– Ты только смотри этот диалог в книгу не включи, а то сразу проколешься.
– Ладно, – улыбнувшись, сказал Бородька, – но и ты тогда тоже его не включай, а то сразу проколешься.
В тот день у нас не очень шла беседа между собой. Об убийстве говорить мне не хотелось, а из остального ничего не шло в голову.
– Что это за здание? – спросил Бородька. – Раньше его здесь не было.
– Где?
– Да вон, – сказал Бородька, указывая рукой на небольшой, странный, в форме буквы Т, белый двухэтажный дом с примыкающей к нему сбоку витой лестницей. – Пойдём поглядим.
Поскольку здание это располагалось к нам задом, мы принялись обходить его, чтобы увидеть фасад. Бородька шёл впереди меня и, зайдя за угол, внезапно остановился.
– А! – испуганно вскрикнул он и, косясь ртом в мою сторону, прошептал: – Что это?
Я медленно, потрушивая, подошёл к помощнику и осторожно выглянул из-за угла.
– Где? – тихо спросил я.
– Там, рядом с крокодилом.
– Ну на хер! – произнёс я, спасительно ухватившись за Бородькину руку.
На пороге лицом к двери стояло что-то! Заметив нас, оно резко повернуло к нам голову и произнесло:
– Мы строили, строили и, наконец, построили! Ура-а-а-а!
Мы с Бородькой кинулись прочь оттуда. Больше километра пробежали мы, боясь оглянуться назад. Когда в ушах перестало раздаваться это зловещее «Ура-а-а-а!», я остановился. Бородька, пробежав ещё сотню метров и почуяв своё одиночество, тоже прекратил движение. Он остановился, ожидая меня.
– Что это было? – с отдышкой спросил он, упираясь руками в колени.
– Не знаю, – ответил я, тяжело вдыхая и выдыхая воздух.
– У-у! Как бы нас не заставили с этим разбираться.
Периодически оглядываясь назад, мы молча преодолели половину предназначенного до дома глухаря расстояния, когда впереди возникла знакомая тварь.
– Смотри, Лосита идёт, – шёпотом сказал Бородька, обращая моё внимание на идущую нам навстречу молодую пару, лосиху и лося.
– Здравствуйте, – сказала Лосита, остановившись перед нами.
– Здравствуйте, – единогласно произнесли я и помощник.
– Как поживаете? – спросил Бородька.
– Хорошо, – ответила Лосита, – вот в парк идём.
– А-а, – с улыбкой произнёс Бородька, – это ваш кавалер, да?
– Да, – сказала лосиха и обратилась к кавалеру: – Дорогой, познакомься, это вот Сынитар Волков – следователь полиции, а это его помощник, Бородька Козлов, ой, простите, Бородий, – исправилась Лосита и смущённо засмеялась.
Лось пожал протянутую ему Бородькой руку и произнёс:
– Приятно познакомиться, Лось.
– Лось… – улыбаясь и потрясывая рукой, проговорил Бородька, – а имяяя?
– Лось! – всё так же не выпуская руки, с улыбкой ответил кавалер.
– Э-э, – озадаченно протянул Козлов. Он опустил руку и посмотрел на меня. – Лось Лось?
– Да! – воскликнул Лось и со счастливым выражением лица оглядел всех нас.
Мы все молча смотрели друг на друга. Лось и Лосита улыбались во все свои 32, а мы, напротив, чувствовали неловкость и не знали, куда себя деть.
– Ладно, вы нас извините, но нам надо торопиться, – проговорил я заклинание, помогшее нам выбраться из этой сложившейся неловкой ситуации. Мы попрощались и пожелали друг другу удачи.
– Да, ну и имееечко – Лось Лось! – сказал Бородька и засмеялся, после чего, примерив на себя серьёзную маску, продолжил: – Вот надо было этому Мееедверту писать мееемуары перед казнью, а? Как Лосита после этого осталась здесь жить, я до сих пор удивляюсь.
– Нечего было надзирателю их публиковать, – возразил я, – выбросил бы и всё. А он нет, опубликовал, деньги заработал, а то, что жизнь девчонке испортил, его не волновало.
Здесь я сделаю небольшое отступление насчёт Медверта и его нимфетки. Медверта арестовали вовсе не за связь с Лоситой, а за убийство. А узнали о нём и Лосите только из его мемуаров, после публикации которых Медверта, уже мёртвого, ещё сильнее стали ненавидеть. Дело в том, что у нас запрещены смешанные, разновидовые отношения, так как дети в основном в таких союзах не рождаются, а если и рождаются, то на свет выходят тяжелобольные, недолго живущие существа. К тому же Лосита была несовершеннолетней на тот период. Обратите внимание, что все изнасилования у нас, если они случаются, совершаются только тварями, отличающимися видом от жертвы. За всё время моей работы ко мне не поступило ни одного такого заявления от потерпевшей стороны в отношении твари своего вида. Как любит говорить Псивенс: «Сучка не захочет – кобель не вскочит».
– Даже своего судья не пожалел, – сказал Козлов.
– Ага, не пожалел! Значит, Медверт случайно умер во время казни? Никто никогда не умирал, а он единственный умер. Случайно, да?
– Ну да, – немного поразмыслив над этим, произнёс Козлов, – странно это. То палач всегда мучил всех, пока не кончит, а тут взял всунул ему и не вынимал, пока не задохнулся.
– Даже не кончил, – добавил Козлов после паузы.
– Прикончил его, не кончив, – подытожил он и засмеялся.
– Давай на такси поедем, пока ещё кого-нибудь не встретили, – сказал я Козлову, – к тому же неохота связываться с кабелём.
– С каким кабееелём?
– Да вон видишь табличка: «ОСТОРОЖНО, КАБЕЛЬ! КОПАТЬ ЗАПРЕЩАЕТСЯ».
– Ну ты же ведь не собираешься копать?
– Не знаю… как прочту про какой-либо запрет, так и тянет это сделать.
– Копать всё равно нечем.
– Да вон к будке лопаты прислонены, – сказал я, показывая на небольшой сарай, через окно которого с дьявольской улыбкой, приставив ко лбу козырьком ладонь, смотрел на нас кабель.
– А-а! – протянул я с досадой, почёсывая руки. – Нет, давай на такси поедем, всё равно осталось уже не так много, так что денег хватит. Вон как раз такси едет! Иди останови.
