Денежное обращение и история его развития (финансово-правовой аспект)

Более того, в экономической науке нет единой концепции возникновения денег, равно как и единого определения этого понятия. На сегодняшний день большинство экономистов сходятся во мнении, что деньги представляют собой вид экономического блага (economic good) и определяются через функции, которые они выполняют[35].

Существует несколько концепций (теорий) происхождения денег, объясняющих возникновение этого уникального явления. Рассмотрим их.

Надо сказать, что первая известная историкам экономической мысли номиналистическая теория денег не имела никакого отношения к воле государя. Великий древнегреческий философ Аристотель (384–322), по словам Ф. Энгельса, «самая всеобъемлющая голова», считал, что деньги появились в результате соглашения между людьми. Для удобства обмена, по его мнению, люди соглашались принимать в обмен на всякий товар какое-либо одно благо. Деньги, считал Аристотель, возникли не по природе вещей, а являются условно признанным средством измерения стоимости. «Поэтому деньги (nomisma) и имеют такое название, что они существуют не по природе, а по имени (alla nomo), и в нашей власти заменить их (на другие) и тем самым сделать их бесполезными»[36].

Аристотелю принадлежит разработка этических проблем, связанных с накоплением денег. Его осуждение процента и ростовщичества оказало влияние на теологов Средневековья как Европы, так и исламского мира.

Номинализм имеет своим истоком эту мысль Аристотеля, который, кстати, был воспитателем Александра Македонского. Это, как видим, не мешало ему понимать, что воля государя не беспредельна.

Теолог Средневековья Фома Аквинский и его последователи (доминиканцы) восприняли у Аристотеля идею появления денег в результате общественного договора. Они отвергли наличие у денег внутренней ценности на том основании, что денег не было в момент творения. Но поскольку у денег нет внутренней ценности, их владелец ничего не теряет, отдавая их в ссуду. Соответственно, он не может претендовать на процент. На этом основании Фома Аквинский осуждал ростовщичество. Другой теолог той же эпохи Франциск Ассизский и его последователи (францисканцы) также восприняли идеи Аристотеля о справедливом обмене, справедливых ценах и осуждении ростовщичества[37].

Рассуждения о том, что государственная власть может сама по себе определять стоимость любого денежного средства, появилась в XVII в., когда королям уже начали рубить головы.

Английский политэконом XVII в. Николас Барбон (1640–1698), перед тем как давать рекомендации королевским чиновникам, горячо убеждал: «Деньги есть стоимость, созданная законом. Многие питают такое уважение к золоту и серебру, что полагают, будто эти металлы имеют внутреннюю стоимость, заключенную в них самих, стоимость, которой якобы измеряется стоимость всех других предметов. Причиной этого заблуждения служит то, что деньги делаются из золота и серебра, и это мешает отличить монету от золота и серебра». Он был убежден и убеждал других в том, что «совершенно безразлично, какой бы металл ни снабжался штемпелем государя». Такое суждение Н. Барбон подкреплял указанием на важность психологического фактора в денежном обращении, из которого следовали допустимость и потенциальная эффективность комплексного воздействия государства на денежный рынок и общественное мнение[38].

В подобных рекомендациях есть рациональное зерно, поскольку уважение к золоту и серебру не связано со свойствами этих металлов.

В Средние века была сделана попытка согласовать номинализм с товарным происхождением денег. Французский монах Николай Орезм в 1366 г. учил, что деньги – товар, а государственный знак на монете – поручительство за качество этого товара; говоря современным языком – знак качества. Аналогичную позицию занимал 160 лет спустя выдающийся ученый Николай Коперник. Оба ученых протестовали против порчи монеты, поскольку свидетельство о высоком качестве нельзя выдавать на плохой товар[39].

Иная концепция происхождения денег выдвинута английским философом и экономистом Джоном Локком (1632–1704). Он считал, что деньги представляли собой вначале средство учета и сохранения собственности. Дж. Локк иногда относится историками экономической мысли к основателям количественной теории денег. Современные монетаристы называют его своим предшественником, что не соответствует действительности, поскольку Дж. Локк, по определению К. Маркса и Ф. Энгельса, «отец английского свободомыслия», один из создателей философских основ трудовой теории стоимости и в целом классической школы в политической экономии.

Теория стоимости, выдвинутая Дж. Локком, и базирующаяся на ней концепция денег полностью определяются его философско-юридическим обоснованием естественного характера частной собственности. Труд, согласно Локку, не просто источник стоимости – он есть средство отрыва вещи от земли, от природы; в результате труда вещь, бывшая природной, сливается с трудом и становится собственностью в той же мере, как и сам труд[40].

Важное направление развития представлений о деньгах связано с именем шотландца Дж. Ло. В истории за ним закрепилась скандальная слава авантюриста. Из-за этого в тени остались его научные работы по денежной теории. Первое большое исследование Дж. Ло о деньгах было опубликовано в 1705 г. Оно касалось обширного круга не только чисто теоретических, но и практических вопросов. Второе увидело свет в 1707 г. Вот основные положения теории денег Дж. Ло:

1. Всякая вещь получает ценность от своей полезности, причем последняя возрастает в соответствии с качеством вещи и спросом на нее.

2. Деньги возникают для преодоления неудобств бартерного обмена. До того как стать деньгами, золото и серебро обменивались как товары по своей собственной стоимости. Использование в качестве денег придало им дополнительную ценность, поскольку привело к повышенному спросу на них. Золото и серебро стали деньгами в силу их однородности, портативности, делимости, удобства для перевозки. Это утверждение ныне настолько хрестоматийно, что мало кто помнит о его авторстве. Золото и серебро стали деньгами не в результате некоего общественного договора, а вследствие своих свойств.

3. Деньги есть мера, посредством которой товары оцениваются, и ценность, посредством которой товары обмениваются и в которой контракты оплачиваются. Деньги не являются ценностью, на которую товары обмениваются, но ценность, посредством которой они обмениваются. Полезность денег состоит в покупке вещей. Деньги призваны служить мерой определения пропорции ценности вещей, поскольку они менее подвержены изменениям ценности, чем другие вещи.

4. В результате увеличения добычи благородных металлов их ценность уменьшается. Это затрудняет использование золота и серебра в качестве денег. В то же время нет принципиальных препятствий применения в качестве денег иных материалов, имеющих более устойчивую стоимость.

5. Необходимо создать новые деньги, свободные от недостатков золота и серебра. Эти новые бумажные деньги должны были эмитироваться специальным учреждением. Их обеспечением следовало сделать принимаемую в залог землю.

Дж. Ло считал, что земля имеет более устойчивую ценность, чем благородные металлы.

Одно из самых обстоятельных исследований XVIII в. о деньгах принадлежит англичанину Я. Вандерлинту. Оно было опубликовано в Лондоне в 1734 г. «Деньги отвечают на все вопросы», – провозгласил он. Причину роста цен Я. Вандерлинт видел в увеличении золота и серебра в обращении. Редкость драгоценных металлов была, по его мнению, основным ценообразующим фактором[41].

Ошибка, общая для всей домарксовой политической экономии, состоит в утверждении, что продается труд, а не рабочая сила. За этим исключением указание на связь денег и отношений собственности весьма глубоко и продуктивно. Если есть собственность, существует обмен, появляется потребность в функциях денег и какой-либо товар начинает выполнять эти функции в полной мере или частично – в этом убеждает история[42].

«…Деньги – сами товар, внешняя вещь, которая может стать частной собственностью всякого человека. Общественная сила становится таким образом частной силой частного лица»[43].

Деньги отражают распределение экономической власти, передачу части ее отдельному человеку. Эта доля власти передается временно, образуя взаимно необходимую связь между обществом и отдельным членом общества.

Называя деньги общественным отношением, К. Маркс писал: «Это общественное отношение существует вместе с тем как чувственный, внешний предмет, которым можно завладеть механически и который может быть равным образом и утрачен»[44].

Для поддержания данного общественного отношения, для обеспечения его непрерывного воспроизводства с необходимостью появляется государство. Однако К. Маркс считал, что труд государственного чиновника не только непроизводителен, но он не оказывает никакой услуги производству. Неслучайно при анализе природы денег в первом томе «Капитала» государство не рассматривается им как активный субъект экономической деятельности. Уже одно это свидетельствует о том, что Маркс считал государство причастным к процессу «творения» денег.

Русский экономист И. Т. Посошков (1652–1726) писал: «Мы не иноземцы, не меди цену исчисляем, но имя царя своего величаем, того ради нам не медь дорога, но дорого ее царское имянование, того ради не вес в них числим, но исчисляем начертание на ней». И далее: «…У нас столь сильно его пресветлого величества слово, аще б повелел на медной золотниковой цате положить рублевое начертание, то бы она за рубль и ходить в торгах стала во веках веков неизменно». Представленное изложение является наиболее красочным свидетельством номинализма.

Правда, радикалов, прямо утверждающих, что государь создает стоимость, было не очень много во все времена. Существенно больше оказалось примкнувших, т. е. утверждавших, что государство создает не всю, а часть стоимости.

Известно, что кредит переводится как «доверие». «Штамп, кроме придания ценности монете, создает для нее доверие. Если до обращения полноценных монет требовалось доверие, тем более оно было необходимо бумажным деньгам», – это высказывание советского экономиста Г. Г. Матюхина взято из его книги, вышедшей в 1977 г. Роль государства состоит только во введении так называемого принудительного курса, при котором бумажные деньги обязательны к приему всеми под угрозой судебного наказания. Но государство ведет себя как «кредитное учреждение», банк, у которого появились возможности обмануть вкладчиков. Про эту сторону государственного кредита в совершенно ином тоне писала Екатерина II: «Во многих государствах учреждены с хорошим успехом банки, которые доброю своей славой изобретши новые знаки ценам, сих обращение умножили, но чтобы в единоличном правлении таковым учреждениям безопасно верили, должно сии банки присовокупить к установлениям святости, не зависящим от правительств, чтобы все люди были уверены и надежны, что государь их денег не тронет и кредита сих мест не повредит».

Государственный штамп в дореволюционной России вызывал не меньше сомнений, чем аналогичный штамп, поставленный крупной частной компанией, поскольку было известно, что государственный аппарат переполнен казнокрадами различных мастей. Да и сам батюшка царь или матушка императрица были не без греха. Не отсюда ли стремление предельно упростить государственную теорию денег?

«Деньги – это счетный знак, своего рода бухгалтерская запись. Количество денег, находящихся в вашем распоряжении, служит выражением вашего актива по счету с обществом», – писал в начале XX в. Ю. Г. Жуковский, управляющий Госбанком, царский сенатор, которого В. И. Ленин называл «пошло-буржуазным экономистом». Вроде бы совсем немного переиначены слова Гегеля: «Некая сумма денег – есть долг или имущество в зависимости от внешнего им отношения». Но после переиначивания, сделанного Жуковским, смысл этих слов сближается с идеями государственной теории денег. Далее Ю. Г. Жуковский ставит знак тождества между обществом и государством, пытается доказать теоретически, что феодально-капиталистическое государство – это хорошо, оставляя отдельные недостатки его деятельности за бортом теории[45].

Историк П. А. Храмов делает следующее заключение о решении государственных деятелей в отношении денежного обращения: «Экономические явления господствуют над волей людей»[46]. Приведем примеры таких явлений.

Все ранние китайские монеты имели обозначение веса, как правило, отличавшегося от фактического. К явному несоответствию между весом и номиналом добавлялось также и то, что основная весовая монетная единица – лян – в течение тысячелетий не была единой по всей территории Китая. Даже в первой половине XX в. вес монеты колебался в зависимости от провинции, где она обращалась, от 35 до 38 г.

Император Цинь Шихуанди (246–210 до н. э.) ввел единые для всего Китая круглые монеты с квадратным отверстием. Надпись на них говорила о весе – пол-ляна. Он же попытался отменить меновую торговлю и применение в качестве средств обращения раковин каури, черепашьих щитов, шелка и любых монет, кроме им утвержденных. Эта попытка и стремление стабилизировать денежное обращение казались обреченными на неудачу. Лет через десять с небольшим после реформы преемники Цинь Шихуанди стали выпускать более легкую монету с прежним номиналом пол-ляна. К середине II в. до н. э. вес монет уменьшился в два с лишним раза.

В императорском Китае роль власти была огромная, но что бы ни предпринимали сам император, его мудрые советники и просто чиновники, они не могли нарушить некоторых общих закономерностей развития денежного обращения: оттока полновесной монеты, разнообразия форм и видов денег, соотношения между монетами разного качества, изготовленными из разных материалов.

Чуть завуалированная версия «государственной» теории происхождения денег – так называемая счетная теория, согласно которой первые деньги служили лишь средством учета и расчетов.

Выражаясь в характерном для схоластики стиле, епископ-философ Дж. Беркли писал: «Следует ли считать, что деньги имеют внутреннюю стоимость и являются благом, мерилом или залогом, как утверждают многочисленные писатели, или истинная идея денег состоит в том, что они являются одновременно счетными знаками (tokens) и ярлыками (tickets)? Следует ли считать термины «крона», «ливр», «фунт» только показателями или обозначениями веса металла, и не являются ли золото, серебро и бумага только ярлыками и знаками для расчетов, регистрации или перевода подобных обозначений?»

«Разве власть распоряжаться производством других лиц не составляет истинного богатства? И разве деньги в действительности не являются ярлыками (tickets) или знаками (tokens) для отметки и передачи этой власти, и разве имеет значение, из какого материала сделаны эти знаки?»

«Не приобретает ли бумага, благодаря штемпелю и надписи на ней, местную ценность и не приобретает ли она такую же редкость и драгоценность, как золото? И разве не более предпочтительно, чтобы обращались большие суммы бумажных денег, чем золота?» В книге, по которой цитируется труд Дж. Беркли «Querist», слово token переводится на русский язык как «знак» или «счетный знак»; характерен и перевод слова ticket татарским «ярлык» – «ханская грамота»[47].

Немецкий экономист, социолог Макс Вебер (1864–1920), довольно плодотворно работавший в области методики и методологии социальных исследований, выдвинул теорию идеальных типов, понимаемых как абстрактные конструкции, мысленно создаваемые им для упрощения анализа. Категорию «идеальный тип» М. Вебер применил к изучению причин происхождения капитализма.

Одна из его идей касается денег. По его мысли, мировая экономика всегда была разделена на две части: рациональный Запад и загадочный Восток. На Западе деньги изначально выполняли функцию меры стоимости, на Востоке существенным был только знак стоимости, понимаемый одновременно и как знак власти.

Таким образом, концепция разных денег представляет собой крайний оборонительный рубеж «государственной теории денег». Так, соглашаясь с К. Марксом по всем пунктам, М. Вебер ограничивает действие марксистской теории денег только странами Европы. На Востоке, утверждает он, ценностью была лишь воля правителя, проявления которой и создавали стоимость. Конструируя некоторую абстрактную схему, М. Вебер является представителем восточного деспотического государства, в котором правитель может позволить себе все, что его душе угодно. По ссылкам на исторический материал можно понять, что прообразом «идеального типа» восточного деспотизма отчасти служит Китай, но в большей мере – империя Чингисхана и государства, появившиеся на ее развалинах, в частности Золотая Орда[48].

Начиная с Софокла мировую литературу волновало такое социальное явление, как замена власти титула властью денег. Основным лейтмотивом было сожаление о том, что символ власти теперь отчужден от самого человека и обрел самостоятельное существование. Карл Маркс позволил себе очень тонко намекнуть, что в некотором смысле титул и деньги – одно и то же, поскольку владелец денег вправе отождествлять себя с деньгами, которыми он обладает.

Отказывает государству в роли создателя денег и так называемая счетная теория, которую именуют еще бухгалтерской. Согласно ее положениям, любые хозяйственные дела требуют расчетов. Неважно, как ведутся эти расчеты – с помощью золотых монет, счетных палочек или по гроссбуху. Причина появления денег по этой теории – в необходимости считать.

Счетная теория денег была широко распространена в конце XVII в. Чарльз Давенант писал: «Золото и серебро так далеки от того, чтобы быть единственными вещами, заслуживающими названия сокровища или богатства данной нации, что поистине золото представляет собою не более как счетные марки (counters), при помощи которых люди привыкли вести счета в своих деловых отношениях»[49].

В описанном выше высказывании Ч. Давенанта сохранились идеи государственной теории.

Упоминание об учетной функции денег есть в одной из ранних работ В. И. Ленина, где говорится: «Продукт отдельного производителя, предназначенный на чужое потребление, может дойти до потребителя и дать право производителю на получение другого общественного продукта только принявши форму денег, т. е. подвергшись предварительно общественному учету как в качественном, так и в количественном отношениях»[50].

Таким образом, из пяти функций денег можно вывести функцию общественного учета.

«В прямую противоположность чувственно грубой предметности товарных дел, в стоимость не входит ни одного атома вещества природы», – пишет К. Маркс в «Капитале». И поэтому экономисты XVII–XIX вв. – А. Буагильбер, Дж. Ло, Ш. Монтескье и др. – бурно обсуждали один характерный исторический факт. Вот как его описывает А. Тюрго:

«Негры из Мандигоса, которые сбывают золотой песок арабским купцам, приравнивают все товары к некой фиктивной шкале, части которой называются макутами, при этом они говорят купцам, что они им дают столько-то макут в золоте. Также макутами они исчисляют те товары, которые получают сами, и ведут свой торг с купцами по этому счету».

Существует мнение, что и гривна русская существовала только как счетная единица, равно как и некоторые западноевропейские монеты. Один из первых русских историков-экономистов М. Чулков писал: «Прежде россияне, не имея крупной монеты, кроме одних копеек, всегда, когда оных сочтут до ста, делали рубежи, зарубки на палках для знаку, сколько начтено сотен копейками, отчего после и звание рубль произошло, что по окрестностям не невероятно, понеже и ныне по всей России безграмотные люди при многочисленном счете всегда делают зарубки на палках и сотню означают крестом».

Многочисленные свидетельства использования в хозяйственных операциях несуществующих денежных единиц обобщены в «Капитале» лаконично: «Свою функцию меры стоимости деньги выполняют лишь как мысленно представляемые, или идеальные деньги»[51].

К. Маркс писал про товарообмен, предвидя «электронные деньги»: «Реальность, которую меновая стоимость товаров получает в этом процессе и которую золото представляет в своем обращении, есть только реальность электрической искры. Хотя это действительно золото, функционирует оно здесь лишь как кажущееся золото и поэтому может быть замещено в этой функции знаком самого себя»[52].

Положения марксистской политической экономии опираются на социально-философскую традицию, отголоски которой можно найти в диалоге из второй книги «Республики» Платона: «…Каким же образом люди будут обмениваться своим трудом? Очевидно, посредством купли и продажи. Поэтому появляется еще необходимость в рынке и монете, символе договора».

Безналичный расчет почти столь же древен, как и наличный. К 1947 г. до н. э. относится чек, выписанный на глиняной табличке из Абу-Хабби: «8 и 1/2 мины олова обеспечивается жрице солнца Ламасси, дочери Каша-Уни и Ибни-Нана, сына Бель-Шуна». Чек был действителен к предъявлению в течение 14 дней.

Множество примеров можно привести из времен Древней Греции и Рима.

Из письма Сенеки: «Переведу эти деньги на Эпикура – да произойдет оплата у него».

Из письма Цицерона Аттику: «Дайте мне знать, можно ли выслать сыну моему в Африке необходимые ему деньги посредством обмена или же следует ему выслать их».

События, приведшие к появлению электронных денег, вызывают в памяти римскую пословицу: «Деньги – сила, а не материал» (Pecunia vis est, non est materia).

Обратимся к трудам А. Тюрго (1727–1781), которого очень высоко ценил К. Маркс: «Выражение стоимостей в баранах делается как бы общим условным языком, и слово «баран» в торговом обиходе обозначает только известную стоимость. Это обозначение вызывает в умах всех, кто его слышит, вовсе не представление о баране, но об известном количестве наиболее распространенных товаров, которые и рассматриваются как эквивалент этой стоимости. В конце концов это выражение остается скорее связанным с некоей фиктивной и абстрактной стоимостью, чем с реальным бараном»[53].

Рационалистические концепции основаны на субъективно-психологическом подходе. В рамках последнего деньги рассматриваются как феномен некоего социального соглашения, возникшего в силу осознания необходимости специальных инструментов для передвижения стоимостей в меновом обороте. Иначе говоря, деньги были сознательно созданы человеком для облегчения обмена товарами и услугами, совершенствования организации торговли, замещения простых бартерных операций, сдерживающих процесс углубления разделения труда. Сторонники данной концепции обусловливали появление денег принятием согласованных решений многих людей относительно того, что считать деньгами и как ими пользоваться. Какое бы обозначение ни давали деньги – от Маркса до Фридмана, трудно поверить в то, что деньги являются обычным товаром или вещью. Несмотря на то что их можно покупать и продавать, дарить, одалживать, сам термин является всего лишь обозначением, эфемерным словом, носителем определенной информации о сущности действия или предмета. Ценность этому «товару» придает лишь мнение самих людей, которое позднее находит законодательное закрепление в государственных актах.

Такая концепция происхождения денег впервые встречается у Аристотеля. В своей работе «Никомахова Этика» он пишет: «Все, что участвует в обмене, должно быть каким-то образом сопоставимо. Для осуществления обмена должна существовать какая-то единица (измерения), причем основанная на условности». Эта идея получила законодательное воплощение на определенном уровне развития государственности, например, в римском праве.

Субъективно-психологического подхода происхождения денег придерживается большинство признанных современных экономистов, среди которых П. Самуэльсон, Дж. К. Гэлбрейт, К. Р. Макконелл, С. Л. Брю[54] и др.

В пользу этой концепции свидетельствуют различные исторические факты и социальные наблюдения.

Роль денег на определенных исторических этапах брали на себя не совсем обычные с общепринятой точки зрения товары или вещи. Так, первые деньги часто имели случайный характер. Например, раковины каури на островах Тихого океана, собольи шкурки в Древней Руси, рисовые зерна на Востоке и т. п. Первым универсальным денежным носителем стало золото. Считается, что инки и майя не знали «ценности» этого металла. С другой стороны, именно из золота древние индейцы делали статуи и украшения для своих богов. И тем не менее именно золото стало первым универсальным носителем денежной информации, деньгами, принимаемыми почти во всех государствах и странах. Так завершился процесс естественного отбора носителя всеобщего эквивалента, на который ушло около семи тысяч лет и который стал для человечества определяющим на многие века.

В определенной степени этот выбор был закономерен, поскольку золото долговечно, не поддается коррозии, его сложно подделать. Оно достаточно редко, что, в свою очередь, определило высокий номинал денежной единицы и компактность представления этой информации. Но самое главное – золото было в прежние времена практически бесполезным материалом. Оно не могло использоваться в качестве оружия или для изготовления средств труда. Золото было идеальным «носителем» некоего абстрактного внутреннего убеждения о ценности, что и определило использование его в качестве денежного материала в течение многих столетий.