Ирисы Негева
Я часто думаю – и почему какой-нибудь пьяный фермер не пристрелил этого парня до того, как он возомнил себя проводником высших сил? Наверное, это один из тех вопросов, на которые никогда не найдешь ответа.
В центре Израиля в тот год стояла необычайная жара. Мозги плавились от зноя. Меня к тому времени уже выгнали с общаги (цена за пьяную езду на мотоцикле и случайно помятую машину ректора).
Я снимал полуподвальную конуру на окраине Тель-Авива. В городе, как назло, расцвел какой-то кустарник, от которого у меня началась чудовищная аллергия. Слово «чудовищная» даже чересчур мягкое. Оно не передает всей той гаммы страданий, которую я испытывал.
У меня присутствовали все симптомы болезни, описанные в медицинской литературе. И, наверное, даже те, которые еще только предстоит открыть.
А еще эта жара, безумные новости про комету, и вдобавок – барахлящий кондиционер.
Врач выписал мне антигистаминные таблетки, но помогали они слабо. Вернее сказать, не помогали вовсе.
Утро было настоящей пыткой. И в обед я чувствовал себя не лучше. Не понимаю, как я вообще умудрялся ходить на работу. Наверное, только из страха, что нечем будет платить за квартиру.
К вечеру мне становилось немного легче. И во время этой короткой передышки, я мечтал уехать куда-нибудь на север Гренландии, где не растет ничего, кроме мха. Даже всерьез изучал сайты турагентств – узнавал цены на билеты.
Не знаю, чем бы все это закончилось, если бы ни Полина. Через каких-то знакомых она раздобыла мне таблетки, которые неожиданно сработали. И почти моментально сняли все симптомы. Это было настоящим чудом.
В благодарность, я купил ей золотой кулон в виде кошки.
– Почему в виде кошки? – спросила она.
– Потому что ты как кошка.
– Что, гуляю сама по себе?
– Нет. Помогаешь, когда врачи не справляются.
Мы послушали несколько альбомов Боба Дилана, затем сходили в кино и посмотрели ужастик, в котором монстры перевоплотились в преподавателей и захватили провинциальный колледж. Сюжет – так себе, но в целом фильм нам понравился.
Я, наконец, начал чувствовать вкус еды и был этому ужасно рад. Помню, попкорн в тот вечер показался мне невероятно вкусным. Хотя, конечно, ничего особенного в нем не было.
По дороге из кинотеатра мы купили вина, и зашли на заброшенный стадион. Его давно должны были снести, но что-то пошло не так. И пока чиновники решали, как поступить, бывшая спортивная арена превратилась в городской арт-объект.
Уличные художники покрыли стены яркими граффити. Но никто не знал названий этих работ. И это добавляло царившей здесь атмосфере еще больше притягательности.
Часть сидений успели демонтировать. Часть так и осталась на месте. Будто рабочие внезапно вспомнили о чем-то более важном, и побросали все, как есть.
Некогда зеленое футбольное поле заросло жухлыми сорняками. Там и здесь виднелись черные проплешины от костров.
– Ну и местечко, – сказала Полина. – Одна бы я сюда ни за что не сунулась.
– Тут не опаснее, чем в городе.
– И часто ты сюда ходишь?
– Бывает.
– Чтобы побыть одному?
– Одному можно побыть и дома.
– Тогда зачем?
Я открыл вино и разлил его по бумажным стаканчикам.
– Здесь понимаешь, как быстро все теряет смысл.
– Ясно, – Полина взяла стаканчик, который я ей протянул. – Стало быть, это твой сад для медитации?
– Вроде того. Кто-то ведь старался, строил все это. Проектировал. Вкладывал силы, время, душу. Люди проводили здесь время. Ходили на футбольные матчи поболеть за любимую команду. А теперь все это никому не нужно.
– Поэтому ты и приходишь сюда? Пообщаться с призраками прошлого?
– Можно и так сказать.
Мы чокнулись. Я снова отметил, что чувствую вкус вина. Бархатистый и мягкий, с легкими нотками граната.
– Интересно, что будут обсуждать люди, когда эта комета пролетит мимо Земли? – спросила Полина, разглядывая яркое пятно на ночном небосводе.
– То же самое, что обсуждали до этого, – ответил я. – Ничего, не изменится.
– Так уж и ничего?
– Ну, только мы немного постареем.
Стадион молчал. Его пустота действовала на меня успокаивающее.
Жаль, нет такой должности – присматривать за заброшенными строениями, пока их не снесут.
– За несколько месяцев сияние кометы усилилось в четыре тысячи раз, – сказал я.
Это была фраза из какой-то передачи. Видимо, эти цифры так меня поразили, что надолго запали в память.
– В четыре тысячи?
– Ага, в новостях сказали. А под утро она становится еще ярче.
Полина поправила кофту.
– А она впервые подлетает к Земле так близко? Или люди видели ее и раньше?
– Не знаю. Может и видели.
– Вот бы узнать, о чем они тогда думали?
– Наверное, приносили жертвы богам.
– Или загадывали желания.
– А может, и то и другое.
– Тогда я тоже загадаю желание, – сказала Полина. – Только не проси меня рассказывать.
– Не буду.
– Лучше загадай сам.
– Хорошо.
– Но мне не говори.
– Ладно.
Мы помолчали.
Я сделал несколько глотков вина и сказал:
– Говорят, эта комета отделилась от другой, еще более крупной в первые дни существования Солнечной системы.
– И с тех пор так и летает?
– Да. По какой-то своей орбите.
– И когда-нибудь снова подлетит к Земле?
– Возможно. Через сотни или тысячи лет.
– Жаль нас с тобой тогда уже не будет.
– Думаю, не стоит особенно переживать об этом.
– Почему?
Я допил содержимое своего стаканчика и потянулся за сигаретами.
– Слышала о таком явлении – квантовая запутанность?
– Нет.
– Если вкратце, то речь о том, что взаимное влияние частиц друг на друга не зависит от расстояния между ними.
Полина вопросительно посмотрела на меня, явно ожидая продолжения.
– Ну, скажем, если две системы взаимодействуют друг с другом в течение определенного периода времени, а затем отделяются, то они уже существуют как некая уникальная система.
– А если по-простому?
Я прикурил, прищурился от попавшего в глаз дыма.
– Если уж совсем по-простому, то две частицы, которые в какой-то момент были связаны, связаны навсегда.
– Навсегда?
– Да. То, что происходит с одной частицей, продолжает влиять на другую, даже на расстоянии сотен световых лет.
– С ума сойти.
Я стряхнул пепел и долил себе еще вина.
– Связь между этими частицами мгновенная. Даже если они находятся на противоположных концах Вселенной.
Полина задумалась, взяла у меня из рук сигарету и затянулась.
– И сколько же времени они должны взаимодействовать, чтобы такая связь образовалась?
– Хороший вопрос. Об этом авторы теории не рассказывают.
* * *Я прождал Полину несколько часов. Ее мобильный молчал. Механический голос автоответчика сообщил, что абонент находится вне зоны действия сети.
Обычно Полина заканчивала работу к обеду. И после этого сразу возвращалась домой.
Под вечер пришла смс-ка:
«Извини. Не слышала, как ты звонил. Что-то срочное?».
За окном тихо сгущались сумерки. Вдоль дороги зажглись фонари.
«Просто хотел узнать, как дела?».
«День как день. Только немного устала».
Виски в бутылке осталось на самом дне. Я допил то, что осталось, и отправил Полине смайлик. Грустную рожицу, изображающую сочувствие.
* * *Незаметно подступила усталость. Дыхание замедлилось, веки потяжелели, и меня затянуло в сон.
Сказать по правде, это был самый странный сон за последнее время. Если оценивать по десятибалльной шкале – десять из десяти.
Я запомнил его в мельчайших деталях. Хотя обычно забывал, что мне снилось, как только просыпался.
Место, в котором я оказался, больше всего походило на зону вылета заброшенного аэропорта. Интерьер в стиле советской научной фантастики – много стекла и хрома, но на всем печать запустения. Словно люди по какой-то причине спешно покинули не только этот аэропорт, но и сам город, в котором он находится.
Впрочем, может, никакого города и не было. И этот аэропорт специально построили в голой степи. Для каких-то военных целей. А после распада СССР забыли. Как и о многих других объектах, которые когда-то считались стратегическими.
Я огляделся по сторонам. Сквозь сводчатый купол лился тусклый свет. Что за время года – непонятно. То ли поздняя осень, то ли ранняя весна.
В воздухе стоял запах пыли и машинного масла. От этого у меня зачесалось в носу. Я чихнул и подумал, а бывает ли так? Чтобы человек чихал во сне?
Шел дождь. Ровный шум бьющих по крыше капель напомнил мне детство. Когда во время грозы я с друзьями прятался на школьном дворе под навесом из шифера.
В тишине аэропорта мои шаги и скрип ботинок казались чем-то кощунственным. Будто я без спроса ввалился в чей-то дом и перебудил всех хозяев.
Я подошел к окнам, чтобы посмотреть, что происходит снаружи.
На внешней стороне подоконника лежал слой жухлых, полуистлевших листьев.
За окном открывался унылый пейзаж. Низкое серое небо, набухшие грозовые тучи. Плотная стена дождя скрывает горизонт. Судя по пузырям на лужах, ливень зарядил надолго.
Посреди заросшего бурьяном поля пролегает взлетная полоса. Асфальт на ней потрескался. А кое-где, сквозь трещины пробились ростки молодых деревьев.
Вокруг – ни души. Почему-то я не сразу обратил на это внимание. И только сейчас ощутил такое пронзительное чувство безысходности, как, наверное, бывает, у ребенка, потерявшегося в незнакомом городе.
На подъездах к взлетной полосе стояли несколько тронутых ржавчиной самолетов. Ни логотипа, ни названия компании. Из опознавательных знаков – только набор цифр по бокам корпуса. Но эти цифры ни о чем мне не говорили.
– Опоздал на рейс?
От неожиданности я вздрогнул. Но, обернувшись, никого не увидел. Через пару секунд до меня дошло, что этот вопрос прозвучал только в моей голове.
Я снова перевел взгляд на взлетную полосу.
Посреди нее стоял музыкант с площади. Он находился метрах в тридцати от меня, и был одет так же, как и в тот вечер, когда произошло нападение у кафе. Все та же футболка «antisocial» и потёртые джинсы.
– Похоже на то, – ответил я вслух. – Опоздал.
Музыкант кивнул.
Слетевшие с его губ слова превратились в языки пламени. Зеленого и синего цвета. В бликах этих огней я услышал вопрос:
– И что думаешь делать?
– Нужно как-то выбираться отсюда.
Он развел руками.
– Как видишь, все рейсы отменены.
– Но должен же быть какой-то выход?
– Из мест, наподобие этого выбраться не так-то просто.
От этого ответа у меня по коже пробежали мурашки.
– Но теоретически ведь это возможно?
– Зависит от тебя.
– И что же делать?
– Думаю, ты и сам знаешь, – он помолчал. – Знаешь ведь?
Я пожал плечами. Ничего я не знал.
Как же это работает?
Как языки пламени, которые он выдыхает, превращаются в слова у меня в голове?
– Послушай, полиция устроила мне настоящий допрос, – сказал я. – Зачем ты назвал им мое имя? Откуда ты вообще его знаешь?
– У самого нет идей?
Я слегка опешил.
Что за дурацкий вопрос? Какие тут могут идеи?
Музыкант улыбнулся.
И в ту же секунду я почувствовал, что потерял опору под ногами. Пол зашатался и превратился в зыбкую топь, в которую я медленно погружался все глубже и глубже. Я попытался вырваться, но лишь сильнее увяз.
Когда я снова взглянул на взлетную полосу, она уже была пуста.
* * *– Все в порядке? – Полина стояла в дверном проеме и с беспокойством смотрела на меня.
Видимо, я проспал довольно долго. Она уже успела переодеться в домашнее и заняться ужином. С кухни доносился ароматный запах тушеных овощей.
Я приподнялся на локте и потер глаза.
– Странный сон. Не помню, когда последний раз снилась такая чушь.
– Расскажешь? – она обернулась. – Только пойдем на кухню, а то у меня рагу на огне.
За окном уже совсем стемнело. По ощущениям, было где-то в районе девяти.
Полина слушала современный электронный джаз. Фоновая музыка. У меня она всегда ассоциировалась с дождливым вечером где-нибудь в Токио. Почему в Токио – не знаю. Я там никогда не был.
На плите стояла большая тяжелая кастрюля. Из-под крышки поднимался ароматный пар.
– Что отмечаем? – Полина кивком указала на пустую бутылку виски, которую я непредусмотрительно оставил на столе.
Я посмотрел на календарь на стене.
– Двадцать пятое октября.
– Какая-то особая дата?
– Да. День, который никогда не повторится.
– Ясно, – она покачала головой и подошла к плите.
– Где ты была?
– Ездила по делам. А ты что так рано?
– Незапланированный выходной.
Она помешала рагу.
– Голодный?
– Наверное.
– Еще пару минут и будет готово.
Я выбросил пустую бутылку в ведро и сел за стол.
– Расскажешь, что за дела? – спросил я.
Полина повернулась ко мне.
– Ездила к врачу.
– К врачу?
– Да.
– Зачем?
Она замолчала. Это молчание длилось довольно долго. И по нему я понял, что это был за врач.
– Снова?
– Да.
– Но он же сказал, что все в порядке?!
– Если так, то почему у нас до сих пор ничего не получается?
– Не знаю, – я пожал плечами. – Может время еще не пришло.
Полина выключила плиту.
– Сколько лет мы вместе?
– Слушай, не начинай.
– Почему нет?
– Потому что мы оба понимаем, чем это закончится. С нами все нормально. И ты это знаешь.
– А ты не думал, что после того случая, Бог просто не хочет, чтобы у нас были дети?
– Бог? С каких это пор ты вдруг вспомнила о нем?
– С тех, что ни один врач не может мне объяснить, что не так, – Полина прикусила губу. – А что, если то был наш единственный шанс?
Глава 4
– После вчерашнего ливня снова солнечно! Метеорологи уверяют, что комфортная погода с температурой плюс двадцать продержится до конца недели. Что ж, поживем – увидим. Сегодня у нас в гостях ведущий популярного блога «колонка психотерапевта» врач высшей категории Дан Златопольский. Дан, спасибо, что пришел.
– Спасибо за приглашение.
– Итак, наша тема сегодня – как справится с неврозами? И почему жители Тель-Авива плохо спят.
– Точно.
– Актуальные вопросы.
– К сожалению.
– Мы сейчас говорим именно про Тель-Авив или про любые крупные города тоже?
– В целом, любой мегаполис – агрессивная среда для психики человека. И в этом мы схожи со всем остальным миром.
– Но есть и специфика?
– Конечно.
– Что ж, тебе слово.
– Практически каждый житель большого города так или иначе испытывает стресс. И проблема со сном здесь лишь одно из звеньев цепи, приводящей к неврозу. Напряженный ритм работы, шум, грязный воздух, электрический свет, круглосуточные ремонтные работы – все это ведет к нарушению сна. Если не найти способ блокировать эти раздражители, то с каждым днем наше внутреннее состояние будет ухудшаться.
– Разве это не расплата за прогресс?
– В каком-то смысле.
– Но рецепт существует?
– Скорее какие-то общие показания.
– Надеюсь, ты их озвучишь?
– Попытаюсь. Если ты дашь мне сказать.
– Ха-ха-ха! Извини.
– Со стороны агрессивное влияние городской среды может быть не заметно. Просто однажды мы обнаруживаем, что наше психическое состояние мягко скажем, далеко от нормы. Как, впрочем, и физическое. Кардиология, диабет, лишний вес – это только малая толика заболеваний, связанных с нарушением сна.
– И что нам, всем уехать в лес?
– Зачем так кардинально? Необходимо научиться контролировать уровень повседневного напряжения. Если, мы, конечно, хотим, оставаться здоровыми.
– Хотим. Поэтому и позвали тебя. Дай нам несколько простых советов.
– В первую очередь необходимо понять, что длительное игнорирование внутренних конфликтов может проходить бессимптомно лишь до поры до времени. К несчастью, подавленные эмоции не умирают. Даже если их заставили замолчать, они продолжат влиять на человека изнутри.
– Звучит не слишком ободряюще.
– Это одна из ключевых идей психоанализа.
– Так как же выбраться из тех состояний, о которых мы говорим?
– Шанс преодолеть их появляется только тогда, когда мы уясним, что все наши внутренние патологии в большинстве своем являются лишь отражением нерешенных внешних конфликтов. Если, конечно, речь не о наследственности. Без осознания этого факта никакое движение вперед невозможно.
* * *Я выключил радио.
Хотелось поболтать с кем-то из друзей. Не «с кем-то», конечно. С Тимом.
С того момента, как я оставил ему сообщение, прошло два дня. Может, просто не обратил внимания? Увидел незнакомый номер и стер, не прослушивая? Сколько раз я поступал так же?
Ведь в наше время люди меняют номера телефонов чаще, чем звонят старым друзьям.
Конечно, нужно было поинтересоваться, что у него происходит чуть раньше. Значительно раньше. Но я не поинтересовался.
И поэтому вместо того, чтобы выпивать где-то с Тимом, я слушаю колонку психотерапевта.
Так уж все устроено. Мы почему-то уверены, что люди, которые нам дороги всегда будут на расстоянии вытянутой руки. И только когда эта рука натыкается на пустоту, до нас начинает доходить, как мы ошибались.
* * *Весь день я колесил по центру. С утра подвез пожилую женщину в аэропорт, и после так и остался в Тель-Авиве.
Заказы падали один за другим. И довольно выгодные. Возвращаться на север пустым не было смысла.
Пару раз я выезжал к набережной. Вначале просто мельком увидел ее в окно. Во второй раз специально остановился, чтобы полюбоваться. Взял в ближайшей забегаловке кофе, облокотился на парапет, и стал разглядывать переливы волн.
Мимо проходили люди. О чем-то разговаривали, улыбались, строили планы, обсуждали новости. В них пульсировала жизнь. А я казался себе нищим эмигрантом из Восточной Европы, который прибыл в страну сразу после войны. И все, что ему удалось захватить с собой из опаленного огнем мира – это старый чемодан, в котором не осталось ничего, кроме надежд. Надежд, и воспоминаний о тех, кто никуда уже уехать не сможет.
Не знаю, почему я вдруг подумал об этом. Наверное, глядя на современные дома и ухоженную прибрежную зону, стоило думать о чем-то другом. Например, о коктейле в изящном стакане, легком бризе. И широком балконе гостиничного номера. С панорамным видом на залив.
Но ничего такого в моей голове не возникало.
Вместо этого в ней возникали мысли о Моран. Девушке из радиопередачи. Моей случайной попутчице. На самом деле, мне хотелось поскорее забыть все это. Потому что я совершенно не представлял, что делать с этим чувством. Я надеялся, что со временем оно угаснет само собой.
Ведь если в огонь не подкладывать дров, то рано или поздно он тухнет.
Я выкурил две сигареты. Допил кофе и затушил в стаканчике окурки.
Интересно, где Моран сейчас? Чем занимается? Разошлась ли в итоге со своим парнем?
Найти ее страничку в соцсетях оказалось несложно.
Большое число подписчиков. Студийные фото. Интервью популярным изданиям. Все посвящено кино и призвано вызывать ощущение успеха и востребованности. Наверняка, ведется профессиональным пиарщиком. Вопрос – где за всем этим она?
Впрочем, ко мне это не относится.
Просто случайная встреча. Пусть такой и остается.
* * *Многокилометровые тель-авивские пробки вытянули из меня все силы. Чуть ли ни на каждом светофоре приходилось подолгу стоять в ожидании зеленого сигнала. Навигатор показывал, что на объездных маршрутах та же картина.
Под конец смены я перепутал название улицы и высадил клиента не на том перекрестке. Пришлось извиниться и вернуть деньги, но ситуацию это не исправило. Человек остался недоволен, и совершенно справедливо.
После этой поездки я понял – необходимо побыть в тишине. Просто посидеть одному, без телефонов, рабочей рации и интернета.
Я заглушил двигатель, опустил окно и откинулся на спинку кресла. Прикрыл глаза и попытался выровнять дыхание.
Не сформировавшаяся до конца мысль мешала мне очистить сознание от накопившегося за день мусора. Скорее даже не мысль, а догадка. Луч фонарика, скользящий по темной стене.
Скорее бы уже приехать домой. Встать под душ. Выпить бокал вина и лечь спать. Перевернуть страницу.
Я открыл глаза, завел двигатель, и медленно покатился вниз по улице.
Надо же – перепутать название!
Конечно, во многих городах, и даже в районах одного и того же города названия зачастую совпадают, но это меня не оправдывает. Нужно быть внимательнее.
И тут до меня дошло.
Название! Вот в чем дело! Как только я его услышал, что-то во мне переключилось. И ни на чем другом я уже не мог сфокусироваться. Поэтому и ошибся.
Ведь это – та самая улица, что вела к заброшенному стадиону. Тому, где мы с Полиной рассуждали о квантовой запутанности.
Интересно, снесли ли его, наконец?!
* * *На пустынном перекрестке горела вывеска круглосуточного кафе. Оно все еще работало. За те годы, что я здесь не был, в нем ничего не поменялось. По крайней мере внешне.
Немного постояв у входной двери, я зашёл внутрь.
Все те же массивные стулья, круглые столики из темного дерева. Запах фалафеля и картофельных чипсов. Ряд бутылок с дорогой выпивкой на барной полке. Редкие завсегдатаи, лениво потягивающие пиво.
Я сделал заказ. Перебросился с молодым продавцом парой пустых фраз. Спустя пару минут он вручил мне пакет с питой. Предварительно хорошенько разогрел ее на гриле, смазал изнутри хумусом, положил жаренное мясо, чипсы и овощные салаты. Все это с какой-то невообразимой скоростью и сноровкой, которая нарабатывается только со временем.
От свертка шел умопомрачительный запах. И у меня тут же засосало под ложечкой. Я вспомнил, что почти целый день ничего не ел.
– Напитки в холодильнике, – парень кивнул головой в сторону двери.
– Я возьму кофе.
– Будешь есть здесь?
Я оглядел столики. Странное ощущение. Будто вернулся в родной город, но тебя там никто не помнит.
– Нет, с собой.
В дальнем углу стойки сидел пожилой полицейский. Его квадратная челюсть медленно ходила из стороны в сторону. Мешки под глазами и складки на затылке делали его похожим на усталого мастифа.
Перед полицейским стояла внушительного вида тарелка. Уже полупустая. Он взглянул в мою сторону, пару секунд задержался на мне взглядом, и вернулся к своему ужину. Как видно, ни настороженности, ни любопытства, я у него не вызвал.
Вот бы лет десять назад все полицейские смотрели на меня так же.
Продавец подошел к кофе-машине.
– Какой кофе?
– Ваш фирменный.
Парень поднял на меня темные глаза. В них промелькнуло удивление, смешанное с любопытством. Ему было чуть больше двадцати. И, конечно, он не мог помнить ни меня, ни старого меню.
Я махнул рукой.
– Забудь. Сделай американо. Двойной.
Он нажал на какие-то рычажки, и машина ожила, перемолола зерна, зашипела паром.
– Бывал здесь раньше?
– Когда-то.
– Я работаю тут пару месяцев. Знаю только местных.
– Ясно.
Пока он колдовал над кофе, я проверил телефон. Никаких новых сообщений. Пропущенных вызовов тоже нет. Ни от Тима, ни от Полины. Только прогноз погоды.
Через минуту кофе был готов. Судя по запаху – совсем не то, что готовили раньше.
Все меняется. И миру совершенно наплевать нравится нам это или нет.
– Слушай… – начал я, когда продавец вернулся к стойке. – Тут когда-то был стадион.
Парень пробил заказ, и, не отрывая глаз от кассы, произнес:
– Он и сейчас на месте.
* * *Разросшиеся гигантские фикусы обступили парковую аллею со всех сторон. Иногда в вышине раздавался чуть слышный писк и мой взгляд улавливал мелькание перепончатых крыльев в просветах ветвей.
Я медленно брел по дорожке. Ночная прохлада приятно освежала. От кустов вербены шел едва ощутимый аромат. Гул города сюда почти не доносился. Настоящий оазис тишины посреди каменных джунглей.
Парк выглядел очень ухоженным. Трава аккуратно подстрижена. Вдоль аллеи – яркая подсветка. Появились объявления, призывающие не мусорить. И указатели, где что находится: детская площадка, искусственный пруд, киоски с едой, туалеты.
Честно говоря, когда парень в кафе сказал мне, что стадион все еще не снесли, я не поверил. Такое перспективное место и до сих пор пустует? Здесь ведь можно построить все, что угодно! Жилой комплекс, торговый центр, современный кинотеатр. Расширить парк. Но почему-то ничего из этого не случилось.
Наверное, помешали какие-то имущественные споры. Или суды, тянущиеся из года в год.
Я свернул с аллеи и пошел по газону. Днем тут устраивали пикники. А в такое время мне встретился только одинокий старик, который, выгуливал располневшего лабрадора. Заметив меня, пес помахал хвостом. Фыркнул и тряхнул головой. Видимо, учуял еду в моем свертке.