Ирисы Негева
Через несколько минут я добрался до калитки в заборе. За ней начиналась территория стадиона. Со временем она превратилась в настоящий пустырь, который порос травой и диким, похожим на колючку, кустарником.
Кофе в стаканчике уже слегка остыл. Я сделал пару глотков и подумал, что, если бы не садиться снова за руль, то можно было купить вина. Но, увы. Приходилось довольствоваться кофе. Я толкнул калитку и ступил на протоптанную меж сорняков тропинку.
По обе стороны от меня раздавался стрекот ночных насекомых. От этого создавалось ощущение, будто находишься где-то за городом. В каком-нибудь отдаленном от дорог поселке. Но в поселке, каким бы маленьким он ни был, всегда кто-то живет. А тут – кроме меня не было ни души.
Когда я подошел к стадиону, то увидел, что уличные художники не теряли времени даром. Граффити преобразили скучное бетонное пространство в настоящую галерею под открытым небом.
Дикий плющ пустил по стенам свои цепкие побеги и забрался уже почти на самый верх. Внутри здания пахло застоявшейся водой и плесенью. Пол усыпан мусором. Окурки, битое стекло, старые рекламные объявления, использованные баллончики от краски.
Я шагнул внутрь и направился к лестнице. Поднялся на несколько пролетов, вышел на трибуну. Здесь было значительно светлее. И дышалось легче. Сиденья и стадион заливал рассеянный свет башен-небоскребов, которые высились за парком. Помимо редких сирен скорой, ничто не нарушало царившую тут тишину.
В одном из интервью Девид Линч как-то сказал, что люди всегда стараются найти место, которое разговаривает с ними.
Похоже, этот стадион для меня – такое место. Нельзя сказать, что оно вписывается в привычные шаблоны. Кто-то наверняка скажет, что проводить тут время – как минимум странно. Но почему-то только здесь я чувствовал удивительный покой. Словно время вокруг меня остановилось.
Я обвел стадион взглядом. Отыскал место, где в прошлый раз мы сидели с Полиной. На спинке одного из сидений Полина написала наши имена и дату: 7-го июня 2013.
Надпись немного выцвела, но сохранилась. Ни дожди, ни зной ей не повредили.
Надо же. Я был так уверен, что стадион снесли, а он, оказывается, все это время оставался на месте. Тихо порастал плюшем, ветшал и впитывал тишину.
Пита и кофе остыли. Но я по-прежнему был голоден и съел все без остатка. После чего смял бумажный пакет и сунул его в карман. Бросать его на стадионе мне не хотелось.
В пачке еще оставалось несколько сигарет. Я закурил, откинулся на сиденье. Выдохнул дым, и стал наблюдать, за тем, как сизые клубы плывут над трибунами.
* * *Осенью того же года произошло еще кое-что важное.
Я хорошо помню начало того дня. Мы с Полиной сидели друг напротив друга, разделенные круглым столиком с матовой металлической поверхностью. Перед нами стояли бумажные стаканчики с кофе. Вкус у кофе был так себе. Впрочем, чего ждать от напитков из автомата?
Вестибюль клиники сиял чистотой. За окнами зеленела лужайка, на которой местные мальчишки играли в футбол. По небу плыли легкие облака. След от самолета поделил квадрат окна на два равных треугольника.
Соседние столики пустовали. Похоже, никто не хотел подолгу засиживаться за ними.
Полина посмотрела на часы. Затем резко убрала руку.
– Пора? – спросил я.
– Нет. Ещё нет.
Я сделал маленький глоток кофе и добрых полминуты разглядывал ободок из кофеинок на внутренней стороне стаканчика.
– Не переживай. Все будет хорошо.
Не меняя позы, Полина посмотрела мне в глаза.
– Знаешь, когда я только поступила в институт, то часто пыталась представить, как сложится будущее. Столько всего навыдумывала. А потом перестала что-либо загадывать. Поняла, что жизнь всегда на шаг впереди.
– Слушай. То, что случилось – это отлично. Немного неожиданно, но мы справимся.
В воздухе снова повисло молчание. Тишина волнами разливалась между нами. Прошло несколько минут, прежде чем Полина заговорила снова.
– Мы встречаемся меньше года. А мне кажется, я знаю тебя всю жизнь. – Она задумалась о чем-то, подвинула себе стаканчик с кофе, но так и не отпила из него. – Как думаешь, кто будет? Девочка или мальчик?
– Какая разница?
– Я бы хотела мальчика.
– Почему?
– Наверное, потому что росла с матерью.
– Надоело женское общество?
– Хм, не думала об этом. Может быть, – она подперла голову рукой, потеребила браслет на запястье. – Я бы отдала сына в музыкальную школу. Чтобы с детства привить любовь к музыке. Только не решила, какой инструмент лучше выбрать. Ты как думаешь?
– Не знаю, – я не очень представлял, какой ответ Полина ожидает от меня услышать. – Думаю, ребенок должен выбрать сам.
К нам подошла медсестра. Молодая девушка с классической ашкеназской внешностью – голубоглазая, с длинными вьющимися волосами темно-горчичного цвета. Судя по акценту – американка.
– Врач ожидает вас, – сказала она.
Мы проследовали за ней в кабинет.
То, что случилось потом, разделено в моей памяти на отдельные фрагменты.
Я помню напряженное лицо доктора. То, как по его звонку Полину срочно направили на УЗИ и заставили сдать кучу анализов. Несколько часов ожидания. Десяток выкуренных сигарет. Сухость в горле. Нарастающее напряжение от осознания, что никакого контроля над ситуацией у меня нет.
Помню, как я стоял перед автоматом с напитками и не понимал, что нужно сделать, чтобы купить бутылку воды. И наконец – набор каких-то слов, который просто не мог быть адресован мне. Я смотрел на доктора и пытался понять, кому он это говорит? И зачем?
– Замершая беременность? Что это значит?
– Это значит, что плод прекратил свое развитие.
– Как это прекратил? Почему?
– Пока не известно. Может быть, какие-то генетические отклонения или инфекция. Много причин.
– Но ведь все будет нормально? Это ведь лечится?
– К сожалению, слишком поздно.
Врач говорил что-то еще, но я его не слышал.
Понял только, что это был мальчик. Наш с Полиной сын.
Возможно, он бы и впрямь стал неплохим музыкантом. А может, и нет.
Вместо этого он решил вообще не появляться на свет. И никто из врачей так точно и не сказал почему.
* * *Поток времени не всегда бывает однородным. Для меня это совершенно очевидно. Иногда он замирает, меняет направление и течет в обратную сторону.
В такие моменты события, слова, встречи – все, что когда-то происходило, обретает дополнительную значимость. Смысл, который раньше оставался скрыт.
Я вливаюсь в этот поток, и понимаю, что прошлое – это не хаотичный набор случайностей, а фрагменты полотна такого масштаба, что охватить его взглядом не получится, даже если потратишь на это всю жизнь.
* * *Прошло около часа.
Пора возвращаться.
Я убрал за собой мусор, окинул стадион взглядом, и направился к выходу.
Теперь постараюсь бывать здесь почаще.
В глубине души я давно уже попрощался с этим местом. И ошибся. Возможно, все эти годы оно ждало меня.
Говорят, пребывание в одиночестве помогает очистить разум. В ежедневной гонке мы перестаем слышать самих себя. Поэтому иногда каждому необходимо выключить весь тот шумовой фон, который сопровождает наши жизни. Об этом, кажется, говорил и тот мозгоправ с радио.
Интересно, что произойдет, если каждый сможет отключить этот шум, по собственному желанию? Люди наверняка сэкономят кучу денег, которые уходят на психотерапевтов.
Я подошел к лестнице. Спустился на один пролет вниз. И тут с моим подсознанием случилась странная штука. Что-то заставило меня остановиться. По нейронам пробежал какой-то неявный импульс.
Я взялся за перила. Медленно осмотрелся по сторонам. На первый взгляд ничего особенного. Запах сырости. Под ногами крошка из битой плитки. В проеме окна – рогатая луна, россыпь равнодушных звезд. Их слабый свет льется на испещрённые надписями стены. Все те же граффити. Но толком рассмотреть их нельзя. Видны лишь отдельные части. Общие, крупные элементы рисунка.
Похоже, изображение какого-то человека.
Где-то внизу, на первом этаже, послышался тихий шорох. Я насторожился. Прислушался. Вроде, никого. Наверное, кошка.
Но сердце не слушало – билось с ускоренной силой. И ощущение, что я что-то упускаю, не покидало меня.
Я достал телефон. Фонарик не работал, только подсветка. Слабовато, конечно, но что-то увидеть можно. Любопытство убедило меня скользнуть лучом света по стенам. Повинуясь ему, я направил телефон на граффити.
Какие-то доли секунды мой разум боролся с ощущением нереальности происходящего.
Невероятно, думал я. Разумеется, это всего лишь рисунок. И невозможно утверждать стопроцентно… Но сходство просто поразительное!
Чем дольше я вглядывался в изображение человека на стене, тем больше убеждался, что ошибки быть не может. Со стены на меня смотрел портрет музыканта с площади.
Глава 5
Мощный луч света полоснул тьму, и ударил мне по глазам.
– Хреновое место для пикника, сынок.
От неожиданности я чуть не выронил телефон из рук. Видимо, изображение музыканта так поразило меня, что я даже не слышал, как кто-то поднялся по лестнице. Стоило все же обратить внимание на тот шорох снизу.
– Только давай без глупостей.
Из-за бьющего в глаза света, я не мог разглядеть лицо того, кто обращается ко мне. Но голос явно мужской. И, судя по одышке, принадлежит человеку немолодому.
– Оставайся на месте, сынок. И медленно, о-очень медленно, подними руки вверх.
– Какой я тебе сынок? Кто ты вообще такой? И какого хрена тебе от меня нужно? – спросил я.
– Просто делай, что тебе говорят. Подними руки над головой.
Значит это полицейский, пронеслось в голове. Или кто-то вроде охранника. Черт, вот засада.
– Может, перестанешь слепить меня? Что происходит-то вообще?
– Эйнат, надень-ка ему наручники.
О, оказывается, есть еще какая-то Эйнат.
– Послушайте, – начал я. – Не знаю, что вы хотите, но никаких наручников я не надену.
– Лучше не выпендривайся, сынок.
Мощный хлопок потряс тишину. Слева от стены откололся кусок плитки.
Черт! Похоже, старик явно не в себе. Медаль что ли за мое задержание хочет получить?
– Следующая – в колено. И никаких сраных социальных выплат. Спишем на сопротивление при задержании. Верно, Эйнат?
Девушка неопределённо пожала плечами.
Значит, все же менты.
Эйнат сделала несколько шагов в мою сторону.
– Руки, – сказала она.
Я не шелохнулся.
– Держу тебя на мушке, сынок, – произнес старик. – Можешь не сомневаться.
Я попытался представить, каковы мои шансы на побег. И подумал, что лучше не рисковать. В конце концов, ничего противоправного я не совершал. Вероятно, меня с кем-то перепутали.
– Ладно, – ответил я, протягивая руки вперед. – Черт с вами.
* * *Последний раз наручники на меня надевали все в том же две тысяча пятнадцатом. Тот год вообще был богат на события. Наверное, мир проходил через какой-то очередной виток. И меня на нем закрутило словно пылинку.
А когда буря утихла, я почувствовал, что вещи, которые казались мне необычайно важными, вдруг потеряли всякий смысл. Вот только что с этим новым пониманием делать, я совершенно не представлял.
Сколько себя помню, я всегда мечтал стать оператором. А когда это, наконец, стало возможным, «волшебный мир кино» почему-то утратил для меня всю свою привлекательность.
Я успел снять несколько рекламных роликов, придумал сценарий короткометражки, даже отправил ее на международный кинофестиваль, а потом что-то во мне сломалось. И я все бросил. В том числе и колледж.
Только с появлением Полины все начало понемногу налаживаться. Я по-прежнему не знал, что делать со своей жизнью. Но теперь хотя бы мне было с кем послушать Боба Дилана.
Приблизительно в то же время Тим съехал из Тель-Авива. Мы стали реже видеться. Но когда встречались, то напивались все так же, как и раньше. Может, даже сильнее. С той лишь разницей, что в отличие от меня, Тим никогда не терял над собой контроль. А вот со мной вечно что-нибудь приключалось.
Но однажды ночью все перевернулось с ног на голову.
После нескольких часов в баре, Тиму вдруг приспичило сесть за руль. Хотя до этого пьяным он не ездил. Бывают такие состояния, когда кажется, что сию же секунду нужно воплотить ту идею, что пришла в голову. И если такие мысли рождаются в баре, то ничего хорошего от них не жди.
Не помню, как именно все произошло. Когда я очнулся, то обнаружил себя на заднем сидении чьего-то раздолбанного «опеля».
Машина мчалась по ночному шоссе. Куда – понятия не имею. По радио звучала армейская волна. Тим сидел за рулем. Во рту дымится сигарета. Выражение лица такое, будто у него только что сыграла крупная ставка и он думает на что потратить выигрыш.
Гриша – на пассажирском сиденье. Похоже, в полной отключке.
– Что за херня? – спросил я, протирая глаза. – Куда едем?
– Все нормально, – кинул Тим через плечо. – Едем в классное место. Скоро увидишь.
– А чья машина?
– Друга. Взял покататься.
– Ты же в хлам. Как ты вообще ведешь?
– Ведет – судьба, – Тим выдохнул дым в окно. – А мы – марионетки.
Я с опаской взглянул на спидометр. Стрелка подрагивала между ста двадцатью и ста сорока.
– Черт, Тим. Хотя бы скорость сбавь.
– Да нормально все. Доедем. Как-нибудь.
Я пошарил по карманам. Кошелек с телефоном вроде на месте. А вот сигарет не было.
– Есть закурить?
Тим протянул мне пачку. Я вытянул сигарету. Чиркнул зажигалкой.
– Если какой-нибудь мент нас остановит… – начал я.
– А ты не каркай. Вот и не остановит.
– Это что, фатализм такой?
– Предопределение. Вселенский причинно-следственный закон, – он сплюнул налипшую на губу табачную пылинку. – Карма, короче.
– И куда она ведет?
– Да черт ее знает.
– Ну ты и накидался…
Он покивал головой с зажатой в зубах сигаретой. Алый огонек подергался в темноте.
– И не говори.
Я повернулся к окну. Ночь выдалась на удивление глухая. На небе – ни звезды. Похожие на магму дождевые облака нависли низко над землей. Холмы затянуты фиолетовой дымкой.
В тумане – огни небольших городков. Дорожных указателей не видно. С одинаковым успехом мы могли двигаться и на север, и на юг.
В какой-то момент я подумал, что вижу сон. Сейчас открою глаза и проснусь в баре. Затем умою лицо, выпью еще немного пива и посмеюсь над всем этим. Я встряхнул головой. Приоткрыл окно.
– Уже подъезжаем, – Тим затушил в пепельнице окурок. – Осталось недолго.
Он сбавил скорость и перестроился в правый ряд. Через сотню метров мы свернули на грунтовую дорогу, которая вилась между горами песчаника.
От тряски по кочкам проснулся Гриша. Несколько секунд он удивленно хлопал глазами. Явно не понимал, где находится.
– Вот это номер… – пробормотал он. – Где это мы?
– На пути к просветлению, – ответил Тим.
– А поконкретнее?
– Поконкретнее – скоро увидишь.
Гриша потер лоб.
– Пиво еще осталось?
– Да сколько хочешь, – Тим посмотрел в зеркало заднего вида. – На соседнем сиденье сумка-холодильник.
Я открыл внушительных размеров пластиковый ящик, достал Грише пиво. Немного поколебавшись, взял банку и себе.
– Ты готовился что ли?
– Сказать по правде, не очень. Просто все как-то совпало. И я подумал, хорошо бы вам увидеть кое-что.
– Что именно? – спросил я.
Не отрывая взгляда от освещенной фарами дороги, Тим произнес:
– Может быть и ничего.
Мы с Гришей переглянулись. И синхронно пожали плечами.
Тим есть Тим.
Потянулись рощи невысоких кустарников. В окно пахнуло соленым воздухом. Я догадался, что мы где-то на побережье.
Через пару минут Тим нажал на тормоза и заглушил двигатель.
– Приехали.
Мы вышли из машины, размяли спины и осмотрелись. Некоторое время у нас ушло, чтобы глаза привыкли к темноте.
Тим завез нас на какой-то дикий пляж. Вдали, за косой ракушечника, шумело море. Пахло мокрым песком.
– И что? – спросил Гриша, озираясь по сторонам. – Купаться что ли будем?
– Нет, – Тим залез в салон и вытащил оттуда сумку-холодильник. – Знакомиться кое с кем.
– В три часа ночи?
Тим молча посмотрел на часы.
– Самое время, – на его губах играла заговорщицкая улыбка. Он достал из сумки банку пива и сделал затяжной глоток. Затем тыльной стороной ладони вытер губы, и добавил: – Надеюсь, не опоздали.
Гриша недоверчиво поморщился.
– Опен-эйр что ли какой-то?
– Вроде того.
– А почему никого не видно?
– Скоро все подтянутся.
Ничего больше не говоря, Тим двинулся вперед. В этот момент он напоминал моряка, который полжизни провел на корабле и за годы плавания научился читать по волнам тайные знаки.
Кое-как мы дотащились до берега. Растянулись на пляже, и за час с лишним выпили все пиво, которое у нас оставалось.
Погода была замечательная. Не жарко, прохладный ночной ветерок, и шум волн.
– А я и вправду поверил, что тут какой-то рейв под открытым небом, – сказал Гриша. – У него, очевидно, заложило пазухи, и он говорил в нос. – Но все равно, здорово, что выбрались, – добавил он и закрыл глаза. – Надоело вечно киснуть в баре.
Через пару минут он уже снова храпел.
Лежа на спине, я смотрел на начинающее белеть небо. Внутри меня прорастало новое, неизведанное ранее чувство. Казалось, между мной и всем окружающим миром протянулось множество невидимых нитей. И благодаря им я мог чувствовать все, что происходит на Земле. То, как ползет по траве муравей, о чем перешептываются деревья в темноте, как бьется сердце ребенка в колыбели.
Тим молчал. Уж не знаю, о чем он думал.
Мне почему-то вспомнился фильм «Место под соснами» с Райаном Гослингом. Тим чем-то напоминал мне главного героя.
– Слышал о парадоксе китайского мандарина? – спросил Тим.
– Нет, – признался я. – Дурацкое название.
– И вправду дурацкое. Но суть вот в чем, – Тим повернулся на бок и оперся на локоть. – Если бы мы могли, не покидая привычного места, совершить убийство какого-нибудь неизвестного нам человека на другом конце света, и, затем завладеть его богатством с условием, что наше преступление никогда не будет раскрыто, пошли бы мы на это? – Он вопросительно посмотрел на меня. – Как думаешь?
– Не знаю. Чего это ты вдруг заговорил об этом?
– Большинство философов считают, что пошли бы.
– Вот как?
– Да. Такая вот моральная дилемма.
– Надеюсь, ты-то никого не убил?
– Никого. Не считая крысы, которая завелась у меня на кухне.
Я молча улыбнулся. И подумал, что если когда-нибудь куплю себе дом, то обязательно с видом на море. Чтобы можно было лежать в кровати и засыпать под звуки прибоя.
Прошло несколько минут. Я уже начал проваливаться в сон, как Тим крикнул:
– Смотри, – он указал пальцем на море.
Я потер глаза.
– Ничего не вижу.
– Смотри внимательнее.
Какое-то время мой взгляд различал только волны. И то, как их гребешки разбиваются о берег. Но сконцентрировавшись, я заметил, как из воды на берег выползают какие-то существа.
– Буди этого засранца, – сказал Тим.
Я потряс Гришу за плечо:
– Давай просыпайся.
– А? Что?! – промычал он.
– Тут что-то происходит, – кивком головы я указал на море. – Смотри.
Секунд пятнадцать мы завороженно смотрели на береговую линию. Отделившиеся от воды тени быстро двигались в нашу сторону. И с каждой новой волной их прибывало все больше.
– Кто это? – спросил Гриша.
– Скитальцы моря, – ответил Тим. – Мало кому удается увидеть их в этот период.
– Охренеть… – Гриша вытянул шею и захотел подняться на ноги, но Тим остановил его.
– Сиди, а то еще напугаешь их.
– Морские черепахи! – осенило меня.
Тим кивнул.
– Угу.
– А для чего они ползут на берег?
– Чтобы продолжить круговорот рождения и смерти.
Затаив дыхание, мы наблюдали, как черепахи ползут к песчаной гряде, чтобы отложить там яйца. Проходило какое-то время, и затем, они, обессиленные, снова возвращались в море, чтобы скрыться в пене волн.
Это было настолько удивительно, что почти все время мы молчали. И только когда забрезжил рассвет, Гриша спросил:
– Откуда ты узнал, что они появятся именно сегодня?
– Я и не знал, – ответил Тим. – Точный день предсказать невозможно.
– Нам что, просто повезло?
– Похоже на то.
Мы сели в машину и успели проехать по грунтовке несколько километров. А затем дорогу нам преградил полицейский джип.
Как потом оказалось, «опель» на котором мы ехали, числился в угоне.
– Выходит, никакого «друга» нет? – спросил я у Тима.
Он устало улыбнулся. И, посмотрев на дымно-голубое утреннее небо, сказал:
– Кажется, я забыл его спросить.
Так я впервые попал в полицейский участок. Но, несмотря на наручники, я все же был благодарен Тиму. Ведь это была удивительная поездка. К тому же, нас с Гришей вскоре отпустили, не найдя в наших действиях состава преступления.
Тим, благодаря хорошему адвокату, отделался условным сроком.
* * *После той ночи, я часто приходил к морю один. И, слушая в темноте шум волн, думал о тех несчастных сектантах, что заперлись в сарае и подожгли себя. Неужели никто из их родных не понимал, что они уже близки к черте? Почему никто не бил тревогу? Не осознавал, что происходит? Неужели люди настолько слепы? Даже к своим близким?!
От этих мыслей мне становилось не по себе.
В глубине души я надеялся снова увидеть черепах. Но, они больше ни разу не появлялись.
* * *– Обыщи-ка его, – сказал старик, выходя из тени.
– Эй! – возмутился я. – Вы про понятых вообще слышали?
Полицейский ухмыльнулся. И то, как он это сделал, мне не понравилось.
– Сериалов что ли насмотрелся? – он подошел к окну, и шафрановый свет луны заиграл на его коже. – Может еще адвоката позвать?
– Было бы неплохо.
– Неплохо… – повторил он. С такой тяжестью в голосе, будто среди ночи ему сообщили, что в его доме прорвало канализацию. – Если бы мы не взяли тебя именно здесь, может, и позвали бы.
– Именно здесь?
– Умника из себя строишь?
– Не понимаю, о чем вообще речь.
– Ну да, да…
Полицейский выдержал паузу.
Весь его вид кричал о том, как ему осточертели такие придурки, как я.
– Послушай, сынок. Мы тут за неделю отлавливаем больше торчков, чем в ином районе за месяц. Так что закрой-ка рот. И стой смирно.
Ах вот оно что. Теперь ясно.
Девушка начала обыск. Профессионально обшарила карманы. Достала сигареты, телефон, документы. И передала старику.
– Есть что-то? – спросил он, разглядывая мои водительские права.
– Вроде нет, – ответила она.
– Снимай ботинки.
– Что?
– Ты слышал.
Я вздохнул. Но, в конце концов, лучше уж так. Увидят, что я чист и отвяжутся.
Мне было холодно стоять на грязном бетонном полу в одних носках. К тому же в пятку мне врезался острый камень. Или, возможно, осколок плитки. В темноте было не разглядеть. Но я молча ждал, пока полицейские закончат.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги