о гальку своих берегов.
* * *
Когда непрухи полоса,
я жду, как ожидают помощь,
твои восточные глаза,
непостижимые, как полночь.
Они и в полутьме блестят
на жарком бархате июля…
Как я люблю твой быстрый взгляд —
пугливый, словно у косули!
Не надо говорить слова,
не надо, ничего не надо,
когда кружится голова
от недосказанного взгляда.
* * *
Белый квадрат стены,
эхо минувших снов.
Жёлтым серпом луны
скошен недели сноп.
Ходиков мерен ход,
спит опустевший дом.
Самый несчастный тот,
кто одинок вдвоём.
* * *
Мне только минуты, наверно,
хватило вполне бы,
чтоб духом воспрянуть,
чтоб как-то очнуться от спячки,
чтоб солнце увидеть —
багровое солнце, в полнеба,
и чаек, их танец, их крылья —
балетные пачки.
Но лучше не надо.
Безжалостна давняя память,
она вызывает
какую-то странную ревность,
уж лучше и дальше, как прежде,
стремительно падать
в болото печали,
а значит, в свою повседневность.
Я всё забываю.
Я буду с годами суровей.
Пройду, без заминки
на льду осторожности тонком.
Не надо, прошу я,
не хмурь свои белые брови —
ведь их обесцветило солнце
до осени только.
* * *
Я буду приходить по четвергам —
