– Соблюдай субординацию, – рыкнула я на него. – Я впервые вдыхаю такой концентрированный кислородный воздух. Вполне естественно, что я запаниковала и ушла в тенёк. А твоей внешности вообще не знаю, только и видела, что в чешуе. Как я должна была понять, что это ты?
Тот осёкся.
– Нужно было идти первым…
– Манеры превыше? – предположила я. – Остановимся на том, что ты меня нашёл. Хватит привлекать лишнее внимание.
Он сузил глаза и подумал немного.
– Ты права.
– У меня много вопросов. И первый из них, как здесь можно разжиться едой. Я слишком долго собиралась в кучу после атомного распада, проголодалась, – заявила я и направилась в сторону кладбища из камней. – Уверена, что лестница над той грудой ведёт к выходу. Там я ещё не ходила.
Люцио вздохнул, перебарывая негодование, и последовал за мной, тихо разъясняя обстановку:
– Нужно вначале кое-куда зайти. Здесь не община, всё сложнее. Невыполнение определённых условий социума чревато последствиями, порой весьма губительными. Вот уж не думал, что окажусь здесь вновь…
Он свёл широкие брови вместе и сжал губы. Всё его лицо превратилось в скомканный мышцами лист с изображением негодования, от которого Люцио так и не смог избавиться, делая свои дыхательные упражнения для снижения стресса. Тем временем очередная лестница подошла к концу, и он потащил меня к торговым рядам, а точнее, картонке с флагами, буквами и цифрами. Похоже на обмен денег.
Люцио махнул рукой уже поджидавшему нас человеку и последовал за ним куда-то за строения, затем скрылся в люке под землёй, показав мне знаком поторопиться. Я пролезла следом и оказалась в маленькой комнатке. Тут воздух был похож на тот, что витал в общине Тарохо. Самочувствие сразу улучшилось, а головная боль отступила. Шум от мыслей людей остался на поверхности.
– Всё готово, – сказало человеческое существо на гистофском диалекте и протянуло пять пачек банкнот разного номинала. – Вот ключи, поторопитесь, пока не угнали.
– Мы ещё не раз наведаемся, – улыбнулся Люцио.
– Я уже всё знаю. Великий царь велел частями выдавать весь оставленный депозит. Вот карта всех обменных точек. Начните с Борнео, а закончите Бали. Ключи от лодки и сама лодка там, где всегда. В прошлый раз ты ушёл ни с чем, – оставался серьёзным человекоподобный соратник. – В этот раз желаю удачи.
– Пусть будет так, – с надеждой отозвался Люцио и направился к выходу.
Покинув территорию храма, первым делом мы прошли в кафе, в центре которого сидел мужчина с огромными оттянутыми мочками. Он был на вывеске крохотного заведения.
– Как читается название? – спросила я у Люцио, когда тот заказывал нам горький напиток и поесть.
Тот молча водрузил мне на руки свой рюкзак и начал скрытно отсчитывать банкноты из меньшей пачки прямо в сумке, чтобы никто не увидел, как много у него денег. Потом расплатился и проследовал к одному из двух столиков рядом с постаментом в центре.
– Придорожное кафе в саду Будды, – ответил Люцио. – Так переводится.
– Кто такой Будда? – спросила я.
Нам принесли кофе в картонных стаканах с пластмассовой крышкой. От напитка пахло сырой землёй и горелыми орехами. И это можно пить?
– Будда, – ответил Люцио, осторожно отхлёбывая тёмную жижу, предварительно сняв крышку, – это нечто похожее на трёх гистофских божеств с горы Айкорта.
– У них тоже три хранителя благ жизни и один создатель всего сущего, как и у нас?
Люцио отчего-то повеселел и ухмыльнулся. Затем ответил:
– У них сотни ликов одного и того же создателя и тысячи обличий хранителей.
Я была разочарована, ведь смысла в подобном найти не могла.
– Таких, как мы, – продолжил Люцио, – на земле называют итсистами. Тех, кто видит в Будде божество – буддистами. Также есть христиане, католики, иудеи, исламисты и так далее. Эти названия являются религиями. Исходя из её учений и понятий, человек строит свою жизнь. Свод врождённых правил, придуманных кем-то и так отличающихся от перечня должностей другой религии, не позволяет человеку жить внутренней моралью, заложенной самой природой.
– Но у любой мысли каждой религии должна быть общая основа, – продолжила я.
– И эта основа прошла множественные преобразования, вызывающие разногласия и, следовательно, войны. В основном на Земле битвы между людьми возникают из-за веры. Или, скорее, неверия в схожесть взглядов.
Я поджала нижние веки и губы. Это казалось странным, поскольку разделяло людей на группы с разными точками зрения. Однако даже на Гистофисе, где существовала лишь одна религия айкорта, были войны между теми же группами. Только разногласия заключились уже в других сферах. Тарохо говорит, что не было бы эволюции без войн. И он хочет привести ящеров к великому разуму, где выше будет только Создатель.
К нам снова подошёл официант и принёс тарелки с едой, практически ничем не отличающейся от гистофской. Даже запах был схож.
– Ешь, нам нужно успеть доехать до домика дотемна, – сказал Люцио и принялся хлебать суп, не скупясь на звук удовольствия.
Я поковырялась в белых мягких зёрнах.
– Похоже на рис, – пробормотала я. – А это на рыбный суп.
– Так и есть, – улыбнулся Люцио и показал рукой, чтобы я приступала к трапезе.
Вкус был обычный, я даже разочаровалась. А вот напиток впечатлил, было в нём что-то необычное, словно сожгли печали и из их пепла, добавляя сладость радости, приготовили питьё.
– О-о-о, – протянула я и отпила ещё. – А вот это теперь моя слабость.
– Не стоит, – посмеялся соратник.
После сытного полдника Люцио подошёл к стойке, забрал пластиковый пакет с контейнерами, где потел наш ужин, и показал на мопед с коляской.
– Поехали, – сказал он и засунул в боковой прицеп передвижного средства наши походные сумки и еду.
Дальше мы поехали между ветхих домиков, ангаров, где делают памятники в виде колонн с узорной крышей и деревянные украшения для интерьера, а также ярко-зелёных стен из джунглей. Совсем скоро мы свернули налево, минуя статую мужчины, занёсшего меч для удара, а рядом с его ногами суетилась собака, готовая броситься в бой вместе с хозяином. Но в следующее мгновение эта статуя испарилась, и там возвысился рекламный щит, который я толком не рассмотрела.
– Что это было? – крикнула я, чтобы Люцио услышал.
– Ты про статую? – слегка повернул он голову, отвлекаясь от дороги и сбавляя скорость. – У многих из общины Тарохо есть дополнительные колбочки на сетчатке, которые фиксируют энергетический отпечаток. Удивительно, что у тебя, полукровки, есть такая особенность.
– Я же дочь своего отца, – проявляя наглость, я нарушила основное правило: никогда не называть царя своим отцом.
На это Люцио никак не ответил, но напрягся и даже, как мне показалось, ощетинился. Под кожей у него заиграла чешуя. Ему нельзя сбрасывать обличье, пока мы на виду у людей. Как и мне – болтать лишнего.
– Энергетический отпечаток занимает места с сильной концентрацией психоэмоциональных сил, – сказал Люцио, останавливаясь в нескольких метрах от пока что не существующего памятника на обочине. – Зачастую он не имеет чёткую форму и выглядит как вспышка. Однако, когда у строителей или архитекторов появляется план, они формируют из энергии замысел, а затем по велению вихревой силы претворяют идею в жизнь. Совсем скоро, года через два или три, там появится памятник или даже строение с мужчиной в центре.
– Пещера, где мы возникли, тоже имеет подобный сгусток… э-э-э… психоэмоциональных сил? – спросила я, слезая с сиденья и снимая шлем.
– Да, но в пределах физического строения, которое является его собирательным центром. В подобных местах мы и будем искать чашу. Нам нужен определённый след с очень низкими колебаниями, недоступными для считывания человеком или ящером, но способствующими созданию высокочастотных отпечатков. Доставай приёмник частиц, сейчас зафиксируем первую аномалию.
– Он сломан, – быстро ответила я.
– Что?
