Люцио подпрыгнул от ярости.
– Что? – ещё раз повторил он. – Но как?
Я пожала плечами и достала из коляски сумку, откуда извлекла футляр.
– Его украли и повредили, – аккуратно держа на ладони пластину с линзой, ответила я.
Люцио выхватил её и стал осматривать.
– Лопнувшая линза не сможет считывать след. Теперь в нашем распоряжении только одно устройство, и оно останется при мне. Раз ты такая у нас глазастая, но неуклюжая, будешь сообщать мне о каждой вспышке, чтобы я мог её просканировать.
Неожиданно Люцио замешкался. Его будто наполнило стыдом за неудачное выступление. В глазах заиграли змеиные искорки. Народ ящеров, который безукоризненно следовал за Тарохо словно рабы, был нечист на обещания. Всё, что ими делалось, должно оправдывать только их ожидания.
Если кому-то что-то не нравилось, легче было устроить сладкую месть, чем уладить конфликт и расстаться с миром в душе и ссорой в реальности. Люцио теперь будет ждать от меня ответного шага, когда я размажу его словесно или физически. Верит, что проглочу его хамство, а потом подставлю подножку. И мне бы стоило исподтишка применить смертельные три удара, которым меня научил сам Люцио, чем решать всё по горячим следам.
Однако…
– Я заметила, что с приходом на Землю ты стал много себе позволять.
Люцио ощетинился и выпучил глаза. За дурной эмоцией последовали оправдания:
– Ты должна бережнее относиться к вещам, которые…
– Если бы Тарохо посчитал меня недостойной этой поездки, он бы ни за что не позволил мне сюда переместиться.
– Но… – попытался перебить меня тот, однако я лишь повысила голос, чем привлекла единственного человека, собирающего какие-то жестянки на другой стороне улицы.
– Но я не та, кому он доверяет однозначно. Иначе тебя бы здесь не было.
Люцио отчего-то опустил глаза.
– Вероятно, ты знаешь эти края лучше меня, но я нужна для определённой цели. Без меня тебе не добыть эту реликвию. Поэтому я знаю свою ценность. Не вынуждай меня уподобляться мести ящеров. Иначе и эта миссия провалится. Меня это тяготит.
Непривычно было видеть вместо змеиной кожи человеческую. От подобной перемены замещался и сложенный образ существа. Передо мной уже стоял не Люцио, а его тёмная сторона. Придётся познать и её, остаётся только быть к этому готовой.
– Хах, – выдохнул он. – Хорошо рассудила. Жаль, только время зря потратила. Пошли, я покажу тебе, как работает эта штука.
Стоило ему нажать на кнопку устройства, чья линза направлялась на пустое место, как на экране с задней стороны стали выступать частицы. Они состояли из цветных пикселей, помещённых в пределах излучаемого экраном прозрачного купола. Объёмная фотография точно передала то, что я видела.
– А теперь смотри, – голос Люцио стал ровным, прежние эмоции сошли на нет.
Он подошёл к щиту, на месте которого скоро будет стоять памятник, и поднёс к нему считывающее устройство, замеряя вибрацию.
– Высокие частоты с этой стороны, а низкие с этой.
На экране постоянно пульсировали столбцы, указывая на присутствие той или иной энергии в объекте.
– Вначале считываешь вибрации, потом фотографируешь. Сейчас мы изучили только формирующийся энергетический сгусток с высокими частотами, а нам нужен разрушающийся с самыми низкими. Искать его будем в основном в храмах и пещерах, где с этой чашей могли проводиться обряды. Подобное стирается очень долго. Найдём след и приступим к поискам.
– Таких низкочастотных сгустков будет много, – возразила я. – Не одна только эта чаша древняя и ритуальная. Могут быть и другие, верно?
Люцио кивнул и спрятал все предметы в сумку.
– Поэтому нам и дали на поиски два года. Надеюсь, успеем. – Он сел на мопед и завёл двигатель.
Я терпеливо поместилась сзади, и мы отправились к побережью. Сели в лодку и к глубокой ночи добрались до острова Борнео. Спрятав от ненужных глаз средство водного передвижения, пешком отправились в хижину, сокрытую в джунглях. Она была маленькой, но приспособленной для изучений. Нам пришлось сменить много таких убежищ, поскольку на определённом острове мы надолго не задерживались. Всё время меняли обстановку.
На протяжении этих почти двух лет я успела выучить индонезийский и обследовать практически все острова Индонезии. Приходилось порой тратить очень много времени на лодочные переезды и ночёвки вдали от хижин. Такая отшельническая жизнь успела надоесть, к тому же Люцио не переставал вести себя странным образом. Его отношение становилось всё хуже, будто он всегда меня терпеть не мог, а сейчас в подобных тесных обстоятельствах настолько проникся злобой, что уже был не в состоянии её контролировать.
Мне ничего не оставалось, как проявлять силу воли и сводить любые конфликты на нет. Меньше всего хотелось тратить силы на выяснения отношений с ящером, который даже не заслуживает находиться в одной комнате без личного дозволения с дочерью царя. Однако я всегда была и буду ею лишь наполовину, ведь даже красящий пигмент уже иссяк и не мог скрывать фиолетовый оттенок. Что в очередной раз напоминало, почему Тарохо относится ко мне как к доверенному лицу, но не дочери.
В мой последний день рождения на Земле Люцио неожиданно вспылил и сказал странную вещь, что я должна отмечать эту значимую дату не в январе, как следовало, а на полгода позже, хотя в это время на Гистофисе праздновал июль. При попытке узнать больше о его предложениях он фыркнул и сказал, что я живу на другой планете, поэтому должна следовать её временным рамкам, а не приносить с собой чужие правила. Потом всё же пояснил, что существуют планетарные календари, которые в случае двойников повторяют друг друга, но с разницей в половину оборота по орбите, и вселенские, когда все планеты без исключения подчиняются одной вселенской хронологии времени, о которой осведомлены астрономы.
– Например, твой день рождения, – принялся рассуждать Люцио. – Он в июле на Гистофисе. А когда ты прибываешь на Землю, то на полгода молодеешь, тебе ещё шесть месяцев ждать июля, чтобы отпраздновать ту же дату. Возьмём теперь вселенский новый год, который будет в июле по земному и в январе по гистофскому календарю. На родной планете ты уже будешь находиться на границе двадцати шести и двадцати семи лет, а здесь, на планете-двойнике, едва успеешь захватить свои двадцать шесть. Поняла теперь?
– Поняла, что образно вернулась во времени, прибыв на Землю, – кивнула я.
– Надо же, какая смышлёная, – еле слышно пробормотал тот.
Это было очередным примером придирчивости с его стороны, на которую легче было наплевать и заниматься собственными делами, чем разбирать её и уж тем более принимать близко к сердцу.
Ну, это так… мимолётные воспоминания. А прямо сейчас я и Люцио едем на остров Бали, где всегда круглый год множество туристов. Там будет полно энергии, на исследование которой может уйти до полугода, а то и больше. У нас же до назначенного возвращения осталось около пяти или четырёх месяцев. Оставив это место на потом, мы очень рисковали. Хотя на то была причина. Обычно в таких людных местах ничего, кроме людских желаний, не возникает. Энергия здесь упорядоченная, симметричная и смешанная. Что-то найти очень просто, поскольку люди подстраивают место под себя, а не наоборот. Все отпечатки уже давно подвержены влиянию множества со средней и высокой частотой. Прятать здесь низкочастотную реликвию сущий бред. Её найдёт любой, если будет желание.
Наша лодка под покровом ночи въехала в узкий залив. Обмелело, и её нос врезался в песок. Воды по-прежнему было по щиколотку. Впереди стеной встали джунгли, островком протестующие против людской эволюции и урбанизации.
– Иди прямо, там будет указатель «Не сорить». Прямо под ним есть ручка. Дёрни за неё, откроется люк. В этом месте нам лучше жить под землёй, – сказал Люцио и, выпрыгнув из лодки, принялся толкать её дальше от берега.
– Где мы? – спросила я, пытаясь поймать сигнал геолокации на земном смартфоне, который мы приобрели для связи и поисков информации.
– Мы сейчас недалеко от храма Пура Сегара Рупек и причала Гилиманук. Завтра я встречусь с доверенным человеком и получу ключи от мопеда.
Он уплыл, наверняка к причалу или в место, где мог незаметно укрыть лодку от чужих глаз. Я же отправилась на поиски люка, под которым оказался настоящий бункер. Кто-то жил здесь раньше. Возможно, сам Люцио. Среди огромного количества пыли удалось отыскать покрывала. Свет тянулся тусклыми полосами по углам, лампочек не было. Каменные стены, подобные пещерным, давили со всех сторон. Воздух был приближен к гистофскому. Это единственное, что оставалось комфортным здесь.
– Ну и берлога, – сказала я и прошла в арку слева.
Там была спальная комната без кровати и матраца. Придётся снова довольствоваться спальным мешком. Всяко лучше, чем клопы, клещи и блохи. Я пошла дальше осматривать подземелье. В самой большой комнате удалось отыскать приборные панели, широкие и длинные столы с заплесневевшими книгами. Техника наверняка неисправна из-за повышенной влажности, однако она нам и не потребуется. Эти месяцы мы справлялись без дорогого оборудования.
В самом маленьком помещении я нашла пыльную тряпку и щётку. Ими прибралась в спальне, затем расстелила мешок и села проверять свой счётчик частот. Он показывал средние вибрации. Здесь было тихо и спокойно, словно никого и не было никогда. Неожиданно послышался скрип люка и глухой шум шагов с тянущимся шлейфом треска. Наверняка это Люцио, который что-то принёс, тяжёлое и… Стойте!
В коридоре со стороны входа раздалось хлюпанье, а затем шипение. Я быстро перекатилась к сумке и выхватила оттуда два ножа. Словно зубы змеи, мои руки были готовы впиться в жертву и лишить её жизни. Звук исчез. Чужак притаился, услышав шум из комнаты. Его мысли не слышны.
Я выбежала в коридор и встала в оборонительную стойку. Было светло от ламп и пусто. Только ветер задувал в открытый люк. На полу я увидела блестящую рыбью чешую. Но стоило приблизиться к ней, она тут же рассыпалась в пыль, которую я так тщательно выметала из комнат. Это существо приходило сюда не раз. Значит ли это, что бункер принадлежит ему? Может ли быть так, что среди жителей Бали есть монстр, который вполне может знать о чаше, принадлежащей скорее его миру, чем нашему? У него есть сгорающая чешуя, он может шипеть, подобно сквозняку. Конечно, он чудовище низких частот. И я его сейчас поймаю!
В ту же секунду люк в конце коридора захлопнулся. Но рыба-монстр не мог далеко уйти. Я побежала за ним, быстро взбираясь по лестнице и проталкивая себя наружу через железное препятствие. Чешуя была повсюду, но на глазах превращалась в подобие пепла. Сгорала и рассыпалась. Сложно было уследить за мимолётными отблесками. Я не раздумывала ни секунды и ринулась по следу, который привёл к песчаному пляжу. Среди пыли, которую уже разнесло ветром, мне удалось разглядеть следы людских ног.
Внезапно боковым зрением я увидела над водной гладью глаза. Встретившись с ними, я будто оцепенела. Они смотрели вглубь сознания и чертили там ровные линии. Отвлекая себя от мимолётного помутнения, опускаясь и копаясь в песке с целью насобирать больше пепла и разглядеть следы, я продолжала чувствовать на себе взгляд чудовища, которого отчего-то испугалась. Одно мешало пуститься в бегство – оно бы меня давно сожрало, если бы могло. Значит, существует нечто, что способно воспрепятствовать его нападению. И когда я вновь решилась поднять глаза, в тот же момент часть морды скрылась под спокойным слоем моря.
Возвращаться пришлось в полной темноте, без фонарика и без сил. А когда я достигла укрытия, то столкнулась с недовольным и таким очеловеченным выражением лица Люцио. Думала, что мне будет просто строить из себя людское создание, но с каждым месяцем всё лучше понимала, что мой соратник преуспел в этом гораздо больше.
