Участие в школьном оркестре ставило под вопрос мои тренировки, так как они пересекались с репетициями по времени, и я ринулся в этот коллектив, хотя среди инструментов пианино там не предполагалось.
Создавал оркестр, реализуя свою детскую мечту, школьный хормейстер Александр Васильевич Кузаков – невысокий, жилистый и очень живой мужчина с горящими глазами, мгновенно к себе располагавший. Мы с ним уже сталкивались в школе на музыкальной ниве и хорошо знали друг друга. Поскольку в оркестр брали всех желающих (то есть именно что вообще всех желающих, без оглядки на возраст и наличие хоть какого-то музыкального слуха или образования), было решено, что на трубе я не умею играть не больше, чем все остальные. Очень скоро я освоил этот инструмент[24 - Из-за текучки мне пришлось в разное время осваивать еще и флейту пикколо, а также большой и малый барабаны. Я очень признателен оркестру за этот опыт.] на начальном уровне и легко справлялся с нехитрыми партиями оркестровок, которые Александр Васильевич писал сам[25 - Александр Васильевич и инструменты доставал сам. Что-то по старости было списано другими «взрослыми» оркестрами как непригодное к использованию, какие-то инструменты подарили добровольные помощники-энтузиасты (слова «спонсоры» тогда не было). Мы сами ничего не покупали, разве что по собственному желанию. Излишне говорить, что за участие в оркестре ученики не платили ни копейки. Как, кстати, и за занятия в «Самбо-70».].
В то время я приятельствовал с одним из своих одноклассников, которого звали Кирилл Родов. Он тоже пришел играть в оркестр, и ему тоже досталась труба. Поскольку ребята совсем не знали нотной грамоты, а играть все же приходилось по нотам, Александр Васильевич часть каждой репетиции отводил под элементарное сольфеджио. Помню, Кирилла тогда очень рассмешила нота «си», которая, повторенная дважды (что весьма часто встречается в музыке), превращалась в простонародное название женской груди. Он прямо до слез упивался этим наблюдением, пока на одной из репетиций ему не было предложено пропеть его партию, называя ноты. Добравшись до «си», которые были не сдвоены, а даже строены, Кирилл запнулся и начал повторять их раз за разом, пытаясь преодолеть невидимый барьер, и все время откатываясь назад. «Сиси… сисиси… сиси!» – пел Кирилл в очках с совершенно серьезным лицом и, кажется, даже дирижировал правой рукой. Если бы он сам заблаговременно не заострил на этом мое внимание, я бы никогда не засмеялся, поскольку ноты знал давно и к любым их сочетаниям вполне привык. Но тут мне просто попала в рот смешинка, я долго терпел, краснея, и после очередных «сись» прыснул. Александр Васильевич решил, что я смеюсь над трудностями Кирилла в исполнении, поскольку понимал, что у меня подобные сложности не возникли бы. В нашем демократическом коллективе такое отношение к музыкантам было недопустимо, и он довольно жестко заставил меня покинуть репетицию. Я и тогда не обиделся, и до сих пор считаю, что он поступил правильно. Но воспевающий женскую грудь Кирилл и сейчас стоит у меня перед глазами, хотя дружить мы перестали еще в средней школе, я уже много лет не видел его и даже толком не знаю, как сложилась у него судьба.
Оркестр очень скоро занялся патриотическим воспитанием подрастающего поколения, и в присутствии ветеранов в военном музее школы ему было торжественно присвоено название «День Победы», которое он с гордостью носит по сей день. Да-да, оркестр не только существует и поныне, но и руководит им по-прежнему Александр Васильевич Кузаков, настоящая живая легенда нашего района. В оркестр по-прежнему берут всех желающих, и теперь в нем много девчонок, в отличие от первого созыва, в котором мне довелось участвовать. 1 сентября 2020 года я пришел на школьную линейку, где в парадной форме встречал первоклашек оркестр. Улучив момент, я подскочил к Александру Васильевичу, с которым вижусь время от времени, и подарил ему свою книжку стихов, написав на ней «С благодарностью Учителю от вечного ученика», потому что его целеустремленности, последовательности, верности своему делу, бессребреничеству и вере в человека можно учиться вечно.
Во второй оркестр меня привел тот самый скрипач-саксофонист из стринг-бэнда Вася Пономарев, чей номер «Буги-вуги» мы исполняли для программы «Марафон-15»[26 - Тогда я первый раз играл под фонограмму, и мне это очень не понравилось. Второй и последний раз я играл под фонограмму тоже на съемках телепрограммы «Финт», году в 1994-м, когда мы с КВНщиками моего института делали клип для еще никому не известной Наташи Громушкиной (чуть позже тоже расскажу). Но тогда фонограмма была чужая, и я лишь имитировал дерганье струн неподключенной электрогитары, да и вообще клипы всегда снимаются под заранее сделанную запись.]. Вася тогда уже успел отметиться в целом ряде коллективов очень разной направленности, от хард-рока и панка до джаза и фьюжн. Одним из них был биг-бэнд ДК МАИ, где открылась вакансия пианиста. От настоящего биг-бэнда наш отличался почти полным отсутствием медных духовых – у нас был лишь один трубач и занят он был не во всех номерах. Зато во всем остальном это был настоящий бэнд с полноценной группой саксофонов, бас-гитарой и барабанами, электрогитарой и роялем. Руководил всем этим праздником саксофонист из знаменитого оркестра Анатолия Кролла Николай Васильевич Абрамов: высокий, колоритный, харизматичный дядечка с пышным седым каре, обрамлявшим симпатичное умное лицо.
Вот где я вдоволь наслушался настоящих джазовых аранжировок! Оркестр соответствовал довольно высоким стандартам, во всяком случае для оркестра дома культуры из большей частью непрофессиональных музыкантов, один из которых, например, работал пожарным (но хотя бы начальное музыкальное образование у всех было). Общий настрой был очень творческий, а за стеной репетировали Гарик Сукачев, Анатолий Крупнов, и, кажется, Костя (ныне – Константин) Кинчев, поскольку в ДК была хорошая репетиционная база, но, к сожалению, ни того, ни другого, ни третьего я случайно в коридорах не встретил[27 - Гарика Сукачева я встретил много лет позже, обогнав его внедорожник на Садовом кольце. Он ехал с открытым окном, высунув локоть левой руки наружу. Удивительно было даже не то, что я его встретил (подобных встреч в Москве случается немало), а то, что он узнавался по затылку, плечу и вот этой руке. Обогнав музыканта, я посмотрел в зеркало заднего вида и убедился, что определил его со спины верно.]. Мы активно выступали на разных площадках: в концертных залах, музыкальных школах, родном ДК МАИ[28 - Где-то в 1996-м году в очередном МАИшном концертов с нами на одной сцене выступал Анатолий Крупнов с одним из своих многочисленных проектов; предполагаю, что это был "Черный обелиск". Времена были забавные: ДК МАИ сложно было проводить платежи за аренду предоставляемой музыкантам репетиционной базы, а у музыкантов особенно не было денег. Поэтому стороны договаривались, что оплатой за базу будут периодические выступления, в общем-то, уже звезд в сборных концертах на мероприятиях ДК, что, конечно, повышало престиж Дворца культуры среди народонаселения.] и на уличных праздниках. Кроме того, это были 1995—1996 годы, времена расцвета корпоративов, и именно тогда я заработал музыкой первые деньги, причем сразу в иностранной валюте! Помню, как на одном из банковских корпоративов, которые тогда проводились с особым размахом, с нами выступал известный поэт-пародист Александр Иванов. Прекрасную, а возможно, лучшую юмористическую передачу в СССР «Вокруг смеха», которую он вел, поглотили перестройка и ускорение, и не особо приспособленный к жизни поэт оказался без работы и практически без средств к существованию. Вид он имел потерянный, выступал не долго, явно не вписывался в праздник со своими стихами, которые на той пьяной вечеринке особо никто не слушал. Как выяснилось впоследствии, Иванов в это время сильно пил, и жить ему оставалось буквально год.
Поступив в аспирантуру, да вдобавок обзаведясь вскоре первенцем, я был вынужден оставить этот довольно интересный коллектив. Ушел нормально, предупредив заранее и отыграв все намеченные концерты.
С руководителем биг-бэнда Николаем Васильевичем впоследствии я встречался только однажды, и было это так.
В свое время в Москве был популярен клуб «Петрович», открытый автором бессменного одноименного героя карикатур газеты «Коммерсантъ» Андреем Бильжо в подвале одного из домов близ метро «Красные ворота». Клуб был выполнен в советской эстетике и напичкан разными социалистическими артефактами, от дисковых телефонов и проигрывателей винила до вымпелов и стилизованных бюстов генсеков разных времен. Обстановка в клубе была очень неформальная, а допуск туда осуществлялся по пропускам, который мне удалось однажды оформить. Кроме того, в клубе проходили концерты популярных и не очень популярных коллективов, каждую субботу, например, там играл (и периодически играет до сих пор) знаменитый скрипач Сергей Рыженко, прошедший через «ДДТ», «Вежливый отказ», «Браво», «Машину времени», «Звуки Му», «Аквариум» и целый ряд других групп. Завершал он свое выступление неизменно двумя крышесносными номерами: «Чардашем» Монти и «Хава нагила», автор которой неизвестен, хотя саму мелодию все знают. Причем сцены как таковой в «Петровиче» не было, музыканты просто располагались в центре зала на небольшом возвышении среди концертной аппаратуры.
И вот захожу я как-то в этот клуб вечерком, прохожу в главный зал, где у нашей компании был забронирован столик, и вижу Николая Васильевича, с которым не встречался несколько лет. Играет музыка, а на шее у него висит саксофон. Я очень обрадовался, подошел к нему, сердечно поздоровался, пожал руку. И только тут понял, что стою в центре зала, и все смотрят на меня, как на часть шоу. Оказывается, я просто попал в тот момент, когда у саксофона, участника концертного джазового трио этого вечера, был перерыв в партии. Николай Васильевич суетливо поздоровался и тут же начал играть соло, стараясь вступить вовремя и не выпасть из ритма. Я чуть не сорвал ему выступление!
Клуб «Петрович» существует и сейчас. Но после участия Андрея Бильжо несколько лет назад в кампании по дискредитации Зои Космодемьянской я решил не ходить туда больше. Понимаю, что это даже не капля в море, но с другой стороны не скажу, что придерживаться этого решения мне хоть сколько-нибудь сложно.
11. СТУДИЙНЫЙ ПРОЕКТ «ТИТРЫ»
В 1998 году мне исполнилось 24 года. Будучи «рыбами» по восточному гороскопу, я не мог не ожидать от знакового года очередного двенадцатилетнего цикла (повторение знака года рождения по тому же гороскопу) каких-то особых изменений и свершений. И год себя вполне оправдал.
Хотя свадьбу я отыграл за три года до этого, вопрос с наследником не торопился решаться. И вполне закономерно, что именно в этот год на свет наконец-то появился Максим, наш долгожданный первенец, старший ребенок в семье и единственный сын (тот самый, что родился в день рождения Шеварднадзе, а заодно Высоцкого, Шишкина и вообще в Татьянин день). В принципе, одного этого было бы достаточно, чтобы сказать, что год удался и явно выделяется из 11 предыдущих.
Но мне казалось этого мало. Кроме того, мне казалось, что я сам должен что-то вложить в этот год, чтобы он действительно стал знаковым в этих двенадцатилетних циклах.
К 1998 году у меня накопилось изрядное количество песен под гитару. Часть из них была вполне себе бардовской формации и не страдала от отсутствия аранжировок. Но некоторые явно требовали ритм-секции и вообще обладали внутренним драйвом, который было невозможно раскрыть через шестиструнку. Я уже имел опыт составления авторских сборников из собственных аудиозаписей и некоторое количество не то, чтобы поклонников, но людей, которые такие кассеты переписывали себе и даже разучивали какие-то мои песни.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
