Грешник
– Марко! Марко! Смотри, что у меня есть! – вопила приближающаяся к нему тощая и долговязая фигура.
– Брат Корри, незачем так орать! Не видишь, я закатом любуюсь! – сердито бросил Маркус, обернувшись в сторону бегущего к нему человека.
Корри Гартман был сертифицированным колдуном, владеющим Истинной Тьмой. Его направили в монастырь Ордена прямиком из Хоггсмида, за год до официального выпуска. Несмотря на то, что парню оставалось учиться как минимум год, выпуск ему организовали экстерном: спешно вручили жезл и мантию, отправив как можно дальше от Коллегии. Орден же принял юношу с распростёртыми объятиями – Тёмных среди боевых братьев всегда было не в избытке.
Высокий, худой и нескладный, с вечно взъерошенными тёмными волосами, Корри никак не походил на борца с силами зла. Худое овальное лицо с аккуратным носом, мягкой линией губ и большими карими глазами дополняло образ безобидного студента. Удивительно, но характер юноши с внешностью не вязался. Смелый, любознательный и общительный – он стал единственным другом Маркуса с первых дней службы в Ордене.
– Скучный ты Марко, – ответил Корри, садясь рядом. – Глянь лучше, что я принёс. Настоящий франкийский бренди. Стоил мне половину золотого.
– Ты же знаешь, что Мастер Теодор запретил спиртное. Если нас поймают, будем драить отхожие места до следующего Новогодья, – попытался возразить Маркус.
– Марко, Марко… Ты же Грешник. Опасный истребитель нечисти, ведьм и покоритель юных дам. А ноешь, как Хоггсмидский первокурсник с факультета Магос Ботаника. Давай опрокинем, а?
– Ну, бес с тобой, Корри! Давай! Франкийский бренди я не пробовал, – нехотя согласился Маркус.
– Попробуй. Это нектар и амброзия. Франки называют этот напиток «коньяк», – сказал Корри, протягивая плоскую гранёную бутылку с янтарной жидкостью.
Маркус сделал глоток. Горло приятно обожгло. В желудке и на душе потеплело. Он протянул бутылку другу.
– Что отмечаем, Корри?
– Мой выпускной экзамен в Хоггсмиде. Сегодня я должен был закончить учёбу, – ответил Корри с горечью.
– Но ведь ты же пришёл в Орден уже дипломированным магом. В мантии и с этой, как его, волшебной палочкой, – сказал Маркус с недоумением.
– Во-первых, это называется «Жезл Силы». А во-вторых, Марко, тебе сильно повезло, что ты сказал об этом мне. Я понимаю, ты растёшь в монастыре и ничего не знаешь. Но, будь на твоём месте кто-то другой, я бы трансфигурировал свой жезл силы ему в задницу и заставил там вращаться! – с гневом ответил юный колдун.
– А что не так, Кори?
– А то, что палочками наши жезлы силы назвала одна романистка из Инглии в своей книге о юном волшебнике. За это её ненавидит все магическое сообщество. От преждевременного облысения и выпадения зубов даму спасло то, что она была любовницей тамошнего архимага.
– Ну и что тут оскорбительного?
– Марко, представь себе, что я назвал бы твой рунный меч, который ты ковал и зачаровывал в течение года, обычной железкой ну или там, ножичком.
– Я бы тоже за такое засунул бы ему свой клинок куда поглубже, наложив на лезвие «Адский Огонь».
– Ну, вот, теперь ты меня понимаешь.
– Да уж, понимаю. Вернёмся к тому, почему тебя отправили к нам на год раньше, – примирительно сказал Маркус.
– Школа решила от меня избавиться. Выгнать им не хватило духа, а вот дать диплом и намекнуть, что в Коллегии меня не ждут – это вполне в духе лорда-ректора, – грустно промолвил Корри, сделав большой глоток из бутылки.
– За что, друг?
– А за то, Марко, что я урод. Чертов выродок, позорящий славные магические традиции Хоггсмида. Не такой, конечно, выродок, как Томас Райли, но всё же, – голос Корри звучал на редкость печально.
– Не понимаю, брат. Что с тобой не так?
– А то, – Корри почти кричал. – Что я мужеложец! Содомит, педераст – называй, как хочешь. Богопротивное создание, извращающее человеческую природу.
– Ты серьёзно?
– Да, мать твою, серьёзнее некуда! Но ты не бойся, я не буду пытаться тебя совратить. Я уважаю то, что ты любишь женщин. Ты – мой единственный друг, и я не хочу это портить. Хотя после моего признания ты меня возненавидишь.
– Иди нахрен, Корри! Послать тебя к черту из-за такого? Что с того, что ты любишь лазить в дом через дымоход? Эка невидаль! Я, например, вообще ношу в себе демона. Ты же меня не бросил после испытания Колодцем. Сидел со мной по ночам, пот вытирал, успокаивал, когда я бормотал на древнем языке, пока наш кастелян – отважный мракоборец ссался по углам!
– Спасибо, Марко, – промолвил Корри и попытался обнять друга.
Маркус молча отстранился.
– Не тупи, Марко. Обычное пьяное объятие. Франкийское пойло бьёт в голову всё равно, что боевой молот, – успокаивающе произнес Корри.
Так они и сидели до самой темноты, глядя на заходящее солнце и прихлёбывая коньяк из пустеющей бутылки.
– Ну, что вспомнил, как оно было? – спросил Корри, когда совсем стемнело, и закончился коньяк.
– Вспомнил, – печально вздохнул Охотник. – Не люблю возвращаться в прошлое. Там было слишком хорошо.
– А сейчас плохо, да Марко? Я мёртв и могу приходить лишь во сне, ты теряешь человечность, но обрёл цель. Правда вместе с целью ты обрёл и кое-что ещё, то, чего ты пока не понимаешь, – произнёс Корри, ставший отчего-то практически прозрачным.
– Что, например?
– Искупление, Марко. Вернее, его иллюзию. Знаешь историю про Уолта Кукольника?
– Что-то слышал, но я не уверен, что знаю доподлинно.
– Так вот, Марко. Жил некогда маг-эрадикатор по имени Уолт. Служил он одному королю экспертом по тайным поручениям. Однажды королю донесли, что против него готовят заговор, а бунтовщики затаились в одной деревеньке. Король и послал за ними Уолта. Проблема была в том, что среди бунтовщиков был сильный маг, скрывший их присутствие, так что определить, в каком доме спрятались мятежники, было невозможно. Чтобы исполнить приказ короля, Уолту пришлось залить Адским Огнём всю деревню. Вместе с бунтовщиками погибло много невинных людей. Уолт видел, как женщины и дети превращаются в обугленные головни, слышал крики и стоны умирающих.
– И что дальше?
– А дальше, Марко, все произошедшее изменило Уолта. Он оставил службу и отправился искать искупление. Но он не находил его ни в вере, ни в добрых поступках. Тогда он решил оживить жителей деревни. Сделал кукол – мужчин, женщин, детей и животных и стал показывать представления. В каждом его спектакле они оживали, пусть ненадолго и не взаправду, но всё же. Это дало ему иллюзию искупления. К тому же, театр Уолта дарил радость детям и взрослым. Это и спасло разум старого мага. Ничего не напоминает, а, Марко?
– Неужели, в моем случае – это тоже иллюзия искупления? – спросил Охотник.
– Она не кукла, Марко, а живой человек. Ты дал ей нечто важное, и дашь намного больше. Это не искупление, Грешник, это путь. А сейчас проснись, ты ей нужен! – с этими словами Корри растаял в воздухе.
Охотник открыл глаза.
9. Шрамы
Анна не спала, глаза были широко распахнуты, тело била мелкая дрожь. Даже в слабом лунном свете Охотник разглядел, насколько бледна была девушка. В каждой чёрточке ее напряженного тела читался слепой ужас, близкий к панике.
– Анна! – громко позвал Охотник.
Девушка не обратила на него ни малейшего внимания. Её губы дрожали, по щекам текли ручейки слез.
– Анна, что с тобой? – спросил Маркус и коснулся ее руки.
Кожа на ощупь была практически ледяной. «Как у «ходячего» – машинально отметил он. Девушка вздрогнула и попыталась освободить руку.
– Успокойся, девочка. Тебе никто не причинит вред. Я здесь, тебе ничего не угрожает. Мы в безопасности. Все кончилось. Это был всего лишь сон.
– Я… Не смогла… Ничего… Он… Оно… – бессвязные слова перемежались всхлипами.
– Анна, успокойся. Пожалуйста. Он ничего тебе больше не сделает. Я об этом позаботился, – произнёс Охотник, догадавшийся о причинах её истерики.
– Да, неужели! Он уже сделал! Теперь это будет со мной до конца! Каждую грёбаную ночь я буду видеть кошмары! Вспоминать это всё. Свою беспомощность, этот чертов смех. Давай уже выдай что-то в духе: «Время лечит»! – практически кричала девушка.
– Анни, время не лечит. Лечат действия, тот выбор, что мы совершаем. Завтра я помогу тебе. Эта тварь задолжала нам с тобой, и я уступлю тебе своё право на месть. Тебе это нужнее.
– А это мне поможет? Я перестану ощущать себя жертвой? – с сомнением в голосе спросила Анна.
– Уж точно не навредит. Ты заставишь его чувствовать себя беспомощным. Он будет жертвой, а не ты.
– Марко, я никогда…
– Не убивала, да? Сознательно, конечно, нет. Но это просто. Этому очень легко научиться, особенно, когда убиваешь не только врага, но, в первую очередь, свой страх.
– Я не уверена…
– Это освободит тебя, девочка. Я знаю, о чем говорю. Я тоже кричал по ночам до тех пор, пока не научился убивать. Теперь от ужаса вопят мои враги.
– Марко, сделай меня сильной, как ты. Я больше не хочу быть жертвой, – сказала девушка ровным и спокойным голосом, остатки слёз в нём таяли с каждой секундой.
– Как я, ты не станешь, но разбудить то, что дремлет у тебя внутри, мне вполне по силам. Но это будет потом, после того, как ты вернёшь долг. Это важнее.
– Почему? – недоуменно спросила Анна.
– Потому, девочка, что стать сильным исключительно ради мести нельзя. Чтобы обрести силу, должна быть более серьёзная причина, чем просто желание оборвать чью-то конкретную жизнь. Ты поймёшь и осознаешь эту причину после того, как отомстишь.
– А ты? Ты ведь тоже хотел отомстить, но готов уступить это право мне. Почему?
– Видишь ли, Анна, Шаим забрал у меня единственного друга. Корри принял тяжёлую и мучительную смерть от рук этой твари. Но, он уже мёртв, понимаешь? Убив Шаима, я не смогу вернуть Корри, а тебе ещё можно помочь, – ответил Охотник.
– Спасибо, – смущённо промолвила Анна. – Я ценю это. Кстати, каким был твой друг? Можешь не рассказывать, если тебе больно.
– Хорошо, Анни, я расскажу тебе. Только пообещай мне, что после этого ты постараешься заснуть. Завтра у тебя будет трудный день.
***
У особняка имелся глубокий подвал – сырое мрачное помещение, пропитанное запахами сырости и тлена. По серым каменным стенам тонкими ручейками стекала вода, скапливаясь в лужах на полу. Охапки истлевшей соломы, валяющейся тут и там, источали гнилостный запах. Гнетущее впечатление дополняло зарешеченное оконце, через которое струился бледный дневной свет, Ближе к центру помещения стояла небольшая жаровня, в которой тлели угли. Рядом с ней располагался небольшой столик, на котором лежали инструменты весьма недвусмысленного назначения и самого устрашающего вида: крючья, щипцы, пилы, толстые и короткие металлические прутья с деревянной рукоятью.
В центре подвала на двух свисающих с потолка цепях с крючьями висел Шаим, вернее, то, что от него осталось – безрукий и безногий обрубок, в котором едва теплилась жизнь.
– Что это за знак? – спросила Анна, указывая на грудь Шаима, на которой был вырезан круг с заключённой в неё руной.
– Метка Каина. Знак, удерживающий душу в теле и не дающий ей его покинуть. Сильплиты могут убить себя при помощи магии. Мне же это не нужно.
– Мерзкая штука, – произнесла Анна и поёжилась.
– Тёмное колдовство из школы Истинной Тьмы. Между прочим, является запретным. Кстати, – Маркус обратился к Шаиму. – Не хочешь ли послушать о том, почему Метку Каина запретили? Мне Корри рассказывал, помнишь его?
Шаим молчал, перепугано таращась по сторонам.
– Так вот, – продолжал мужчина. – Дело было в последнюю Мировую войну. Тевтонцы осадили одну крепость. Бой был упорный, защитники не хотели сдаваться. Тогда тевтонцы пригрозили, что пустят отравляющий газ. Тевтонская Коллегиа Химика славилась своими боевыми ядами, так что участь осаждённых была предрешена. Вернее, была бы, если бы среди защитников крепости не имелся Тёмный колдун. Маги часто сражаются на фронте в армиях воюющих государств.
Шаим издал невнятное мычание, Анна нетерпеливо передёрнула плечами.
– О! Вижу, что вам интересно. Особенно тебе, друг Шаим, – Охотник поднял вверх палец. – Колдун не придумал ничего лучшего, чем нанести на обрёченных солдат Каинову метку и отправить в атаку. Стойкие духом тевтонцы вопили от ужаса, когда на них смертельным маршем шли воины с изъеденными язвами лицами, выкашливая собственные внутренности. Бой был выигран. Но тут дело в другом. По изначальному плану, колдун должен был отсидеться в крепости, а потом снять метки со всех солдат, освободив души из их истерзанных тел. Только вот это не сработало – незадачливый маг был сражён меткой пулей, пущенной отступающим тевтонским офицером.
– Само собой, – продолжал Маркус тоном заправского лектора, – метку снять было некому, и потому сотни душ оказались прикованы к разлагающимся трупам. Что пришлось пережить этим несчастным, невозможно даже представить. Боль живого тела – вещь конечная. При слишком высоком уровне начинается шок – пропадает сознание и останавливается сердце. Смерть – худший враг самого искусного палача. Но разрушение тела, мёртвого, но осознающего себя… Это намного, намного хуже! Несчастные воины от пережитых страданий превратились в сонмище жестоких безумных призраков, привязанных к своим гниющим останкам. Моему наставнику пришлось использовать всю свою силу, чтобы даровать им покой. Кажется, после этого он и перестал спать по ночам.
– Тебе, наверное, интересно, зачем я это рассказал? – спросил Охотник, обратившись к Шаиму. – Все для того, чтобы ты понял, что тебя ждёт, когда я закончу терзать твоё тело. Смерть – это не конец, выродок! Так что, в твоих интересах поскорее начать говорить. Возможно, это убедит меня снять метку.
– Что? Что ты хочешь услышать? – орал Шаим, безумно вращая глазами.
– Кто тебя послал за мной? – спросил Охотник.
– Н-н-невеста Н-н-н-ночи. Она дала приказ. Я выполнял. Я… Я её кавалер. Истинный брат.
– Кто она такая?
– Х-х-хозяйка. Самая сильная из нас. Ветвь Великого Древа! – произнёс Шаим подобострастным голосом.
– Где её найти?
– Н-н-не знаю. Она у ме-ме-меня в голове. Я с-с-слышу её голос.
– Что ещё за Великое Древо? – гневно спросил Маркус, он уже начинал терять терпение.
– Н-н-наш Бог. Йоггот. Древо – его суть. Хозяйка – ветвь. Мы – листья.
– Ну, и как тебе это нравится? – обратился Охотник к девушке. – Лично я ни черта не понимаю.
– Хозяйка, наверняка, самая старая и сильная среди них. Она, наверное, что-то вроде верховной жрицы их божества. Она отдаёт приказы, но сама подчиняется божественной воле этого, как его…
– Йоггота, Анна. Древнего бога, побеждённого Спасителем на заре человечества. По некоторым пророчествам он должен был возродиться. Видимо, Древо – это аватар Йоггота.
– Только вот, – задумчиво произнесла Анна. – Почему «Невеста»? Верховная жрица же должна быть старой, разве нет?
– Как выглядит твоя «Невеста»? Говори, тварь! – обратился Охотник к Шаиму.
– О-о-она п-п-прекрасна! – с какой-то несвойственной возвышенностью в голосе ответил монстр.
– Постой, чудище, а у неё, случайно, не белые волосы и голубые глаза? А ещё – меч такой длинный за спиной, да? – торопливо произнесла девушка.
– Да. Она – воплощённое совершенство! Она – смерть! Вам её не одолеть! – сказал Шаим на удивление твёрдым голосом.
– Это мы ещё посмотрим, ублюдок! – гневно бросил Охотник. – Анна, ты где-то видела «Хозяйку»?
– Марко, да ведь это она дала мне Сосуд и обратила меня. Я же тебе рассказывала!
– Точно, Анна! По крайней мере, мы знаем, как выглядит наш враг. Остался лишь один вопрос. Откуда Невеста узнала про то, где я?
– Человек… – ответил Шаим. – Человек с тёмной кожей и чёрными глазами. Тот, кто всегда в тени. Он следил за тобой. Он – глаза Йоггота, глаза Хозяйки.
– Смуглый человек… В тени… Смуглый… Явно с Востока… – вслух размышлял Маркус. – Глаза… Маг-ассасин из Храма на Горе! У нас с тобой большие проблемы, девочка!
– Что?! – недоуменно спросила Анна.
– А то, что по нашему следу идёт, вернее, шёл маг-ассасин. Очень редкие в наших краях гости. Их нанимает лично глава Коллегии или доверенные лица архимага. Таков договор между Старцем Горы и архимагами всех крупных держав. Мы обзавелись врагами на самом верху властной цепочки, Анна. А если ассасин ещё и шпионит на этих, – Охотник указал на висящего Шаима.
– Одно радует, – продолжил Маркус. – Он потерял наш след и, надеюсь, не скоро его отыщет. Мы исчезли из этого мира.
– Я сказал всё, что знаю, – произнес Шаим. – Убей меня, Грешник.
– Э нет. Ты кое-что задолжал этой милой леди, – Маркус сделал галантный полупоклон в сторону стоящей рядом Анны. – Леди Аннабэль, ваш выход!
– Можешь начинать вопить, ублюдок! – произнесла девушка, подходя к жаровне и беря в руку металлический прут с деревянной рукоятью.
Спустя несколько минут комната заполнилась запахом палёного мяса и безумными воплями Шаима.
***
– Заканчивай, Анни! Тебе явно хватит, – попросил Маркус спустя пару часов.
Девушка отошла в сторону и, отвернувшись, от Охотника, наконец, дала волю слезам. Гнев и ярость, подпитывавшие её, отступили, оставив после себя состояние глубокого опустошения и осознание того, что она сделала. Анна прекратила плакать спустя полчаса.
– Прикончи его, Марко, – попросила она.
– Нет, Анна. Я предпочту доверить эту честь нашей гостеприимной хозяйке. В конце концов, стоит отблагодарить её за проявленное радушие – сказал Охотник и, обернувшись назад, громко крикнул. – Забирай, он твой!
От стены отделилась тёмная женская фигура в чёрном балахоне с капюшоном. Фигура двинулась навстречу Шаиму. Анна бросила на нё взгляд и обмерла – под капюшоном вместо лица была чёрная непроглядная тьма, из которой мерцали два жёлтых кошачьих глаза. На шее странной женщины, на длинной цепи, висел большой фигурный ключ.
– Привратница? – шёпотом спросила девушка.
– Её истинная форма, – ответил Охотник. – Если страшно, отвернись. Людям свойственно бояться существ с Той стороны.
– Нет! – горячо ответила Аннабэль. – Я буду смотреть.
Привратница тем временем подошла к телу Шаима и заключила его в объятия, приникнув головой к изуродованному лицу. Со стороны казалось, будто она хочет поцеловать монстра. На Анну дохнуло январской стужей. Тело Шаима несколько раз конвульсивно дёрнулось и затихло. Демонесса молча удалилась в темноту, из которой пришла. Ощущение холода ушло вслед за ней. Все было кончено.
– Так просто? – спросила Анна, когда к ней вернулась способность говорить.
– Что просто? – переспросил Охотник с недоумением.
– Он умер. Ты отдал демону жизнь своего… моего… нашего врага. Не сам. И не я. Я не смогла убить. Хотя желала этого, Марко! Видит Спаситель – желала!
– Ты сделала иное. Тебе не была нужна его смерть. Боль, страх и ощущение беспомощности. Ты получила это от него сполна. Не находишь?
– Я… – девушка на секунду задумалась. – Пожалуй, ты прав. Но всё-таки, почему ты его не убил? Это ведь и твоя месть тоже.
– Анни, – Маркус вздохнул. – Первое, чему ты учишься, становясь, таким как я, это поступать правильно, причём, правильно не с точки зрения морали, а по ситуации. А в нашей ситуации было правильно отдать его Привратнице. Визит сюда, моё спасение на дороге, да и многое другое. Я очень сильно задолжал своему демону-хранителю. А она ведь могла и взять сама. Не меня, я ведь всё-таки её хозяин, но тебя. Меня это не устроило бы, ни в каком виде.
– Почему же? Я же тебе никто. Мёртвая ведьма в теле шлюхи. Обуза и помеха, не способная постоять за себя, – горько вздохнула Анна. – Так какого черта ты отдал мне свою месть, Охотник?
– Так было нужно.
– Нужно кому? Неужели ты вдруг проникся дружескими чувствами к той, кого хотел со смаком разрезать на кусочки, чтобы вытянуть всё, что я знаю? Или ты припас меня на потом? Когда твои слуги опять потребуют платы, ты отдашь им меня? – голос Анны дрожал от едва сдерживаемых слез.
Охотник глянул на неё долгим пронзительным взглядом. Девушка осеклась, увидев в нем тоску.
– Аннабэль, – произнёс Маркус. – Я не буду приносить тебя в жертву, а мои чувства… Всё гораздо сложнее, чем приязнь или влечение к тебе. Я искренне не советую в этом копаться.
– А я хочу, – упрямо ответила она и попыталась обнять.
Удивительно, но Охотник не отстранился.
– Я сказал, что не хочу в этом копаться. Давай думать о том, что ты мне просто понравилась, – примирительно произнёс он.
– Марко, прошу тебя, расскажи. Мне это важно, – продолжала настаивать Анна.
– Хорошо. Возможно, мне стоит озвучить это, хотя бы ради себя. Пойдём в комнату, девочка, разговор будет долгим.
***
Тевтонская империя. Кобург, Саксония. 3 года назад
Табачный дым заполнял все пространство небольшого кабинета главного дознавателя Ордена. Сизые облака, выдыхаемые комендантом, скапливались у самого потолка, делая свет тусклого потолочного светильника ещё более невыразительным. При таком освещении аскетичная обстановка кабинета коменданта Ордена, а по совместительству, – главного дознавателя, Иоахима фон Штольца, производила весьма гнетущее впечатление. Массивный дубовый письменный стол, доверху заваленный бумагами, старомодное бюро, две серых стойки-картотеки, унылые одинаковые стулья. Все здесь, казалось, излучало тот практически анекдотичный утилитарный канцеляризм, которым славились тевтонские братья из Ордена Стерегущих Ночь. Унылую обстановку кабинета разбавлял лишь широкий кожаный диван с капитонами, позаимствованный, видимо, в одном из особняков, окружавших штаб-квартиру Ордена. На этом диване в непринуждённой позе, заложив ногу на ногу, сидел Охотник, сидел и внимательно слушал владельца кабинета.
– Дело исключительной важности, герр Ягер. Потому мы и пригласили Вас. Нам следует избежать огласки, ведь всё произошедшее касается весьма высокопоставленного члена тевтонской Коллегии магов, – пробасил Иоахим фон Штольц.
Охотник в упор посмотрел на мужчину. Сильное волевое лицо с суровым нордическим подбородком, который, казалось, был вырублен из камня грубой рукой скульптора. Через всё лицо проходил глубокий сабельный шрам, темневший в неверном свете лампы. Впечатление дополняли холодные водянистые голубые глаза. На удивление, в них читался явно выраженный страх. Оставалось только гадать, что же так напугало столь сурового человека.
– Само собой, Орден предпочтёт не вмешиваться напрямую? Предпочитаете поручить все это дело вольному охотнику вроде меня, потому что не хотите ссориться с Коллегией, – констатировал Маркус.
– Вы правы, герр Ягер. Дело касается племянника архимага – магистра Коллегиа Милитарис, господина Ульбрехта фон Штейнброка. Человек этот в наших кругах чрезвычайно влиятельный, а посему хотелось бы избежать существенного урона для репутации его семьи.
– Ближе к делу, фон Штольц! Мне плевать на дела тевтонского дворянства, племянника архимага и Коллегию Милитарис в частности. Я имею дело со Скверной, – грубо перебил его Маркус.
Фон Штольц вспыхнул, однако быстро подавил свой гнев: затянулся трубкой, выпустил пару колец и начал нервно крутить свои нафабренные усы. Окончательно совладав с собой, он произнёс:
– В доме Штейнброков появилась очень сильная ведьма. Скорее всего, герр Штейнброк уже мёртв. Все подходы к зданию блокированы сильной магией. Наших сил хватает только на то, чтобы удерживать Скверну от распространения в границах поместья. Внутрь зайти мы не готовы.
– Моя же задача – положить этому конец. Я прав, фон Штольц? – спросил Охотник и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Вы знаете, кто она, не правда ли?
– Бабетта фон Штейнброк, внучка старого магистра. Студентка Хоггсмида, факультет Магос Виталис, последний год обучения. Приехала на каникулы, чтобы навестить деда.
– Как давно её обратили? – в голосе Маркуса проявился явный интерес.
Ведьма, да ещё и обращённая из волшебницы, могла стать весьма серьёзным противником. Особенно, если трансформация зашла слишком далеко. Следовало выяснить все в подробностях.
– Отто! – гаркнул комендант. – Введи сюда герра Кауфмана!
Через минуту дверь кабинета открылась, и в неё вошёл дюжий мужчина в чёрной форме брата Ордена, ведущий под руку худого трясущегося старика с жидкими седыми волосами, одетого в опрятный, но поношенный фрак. Встретившись взглядом с Охотником, старик задрожал ещё сильнее.
– Герр Кауфман – камердинер и мажордом семейства Фон Штейнброк. Он воспитывал юную Бабетту до того, как она отбыла в Хоггсмид, – представил незнакомца фон Штольц.
– Успокойтесь, любезнейший, – миролюбиво произнёс Охотник. – Успокойтесь и расскажите всё, что знаете, с самого начала. Все детали имеют значение.
– Что вам рассказать, господин? – тихо промолвил старик, глядя на Маркуса.
– Какой была ваша воспитанница? – спросил Маркус, и, в ответ на негодующий взгляд коменданта, пояснил. – Обращение сопровождается сильными эмоциями: гневом, болью или страхом. Я хочу понять, что вызвало процесс. Значение имеет любая деталь.