Дом на краю

13 июля 2018 год, Окунинка, Польша

Завтрак Кирилл проспал, конечно же. Сквозь сон слышал, как Митяй зашел в номер и забрал расшалившуюся Нику, и снова вырубился. Второй раз он проснулся уже довольно бодрым, а контрастный душ вернул способность думать. Проведя рукой по подбородку, Кирилл решил, что неплохо было бы побриться. Но потом отбросил эту мысль как ненужную. Темные, с ранней проседью на висках волосы, темные же, почти черные глаза. Как с такой внешностью он умудрился стать отцом блондинистой феи оставалось загадкой. И предметом постоянных шуток со стороны отца. Впрочем, только шуток. Характер Ника полностью унаследовала у него самого. Кир достал из сумки чистую футболку, натянул джинсы, щелкнув пряжкой ремня, и почему-то вспомнил ночной визит Сони. Рука сама потянулась к пачке сигарет. Он вышел на балкон, прикурил и с наслаждением затянулся.

Прямо перед ним раскинулось Белое озеро. Широкий песчаный пляж, синяя гладь воды, по которой скользили разноцветные паруса серферов. И сосны… огромные вековые деревья, в тени которых притаились уютные коттеджи. А еще вокруг стояла оглушающая тишина. Нет, откуда-то издалека доносилась еле слышная музыка, пели птицы, слышались голоса людей. Но за этими звуками не было обычного гула большого города. Рева моторов. Треска кондиционеров. Шума толпы.

Желудок требовательно заурчал, и Кир, затушив сигарету, вернулся в комнату. Нужно было включить телефон и найти Митьку и всю компанию. Но на невысоком чайном столике в углу он обнаружил термокружку с кофе и круассаны в бумажном пакете. Шоколадные круассаны. И все остальное вмиг стало неважно. Кирилл сделал торопливый глоток и застонал в голос от удовольствия.

В телефоне новых сообщений не было. Он собрался было написать Насте, но потом передумал. В конце концов, вчера он рассказал ей, где находится. Правда, утаив тот факт, что Ника с ним, а не осталась в Москве. В какой-то момент появилось острое абсолютно эгоистичное желание рассказать Насте все и спокойно дождаться ее в этом уютном курортном польском городке, попивая вкуснейшее местное пиво на летней веранде. Но потом он вспомнил, что все же виноват.

Нужно было двигаться дальше.

Своих спутников он нашел на пляже. Они сидели в тени деревьев и строили замок из песка. Идеальные дети. Кирилл вдруг почувствовал себя нереально старым.

– Всем привет! – поздоровался он.

Соня холодно кивнула и снова упрямо задрала подбородок. Митька улыбнулся расслабленно, как сытый кот, и махнул рукой в знак приветствия. И Киру даже стало интересно, что же произошло между этими двумя ночью, но тут Ника увидела отца и понеслась навстречу, как маленький таран.

Следующие минут десять ему было не до глупых мыслей. Ему рассказали про замки и ров. Про холодную воду и маленьких рыбок. Про то, что Соня запретила мочить ножки, но они с Митей все-равно залезли в воду, и поэтому ее штанишки сейчас сохнут. А Кир слушал и мечтал о том, как обнимет Настю за шею. И крепко поцелует в пухлые податливые губы.

– Кирюхин, ты здесь еще? – Митяй кинул в него шишку, но не попал. – Предлагаю пообедать и выдвигаться. Если хотим добраться сегодня до Праги, конечно.

– Маменька на связь выходила?

– Ей некогда. Парни взяли ее в заложники. Ты, кстати, им должен пару водяных автоматов и катер на пульте управления.

– Я? – искренне возмутился Кир.

– Ну да, – мелкий пожал плечами, – я пообещал им, что дядя Кирилл привезет им кучу подарков, если они будут хорошо отвлекать бабушку.

– Я тоже хочу подарки! – заныла Ника, услышав знакомое слово.

– Ты помнишь, что мы ищем единорога? – напомнила ей Соня, и Ника радостно закивала.

После коротких, но жарких дебатов было решено не ехать по автобану через Варшаву, делая крюк, а сразу двигаться к Кракову.

– Скоростное шоссе – это скучно, – заявила Соня, – у нас есть прекрасный шанс насладиться польской деревней.

Кирилл вздохнул и построил новый маршрут.

Польская деревня была изумительна. Аккуратные домики, спрятанные за невысокими изгородями, утопали в цветах. Цветы были повсюду: в горшках на окнах, на балконах, в палисадниках и на огромных клумбах. То здесь, то там мелькали часовни из белого камня с остроконечными крышами. И аистиные гнезда! Соня и Ника даже затеяли игру: кто увидит больше аистов. Узкое живописное шоссе вело через множество населенных пунктов, больших и маленьких. И это значительно ограничивало скорость передвижения. Время шло, а Краков ближе не становился. Догнав трактор, Кирилл не мог обогнать его больше часа, и они вынуждены были плестись в самом конце огромной колонны. Кир бесился. Митька философски сосал леденец на палочке, и этим довел до истерики Нику. Теперь она громко икала, мешая отцу сосредоточиться. Соня мрачнела на глазах и мстительно шуршала оберткой. И тогда Кирилл решился:

– Нужно изменить маршрут! – он ткнул в монитор навигатора. – Смотри, здесь можно сократить, если свернуть через пару километров.

– Кирюх, а ты знаешь, что означает этот значок на карте? – на всякий случай спросил Митяй, показывая на синий схематичный кораблик.

– Переправа? – ответил Кир неуверенно.

Мелкий только рукой махнул. Но идущий впереди трактор опостылел настолько, что они свернули с шоссе, едва показался нужный поворот.

Асфальт закончился почти сразу. Перейдя в бетонные блоки, на которых низкий «свифт» подпрыгивал и без конца бился днищем. При каждом ударе Кирилл болезненно морщился, а Митя становился все зеленее. Но они упорно ехали вперед. Вдруг Митю повело, и он прошептал, еле шевеля белыми губами:

– Не могу больше…

Кир мгновенно остановил машину. Митю укачивало с младенчества. Он не переносил никакие виды транспорта, с ним невозможно было зайти в автобус, а поездка в метро всегда превращалась в квест. Потом он подрос, и стало немного легче. Вскоре обнаружилось, что за рулем его не укачивает вообще, и брат воодушевился. Ровно в восемнадцать он получил права и долгожданную свободу передвижения. Но нудная езда за трактором и бездорожье Митю сломали. Едва машина остановилась, как он выскочил на улицу и скрылся в высокой траве. Кирилл знал, что минут десять на свежем воздухе приведут брата в чувство. Поэтому он решил воспользоваться остановкой и вытащить девчонок размяться.

Вокруг простирались огромные цветущие поля. В высоком ярко-синем небе кружил белоснежной птицей параплан, а вдалеке виднелись подернутые легкой дымкой горы. Кир вздохнул и потянулся, разминая спину. Сделал несколько махов руками, разгоняя по венам кровь. Ника подбежала к нему и обняла за колени. Кирилл подхватил дочь на руки и подкинул в воздух. Девочка восторженно распахнула серые глаза, затаив дыхание, и счастливо рассмеялась, когда отец поймал ее в свои объятия и закружил.

Вскоре показался Митя. Все еще немного бледный, но уже не зеленый. И Соня, достав из машины бутылку с водой, кинулась ему на встречу.

Брат сделал несколько жадных глотков, а потом обнял девчонку за плечи и уткнулся ей в волосы носом. Что-то зашептал на ушко, и Соня покраснела до кончиков ушей, торчащих среди фиолетовых прядей. Кирилл поспешил отвернуться.

– Ты не против, если я сяду за руль? – Митяй выглядел смущенным и помятым.

– Пришел в себя? – Кир протянул ему ключи. – У меня есть шоколадка. Хочешь?

– Я хотю! – завопила Ника.

– А мармелада у тебя нет? – виновато спросил брат.

Когда он был маленьким, мама всюду таскала с собой этот жуткий мармелад в виде червяков кислотного цвета. И вкуса тоже. Кирилл и сам бы не отказался сейчас от лимонного червячка.

– Чего нет, того нет, – развел Кир руками, – в путь? К обеду будем в Кракове.

– А мы сможем посмотреть Вавельский замок? – тихо спросила Соня, едва «свифт» тронулся с места.

Кир сел сзади, чтобы немного побыть с дочерью и дать Соне отдохнуть.

– Хотелось бы… – мечтательно протянул Митя, – усыпальница польских королей, базилика… Когда еще туда попадем!

И Кириллу вдруг страшно захотелось посмотреть город. Погулять по живописным узким улочкам, постоять на берегу Вислы. Он достал из кармана телефон. Сообщений от Насти не было.

– Может, на обратном пути? – предложил он ребятам.

– Может, – вздохнул Митька.

– Эххх, – повторила за ним Ника и печально посмотрела в окно.

Дорога закончилась внезапно. Настолько, что, если бы не ремень безопасности, Кирилл бы наверняка вылетел вперед.

– Эй! – закричал он на брата и оторопел.

Бетонка закончилась. Просто закончилась. Дальше была река. Висла. Широкая. Полноводная. Серая. И в самом центре ее на воде покачивался паром. Небольшое сооружение, способное принять на борт от силы три легковых автомобиля, выглядело подозрительно. И очень ненадежно. Паром, тарахтя, приближался к их берегу.

Вниз, к пандусу, вел крутой спуск, и Кир даже засомневался, сможет ли маленькая розовая городская машинка с низким клиренсом вообще преодолеть это препятствие. А на другом берегу Вислы призывно виднелись красные крыши Завихоста. От него до Кракова было не больше двухсот километров, а назад возвращаться очень не хотелось. Да и время поджимало. Сильно. И Кирилл решился.

О том, что два дюжих дядьки в промасленных робах не понимают английский, можно было догадаться сразу. Но Кир покрылся испариной, когда на его тираду паромщики разразились диким хохотом, а потом один из них спросил:

– Русский?

– Русский, – осторожно подтвердил Кирилл.

– Десять злот! – гаркнул дядька, и Кир похолодел. Налички у него с собой кроме евро не было.

– By card? – предложил он, уже зная ответ.

Паромщики опять загоготали, а потом второй весело воскликнул:

– Три евро! Все!

В кармане у Кира было только пять. Сдачи у паромщиков не было.

«Свифт» медленно заползал на паром. Сердце Кира бешено стучало в висках, грозясь вырваться наружу. Никогда еще он не чувствовал себя таким беспомощным, как сейчас. Когда задние колеса автомобиля гулко опустились на металлическую палубу парома, он переключил коробку передач на «паркинг», заглушил мотор и так и остался сидеть в машине, вцепившись в руль. Откуда здесь такое течение? Один из мужиков вдруг забегал вокруг «свифта», размахивая руками и что-то выкрикивая на польском.

– Он говорит, что нужно выйти, – произнесла Соня.

Кирилл посмотрел на Митю, Митя – на Кирилла.

Кир обреченно кивнул, принимая решение за всех, открыл дверь и ступил на палубу. К нему тут же подлетел один из паромщиков, протягивая капитанскую фуражку и предлагая сфотографироваться на фоне красных крыш Завихоста. Середина Вислы была уже почти пройдена, когда находившийся в кабине паромщик закричал что-то. Громко и резко. Паром неожиданно дернулся и остановился. Кир с трудом устоял на ногах, Митя обнял Соню, которая держала на руках Нику. Паром заскрежетал и начал движение обратно.

– Why? – пробормотал Кир и повторил уже громче: – Почему?

– Вторая, за деньги, – ответил ему поляк.

Кир посмотрел на берег. Там стоял грузовой фургон. Вскоре они причалили. Его попросили пододвинуть свою машину ближе к краю, и фургон передними колесами заехал на палубу. Паром накренился. Митя опасно позеленел. Кирилл поспешил к Соне и подхватил Нику на руки. Но вот фургон устроился на палубе, из него вышли двое молодых мужчин, по виду фермеров. Один с интересом посмотрел на розовую машинку и Митю в узких штанах, перегнувшегося через шаткие перила палубы, другой – на длинные голые ноги Сони, которая снова была в шортах. Потом перевел взгляд на Кирилла и спросил:

– Russian?

– Yes, – ответил Кир и постарался приветливо улыбнуться.

– Kaliningrad? – последовал следующий вопрос.

– No. Moscow. – произнес Кир, и тут же пожалел об этом.

На пароме воцарилась тяжелая тишина.

Темные, тягучие воды Вислы завораживали. Не отпускали. Кир с тоской смотрел на приближающиеся крыши Завихоста.

…Настя… Его тихая нежная Настя. Четыре года назад они до одури целовались в ее тесной прихожей, забыв про кофе. Забыв про все на свете! Потом, когда рассудок, казалось, покинул Кирилла окончательно, Настя вдруг вывернулась из его ставших уже совсем неприличными объятий. Улыбнулась так грустно. Провела по колючей щеке рукой. И шепнула:

– Тебе пора…

Кириллу потребовалось некоторое время, чтобы стряхнуть с себя туман, окутавший все его естество. Он смотрел на ее раскрасневшиеся щеки. На припухшие губы. На сбившуюся на бедрах юбку. И не верил. Они взрослые люди, в конце концов.

– Тебе пора, – повторила она и засмеялась. – До завтра. Я ведь подружка невесты, помнишь?

И он вспомнил. Обхватил за тонкую талию. Тесно прижал к себе. И пообещал горячо:

– Но больше ты от меня не убежишь! И не спрячешься! Все равно догоню!

Берег неукоснительно приближался.

– Ты можешь себе представить, что даже замок здесь был построен для того, чтобы охранять эту переправу, Кир! Лет шестьсот назад. Кир, мы прикоснулись к истории! Кир! Ну, Кир!

Митяй восторженно смотрел на Завихост, представший перед ними во всей красе. Ника довольно захихикала, а мужчина поморщился.

– Мы прикасаемся к ней каждый божий день, – пробурчал он в ответ.

Городок оказался совсем небольшим. Они проехали его насквозь за несколько минут. И сколько Митя не уговаривал его остановиться и посмотреть хотя бы развалины древнего монастыря, Кирилл поставил себе цель как можно быстрее добраться до Кракова, нормально поесть и выехать, наконец, на автобан. Польской деревней он был сыт по горло.

Краков встретил их дикими пробками. Город гудел, бурлил. И стоял не хуже Москвы. Ника снова наоралась до икоты, требуя очередной леденец на палочке, и в конце концов все-таки уснула. Голодная и злая. Митя все больше зеленел, но о том, чтобы пустить его за руль в центре незнакомого города не могло быть и речи. Соня, уставшая от возни с Никой, тоскливо смотрела в окно. Про усыпальницу польских королей дружно решили не вспоминать. Вавельский холм и замок на нем им удалось посмотреть только издалека.

Вырвавшись из тесного, разгоряченного, запертого в асфальт древнего города на просторный автобан, Кир позволил себе счастливо улыбнуться. На ближайшей заправке они купили кофе и сэндвичи. Привычно наполнили дорожную канистру водой и поехали дальше. До границы с Чехией оставалось около двухсот километров.

Все же платные автобаны – это отдельный вид прекрасного. Чтобы там не говорили скептики, но возможность разогнаться до ста тридцати километров в час на превосходном асфальте многого стоит. Или не многого. После душных, пыльных проселочных дорог было бесконечно приятно мчаться вперед, осознавая, что цель уже совсем близко. Но кто-то нагло врал, говоря, что от Люблина до Праги рукой подать. Не подать. Между ними целая Польша. И целая Чехия.

То, что они пересекли границу, стало ясно не только благодаря дорожному столбу – указателю. Ухоженные, бескрайние поля сменились заброшенными, урбанистическими пейзажами. Иссиня-черные трубы заводов, серые многокилометровые ограждения из бетона и колючей проволоки. Странно. Кир представлял Чехию совсем другой. Немного тяжеловесной, обстоятельной, да! Но кукольно-сказочной. Как пряничный домик. На ближайшей заправке они купили виньетку, разрешающую проезд по территории всей страны, и покатили дальше. Ника спала. И Кириллу стало немного совестно за голодную и уставшую дочь. Дорога тоже довольно быстро прекратила быть комфортной. Широкий автобан снова сменили бетонные плиты, и теперь движение автомобиля больше напоминало стук колес поезда. Уже в который раз за эту поездку стало жаль малютку «свифта». Не зря. Эх, не зря, Настя позаимствовала его «финик».

Митька попросился за руль, и Кирилл радостно уступил. Снова сел назад, завернулся в розовый плед и уснул.

Правда, долго поспать ему не удалось. Сначала проснулась Ника. Потребовала пить, есть, гулять и горшок. Потом вспомнила, что горшок забыли в Москве, и разрыдалась. Митяй в срочном порядке свернул с трассы и припарковался. Соня подхватила Нику на руки, но та снова заголосила, требуя отца.

Стараясь не раздражаться по пустякам, Кирилл досчитал про себя до десяти и забрал дочь. Потом они долго гуляли, ловили кузнечиков. Смотрели на цветочки. И на солнышко. А Кир украдкой поглядывал на часы. Время близилось к шести вечера, а до Праги оставалась не меньше трехсот километров. По такой дороге они могли растянуться в бесконечность. Он обернулся, собираясь крикнуть брату, что пора ехать дальше, но слова застряли у него в горле. Соня сидела на блестящем розовом капоте «свифта», обеими руками обнимая Митьку за шею. Он шептал ей что-то на ухо, а она заливисто смеялась, длинные фиолетовые волосы густой волной падали ей на спину. Бретелька майки упала на плечо, и Митька, наглый мелкий Митька, прошелся носом вдоль ее ключицы.

– Молодежь! – гаркнул Кир, и Соня вздрогнула, поправив футболку.

Митька нехотя обернулся и посмотрел на него осуждающе. Кирилл проигнорировал этот взгляд и напомнил:

– Пора ехать! А то скоро темнеть начнет!

Девушка быстро соскочила с машины, собрала волосы в привычный хвост. Достала из салона бутылку воды и сделала глоток.

Митяй извлек из багажника канистру. В четыре руки они умыли Нику, выдали ей сок и печенье, и поехали дальше.

Кирилл проверил телефон. Сообщений от Насти не было.

Это случилось на огромной дорожной развязке. Они заблудились! Навигатор увел их в сторону Брна. Только спустя минут пятнадцать «свифт» достиг кругового движения, на котором появилась возможность развернуться. Но Митяй снова выбрал не тот съезд. В целом, виноват, конечно, был сам Кирилл. Понадеявшись на карту, он совсем не сверялся с местностью, и ремонт дороги стал сюрпризом для всех. Так или иначе, но они ехали в Брно.

Телефон в его кармане ожил. Настя! Это была Настя!

«Извини, что долго не отвечала. Мы с Катей собирались в Хорватию, но остановились в Пиране».

Где???

– Пиран – это что? – спросил Кирилл осипшим голосом.

– Город в Словении, – ответила Соня, – на побережье. На границе с Италией. Там, где Триест.

Италия! Как же он сразу не догадался!

– Оттуда далеко до Венеции? – спросил, уже зная ответ.

Соня задумалась. Смешно наморщила лоб и стала выглядеть совсем школьницей, отвечающий урок, а потом ответила:

– На машине часа три. Вряд ли больше. А еще из Пирана ходит паром.

– Из Пирана? – Кирилл ухватился за эту информацию. – Как часто?

– Не знаю, – девушка пожала плечами, – погугли.

– Так нам не надо в Прагу? – спросил Митяй главное.

Кирилл засмеялся.

– Нет, нам не надо в Прагу. Нам надо в Венецию! Какое сегодня число?

– Тринадцатое, – ответила Соня.

– Пятница, тринадцатое! – фыркнул Митька.

– Завтра я должен быть в Венеции. На площади… как его там?

– Piazza San Marco, – подсказала Соня.

– Точно, Марка! – воскликнул Кир и добавил тише: – Завтра будет три года, как мы поженились. И четыре, как познакомились.

– Завтра матч за третье место, – напомнил Митяй, и Кир замер.

Юрка его прикроет, конечно. Но не факт, что справится. Получается, что он пропустит два важных события. Два матча, к которым они готовились полгода. Зато выполнит данное в минуту непростительной слабости обещание. Теперь точно выполнит!

На свадьбе Аньки Настя вела себя так, будто и не было тех безумных поцелуев в ее прихожей. Нежно-голубое платье подружки невесты шло ей невероятно. До сих пор Кирилл считал, что подобные наряды придумали исключительно для того, чтобы всех красивых девушек в окружении невесты превратить в…Он не знал точно в кого, но… На Насте платье смотрелось потрясающе. Он пожирал ее глазами весь вечер, ожидая взгляда, намека, жеста… Но девушка упорно делала вид, что они не знакомы. Он все-таки поймал ее. Пригласил на танец, и она не смогла отказать. Потом схватил за руку и потащил прочь из шатра, в котором проходил банкет. И они снова целовались, как безумные. А потом хохотали. И снова целовались. Пили ледяное белое сухое. И снова шли танцевать. А когда стемнело, под крики и улюлюканья гостей, Настя поймала букет невесты. И Кир не выдержал, притянул ее к себе. И поцеловал. На глазах у всех.

– И давно вы встречаетесь? – спросила Аня хмуро и немного обиженно, когда гул голосов немного стих.

– Полчаса примерно, – ответил за двоих Кирилл, и они с Настей снова расхохотались.

Брно выглядел устрашающе. Нет. Не так. В пятницу вечером Брно вселял леденящий душу ужас! Точно такой же ужас он испытывал только в детстве, когда мама читала им с сестрой сказки братьев Гримм. Подернутые дымкой промышленные окраины и темный, хмурый Старый город. Узкие улочки и серые фасады. Готический Собор Святых Петра и Павла, плотной тенью возвышавшийся над городом, пугал до дрожи. Идеальное место для триллера. Но Кирилла доконало не это. Его добил железный щит – огромные металлические ворота, перекрывающие въезд во двор-колодец здания, в котором расположился отель. Именно там администратор сказала разместить машину на ночь. В целях безопасности, конечно. Кир проехал под высокой темной аркой, и за ним со зловещим грохотом опустились ворота.

Розовый, блестящий, такой беспомощный «свифт» умолял не оставлять его одного в этом страшном месте. И Кир уже был готов поддаться уговорам и ночевать в машине, но потом вспомнил про мягкую постель, нажал на кнопку брелока, активируя сигнализацию, и направился ко входу в отель.

Их огромный двухэтажный номер располагался на мансарде, и с балкона отлично просматривались крыши города. Красные и серые, ржавые и новые, но все, абсолютно все казались, жилыми. Столики. Диванчики. И просто бельевые веревки виднелись повсюду. Кириллу на мгновение показалось, что они перепутали город и оказались в Стокгольме. Или же это Карлсон сменил гражданство. На соседней мансарде во всю шла вечеринка. Гремела музыка, а сквозь нее доносились громкие разговоры. И Кир был готов поспорить на пять евро – пиво там текло рекой.

– Чтоб я так жил! – с чувством проговорил Митяй и протянул брату сигарету.

– Не думал завязать? – хмыкнул Кир.

– Каждый раз думаю. Курю и думаю, – серьезно ответил мелкий.

Темнело. Вечеринка набирала обороты. Кирилл не мог избавиться от мысли, что он уже стар для подобных развлечений. И пива тоже не хотелось. Хотелось лечь, тесно прижаться к Насте, положив руку ей на бедро, и уснуть. А проснуться снова в Москве.

– Давай хотя бы посмотрим на фонтан «Европа». Будет, что внукам рассказать, – с надеждой в голосе проговорил Митяй.

– Идите с Соней, – великодушно предложил Кирилл.

– Ой, нет. С Соней не пойду. С Соней страшно. А с тобой не страшно. Ты злых дядей распугаешь.

– Мить, не знаешь, почему я так хочу тебя придушить?

– Потому что я заноза, – ответил братец, – идем же, Кир! Девочки отлично побудут без нас часик. Соня пока искупает Нику. Дочь о тебе и не вспомнит.

Оставлять дочь не хотелось. Очень не хотелось. Потом он подумал, что отель выглядит неприступной крепостью, а Настя где-то там, на берегу Адриатического моря безмятежно пьет коктейли, наслаждаясь вечерней прохладой, и решился. В конце концов, глоток чешского пива еще никому не повредил.

До Овощного рынка было рукой подать. Много веков подряд здесь торговали и продолжали торговать. Это Кир заметил сразу. В пятницу вечером на площади царило оживление. Богиня Европа возвышалась над людьми, бросая вниз снисходительные взгляды. Но подойти ближе к фонтану не представлялось возможным. Вымощенный из цельного камня Парнас казался чем-то инородным среди стихийной, воистину рыночной толпы.