S-T-I-K-S. Изолированный стаб
– А у меня в детстве был жираф. Я с друзьями ему голову оторвал, а потом сами пришили. Шея у него короткая получилась. Все думали, что он лошадь, а он жираф, – поддержал я разговор.
Я почти час говорил с девочкой об игрушках, имеющих функциональные нарушения опорно-двигательного аппарата, вызванные травмами. Мы говорили о жутких монстрах, откусывающих ноги. Обсуждали, как удобно, когда ноги отрастают, и как плохо, что игрушкам их приходиться пришивать.
На меня накатило странное ощущение ужаса и восторга. Теперь я точно знал, что она с нами, с иммунными. Дрожащим от волнения голосом я попросил малышку вернуть телефон взрослым. Телефон взял мужчина в камуфляже, который стоял рядом и внимательно слушал всю нашу беседу.
– Слушаю, – раздалось в трубке.
– Я Эллоизочку уговорил стать иммунной. Кажется, наверное.
– Мужик, так не шутят.
– Я как-то и не подумал шутить.
– Ты вообще понимаешь, о чём с ребёнком говорил? У тебя с головой всё в порядке?
– Представления не имею, – ответил я. Ответом мне была брошенная трубка.
Я без сил сел на землю и только сейчас убрал от уха экран телефона, по которому текли струи пота. Вся одежда была мокрая, хоть выжимай. Сил стоять не было.
После моего разговора с ребёнком наши соседи не общались с нами три недели. У них был ступор. С нами никто не разговаривал, телефон не брали, но и мобильную связь не отключали. Затем их начальник позвонили Королю Артуру, и руководители общались по поводу меня.
Знахари однозначно пророчили этой девочке участь заражённой и намекали на то, что надо бы озаботиться белой жемчужиной. Теперь все в один голос говорили, что всё будет хорошо. Девочка точно иммунная. Человек в камуфляже оказался командующим всей их артиллерией, по имени Механик. Девочка была его дочерью. Что тут началось!
Базовая станция прошла глубокую модернизацию, чернота, по-прежнему могла внести коррективы на своё загадочное усмотрение, но качество связи заметно улучшилось. Сигнал из отвратительного и почти никакого модернизировался в уверенно хреновый. Начали появляться новые лица, как взрослые, так и детские.
Одарил, оказывается, меня Стикс величайшим и редчайшим умением – убеждать местных детей, что родились в Стиксе, не перерождаться. Умение было не абсолютным, процентов на десять, но с учётом огромного дефицита белого жемчуга, для большинства детей это был единственный шанс остаться людьми.
Приходили отдельные семьи с детьми, иногда прикатывал БТР, и из него выводили стайку малышей. Как-то приезжали хитрованы на очень крутых по меркам Стикса бронированных тачках и в очень дорогих прикидах. Мне удалось уговорить довольно много детей, больше чем один к десяти. Наверное, они их как-то подбирали, почти половину уговорил. Сказали, что, если будет нужна помощь, если вдруг выберешься из этой своей черноты, то можешь на нас рассчитывать. Вот только как нам ништяки передать, они не знают, но должок за ними, а они этого не забудут. Короче, классика – «Будешь у нас на Колыме», заходи, отбашляем. Я вообще никогда вопрос оплаты не ставил, да и как тут что-то передать?
Регулярно приходили нео. Мы их называем нео, а они себя – новые люди! Они за Пеклом живут и обладают космическими технологиями. Помню их первый приход к нам. Прошли на шагающем танке напрямую через Пекло, с другой стороны кластеров. Наши соседи глазам своим не верили. Танк совсем не такой, как в «Звёздных войнах», совершенно не похож. Дарт Вейдер от зависти умер бы. Сразу видно, что эту машину для боя проектировали, не кино. Новые люди на своём шагающем танке по Пеклу, как у себя по хутору бродят. Они несколько раз в год приходят, но пройти к нам через черноту не смогли. Что-то сделали с базовой станцией у смежников. Если мы раньше без связи могли и неделю сидеть, то теперь, если бы полоска уровня сигнала могла выпрыгнуть за экран, то выпрыгнула. Вообще ниже полной не опускалась.
В первый раз привезли восемь детей. Я с ними со всеми подолгу говорил. Убедил не перерождаться пятерых, остальных нет. Они меня спросили, всё ли точно, один раз, потом второй раз. Нео всё спрашивают по два раза, и по два раза получают ответ. Потом одно молниеносное движение, и три детских тела уже на руках огромных бронированных монстров. Они своих детей убили, которые переродятся. Экзоскелет у них или скафандр, непонятно, но бронированное и боевое. Жутко всё это, но я сделал что мог. Не могу я всех уговорить.
Тогда они больше ни с кем не общались. Три дня ходили по кругу, что-то жгли, что-то пели, а потом погрузились на броню и ушли. Мда-а-а-а, видно с белым жемчугом плохо даже у них. Говорят, скребберы трусливые твари, если силу чувствуют, то сбегают при любой опасности. Если у обладателей шагающих танков проблемы с белым жемчугом, что детей вот так режут, что через всё Пекло протащили, то я даже не представляю, какова ценность этих белых шариков.
Приходили ещё много раз, только уже не подходили к смежникам, а высаживали детей прям на той стороне черноты, где мы тварей прикормили.
Нео привозили очень много детей, иногда до полусотни, и все местнорождённые. Всё повторялось. Я из кожи лез, чтобы как можно больше детей уговорить. Делал что мог, больше никак. В Стиксе детей рожать страшно, и рождение ребёнка скорее случайность. Такое количество местных детей у нео – просто аномалия.
Ах да, я не представился! Я Добрая Милая Крёстная, такое имя мне дали, я не хотел, так получилось. Когда мы тут только появились, у нас на стабе с именами был полный порядок. Все имели собачьи клички в одно слово, а потом, как у меня умение обнаружили, пришёл странный дедок. В Стиксе стариков нет, даже я до сорока отмолодился, а дедок был именно стариком. Он припрыгал на одной ноге и с двумя искалеченными руками. Конечности сильно пострадали, а его трясло. Откуда он взялся, непонятно, он не с перегрузкой пришёл, а был иммунным. Мы все сбежались, а дед, как меня увидел, разодранной рукой мне в грудь тычет, глаза выпучил: «Ты! Это ты! Ты как Добрая Милая Крёстная из сказки про Золушку, для всех детей возможность единственная в богомерзких тварей не выродиться. Берегите его и оберегайте, и будет его дар сохранён».
Глазами водит, а с ран кровь стекает. На спину упал и продолжает: «Так его и называйте – Добрая Милая Крёстная, и дар его будет с ним, пока его правильным именем называете. И вокруг него люди должны быть с человеческими именами, а не собачьими кличками. Имя и фамилию человеку не случайно дали. А собачьи клички свои забудьте, нет их теперь. По-людски называться должны. В имени хотя бы два слова должно быть».
Сказал и умер. Скотина! В Стиксе с суевериями всё очень плохо, и с тех пор повелось, что я Добрая Милая Крёстная, и сокращать моё наименование не собираются, и у всех остальных два слова в имени. За мой дар боятся. Даже Батюшка Айболит, крестом и огнём выжигающий мракобесие, сделал для моего случая исключение.
Ха-ха! Вот уж наивный чукотский старикашка. Можно подумать, от того, что два слова в имени, что-то поменялось. Вот, например, Зойка Свинюка.
Человек случайно зашёл в продуктовый ларёк, в железный вагончик с маленькими окошками и убогой надписью. Так её сюда вместе с вагоном и кинуло.
Если вы думаете, что главное, чтобы пережить осаду заражённых, нужна еда и вода, таки да, а ещё главное, чтобы был туалет. Вот так мы её и нашли на третьей неделе – по запаху. Всё это время заражённые стучали в стены и крышу ларька. Практически уже разодрали. Но мы успели. Три недели в железной будке, на солнце. Ё-моё…
Зойка Свинюка – она, конечно, была против, но имя прижилось.
Ядвига Сороконожка, Гость из Будущего, Эль-Маринель Ушастая – хорошие имена? Подробностей-то старикашка не уточнил.
Ещё Батюшка Айболит – в церквушке он своей прилетел вместе со старушками. В наших изолированных кластерах со временем перерождения большая беда. Люди в заражённых превращаются минут за десять-пятнадцать. Есть кластеры, с которых так и не получилось ни одного иммунного вытащить, потому что просто не успевали. Пока добежишь, новичков уже в клочья порвали.
Так вот, когда старушки обернулись и собачонку церковную есть начали, он животное спас. Псине старушки ногу почти отъели. Батюшка собаку отнял, старушек раскидал, так на руках с собакой и бегал. Когда мы подоспели, он ещё и паре мертвяков, пришедших с соседних кластеров, ввалить успел. Вот так – Батюшка Айболит.
В бою мы друг друга коротко называем. На проповеди так и сказал:
– В бою можно. Вместо Эль-Маринель Ушастая – просто Ушастая, вместо Зойка Свинюка – Свинюка. Меня можно вместо Батюшки Айболит называть Батюшка.
Что-то намудрил, конечно, святой отец, а моё имя сокращать нельзя!
Ух, попадись мне этот гадкий старикашка в другой жизни!
Есть ещё двое, о которых нужно рассказать отдельно. Настя Лёня – близнецы. Собственно, они никакие не близнецы, и не Настя и Лёня. Они муж и жена, и у них ребёнок. Ребёнок, с которым мне до сих пор не удалось договориться не перерождаться. Небезнадёжный ребёнок, он начинает меня слышать и почти соглашается не перерождаться, но потом замыкается в себе, и опять никак. Каждый день вижу и спрашиваю, готов ли он к разговору. Но нет, пока не могу уговорить. Настя и Лёня мечтают о подстраховке – мечтают о белой жемчужине.
Они бойцы в душе и сознательно выбрали путь квазов. Если мне не удастся договориться с их чадом, то они должны быть готовы убить скреббера сами, если вдруг, конечно, произойдёт чудо, и они его встретят. Настя Лёня наша главная ударная сила. Сейчас это два гиганта в полтора человеческих роста, покрытые роговыми пластинами и размахивающие своими стокилограммовыми секирами как бамбуковыми палками. Да, они знают, что выглядят не очень. Они всё делают ради ребёнка. Мы скармливаем Насте Лёне львиную долю чёрных жемчужин. Я сам видел, как один рубер увернулся от их секир, но кто-то из них схватил его лапищами, а другой голову оторвал. Голыми руками – как котёнку.
Настя Лёня сильно переродились. Издали они вообще не различимы, так и повелось – Настя Лёня. По отдельности близнец-Настя и близнец-Лёня, а вместе Настя Лёня, вроде так и так два слова в имени, зачёт для нашего сумасшедшего, суеверного стаба.
Если серьёзно, то тот хитрованский дедок задел за живое. Если бы он дал гарантию что, если мы себя не будем называть по имени-отчеству, то третья нога отрастёт, народ бы только посмеялся. Но дедок попал в точку, проехался по самому-самому. Мы живём долго, и есть у нас подозрение, что мы жить можем бесконечно, у многих могут родиться дети. Мало того, что белый жемчуг – это величайшая редкость, так мы ещё и живём в изолированном кластере, а иметь для своего ребёнка пускай всего десять процентов вероятности, это на очень-очень много больше, чем иметь один процент.
Один к десяти или один к ста. Улавливаете? Именно поэтому моё имя такое долгое и сложное, именно поэтому все называют друг друга в два слова, и если нет на то острой необходимости, стараются не сокращать. Может, всё это и фигня, и выживший из ума дедок случайно так попал. Сказал бы он что-нибудь другое, наш народ бы забил бы на это дело сразу, а тут самое-самое.
Одним из первых детей, был ребёнок Насти и Лёни, рождённый, когда они людьми были. Как нам рассказали соседи, дети перерождаются по весу. Нам нужно было время, чтобы я успел уговорить не перерождаться. Кормили ребёнка не просто мало, его микроскопически мало кормили, только-только фактически жизнь поддерживали. Но он всё равно упрямо рос. Если ему не давали набирать мышечную массу, то он набирал массу костную. Это был ходячий скелет, живший на минимальном количестве еды, буквально ложечка в день, и умении Батюшки Костолома поддерживать жизнь. Батюшка у нас ого-го какой мастер по лечению. Бывало, такой фарш ему принесут, а через некоторое время человек снова на ногах. Чтобы ребёнок не успел переродиться, даже планировалось отрезать ноги, благо Стикс позволяет потом отращивать. Вы представляете? Чтобы как-то продержать ребёнка внутри заданных параметров веса, планировалось ему отрезать ноги и, возможно, руки, чтобы получить дополнительное время. Своему собственному ребёнку отрезать ноги и руки, как вам?
Всё это у нас перед глазами. Мы тут мало чего боимся. На крупных тварей с копьями и топорами ходим, а потери моего дара испугались.
Глава 6. Как Иван Королём Артуром стал
Я проснулся от воплей:
– А ну двигай жопой, демократы! Как ты его держишь, как ты его держишь? Подружку свою будешь так тыкать! Я не вас хочу, я хочу, чтобы ты секунд двадцать не сдох! Вот так, вот так, так держать! Как ты?! Откуда вы взялись на мою голову?!
Это Король Артур в обязательном порядке всех, кто не обладает боевыми умениями, учит обращаться с ножами, топорами, пилами, палками, и всем, что под руку подвернётся.
Обычно мы ходим в рейды в сопровождении наших свирепых рукопашников, но если выскакивает какая-нибудь среднеразвитая тварь, лотерейщик или топтун, то у нас это часто заканчивалось тем, что народ впадает в ступор, охает и ахает, а пока рукопашники заражённого успокаивают, он носится среди тупящих мирных и успевает порвать не одного и не двух наших оболтусов. Поэтому общим решением было принято тренировать по графику наших добросердечных жителей отбиваться от нападающих подручными средствами. Мы должны уметь прирезать пустыша или бегуна и продержаться хотя бы секунд десять-пятнадцать, пока рукопашники сориентируются. В наши скромные обязанности входило уметь убегать от развитой твари, прятаться и, не стесняясь, звать на помощь. Нас дрессировали по очереди, и смертность в рейдах упала весьма значительно. Разумеется, как обычно, у него все тыкали подружку и были демократами.
Король Артур был у нас главным. В прошлой жизни он был Иван, полковник каких-то реально действующих войск, командовал, много воевал. Другой мир, где вначале СССР, а потом Россия вполне успешно вела кучу войн со всеми окружающими её империалистами мира. Боевого опыта у Короля Артура столько, что хоть десять дивизий формируй.
Имя Иван особенных ассоциаций не вызвало. Да и мечом он махает так, что обзавидуешься. В Стиксе у него открылся добрый десяток умений, весьма полезных для рукопашника. Меч свой Король Артур не из камня вытащил. Клинок был воткнут в кучу навоза за хлевом. Запросто из кучи не камня, около хлева и вытащил. Без следов ржавчины, блестящий и абсолютно чистый. Это просто чудо, металл без следов ржавчины и совершенно не испачканный. Как наш Король Артур клинку радовался! Вот с тех пор с этим мечом он у нас везде и бродит. В его руках оружие не тупится и не пачкается.
Помню, как мы первый раз с ним повстречались. Сориентировались на шум, бежали, как могли. Человек в парадной форме, с двумя Звёздами Героя на груди, но без фуражки, испачканный кровью, метался между мелкотой заражённых. Крохотным лезвием бил в голову, по глазам, в шею и затылок заражённым. Вот интересно, кто его научил? Почти не бил в грудь, хотя было бы вполне логично. Нащупал слабые места тварей и работал именно по ним.
Хороший удар. Тварь дёрнулась и завалилась, а он ушёл под лапу следующей. Немного получил лапой от другой, но упал в перекат, снова два-три удара, и достал до шеи очередного. Ты посмотри! Но мы не ждём, мы тоже в топоры! Буквально полминуты, и мы всё зачистили. Не переродился новичок! И почти два часа он тут прыгал-бегал-отбивался! Что это у него в руках?
А в руке у него был кортик, наградной, наверное. Красивый и короткий – булавка с ручкой, по размеру совсем небольшой, не морской. Другой мир, не наш. Уж очень маленький, чисто символический. А он, вот этот дважды герой, чисто символическим кортиком кучу мертвяков завалил, и, кстати, не только пустышей.
На новичке военная форма парадного образца, наверное, годов семидесятых-восьмидесятых, когда ещё оставался тип старой советской формы, но уже появлялись и признаки новой. Если уж цивилизация пошла, то как бы ты ни был похож на английского гвардейца в медвежьей шапке, всё равно все формы рано или поздно станут пятнистыми, камуфлированными, с нашивными карманами и неброской геральдикой, которую перед боем удобно снимать с липучек и прятать в карман. Две Звезды Героя – одна Героя Советского Союза и одна Героя России.
У новичка сразу же пара рукопашных умений отрылась, видно, очень он Стиксу был нужен. Удивлён, поражён, ну ещё бы! Был в этот день человек на важном мероприятии, раз уж при таком параде, орденская планка, и ещё два ордена. И вдруг на тебя бросается урод, который хочет откусить ногу или руку. Хорошо, что военные навыки сработали, сразу видно, что не штабной.
Новичок встаёт, протягивает нам руку, небритым таким, с топорами, молотками, пиками, и говорит:
– Иван.
– Ну, пошли, Иван, расскажем, куда тебя занесло. Пойдём-пойдём, всё забудь. Это теперь всё в прошлом, Теперь ты с друзьями. Между прочим, кое-кто у нас тут тоже офицер.
Иван завертел головой. Как тут офицеров среди небритых и с топорами мужиков опознать?
– А кто офицер?
– И не один. Кадровые офицеры, многие не в запасе, но только переоделись мы знатно, бороды отрастили, а некоторые добросовестно не мылись подолгу.
Мужики заржали, наш Иван тоже.
От воспоминаний отвлёк звук команды: «Разойдись!» Занятие окончено, и через полчаса мне надлежит быть на государственных испытаниях. Сегодня мы будем пробовать мою идею, воплощённую нашими умельцами при полной моральной поддержке и чутком контроле нашего теологического ведомства.
У нас появляется несколько орудий. Одно чугунное, из которого я стреляю, и ещё пять, сделанных в виде кривой бронзовой трубы, оплетённой множеством металлических обручей. Стреляют они криво, и закладывать в них нормальный заряд мы боимся. Я решил из них бомбы делать. С чёрным порохом у нас плохо, его совсем мало, а я предложил корпуса сотовых телефонов в пыль перетереть и с ржавчиной мешать. Там порох только для запала нужен. Наш глава церкви взялся за организацию. Батюшка Айболит – великий прогрессист, представитель именно той части церкви, которая двигала людей, строила монастыри и первой вставала на защиту Родины.
Допиваю чай и бегу вместе с народом полюбоваться новым зрелищем. Шухер на стабе начался с утра. Всем интересно, все соскучились по острым ощущениям и тоже припёрлись на полигон всей толпой. Зрители расселись по окопам в ожидании шоу.
Вспышка! Ба-а-ам! Облако белого дыма начало разрастаться. Из него вылетели дуги разорванных полуколец плетёной пушки и загудели над головами. Мат заполнил окружающее пространство. Мы разом, не сговариваясь, грохнулись на брюхо, как матёрые ветераны, залегающие от любого свиста. Настя Лёня, обладающие большей реакцией, чем люди, подняли телегу и прикрылись ей от прилетающих осколков.
Вот это Король Артур ругается! Он матюкал наших химиков, меня, всех кого видел, и сами основы мироздания. Зрительские окопы мы вырыли далеко, но крупные осколки улетели раза в три дальше, и только по чистой случайности никого не убило градом мелких, хотя раненые были. А вот сам виноват – кадровый офицер, мог предположить. Чёрный порох такая штука – он то горит, то не горит, то взрывается как китайская недоделанная петарда. Если уже бахнуло, да ещё вперемешку с натёртыми алюминиевыми корпусами сотовых телефонов и разной дрянью из аккумуляторов, то от души. В порохе есть селитра, может, что-то вроде аммонала образовалось? Но мы это сделали.
Перемазанный в грязи святой отец подошёл ко мне:
– Добрая Милая Крёстная, принято на вооружение твоё оружие.
– Ну, хоть помните, кто главный тут говорил, что надо пушки порохом набивать и мины делать. Маловато, правда, этого пороха у нас, да и алюминиевые корпуса надо в тончайшую пыль тереть. Руками замучаешься это делать, а станков у нас нет.
– Принято, – подтвердил покрытый пылью Король Артур.
Ну надо же, а то обычно, если какая гадость, то это Добрая Милая Крёстная, а если гадость на пользу обществу пошла, то это целая команда руководителей постаралась.
Поднимаю с земли кусок ствола. Не могу определить, что это за металл – чугун или чёрная бронза. Он хрупкий и прочный, но разорвало его знатно. А как шикарно осколки гудели в воздухе, когда летели над головами!
Современный человек, насмотревшийся боевиков, решает, что он всё может. Чёрный порох делают из угля, серы и селитры. С углём проблем нет, а вот с селитрой сразу же возникают проблемы. Как её добыть? Про серу молчу. Если нет магазина по продаже серы, то многие и не знают, в каком отделе её спрашивать. Единственное, что мы смогли сделать, только не говорите, что я издеваюсь – взрывчатка из сотовых телефонов. Ржавчина, алюминиевые корпуса сотовых телефонов, растертые в мелкую пыль, и хороший такой запал из дымного пороха двенадцатого века. Ребята говорят, что если бы была аммониевая селитра, то можно было бы аммонала наделать. Сотовые телефоны – это, пожалуй, единственное, что остаётся в карманах людей, попадающих сюда. Что мы из них только ни делаем, теперь ещё и взрывчатку. Ещё один плюсик к нашей великой оборонительной системе.
Глава 7. Цитадель, стена и Дурка
Зачем нам это всё? Наши рукопашники способны порвать любого заражённого, стаб изолированный и воевать не с кем, жратва, одежда, даже сотовая связь есть. Но эта идиллия только кажется таковой.
Всё дело в стене. На ней люди пишут, выцарапывают буковки палочкой, выскребают рисунки ногтем, пишут на ней кровью, калом, мелом, чем угодно, но на этой стене писали цифры. Цифры жизни, сколько осталось.
Первый раз писали шутя, просто приходили и отмечали палочками прожитые месяцы. Так и писали – месяц пива, месяц смеха, месяц ещё какой-то. Примерно лет десять-пятнадцать писали. Это были первые, кто был на этом стабе. Потом были вторые, они прочитали, что написали первые, убрали их обглоданные трупы и начали достраивать стену, заложили цитадель. Неплохо в деле обороны преуспели, поскольку последние записи они делали несколько дней, пока заражённые осаждали их крепость. Весьма приличный результат для самого края Пекла. И мы, третьи, тоже пишем историю на стене, но уже зная историю первых двух.
Наше спасение – цитадель, стена и Дурка. Со стеной всё понятно. Она высокая, каменная, перед ней мины из чёрного пороха, колья вкопаны, рвы с острыми предметами. За стеной цитадель. Вторые сделали только фундамент, который мы укрепили и расширили. Мы её постарались соорудить в лучших традициях двадцать первого века из композитных материалов. Это была шутка. На самом деле – голь на выдумки хитра. Это оттого, что современный человек не былинный богатырь, камни ему таскать тяжело, да и нет их в достаточном количестве. Мы используем всё. В ход идут мешки с песком, деревянные прутья, ненужные пики, алебарды, мечи и разобранные избы, телеги и даже домашняя утварь. Нам нужна уйма материала, которого на наших крохотных кластерах попросту не хватает. Весь этот мусор собран в форме стен и залит неким нечто, которое должно изображать бетон. Зато высота и толщина стен достойная, и фундамент переделали так, чтобы растить и растить. Этого, судя по нашим расчётам и по костям предыдущих защитников, хватит на два-три дня обороны. Кстати, весьма неплохо.
В середине – наша самая главная опора и надежда, Дурдом. Своё название «Дурка» он получил не случайно. Это бункер, вход в который представляет собой крышка капсулы виртуальной реальности. Да-да, та самая крышка, с которой один из наших из своего будущего прилетел. В её прочности мы не сомневаемся.
Дальше сложнее – несколько коридоров, перекрытых решётками, и внутреннее пространство в лучших традициях современных систем выживания. Рядами стоят нары, запасы еды, воды, предусмотрены даже канализация и водопровод, но самое главное, что над всей этой территорией идут трубы с проточной водой для охлаждения крыши. Вокруг всего сооружения сделан пруд, в который втекает ручей. На каменную крышу Дурки насыпан утрамбованный слой земли, а сверху навалены брёвна. Мы их промаслили, плотно уложили и сделали целую систему медленного горения.
Каждую перезагрузку наших древних кластеров мы, как усердные пчёлы, собираем все горючие жидкости и тащим их в несколько больших ёмкостей, из которых потом должны течь ручейки топлива, поддерживая горение на крыше нашего защитного сооружения долгие недели.
Когда будем прятаться внутри, то сверху всего островка, окружённого водой, несколько недель будет гореть огонь. По нашим расчётам за это время чернота восстанавливается, кластеры перезагружаются. Это наш единственный шанс.
Есть одно условие, о котором все знают, но не говорят. Такое сооружение не загорается, как в индийских фильмах, от первой спички. Это процесс. Нам надо два-три дня, и обязательно кто-то должен закрыть дверь – снаружи. Вот такое нехитрое правило. Поэтому и держим на одни нары меньше. Человек родился – поставили ещё нары, кто-то умер – убрали нары. Но всегда минус одни.
Глава 8. Ушастая лучница – Эль-Маринель
Вот в таких раздумьях и под впечатлением пиротехнического шоу я направился в дом к одной очень неординарной девушке. Меня просто разрывает чувство, что исследование, которое я начал, надо срочно ускорить. Есть такое ощущение, что её любознательный нос вполне мог соваться в нужные, отдалённые места кластеров. Именно так.