S-T-I-K-S. Изолированный стаб
Она наша основная артиллерийская мощь, истребитель и охотник на заражённых – не шучу. Пожалуй, единственная, кто может что-то сделать с тварями на расстоянии и, разумеется, как все талантливые и уникальные девушки, требует особого подхода.
Ох уж мне эти бабские скандалы – «Если бы вы мне сказали это на два дня раньше, или сказали бы на два дня позже, то я бы вам такую истерику не закатила». Как мне это знакомо, особенно по нашей лучнице.
Эль-Маринель Ушастая. Когда она сюда попала, она была Мариной. Блондинка с почти белыми волосами, помешанная непонятно на каком фэнтези. Толкина она точно не читала, наверное, мультики про эльфов смотрела. Назвалась Эль-Маринель Прекрасная. Первое, что из нашего барахла взяла – это лук. Самое интересное, стала им просто отлично пользоваться. Кончики ушей торчали из копны белых волос, и настал тот день, когда все мы сдаём анализы. Но это так называется – сдать анализы. На самом деле это стрижка волос под ноль в пользу нашей верёвочной промышленности. Когда верёвки из наших волос сделаны, их в черноте не разрывает, мы ими тварей таскаем.
Вы когда-нибудь видели, как у человека уши растут? Они обычно растут прислонёнными вдоль головы с небольшими отклонениями, а у неё они росли поперёк. К лысой голове неумело прилеплены два уха.
Наши бабы как увидели, так всё! Эль-Маринель Ушастая и никак иначе.
Она уже свои умения тогда получила и могла стрелу с полусотни шагов топтуну в пасть послать, изнутри споровый мешок пробить и кусача в ножи взять. В ней как будто два человека сидят. Одна девчонка-подросток, про возраст даже не скажу, и суровый боец спецназа. Боец спецназа сейчас, наверное, куда-то ушёл или спал, а девочка-подросток раздула ноздри, засопела и галопом побежала в лес на ближайшем дереве топиться. Обматюкал наших девок за умение быть профессиональными гадюками и отправился за эльфийской лучницей.
Настя Лёня, которые рядом со мной постоянно крутились, отправились следом, немного поотстав. Я не рукопашник, и по лесам тут одному ходить очень опасно.
Догоняю. Это моя почётная обязанность – утешать. Если что-то не так, то ко мне бегут: «Добрая Милая Крёстная, у того срыв. Добрая Милая Крёстная, у человека капут с головой произошёл, ты тут старше всех. Добрая Милая Крёстная, это твой клиент». Почему мой? Всё, что с головой не так, это ко мне. Так все решили, только меня не спрашивали.
Догнал. Иду рядом. Сопит так, что заражённые со всего леспромхоза начнут сбегаться. Идём рядом. Я молчу, мне в ответ сопят. Вот уж бабы, сиськи отрастили, а мозги забыли.
Так и спрашиваю:
– Ты вообще дура неуравновешенная или дочь великого леса?
Блин! Вот это взгляд! Если бы был в великом лесу, то из земли прямо сейчас корни бы вырвались и разорвали меня в клочья. Но нет, мы не в эльфийском лесу, мы у себя, на кластерах.
Идёт. Она за плечами свой Бублик несёт, сопит. Бублик – это лук такой, татарский. Редко-редко в Тереме выпадает. Он, когда без тетивы, вот бублик бубликом, а когда тетиву натягивают, луком становится.
Она, когда его увидела, так сразу схватила: «Всё, я эльфийка, вот какой мне лук достался!» Решаю продолжить разговор:
– Эль-Маринель, вот чего ты надулась? Мы так до другого конца кластера дойдём, а там Настя Лёня умаются, мне ещё пожрать надо, а я голодный, да и Настя Лёня не кормлены.
– Правда, надо соглашаться, а то хуже придумают? – подняла на меня голову шмыгающая носом лучница.
– Да. Ты себя-то в зеркало видела?
– Меня в детстве за уши дразнили.
– Ну, блин, ты даёшь! Уже пора привыкнуть! Ты думаешь быть эльфийкой, а получить кличку «Жопастая», или «Горбастая», или «Носастая»? Давай соглашайся на Ушастую, пока хуже не придумали. Девки у нас такие гадюки, они быстро сейчас тебе что-нибудь отрастят…
Это первый раз был. Я с ней ещё час разговаривал, потом она выплакиваться на дерево влезла, к ночи вернулась. Такие скандалы потом сто раз были. Нашим девкам обидеть Ушастую лучницу, как раз плюнуть. Вроде ничего такого не сказали, а обидно до жути, но не придерёшься.
Эль-Маринель Ушастую я нашёл на скамейке столовой, под навесом. Она оплетала стрелы красивым узором из тончайших полосок кожи.
– Привет, – поздоровался я. – Где бы это могло быть? – я показал ей на стопку берестяных листков, исписанных старославянскими буквами.
Я эти бумажки отобрал у наших подростков, когда из них самолётики пытались делать. Разумеется, я уже спросил об этих вещах других следопытов, но они ничего не знали. Сами листы принёс один из мужиков, его на днях задрал крупный заражённый, и узнать источник не представлялось возможным.
– Это в домике Бабы Яги. На столе лежат. Всё равно из них книжка не получается, одна глупость.
Похоже, эльфы, даже если они человеческой расы, лысые и лопоухие, получают некую энергетическую часть, которая заставляет лазать по самым отдалённым местам и искать себе на грациозную часть тела уйму приключений.
– А что там было написано? – осторожно поинтересовался я, не веря, что всё так просто.
– Ерунда всякая, я не понимаю. Думала книжку старинную сложить, а они не складываются, и глупые они.
– А как мне посмотреть?
– А, забирай. Они в берестяной коробке, которая с уткой.
Посчитав, что аудиенция закончена, лучница запела песню и продолжила оплетать свои стрелы, а я направился в её комнату забрать содержимое коробки. Замков на дверях у нас нет. Искомое нашлось сразу. На кривой коробке было изображение странного животного с вытянутым корпусом, зато содержимое было нужным. Я как-то сразу зацепился взглядом именно за эти листы. Книги тех времён к нам попадали, но проходили мимо моего интереса, а вот эти письмена совсем другие. С ними надо будет ещё разобраться в свободное время, а теперь домой и спать. У меня завтра охота и поход по магазинам.
Глава 9. На живца
С восходом солнца, приодевшись, как и все остальные мужики, в богатыря, я стоял перед стеной. Ростовой щит, кольчуга, кольчужные перчатки, копьё и палаш. Маршрут очень простой. Вначале наша банда ряженых добрых молодцев под охраной рукопашников пойдёт в Терем, потом леспромхоз, чтобы урожай собрать, а там разделимся. Я отправлюсь на шоу девяностых, а мужики на ферму. Непонятно? Ага. Я сам долго привыкал. У нас тут всё странное. Каждое слово по отдельности нормальное, а когда в предложения собираются, то смысл как-то уходит.
Король Артур, убедившись, что лучше мы всё равно не построимся, дал команду выдвигаться. Для чего нам все эти охоты? Мы добываем жемчужины и спораны. Нам надо очень много жемчужин, поскольку мы растим умения, и запас споранов. Казалось бы, такой стаб, такие маленькие, закрытые от всего мира кластеры, живи не хочу. Выращивай заражённых и режь на спораны, натуральное хозяйство, то козочки к тебе прилетели, то зерна полная кладовка, то бочки с мёдом, то бочки с медовухой. Но мы живём здесь не первые, не вторые, мы живём здесь третьи и всегда помним об этом.
Раз в очень много лет чернота отступает, и мы оказываемся на острие звёзды, ведущей в Пекло, не в какое-то, а в самое-самое Пекло. Наши соседи через черноту – развитые руберы и элита. Когда это хлынет к нам, мы должны быть готовы, вот мы и готовимся. Каждый день мы строим стену, с каждой перезагрузки Терема мы притаскиваем стрелы, порох, льём пули для пищалей, минируем проходы, варим что-то наподобие напалма для рвов, и всё это мы готовим к тому самому дню, когда чернота отступит, и мы останемся одни перед самым Пеклом – Адом! И самое главное – никто не знает, сколько нам придётся сидеть в Дурке. Если едой и водой можно запастись впрок или поголодать, то пополнить запасы живчика будет невозможно, и голоданием тут не обойтись.
Терем наше всё. Представьте старинную русскую лубочную крепость. Уменьшите её раз в надцать. Крохотная крепостёнка в два этажа с эксплуатируемой кровлей, общей площадью метров триста. Аккуратно побеленные стены, ажурные зубцы, флигель в форме петушка, рядом яблоневый садик и красненькие деревянные ворота. Няшка, а не боевое укрепление. На стенах шесть орудий, одно из которых моё, и пять плетёных под картечь. Первый этаж полуподвальный, там хранят порох, вино, дёготь, ржавое оружие и недоделанный кривой огнестрел. Второй этаж занимают палаты. Это две крохотные комнаты метров по двадцать. Здесь одежда, предметы утвари, стрелы и луки. Внутри крохотный дворик с маленьким сараем.
Сразу скажу – булатных клинков нет, а всё железо дрянное, ржавеет и почти не точится. Самое ценное среди ржавого хлама – это моя пушка и порох. Первые пять пушек интересуют мало, а вот шестая пушка – подарок Стикса. Первые пять плетёные, а шестая или из чёрной бронзы, или чугуна с примесями. У неё даже есть углубление, куда вкладывается телефон святого отца.
В оружейной, как всегда, чисто и порядок. Через плечо Короля Артура высунулась хитрая лопоухая морда Эль-Маринель.
– Нет твоего Бублика. Ничего, должен быть уже скоро, – утешающим тоном сказал наш главный военачальник.
– У меня всего два осталось, – сообщила наша лучница, поменяла выражение лица с хитрого на расстроенное и, схватив несколько стрел из бочонка, упрыгала.
Это наша эльфийка замену своему луку высматривает. Он у неё очень быстро изнашивается, а прилетает не с каждой перезагрузкой. Короткий и очень мощный татарский лук без тетивы сворачивается кольцом, за что и получил своё название – Бублик. Здесь было много стрел и луков, но по сравнению с её изделием это были просто палки с верёвками.
Заявились наши силачи. Это мужики, которых Стикс одарил силой. Они у нас лошадьми работают и таскают телеги с добром. Лошади к нам не попадают. Пробовали запрягать коров и ослов, но задолбались, всё прокляли, такая, блин, это тупая скотина. Сами мужики после ряда попыток с матом выпрягли всю эту животину и просто перетащили телегу. По факту получилось быстрее и без лишних нервов. Зареклись, никаких бурёнок и ишаков.
Сорок минут пешего рейда, и мы на месте. Вот такие у нас небольшие расстояния. Все кластеры пешком за три дня можно в обе стороны пройти. Ходили в магазин за продуктами? Приходилось иногда голос повышать? И мы пришли, надели самое лучшее, взяли магазинные принадлежности. Наш командир набрал в грудь побольше воздуха и как заорёт:
– Каре, шесть рядов! Перестраиваемся! Копья в упор!
У меня первый ряд. Моё копьё, правая рука на нём, левой ногой упираю в землю, у каждого дальше по-своему. Кто-то держит ровно, кто-то под углом.
– Щиты сомкнуть!
Щиты глухо стукнули. Это не потому, что парад, это потому, что жить хочется. Удар щитов друг о друга, это для того, чтобы точно знать, что щелей нет, и лапы тварей не дотянутся ни до тебя, ни до того, кто прикрывает твоё тело. Ростовые квадраты, почти от пяток до глаз, шлемы и четыре ряда копий спереди, и обязательно по бокам и сзади.
Звучит команда: «Вперёд!»
Идём, как учили, не таясь, ощетинившись копьями, звеня металлом. В нашем каре те, кому не досталось рукопашных умений Стикса.
Стараемся, конечно, и выше рубера в нашем леспромхозе не доращиваем, но и с рубером жизнь человека без боевых умений – ноль секунд. Автоматов и тяжёлой пулемётной техники у нас тут отродясь не водилось. Наша задача – шуметь и привлечь тварей.
По бокам идут рукопашники. Слева Король Артур, справа Адольф Штирлиц, а где-то по кустам шныряет Эль-Маринель Ушастая. Наша задача только шуметь и не сдохнуть первые пару секунд боя.
– Держать строй! Держать строй, демократы беременные! – подбадривает нас понятно руководство.
Наша когорта ощетинилась железом и шла не таясь. «Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»…» – это мы ещё и песню поём. Драться мы не умеем, зато шуметь можем.
Перестроились. Теперь справа вышагивал Король Артур, слева пристроилась Эль-Маринель. Собственно говоря, не такая уж и большая хитрость. Вместо того чтобы гонять за хитрованскими крупными заражёнными, надо сделать всё, чтобы им стало интересно. Наша задача тупо шуметь, остальное работа рукопашников.
Метнулась чёрная тень – вжу-у-ум! Всё, отуркался. Стрела Эль-Маринель вошла в пасть рубера и проткнула споровый мешок изнутри. Сомнений нет, попала. Я не могу видеть на такой скорости, невозможно рассмотреть подробности, только уже мёртвое тело валится, а из пасти, занимающей две трети головы, торчит древко стрелы. Второй рубер высунулся из-за огромного поваленного бревна, напряг лапы для прыжка и прыгнул – «вжу-у-ум», вторая стрела прибила переднюю лапу к дереву.
Прыжок вышел славный. Стрела, конечно, не могла выдержать нагрузку и разлетелась в куски, но направление поменялось, как будто заражённого схватили за лапу и с огромной силой швырнули через голову.
Секунда, и чудовище на ногах. Две тёмно-красные, почти чёрные дуги взяли своё начало у тела твари и нарисовали в воздухе размашистую букву «Х». Это Настя Лёня подоспели со своими секирами и перерубили тварь по диагонали. Они всегда старались работать парой. С руберами, похоже, завершили.
Выбежали топтуны, вжуум, вжууум. Это Эль-Маринель. Два из них тоже отбегались, как и первый рубер. Оставшихся топтунов встретил Адольф Штирлиц, убив их своими парными клинками.
Выбежало несколько бегунов, урча и явно рассчитывая пожрать. Настя Лёня их просто сбили с ног, поломали конечности и швырнули в кусты. Заживёт. Сейчас мяса оставим, приползут, отожрутся. Это мы называем – «отправить на доращивание».
Ко мне повернулся Король Артур:
– Добрая Милая Крёстная, мы с мужиками на ферму, скоро кластер обновляется, надо травоядное сгонять. Адольф Штирлиц и Настя Лёня с тобой, Эль-Маринель Ушастую забираю, будет своих собак отстреливать, через час вас догонит.
– Понял, – я утвердительно кивнул. – Споровые мешки сейчас срежем.
Повернулся к квазам:
– Настя Лёня, мешки собрали? – мне утвердительно уркнули. – Ну и хорошо. Тут, похоже, всё. Рубите заражённых в полутушу и пошли.
После того как мы забираем споровые мешки, туши рубим на несколько частей, как на мясокомбинате, чтобы молодняку жевать было удобно. Молодые заражённые тупые, слов нет. Так и будут пытаться прокусить шкуру крупной твари, пока с голоду не помрут. Вроде всё.
– Так. Этих прикормили, с тех урожай собрали, пошли на шоу девяностых…
Глава 10. Шухернее, пацаны
Теперь я тут за главного. Это у нас такая продуктовая экспедиция в леспромхоз. Мы так называем место, где выращиваем заражённых на спораны. С элитников, которых мы через черноту таскаем, выпадает горсть жемчуга, горсть горошин, а вот споранов очень немного, нам бы хватало на всех, впритирочку, наверное, ведь нас тут чуть больше ста пятидесяти рыл, но мы готовимся к периоду Дурки и нужен запас.
Предполагаем, что огонь будет нас защищать недели две-три, а так никто не знает, сколько, и добыть споранов будет негде. С водой и едой можно решить, а с этим – потом нет.
Как наши предки-крестьяне, мы этот вопрос решаем фермерским хозяйством. Нам с двенадцатого века прилетает немало всякой скотины. Вот так и разделили две зоны – одна зона для разведения заражённых, другая для нашего натурального хозяйства. Подкармливаем заражённых, когда прилетает много всего крупного и рогатого. Доращиваем до топтунов, но иногда и руберы получаются. Как подрастут – загоняем, режем. Ну а что делать? Приходится.
Кластеры у нас маленькие и очень быстрые. Заражённые не успевают отжираться, чтобы толк был, или, наоборот, очень быстро развиваются, а с учётом того, что наши кластеры за три дня туда и обратно обойти можно, становится опасно пускать этот процесс на самотёк. Охнуть не успеешь, как к тебе на стаб элитник завалится. А так как к нам прилетает всё двенадцатого-четырнадцатого веков, с оружием у нас туго, на одних рукопашниках и держимся.
Вот мы и организовали ферму и леспромхоз. Живчик каждый день нужен, вот и выкручиваемся как можем. У нас даже рецепты есть. Живчик на медовухе, живчик на пиве, живчик на самогоне. Это мужики самогон гонят. Уж в этом им технология отсталого века не мешает. Толковую вещицу сделать мешает, а самогонный аппарат нет. Ведём натуральное хозяйство: ферма с руберами да ферма со скотиной.
Кроме того, ферма в леспромхозе со скотиной – своего рода буфер, если вырывается развитая тварь, то мимо загонов с рогатыми пройти уже не может, и появляется время её перехватить. Это там автоматы да пулемёты, а у нас топоры.
И, конечно, основа нашей жизни и процветания – это наши могучие рукопашники. Без них у нас бы шансов не было. Один из самых крутых после Насти Лёни наш главный загонщик и добытчик споранов – это Адольф Штирлиц. Уже и не помню, как его называли вначале, но по мере разрастания его навыков и умений всё больше и больше к нему привязывалось. «У нас тут вообще нормальных имён нет и быть не может, ибо место не располагает», – как любит говорить Батюшка Айболит.
Вначале кто-то глупо пошутил, а потом постепенно прижилось. Штирлиц – потому что его игнорируют заражённые. Он к ним в упор может подойти, даже ногой пнуть. Если не калечить, твари недовольно урчат и отходят от своего обидчика на пару шагов, хоть пинками в кучу сгоняй. Вот такая особенность, причём если ты находишься рядом с ним, то тебя заражённые очень даже видели и тут же нападали. Понятно, Штирлиц он и есть Штирлиц.
А вот Адольфа он получил за умение пугать заражённых. Не знаю, на каком пласту реальности это отрабатывало, но достаточно было любого резкого звука, и твари в панике бежали. Обычно он орал: «Бу-у-у-у-у-у!»
Не знаю, как это работает, но заражённые, начиная от самых свежих и заканчивая матёрыми элитниками, бросались врассыпную. Это его умение много жизней спасло, когда на рейды стая заражённых нападала. Причём, если крупняк убегал, опираясь на передние лапы, как гориллы, то свежие заражённые бежали, подняв руки градусов на сорок пять, только сразу две руки. Как «зига» у фашистов – двуручная фашистская зига. Так и бегут с обеими поднятыми руками. Вот наши остряки сразу пытались фюрера прилепить, но потом смягчили терминологию до Адольфа.
Он очень и очень серьёзный боец, может, и покруче нашего Короля Артура. Тоже офицер, боевой, не в отставке. Адольф Штирлиц дрался в два клинка, всегда в два, причём правая и левая рука работали на уровне подсознания – одинаково сильно и одинаково точно. Парные ножи, парные сабли, даже парные топоры были его фишкой. Быстрый, смертоносный и невидимый, он был скорее похож на Эль-Маринель, чем на танкоподобных Настю Лёню и святого отца. Хотя в обычной жизни был праворуким, и всё, что делал, предпочитал делать правой.
Сейчас он перетекал от одного подозрительного куста к другому, проверяя дорогу. Настя Лёня топали рядом, держа секиры наперевес. Всё было просто идеально, тем и подозрительно.
Мест с высокими технологиями у нас всего три – это карманы прилетевших людей, погребок и церковь Батюшки. Вначале Батюшка Айболит был против разграбления и разламывания церкви, но потом, просчитав ситуацию, согласился. Но на самом деле таким любителем старины оказался, у него даже чайник был медный – хренадцатого века.
Так святой отец на проповедях и говорил: «Это наш Господь милостью своей хай-тёк нам материалы и присылает».
Собственно говоря, на кластере церковь прилетает, улетает, да и побоище там организуется нешуточное, она-то с людьми, которые оборачиваются. Кровища до потолка, а вот на стабе мы церквушку поставили. Скорее, небольшую часовенку, но всё чистенько, аккуратно, от души. Нашей законной добычей каждый раз являлось около полусотни метров проводов, выдранных из стен, пара лампочек, пара кранов, пара горстей калёных саморезов, а то с хорошим металлом у нас проблема. Железо двенадцатого века совсем плохое. Мы тут как сумасшедшие сороки, всё металлическое не ржавое в гнездо тащим.
Карманы заражённых, барсетки и сумочки – это настоящее Эльдорадо для нас, отсталых. Зажигалки, авторучки, маленькие карандашики, педикюрные ножнички, маникюрные наборы, перочинные ножи, предметы личной гигиены и косметика бабам.
Мы прошли Терем, оставив святого отца и Короля Артура присматривать за разгрузкой ценностей, чтобы на наших работяг никто из тварей не напал. У нас тут так – одна секунда, и видишь, как твоё тело рубер утаскивает, а голова в это время ещё в воздухе парит. Без рукопашников у нас бы жизнь прекратилась.
Я иду, меня справа-слева прикрывают Настя Лёня. Квазы решили, что я у них самый главный и самый главный объект защиты. Уж не знаю почему, может, я самый добрый, или потому, что до сих пор пытаюсь договориться с их ребёнком, или просто решили, что нужно же кого-то охранять и оберегать? Ну, как домашнего пуделя или кота домашнего, когда его на дачу привозят – постоянно приходится злых дачных котяр отгонять, чтобы Мурзику не влетело.
Из кустов выскочила Эль-Маринель. Шустрая. Уже догнала.
– Эль-Маринель, давай по кругу, – скомандовал Адольф Штирлиц.
Она, в принципе, так и делала. Когда мы шли, лучницы никогда не было в строю, она всё время вокруг нас скакала. Ушастое существо вообще никогда не ходило, она всё время вприпрыжку бегала, притом ей это удавалось делать крайне тихо. Наверно, какие-то умения скрытности, как у Адольфа Штирлица. Её заражённые практически так же не замечали, только с расстояния в несколько метров, когда она уже находилась в упор с натянутым луком. Типа «Оба-на! А это кто?» – и стрела пошла либо в глаз, либо в пасть, протыкать споровый мешок. Ускакала.
Мы проходим самый опасный из кластеров. Здесь этнический праздник проводился, а перед ним был узкий и пустой кластер. Они обычно вместе перегружаются, и пройти невозможно, а здесь человек сто пятьдесят прилетает, но первый узкий нас всегда задерживает. Когда сюда приходишь, одни кишки на ветках и твари. Никогда ни одного человека отсюда не вытащили, а оставлять здесь кого-то тоже опасно, потому что, бывает, кластеры перегружаются все сразу, одновременно, один стаб остаётся. К нам тогда кошки приходят. Почему-то они единственные из всей животины понимают, что будет перезагрузка. Сколько их обычно бывает! Мы по пришествию котов, собственно говоря, и научились это время распознавать.
Теперь не до шуток, здесь опаснее, чем в леспромхозе. Там мы популяции заражённых контролируем, а тут что выросло – то выросло. Настя Лёня ощетинились секирами, и видно, как под их рубахами подрагивают горы мышц, покрытых роговыми пластинами. Адольф Штирлиц достал из ножен свои парные клинки, а Гость из Будущего приготовил свою ухватку. Я, как всегда, ПМ и палаш, а мужики кто чем горазд.
Пищалей и прочего старья мы не использовали. Из пистолета сразу можно стрелять, а для пищали фитиль горящий таскать надо и после выстрела перезаряжать минуту. В древнем оружии между поджогом пороха и выстрелом секунда могла пройти. За это время тварь метров пятьдесят пробегает. Собственно говоря, мы за современным оружием, патронами и обувью идём.
Мы с собой из огнестрела только ПМ таскали. В древнем оружии смысла не было. Кстати, на близком расстоянии девятимиллиметровая пуля тоже не так плоха. Против крупняка, конечно, бесполезно, но для неразвитого вполне аргумент.
Почему мы не наделали себе чего-нибудь получше? Можно сделать помповых ружей, автоматов, бластеров и рельсотронных пушек? Это потому, что современному человеку легко из старинного барахла сделать что-то хорошее, используя современные инструменты, а попробуйте инструментами двенадцатого века сделать что-то хорошее из барахла этого же века.
Несколько бегунов, урча, выметнулись из кустов. Настя Лёня синхронно прикинули секиры в одну руку и поймали двух заражённых свободной рукой, одного под шею, другого просто сверху за башку. Тела тварей продолжали бежать, и позвонки хрустнули. Двух других они поймали за шею, на верхнюю грань секиры, между лезвий и приподняли. Ещё два хруста.
Один из бегунов попытался оббежать по дуге. Ага! Если у квазов заняты руки, то у них есть ноги. Подсечка, и огромный сапожище наступает на голову. Хруст. Настя Лёня весят как небольшой грузовичок – каждый.
Адольф Штирлиц, расставив клинки и прикрывая нас, гражданских, замер. Бегуны – это мелочь, не стоящая внимания, а вот где крупночь? Высунулась из кустов Ушастая и показала, что пристрелила пятерых. Ухватка Гостя из Будущего нашла ещё троих. Бегуны не проблема, Настя Лёня могут их голыми руками душить, пока в туалет не надо будет отойти, количество значения не имело, значение имело, где остальные и кто.
Перед этим кластером пустой, с очень долгой перезагрузкой, она может несколько месяцев идти, а за это время здесь может один, а может и семь раз обновиться. Вот и не знаем, сто пятьдесят человек тут было или больше тысячи, а бегуны – это только подтверждение, что обновлялся не раз, и крупняк их подъесть не успел. Вот уж нехорошо совпало, что Терем и Погребок одновременно появились, но порох и орудия оставлять нельзя, и там тоже нужны рукопашники.
Зачем нам так рисковать? Потому что надо! Погребок – это единственное место, где есть оружие, и третье место, где есть что-то из нашего времени. Пусть даже потёртый ПМ, и ещё надо ухитриться, чтобы патроны не перевели. Как всегда, у нас тут всё сложно!