S-T-I-K-S. Изолированный стаб
– Таки надо, святой отец.
– Да знаю я, у тебя всё надо. Головы у вас пустые. А тут не только цифры перемешаны, тут ещё и тильду используют. Титло по-старому. Загогулина над буквой её в цифру превращает.
– Батюшка Айболит, у меня с образованием вроде как ничего, я ещё в Советском Союзе учился.
– Не тому учился и не там.
– А вот представляете, мы с вами на одном факультете, например старославянского, в церковно-приходской за соседней партой лясы точим?
– Сгинь, не мешай читать.
Когда я это читал, то понимал рецепт как рецепт, и с тильдами разобрался, кстати, сам. Но для меня взять А-тильда кровавую слезу дракона и от 84 до 100 горючих слёз демона, взять столько же испражнений большой крысы и Б-тильда маковых семян, читалось как одна красная от 84 до 100 чёрных, 84 горошины и два спорана. Но Батюшка Айболит всё пересчитал по-своему. Оказывается, такая удобная система дюжин, в то время была повсеместна, и с обозначением цифр проблем не было, хоть двадцатеричная, ставь тильду и готово. Двенадцать фаланг, и большой палец как указка. Да, теперь понятно.
Святой отец стоял и ухмылялся, ему явно нравились те моменты, когда он меня в нашем дружеском соперничестве мог мордой в говно макнуть. А я размышлял вслух. Это, знаете, хороший способ советоваться, наблюдая за реакцией собеседника. Вроде всё сам, но помощь зала…
– Получается, от 84 до 100, это от 85 до 100, потому что четвёрку пишут как пятёрку, и в долбаной двенадцатеричной системе это от ста одного до ста двадцати четырёх примерно. Так?
– Да. Согласен, – в своей обычной манере кивнул наш глава духовной власти.
– Мы пробовали чёрный жемчуг закладывать по минимуму, по максимуму и по оптимуму, а надо было в другом диапазоне. А давайте мы с вами попробуем сделать?
– А давай, это недолго.
Две любопытные морды склонились над деревянным ведром с вонючей, густой и совершенно гадостного цвета жижей. Нечто цвета кала с перламутровыми включениями имело запах гораздо хуже и находилось в постоянном движении.
Поворачиваюсь к своему подельнику по всяким непотребствам:
– Что-то мне эти жидкости не нравятся, даже как-то рукой соваться не хочется. Давайте попробуем процедить? Раньше такой консистенции я не добивался.
– Ага.
Когда происходил процесс процеживания соплей через тряпку, вонь стояла страшенная. Один подозрительный комок я поддел деревянной ложкой и водрузил на тарелку для экспериментов. Немного повозил по тарелке мерзкую субстанцию и не поверил своим глазам. Святой отец почти шёпотом, боясь вспугнуть наваждение, сказал:
– Зелёная. Как есть зелёная. Дай сюда. Настоящая, руку греет. Зелёная.
– А что по этому поводу у Бабы Яги сказано?
– Создатель может силу великую высвобождать, а есть у тебя эта великая сила?
– Вот уж не знаю, святой отец. Вот у вас есть умения и шестопёр, он великую силу высвобождает. Как дадите по голове, мозги в космос летят. А что у меня за сила великая – честно сказать, и не знаю, и как высвобождать не знаю. Не сказано, что с освободителем будет? Баба Яга тут ничего не написала?
– Нет. А Баба Яга ли?
– Да нет, думаю, это кто-то знающий книгу написал, мы-то не знаем, с какого мира мультиверсума или каких миров книгу эту разорвало, да и все ли страницы с одной книги? Вот он, один рецепт нам и выпал.
Лицо священника мрачнело всё сильнее. Он совсем сник и продолжал:
– Может, он и раньше выпадал, и нас предупреждают? И не пишут всякую ерунду, как например, живчик готовить, то, что мы и сами тут обнаружим, а что-то действительно важное. Но ты всё равно помалкивай.
– Обижаете, святой отец. Чтобы главный специалист по взаимодействию с эльфийской диаспорой, утешальщик всех страждущих болтать начал?
– Не ёрничай. Чует моё сердце, мы с тобой такую штуку раскопали. Ох и аукнется нам ещё это. В рецепте сказано – тут все силы великой носители, а вот высвобождать её не все могут, лишь единицы.
Бородатое лицо священника повернулось ко мне.
– А ты, морда наглая, ещё и разносчик, вот поэтому мы и не оборачиваемся. Похоже, все иммунные и есть носители.
– Ну и что будем делать? А, святой отец?
– Не знаю. Жемчужины едят.
– Ну да. Только я что-то не очень хочу есть, и не сказано ничего хорошего. Вот буду владеть величайшей силой, а что это за сила?
– Да. Согласен. Сам хотел сказать, чтобы с поеданием ты повременил.
– Я вам хотел предложить.
– Сам жри. Но попозже, лучше думай, что нам теперь с ней делать. Прятать её нельзя, пусть будет всегда на виду. Я не хочу её у себя держать. Вот ты сделал, и таскай эту дрянь. И подумаешь заодно.
– А почему я? Вроде как….
– Нет, это ты. У нас всё, что не так, это только ты организовываешь.
– Странно. Такое ощущение, что это мне уже говорили. И как её таскать? В кармане, или в нос серьгу сделать?
Получил неодобрительный взгляд. Вот как у кого крышу сорвало, так «Добрая Милая Крёстная, у него срыв, иди ставь голову на место», и кто бы похвалил, а тут такую штуку отрыл, и опять не так. Представитель святой церкви думал, а потом продолжил:
– Крест. Я тебе крестик слажу, будешь таскать. Здесь многие такие носят, мы её с другими камнями вклеим, о зелёной жемчужине, почитай, никто никогда и не слыхивал, а твои волкодавы около тебя круглые сутки крутятся. Десять раз даже тупой отморозок подумает, надо ли тебя обижать, и не дай Боже чего-то с тебя снять.
– Это да, Настя Лёня они такие. Решили, что я у них самый главный, и практически не отходят.
– Вот-вот! Ты крест носи, заодно, может, и проснётся в тебе что-нибудь приличное, а они присмотрят. Ох и не хочу я у себя эту штуковину держать, ох не нравится она мне. Вот веришь? Нет? Чувство у меня такое, что силища в ней и правда зашита такая…
– Ну и, разумеется, недоброе?
– Разумеется, недоброе.
Батюшка Айболит положил жемчужину в небольшую металлическую коробочку и сунул в карман. Огляделся по сторонам, как будто тут нас мог кто-то подслушать. Глубоко вздохнул.
Через два дня из рук святого отца я получил аккуратное распятие. Украшенное довольно простыми камнями, но очень искусной работы. Спаситель вырезан прям на дереве, не очень точно, но видно, постарались. Наверное, это лучшее, что смогли сделать для нашего Батюшки. По его личной, очень личной просьбе. На торцах вклеено десятка полтора разного рода камней вроде бирюзы и яшмы, что смогли наковырять из украшений, которые попадают с нашими заражёнными, всё аккуратненько, красивенько. И если бы я точно не знал, где именно эта жемчужина, и не нашёл бы сразу, и не сообразил.
Надел на шею. Батюшка Айболит довольно улыбнулся. Ну вот, заядлый еретик, вольнодумец и с его слов охальник, хотя лично мне об этом ничего не известно, вернулся в лоно церкви. Аминь.
Глава 14. Грядёт страшное
Всё было как обычно. Лапка енота в прицеле из телефона касалась элитника, выстрел, ещё один выстрел. Пудовые ядра улетали, кошки, собачки, бурундучки совершали свой полёт, и вот очередное ядро попало элитнику куда-то в корпус. Он, как положено, взвыл, удар такой, что шкура не всегда пробивается, но пуд чугуна – это пуд чугуна. И он прыгнул к нам, своим жестоким обидчикам. Нас всё устраивало. Меньше тратится на отпугивание соседей, пока они его, раненого, не сожрали. Ближе кидать, меньше тащить.
Но в этот раз он прыгнул дважды. Вы представляете? Один раз прыгнул, и через секунду прыгнул второй раз. Упал и умер. Но дважды. Дважды в нашей черноте никто не прыгал, не шагал, не бегал. Я достал «макар», вытащил обойму, выщелкнул патрон, посмотрел на таймер на прицеле и швырнул пистолет в черноту.
1, 2, 3, 8, 10, 11. Бым! Разорвало. Одиннадцать секунд. У нас ядра с царапинами не всегда долетали, а тут одиннадцать секунд, а это «макар» – порождение технологий XXI века.
Мужики веселятся, ближе тащить, вот недоумок, допрыгался. Вот уж недалёкие.
– Зойка Свинюка, дай сюда мобилу. Где телефон Полковника наших соседей?
– Привет, Полковник.
– Привет, Добрая Милая Крёстная, чего это ты решил позвонить?
– Я ПМ кидал в черноту, 11 секунд.
– Не понял?
– Баран. Давай, соображай быстрее, мне кидать-то больше нечего.
– Жди.
Трубку положили, а через три минуты пришёл звонок:
– Ты?
– Я.
– Мы туда 47-й «калаш» кинули, самый древний, что нашли.
– Ну?
– 12 секунд.
– Хреново.
– Ага.
– Завтра ещё что-нибудь киньте, а то у меня негусто с «макарами».
Подходит святой отец:
– Ну?
– Пока не знаю, Батюшка Айболит. Но, похоже, вам лучше шестопёр подточить.
– Так всё плохо?
– Пока не знаю, завтра смежники доложатся. А там можно будет прикинуть.
– Держи меня в курсе, а народу пока ничего не говори.
Мир другой, а как всё в церкви организованно. Мы с Полковником ещё не успели прокачать результаты технологического эксперимента, а церковь уже хочет быть в курсе.
Плотная чернота держалась две недели, ослабляясь на пару секунд, а потом резко спала. Если бы я не заметил изменений, открытие Пекла стало бы сюрпризом, и никто бы не успел подготовиться.
Под нашими стенами было колышущееся море заражённых. Одна волна находила на другую, только вместо воды были твари. Не скажу, что их было много, их было просто несчётно. Они шли нескончаемым потоком, все вместе, вперемешку, бегуны, топтуны, руберы, элитники. У них была своя цель, неизвестная для нас, не понятная никому, и мы были на пути этой цели. Вот первая волна перевалила через наш ров. Огонь пошёл, ров заполнился пламенем. Кустарно сваренный напалм горел ярко, с синевой, гулом – на редкость удался. Даже не верится, что это можно сварить из материалов двенадцатого века. Мужики варили самогон, собирали смолу, масло, растирали в порошок пластиковые корпуса телефонов, кремы, таблетки, подошвы обуви, лаки для ногтей, подкладки курток. Боевая алхимия. Пламя ревело. Твари, проходя через ров, горели живьём.
В обычных условиях они бегут от огня, по крайней мере, не подходят к огню, а тут они пёрли, горели заживо и пёрли. Огонь гас, его просто затоптали.
Под заражёнными начала проваливаться земля – это наши ловушки, ловчие ямы, утыканные внутри всяким железным барахлом из терема. Эффекта ноль, просто есть немного времени сделать ещё один залп из наших орудий.
Заражённые перевалили через рвы и подступили к нашим минам из древних плетёных пушек. Белая стена взметнулась на много метров, трупы тварей, куски, раненые, всё это разлетелось в стороны. Огня почти не было. Стена белого дыма и кучи осколков. Куски колец, из которых сплетены пушки, железные дуги, с гулом, бешено вращаясь, вылетали из белого облака и многокилограммовыми кувалдами долбанули об стену. По нашей крепости грохнул железный град. Целая полоса мяса, кишок, покалеченных заражённых образовала брешь в волне тварей. Кости, внутренности, шевелящиеся куски тварей ещё некоторое время падали к нам за стену. И тут же ещё горячую землю захлестнули заражённые, напирающие сзади. Теперь только в ножи, топоры, кулаки держать стену и цитадель.
Есть такая хорошая тактика. Как-то один из китайских кормчих сказал, что он готов завалить перешеек между континентальным Китаем и Тайванем трупами своих солдат, чтобы потом по ним прошли танки. У нас было так же. Просто по одному слою трупов шли другие, следующий слой – и наша стена на один слой ниже.
Мы не успевали перезаряжать орудия, которые били беспрестанно, мужики таскали ядра, таскали картечь, орудия просто горели, стрелы летели вниз, пищали надрывались, а твари пёрли и пёрли стеной.
Обычно хитрованские руберы и элитники искали обходные пути. Бывало, мы по двое суток одного рубера по леспромхозу гоняли. А тут они просто шли напролом – сильно, жестоко, быстро, но тупо.
От пищалей, арбалетов и стреломётов толку было мало. Работали пушки, Эль-Маринель со своим неадекватным Бубликом и рукопашники со своими умениями. Все остальные больше добивали раненых заражённых, сдерживали и отвлекали, чем наносили урон.
Как у меня слезятся глаза, а надо быть очень осторожным, особенно с картечью. Бьём через головы рукопашников, все уже от усталости падают, всё делается не на пределе человеческих возможностей, а далеко за их пределами, но что такое скорострельность древних орудий, когда твари идут плечом к плечу.
Эль-Маринель скакала по краю цитадели, отправляя стрелы одну за другой, как из пулемёта. Её певчие стрелы давно закончились, и мужики ей подтаскивали бочонки со стрелами из Терема. Мы всегда их забирали вместе с порохом и плетёными орудиями.
Твари уже пёрли на стену. Я как чувствовал, что стена быстро будет подмята и орудия надо ставить сразу на цитадель. А как я ругался с этими любителями эшелонированной обороны! На стене оставались только рукопашники, и всё чаще заскакивали немаленькие, а мы бы им только мешали.
В обычной жизни Настю Лёню мы не отличали вообще. Сапожищи ужасного размера, самосшитые, у людей таких ног не бывает, огромные шаровары и просторные рубахи.
Перед самым нашествием мы всем стабом им сюрприз готовили, доспехи под их размер ковали. Чёрный воронёный доспех – Лёня, полностью закрывавший его от головы до пяток, и красно-оранжевый, что тут можно было найти из нормальных красок – Настя, это девки с цветом постарались.
Квазы приняли доспехи с благодарностью, но на цвет уркнули, что им по барабану, кто из них какой цвет носить будет.
Сейчас половина краски на доспехе была сорвана, сплошь вмятины, кратеры и рытвины от когтей тварей. Безобразно загнутые края и ни одной целой детали, всё щедро перемазано кровью заражённых. Драные Настя Лёня – пушной северный лис приблизился к нам мягкой походкой.
Глава 15. Ядвига Сороконожка – спасительница
Огонь, стена, заражённые пёрли по трупам, трупы валились вниз со стены, нижние напирали вверх, а заражённые уже переваливались во внутреннее пространство двора между стеной и цитаделью. На стене оставались самые лучшие бойцы, все остальные перешли по мостикам в цитадель. Если хоть на секунду остановиться, то заражённые просто захлестнут их. Орудия били с цитадели не переставая. Мы били в упор, между рукопашниками неслись ядра. Собственно, это было уже всё, если развернуться сейчас, то заражённые мгновенно захлестнут стену, а если стоять, то это всего несколько секунд дополнительной жизни.
Король Артур, Батюшка Айболит, Настя Лёня. Избитая фраза «стояли по колено в крови» здесь не подходила – они стояли по пояс в кишках. Не фигурально. Чёрный и оранжевый доспех метались от одного заражённого к другому, святой отец, узнаваемый по контуру, поскольку весь был покрыт кровью, и меч Короля Артура, почему-то совсем не пачкающийся, в отличие от хозяина, несли смерть прибывающим тварям. Несколько секунд, и надо будет рубить мосты. Для воинов на стене это была смерть.
Мы не успевали. Настя Лёня падали от усталости, Батюшка Айболит был весь покрыт кровью, даже белки глаз были с кровавым прожилками, Адольф Штирлиц и Король Артур валились с ног, а твари всё пёрли и пёрли. Трупы тварей не успевали падать со стены, подхватывались снизу, так и выпирали вверх идущими позади.
Нам нужна была передышка. Несколько секунд, чтобы отвести людей на мосты. Но секунды закончились. Совсем.
Всё наступило одновременно. Ревущий трэш-металл, экстаз тварей, Настя Лёня, присевшие от неожиданности и замершие на мгновение, святой отец, начавший креститься, орущий Король Артур и охреневшие мы все.
Она стояла метрах в двадцати над землёй, на тросе, перекинутом между цитаделью и часовней. Ядвига Сороконожка, босиком, с изрезанными стопами, с которых капала кровь, с огромной кастрюлей в руках, из которой ревел трэш-металл, шла по стальному тросу. Твари, бросив стену, прыгали, чтобы достать её. Элитники делали огромные десятиметровые прыжки, руберы бегали внизу, мелкие твари просто разлетались у них под ногами. У бойцов появилось несколько секунд. Мы тварям больше были не нужны, они хотели её, такую громкую и вкусно пахнущую.
Из кастрюли громыхало! Упругий ритм заполнял весь объём. Было видно, как Явига Сороконожка качала своё умение. Безобидное умение, даже глупое, а для Стикса опасное.
Она могла резонировать звук. Держишь в руках телефон, а он поёт вдвое-втрое громче, как на концерте, объёмно. Напьются девки, сядут около Ядвиги Сороконожки и поют. Звук как будто в горах или на сцене театра. А сейчас она во всю силу отдавала умение.
Солист в кастрюле испражнял песню кишечным вокалом. На тяжёлых концертах живого звука мне так не дёргало внутренности и не отзывалась в зубах. Ядвига отдавала себя полностью, качала по максимуму, стоя на стальном тросе, капая вниз каплями крови.
Наши рукопашники сломя голову пронеслись по мостам. Удары оружия и натяжные мосты полетели вниз.
Кастрюля полетела вниз, выпав из обессиленных рук. Мы все орали Сороконожке, чтобы она пошла к нам. Тело спасало хозяйку. Оно сразу видно по глазам, когда человек идёт, а когда тело ходит просто на инстинктах, чтобы выжить. Сделало несколько шагов в нашу сторону и начало заваливаться.
Хе-е-ех! Казачья пика, Древняя Спарта, Куликовская битва и много где ещё! Удар, когда открываешься полностью, и полностью вкладывая всю скорость, всю силу в тот единственный удар наверняка. Когда расстояние равно длине копья плюс длина вытянутой руки. Ухватка зацепилась за ногу Ядвиги. Хруст костей, вывернутые суставы и вырванный кусок бедренной кости, распоровший сарафан. А ещё вздувшиеся от напряжения вены на лице Гостя из Будущего. Он успел подцепить девушку в падении и удержал. Тело повисло над внутренним двором, между стеной и цитаделью, где бесновались заражённые. Через секунду в ухватку уже вцепились несколько рук наших мужиков-силачей. Перетащили, подняли на руки. Вывернутые ноги и раздробленные кости зарастут, главное, чтобы головой не двинулась. Уже и Батюшка Костолом спешит, грубо распихивая народ локтями и ругаясь. До свадьбы заживёт, если, конечно, в Дурке пересидим.
Глава 16. Отмахались
Твари кончились. Оставшиеся в живых ушли вперёд, а в пяти километрах от нас, около кластера, где Погребок, уже было видно очередную волну. Она стояла, шевелясь живой массой. Никто не знал, сколько это будет продолжаться. Нашествие шло гораздо хуже, чем то, с чем столкнулись наши предшественники.
Наше первое героическое сражение прошло на плоскости одной стены, мы только оборонялись от заражённых, которым стена мешала пройти. Если бы нам пришлось защищать весь периметр, то нас бы давно сожрали. Такая же ситуация была и у смежников.
Завалы из трупов поднимались под самый верх оборонительных сооружений. Соседям легче, у них есть пулемёты, автоматы и мины, а не топоры, стрелы и пищали. Но даже отсюда было видно, что досталось им намного сильнее.
К счастью, у нас есть фанат обороны и подготовки к осаде – Король Артур. Все эти годы мы строили, копали, таскали, варили напалм из самогона, сотовых телефонов и галош. Наша стена подросла до высоты четырёхэтажного дома, а цитадель имела высоту метров двадцать.
Отмахались. Большинство валяется вповалку, а кое-кто уже погрузился в сон. Батюшка Костолом и Сестра Ася носятся между ранеными. Раненых очень много, с обожжёнными по самые кости руками, откушенными или оторванными конечностями.
Пасторальная, идиллическая картина. Ко мне только сейчас начинает возвращаться слух после такого количества выстрелов. Глаза слезятся от дыма.
Сглазил! С выпученными глазами и телефоном на вытянутой руке к нам бежит Зойка Свинюка и орёт:
– Добрая Милая Крёстная, тебя к телефону!
– Чего?
– К телефону!
– Кого?
– Тебя!
Номер был неизвестен.
– Алло?
В трубке раздался незнакомый голос:
– Добрая Милая Крёстная, сейчас мы к тебе на броне подойдём, поедешь с нами.
Я скорчил возмущённую гримасу. Говорившего в трубку не видно, но энергетика! Особо выкобениваться я не собирался, но уточнил:
– А меня кто-нибудь спросил? И это кто?
С той стороны телефон был включён на громкую связь. Я услышал голос Полковника:
– Это я, ты нашим соседям очень-очень нужен… Заберём, вернём, наградим!
– Да я, в общем-то, и не против, не отказываюсь, но как-то со временем вы, похоже, не того. Не очень удобно.
– Всё удобно. Это смежники нам броню притащили, много чего ещё притащили, без их помощи мы бы не выдержали. Поможешь? А?
– Да я-то, в общем, и не отказываюсь, просто неожиданно как-то в гости, не вовремя.
– Самое время! Тебя в другой раз и не вытащить. Жди.
Откуда-то появилась типа броня. Почему типа? Ну, потому, что нормальных взрослых танков я увидел всего два. Т-80, не очень новые, зато покрытые динамической защитой, с пулемётом, вполне бодро ездили по трупам заражённых, увязая в кишках по самый верх траков. По краю всего этого безобразия ездили совсем первобытные танки неизвестных мне моделей – советские лёгкие, я их только по игрушкам знаю. Это те, у которых на полном серьёзе дырку в башне делают, чтобы командир мог через эту дырку из табельного нагана по врагам пострелять, тем самым значительно усиливая огневую мощь сего бронетворения.
О! Т-34, где они его откопали? Точно, танковый музей грабанули. Этот какой-то странный, может, который самый-самый первый.
Поворачиваюсь к Королю Артуру:
– Ну что, Абдулла? Поджигай!
Не понимает. Ах да! В его же мире всё по-другому. Пока наши демократы «Белое солнце пустыни» обсуждали, толерантно ли женщин в железную бочку совать, а сверху пулемёт ставить, или, может, всех жён одна актриса играла, только паранджа разная, они. Афган с Пакистаном, в единую Афгано-Пакистанскую народно-демократическую исламскую социалистическую республику собрали. От нашего Джамшут-Равшантостана прямо до Индии. Порядок навели и никакой войны. Теперь у них в горах какую-то жутко нужную специю для медицины выращивают. Мир другой, социализм и мирная жизнь, а занятия в афганских горах те же, что и у нас – нужную для медицины всего мира специю выращивать.
Так, ставлю себе заметочку – на эндемичные темы не шутить. Вот буду раскрывать тему сисек – это всегда всех улыбало.
Смотрю на Короля Артура:
– Надо зажигать внешний периметр, собираем спораны, раз уж есть доброволец. Меня на броню заберут, а вы все в Дурку.
Король Артур внимательно меня слушал, а в голове прикидывал потенциальные трупы, если бы мы орудия поставили на стене, а не на цитадели.
Глава 17. Шефская помощь
Фактически мы сделали дыру в волне. Обороняли только одну сторону, десять метров вправо от цитадели и десять метров влево, остальные твари проходили мимо, вообще не обращая на нас внимания. Мы израсходовали почти все ресурсы, еле вытащили рукопашников и готовы уходить в Дурку, бросив бойцов на стене. Собственно, этим и надо было сейчас заниматься.
Не знаю, как пойдёт дальше, но сейчас мы не потеряли ни одного человека. Было немало раненых, просто жёванных, но Батюшка Костолом уже трудился. Даже Ядвига Сороконожка после такого использования дара приходила в себя. Ничего, срастят ноги, а если срастят криво, то опять переломают и срастят, пока ровными не получатся.
Над нашей цитаделью реяло знамя, разумеется, красное. Я бы скорее повесил чёрное, но меня бы не все поняли, да и красное – это тоже моё знамя. Разумеется, если бы сейчас цитадель взяли заражённые, то срывать знамя никто бы не стал. Так бы оно и реяло, но без нас, как память над могилой. Но сейчас это было красное знамя победы.
Подошла броня. Две «восьмидесятки» и два «Урала», тяжело загруженные, измазанные в кишках заражённых по самые водительские стёкла. Спрыгнули мужики, и Король Артур побежал обниматься. Оказывается, Полковник – это его сослуживец или одно-чего-то там… Но неважно, началась разгрузка. Я так понял, что нам оказывают гуманитарную помощь. Грузили ящики с патронами, гранатомёты, автоматы, «Утёсы» – всё то, чего у нас на стабе отродясь не было. Пользуясь тем, что чернота открылась, они нам решили сгрузить железа. Не могу сказать, сколько там боекомплектов, но привезли кучу материалов, привезли ножи, пилы, плоскогубцы и штангенциркули, всё новенькое, нержавеющее – красота. Грузили станки, генераторы, красочные коробки – два «Урала» полезностей.
Наши что-то выгружали в ответ, сыпанули соседям чёрного жемчуга, у нас-то красного полно, мы едим его на пределе возможного, а чёрный у нас, кроме Насти Лёни, никто и не ест особо. Отсыпали что-то из этнического натурального хозяйства в бочках и мешках.
Ко мне по наспех натянутым переходным мостикам карабкались несколько человек в добротной военной форме в сопровождении Короля Артура.
Метров за пять незнакомый мне вояка, шедший рядом с Полковником, сказал:
– Добрая Милая Крёстная?
Стою, ухмыляюсь. Не очевидно? Да? Ух, попадись мне этот старикашка ещё раз. Я бы ему за это имя оставшиеся конечности поотрывал и глаз на поясницу пересадил, чтобы на жопу удобней было натягивать. Киваю. Я, мол, это, как пить дать я.