Бак опять ничего не ответил, но шуршание внутри стихло.
– Ну? – требовательно постучал я носком туфли. – Я жду. И палец у меня уже дрожит от нетерпения.
– Давайте свой мешок! – сдался бак наконец. Крышка его покорно, но медленно, словно нехотя, приоткрылась.
– То-то же, разговорчивый ты мой! А в следующий раз конкретизируй на своем прелестном боку, что есть «прочий». Кстати, это прямое нарушение прав потребителя! – победно выпалил я и закинул в бак мешок.
Вместительный бак проглотил его и зло захлопнул крышку, едва не прищемив мне пальцы. И тут мне пришло в голову, что угроза порчи городского имущества тоже может быть преступлением. Может, у бака и в самом деле не было зрения, а если было? Что мешало ему соврать мне? По идее, конечно, машина не может лгать, но здесь возникает конфликт интересов: «быть или не быть?» И в этом весь вопрос. Ложь во спасение, так сказать, инстинкт самосохранение, самозащита.
А если так… Черт!
Я бросился к машине, забрался за руль и стремительно рванул с места. Только бы все обошлось, только бы… и на выезде со двора едва не столкнулся лоб в лоб с патрульной машиной.
Взвизгнули тормоза.
Я едва не треснулся лбом о руль, а когда поднял голову, то увидел, как на меня из машины напротив пристально смотрит лейтенант Войцюк…
– Не буду я больше дуть в вашу трубку! – огрызнулся я, отворачиваясь в сторону и засовывая руки в карманы.
– Отказываетесь от освидетельствования?
– Ни отчего я не отказываюсь. Просто вы проверяли меня всего полчаса назад.
– А может, вы уже выпили?
– Не может.
– Будете дуть или нет? – настойчиво повторил вопрос Войцюк.
– Буду! – я выхватил из его пальцев трубку и зло дунул в нее. – Все?
Лейтенант внимательно посмотрел на результат – ноль.
– Все, – покорно сдался Войцюк, но не до конца. – Наркотики принимали?
– Нет, не принимал! Не те симптомы.
– Я бы попросил вас… – Войцюк свел брови на переносице.
– Лейтенант, ну чего вам от меня надо? – захныкал я. – У меня сегодня просто тяжелый, очень отвратительный день.
– Разберемся! – авторитетно заверил Войцюк и уселся в машину, потянувшись за планшетом. Я только глаза к небу воздел. Привычно соединившись с «консультантом», Войцюк принялся тыкать в экран пальцем. Я вздохнул – это надолго.
В принципе, что я нарушил? Скорость, положенную в жилой зоне, не превысил – не успел. Ремнем по привычке, слава богу, пристегнулся. Что еще? Едва в лоб патрульной машине не въехал, так та внезапно вырулила из-за угла. Но ведь затормозил! Да, согласен, подозрительно – второй раз за день на глаза попадаюсь господину Войцюку, но ведь это не преступление, согласитесь!
От нечего делать огляделся по сторонам, и тут заметил, как у крайнего мусорного бака с надписью «Прочий мусор» начала приподниматься крышка. Я затаил дыхание.
Крышка замерла на миг, потом еще приподнялась, и еще. А затем из его утробы донеслось урчание, и на землю, перевалившись через бортик, вывалился мой мешок.
Я сглотнул – этого мне еще не хватало! Ведь хотел же чем-нибудь сверху придавить на всякий случай.
– Чего это он? – раздался слева от меня голос напарника Войцюка. Оказывается, он тоже наблюдал за странным поведением проклятого ящика. – Может, сломался?
– Может, – вздохнул я и повесил плечи.
– Нужно ремонтную бригаду вызвать, пусть осмотрят на всякий случай.
– Не нужно, – быстро сказал я.
– Почему? – уставился на меня пронзительным взглядом карих глаз инспектор.
– Там мой мешок, – я решил не усугублять ситуацию.
– Ваш? То-то я смотрю, знаком он мне!
– Этот распроклятый бак не хочет его брать, – пожаловался я.
– Как так не хочет? Почему?
– Не его мусор, видишь ли! Ему керамику подавай, а пластик и стекло – не надо. А мне что, делать больше нечего, как только сортировать битое стекло, пластик и металл?
– Не понимаю, – честно признался тот. – Что у вас там вообще в мешке?
– В мешке? – растерянно поморгал я глазами. – А фоторамка электронная со стены грохнулась – и вдребезги.
– Странная какая-то рамка, – покосился инспектор на мешок. – Больно мусору от нее много.
– Девять на сто двадцать, – брякнул я. Мне вся эта эпопея с телевизором уже порядком надоела.
Инспектор долго морщил лоб, пытаясь представить себе подобную рамку, затем чело его разгладилось.
– Внушительно! Дорогая, наверное.
– Вы не представляете насколько! – что было чистейшей правда.
– Так вы бы ее в прием утиля свезли, – посоветовал мне инспектор.
– А они потребуют, чтобы я оплатил утилизацию? Ну уж дудки! – взорвался я. – Я и так за вывоз мусора сумасшедшие деньги плачу, в мусоре целыми днями роюсь, будто бомж какой: макаронину – в один мешок, бумажку – в другой, козявку из носа – в третий! Не кухня, а склад мусорных мешков, ей-богу!
– Халявщик, значит, – ухмыльнулся инспектор, понимающе покачав головой, и посуровел. – Мешок придется забрать, господин Васильев.
– Придется, – мгновенно остыл я и виновато уставился на пыльные, с царапинками носки своих туфлей. Помявшись немного для проформы, я поплелся к ненавистному мешку, подхватил его и потащил обратно в багажник.
– Спасибо, что воспользовались моими услугами, – не без ехидства в электронном голосе ляпнул вслед мне противный бак.
– Да пошел ты! – невнятно буркнул я, не оборачиваясь, дотопал до своей машины, открыл багажник и забросил в него мешок.
Тем временем Войцюк как раз закончил терзать искусственный интеллект, вернее, наоборот. Войцюк выбрался из машины хмурее тучи.
