Книга Стрела, монета, искра. Том III - читать онлайн бесплатно, автор Роман Суржиков. Cтраница 5
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Стрела, монета, искра. Том III
Стрела, монета, искра. Том III
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Стрела, монета, искра. Том III

Огромных усилий стоило Мире не измениться в лице, не выразить радости, смущения, непозволительно острого наслаждения. Циничный Ворон не должен догадаться, какое безумное удовольствие доставили его слова!

– Даю вам слово леди, – ровно произнесла Мира.

– Благодарю. Пожалуй, мне больше не стоит занимать ваше время?..

Наполовину – утверждение, наполовину – вопрос. И вдруг какое-то озорство, азартная смелость проснулись в ней. Подобное чувство владело Мирой на памятном празднике цветов, когда она устраивала проверку сиру Адамару. Гроза со всей мощью лупила в стекло. Боль едва слышалась, голова была дивно ясна.

– Сыграйте со мною, сударь.

– Звучит любопытно. Во что же?

– Помогите мне, а я помогу вам. Я скажу то, чего вы не знаете. Вы же, в свою очередь, – то, чего не знаю я.

Марк широко улыбнулся. Сложил руки на животе, откинулся на спинку. Его поза говорила: ну же, попробуй, удиви меня!

– Начинайте, миледи.

– Леди Сибил не лгала о нападении на Минерву – оно действительно произошло. Могу рассказать в подробностях.

– Промах, миледи. Я знаю это. Мои люди побывали в Стагфорте и допросили оставшихся в живых воина и служанку. Еще попытка?

– Архиепископ Галлард Альмера не одобряет политику императора: реформы, а в особенности – исследования Священных Предметов.

– Вы меня унижаете, миледи! О своем отношении к реформам приарх заявляет с кафедры собора Праотцов каждое воскресенье! Это знает любая собака.

– Кроме того, он ненавидит своего брата – герцога Айдена.

– Всего лишь логический вывод из предыдущего. Владыка Адриан – еретик. Айден его поддерживает. А плюс В дают в сумме С: Айден – тоже еретик.

– Дело не только в этом. Архиепископ ненавидит брата не из-за реформ и исследований. Похоже, Галларда злит, что владыка возьмет в жены дочку Айдена.

– Откуда знаете?

– От него самого, – пожала плечами Мира.

– Занятная находка, – признал Ворон Короны. – Но ничего не дает в контексте нашей с вами главной цели. Священник готовит цареубийство для того, чтобы его племянница не стала императрицей? Чушь. Даже если злость приарха на брата простирается аж так далеко, то проще, дешевле и безопасней было бы убить саму Аланис. Нет, миледи, я не приму эту карту. У вас все?

Ах, вот как! Ну, а понравится ли тебе такое?..

– Отнюдь не все, сударь. Вы знаете, кто такой капитан Корвис?

– Еще бы. Алый гвардеец, вассал герцога Альмера, участник Шутовского заговора. Попытался удержать сюзерена подальше от столицы в дни переворота. Герцог заподозрил его в измене и калеными клещами выдрал сведения. В результате заговор был раскрыт.

– Так пишет герцог Айден в своей книге, – с немалым удовольствием проворковала Мира, – но это ложь. Корвис знал некую тайну, опасную для герцога. Герцог вызвал его в Алеридан, допросил и умертвил. Корвис не случайно погиб под пыткой, Айден Альмера велел своим людям замучить его насмерть. Герцог не отдал капитана имперскому суду, чтобы тот не выдал тайны.

Ворону почти удалось скрыть удивление.

– Откуда знаете?

– Знаю, – улыбнулась Мира.

– А как это связано с нынешними убийствами?

Улыбка на лице северянки сделалась шире.

– О, так это очевидно лишь для меня одной? Представьте себе, что тайна герцога бросает тень на его дочь, леди Аланис. Тогда человек, знающий тайну, может уничтожить Аланис, лишить ее малейшей надежды на брак с императором. Этот человек способен изменить всю расстановку сил: убрать фаворитку соревнований и возвести на трон Валери Грейсенд.

Марк задумчиво нахмурился.

– Вы полагаете, что дому Грейсенд или их сюзерену, герцогу Лабелину, известна тайна Аланис Альмера? И, таким образом, именно Лабелины с Грейсендами становятся главными подозреваемыми? Убрав с поля Аланис, Валери останется единственной претенденткой в императрицы, а в будущем – и единственной наследницей. Вы к этому ведете?

– Скажу по правде, сударь: я не имею доказательств, что Лабелину известна тайна. Я даже не знаю, в чем именно тайна состоит. Но она, несомненно, опасна для Дома Альмера: ради сохранения секрета герцог Айден убил своего вассала. И если теперь кто-то получил в руки такое оружие против семьи Альмера, то это достаточно весомая фишка, чтобы выстроить большую игру.

Ворон Короны медленно кивнул.

– Согласен, миледи, это важное рассуждение. Если у Айдена имеется тайна, я сделаю все, чтобы выкопать ее. Есть ли связь с убийствами или нет, в любом случае владыка захочет узнать тайну семейства, с которым думает породниться.

– В таком случае, сударь, теперь ваш ход.

Ворон Короны ухмыльнулся.

– Мотив убийств – не претензия на трон.

– Я давно это поняла. Вы сами знаете.

– Преступник – один из великих лордов.

– Хи-хи. Как вы говорите, это всего лишь логический вывод. А: мотив убийств – помешать реформам Адриана. В: землеправители не хотят реформ. А плюс В равняется С: убийца – землеправитель.

– Лорд-заговорщик – не ваша матушка.

– Благодарю, что наконец признали очевидное.

– И не герцог Десмонд Ориджин.

– А за его прекрасных деток-агаток вы готовы поручиться? За Эрвина, что вел тайные переговоры с лордами перед отъездом в Запределье? За Северную Принцессу – эту ходячую загадку с туманным личиком, преданную брату-интригану?

– Нет, миледи.

– Тогда мы не можем отбросить Дом Ориджин. Вы все еще не сказали ничего ценного. Я теряю терпение, сударь.

– Если состоится покушение на императора, то оно произойдет не во дворце Пера и Меча. Охрана усилена до крайности, никто не входит во дворец вооруженным – даже тот, чьи привилегии позволяют это. Трое гвардейцев с искровым оружием всюду сопровождают владыку, и эти трое назначаются ночью на срок с утра до будущего вечера. Невозможно определить наперед, кто будет охранять императора, и подкупить гвардейцев. Число слуг до предела снижено, они набираются лишь из давних родов, много поколений служащих Династии. Приближаться к императору позволено лишь тем слугам, у кого имеются семьи в Фаунтерре. До ведома слуг доведено, что их жены и дети будут немедленно казнены в день убийства владыки, если таковое случится. Наконец, всю пищу, которая подается на стол Адриана, предварительно пробуют три человека: один – барон Хорсинг, имеющий такую наследственную привилегию, двое остальных – случайным образом назначенные слуги. Дворец на осадном положении, миледи. Невозможно убить императора в нем.

Мира насмешливо прищурилась:

– О, вы меня успокоили, сударь. Теперь я знаю, что жизнь владыки в надежных руках. Но вы не сказали ничего нового! Будь я заговорщицей, не вхожей во дворец, я готовила бы убийство за его пределами. А будь я заговорщицей из числа придворных – тем более старалась бы атаковать вне дворца, чтобы не навлечь на себя подозрений.

– Будь вы заговорщицей, миледи, сомневаюсь, что у владыки были бы шансы выжить.

– Вы не отделаетесь комплиментом, сударь. Скажите нечто, ценное для меня.

– Что ж, миледи… Мы разыскали людей, напавших на вас в лесу.

Мира ахнула и похолодела. На полвздоха ей показалось, что Ворон говорит о нападении в Предлесье – о том роковом дне, когда погиб отец. Марк знает, кто она на самом деле!

Но в следующий миг поняла: речь о конной прогулке с Беккой, о четверых убийцах, готовивших засаду для сира Адамара. Мерзкие физиономии злодеев всплыли в памяти.

– Я могу их увидеть?

– Можете, миледи, – с едва уловимой усмешкой процедил Ворон Короны, – только не советую обедать перед свиданием. Крысы и черви изрядно потрудились над телами. Мы нашли их в канализационном стоке.

– Тогда почему считаете, что это именно они?

– У одного была рыжая борода, как вы и говорили. Всех троих зарезали в день гибели сира Адамара – нашлись люди, видевшие, как тела сбросили в сток. Не думаю, что это совпадение.

– А где же четвертый? Я видела четверых.

– Миледи, в Фаунтерре чертовски много всякого людского отребья. У них есть излюбленные места – притоны на окраинах, кабаки, бордели… Мы перерыли их все и нашли людей, видевших, как эти трое трупов пили с четвертым. Четвертый хотел подрядить их на дело, а они торговались, требовали подороже. Четвертый был в капюшоне, скрывал лицо. Но местная шваль все равно распознала, что он – не из их братии. Одежда на нем неприметная, но сапоги слишком хорошие. Говорил на жаргоне трущоб, но умные словечки нет-нет и проскальзывали. Был это подручный некоего лорда – «полезный человек», как говорится.

– Но что это дает нам, сударь? И без того ясно, что сира Адамара послал на Звезду лорд. Мы, кажется, и не подозревали купцов да лавочников.

Губы Марка расплылись в самодовольной ухмылке.

– Вам, миледи, не хватает искушенности в грязных делишках.

– Надеюсь, это придет с опытом. Что я упустила?

– Лорд нанял для убийства откровенную шваль, прежде им не проверенную. А убить следовало славного рыцаря, бывалого охотника. Имелись шансы – и немалые – что подонки не справятся с сиром Адамаром. Но нанимателя это не смущало. Понимаете, что отсюда следует?

– Что наниматель имел еще и резервный план.

– Или кое-что поинтересней, – подмигнул ей Ворон. – Поразмыслите на досуге, получите удовольствие.

Мира глянула в окно – ливень все не унимался, барабанил по стеклу. Улица опустела. Зеленая карета с гербами Нортвуда стояла поодаль, расплывчатая за пеленою дождя.

– Пожалуй, лучше подвезти вас к вашему экипажу, миледи, – сказал Марк.

– Ни в коем случае! – отрезала Мира. – Прощайте, сударь.

Она выпрыгнула под дождь и побежала по улице, подставляя лицо струям воды. Карета тайной стражи не спешила трогаться с места. Ворон Короны глядел вслед Мире и, вполне вероятно, смеялся.

Стрела

Конец июня 1774 года от Сошествия

Восточнее Реки, окрестности ложа XVIII Дара Богов

До чего странно, когда время течет толчками. То возникает, то гаснет, будто огни в окнах.


Свет. Джемис Лиллидей, морщась, разглядывает рану Эрвина.

– Милорд, из вас целитель не лучше, чем мечник…

Развязывает мешочек с каким-то снадобьем.

– Вы решили прикончить меня медленно? – спрашивает Эрвин.

– Это надежное средство, милорд, – с обидой отвечает Джемис. – Отцовский лекарь дал.

– Я испробовал пять надежных средств – видите пузырьки?.. До Звезды оставался примерно один шаг, когда я бросил эту гадость и применил змей-траву.

– Змей-трава?.. Это же яд!

– Да неужели? Как вы догадались!..

Джемис нюхает жидкость в миске, брезгливо трогает пальцем, кончиком языка.

– Пекучая дрянь! Хуже красного перца.

В сомнении покачивает головой:

– Не лучше ли мое снадобье? Отцовский лекарь знает толк…

– Захотите отомстить врагу – отдайте его лекарям. А хотите помочь – делайте, что я скажу. Или хотя бы не мешайте, я сам сделаю.

Джемис берется за кисточку, осторожно подносит к ране.

– Выдержите, милорд?

– Конечно, нет. Буду рыдать и звать мамочку, я же неженка. Делайте уже!

Воин смазывает рану. Эрвин скрипит зубами и улыбается. Ничего не нужно делать самому – только лежать и ждать. В сравнении с прежними процедурами это почти блаженство.

Темнота…


Свет.

Точнее, запах. Сочный, аппетитный, с дымком. Воин жарит зайца.

– Я могу надеяться на косточку-другую? – спрашивает Эрвин, глотая слюну.

– Косточку?.. – удивляется Джемис. – Вы хотите кость?..

Пес сидит у огня, поминутно облизываясь.

– Ах, все кости обещаны Стрельцу! – догадывается Эрвин. – Какая жалость… Что ж, тогда я сбегаю на охоту.

Эрвин делает попытку встать, Джемис испуганно подскакивает к нему:

– Вы тронулись умом? Какая охота? И трех шагов не пройдете, милорд! Лежите, не шевелитесь, я вас накормлю!

– Это называется ирония, Джемис. Я пошутил.

– Странные у вас шутки, милорд.

– Ну, куда мне до вашего изящества! Колючки под седлом – вот была умора. Или, например, неделями следить за мной, чтобы однажды подстеречь и прирезать, – тоже довольно забавно.

Джемис возвращается к костру в угрюмом молчании. Позже приносит Эрвину аппетитную заячью ножку, истекающую жиром. Эрвин съедает ее так быстро, что едва успевает ощутить вкус.

– Какая-то маленькая. Это был заяц или тушканчик? Дайте еще.

– Больше нельзя, милорд. Вы отвыкли от плотной еды.

– Знаю… – досадливо скрипит Эрвин. Глядит, как пируют воин с овчаркой. Спрашивает: – Джемис, вы ведь следили за нами от самого болота?

Воин нехотя кивает.

– Отставали на день, чтобы мы вас не заметили? Шли по следам?

– Да, милорд.

– И на что же вы рассчитывали? Что я как-нибудь пойду прогуляться без эскорта? В одиночку отправлюсь на охоту?

– Милорд, вам нужно отдыхать. Поспите лучше…

– Чего вы ждете? – восклицает Эрвин. – Какой еще случай вам нужен?!

Джемис выходит. Эрвин смыкает веки. Темнота.


Огонь в груди. Боль отдается в сердце, в легкое. Дыхание сбивается. Лихорадка.

Эрвин просыпается среди ночи, дрожа в холодном поту. Хочется орать от обиды: неужели хворь вернулась?! После всех стараний? Опять?!

– Джемис, – зовет он, – Джемис!

Воин подхватывается, словно по тревоге.

– Да, милорд.

– Принесите змей-травы.

– Ночь, милорд. Не дождаться ли утра?

– Нет. Сейчас.

Джемис уходит. Стрельца нет в землянке – он спит на улице, охраняет лошадь воина от волков. Тянется время. Лихорадка не утихает. Эрвин боится притронуться к ране и ощутить снова ту жуткую, тугую и горячую плоть.

Когда Джемис возвращается и зажигает факел, Эрвин спрашивает:

– Вы были у ложа?

– Да, милорд.

– Видели место, где на нас напали?

– Да, милорд.

– Вы… Джемис, вы похоронили их? Я был ранен и не мог…

– Похоронил.

– Благодарю…

Джемис садится возле лорда, готовит ядовитый сок, смачивает кисть. Говорит:

– Почему вы спросили об этом, милорд?

– Просто хотел знать, похоронены они или все еще… лежат.

Джемис медлит, трогает лоб Эрвина, снимает повязку и осматривает рану.

– Скажите, милорд, эти люди – нападавшие – кто они были?

– А почему вы спросили об этом? Точнее, почему сейчас?

– Раньше не думал, что вы мне ответите.

– Правильно, не ответил бы. Но почему сейчас?

– Сомневаюсь, что вы доживете до утра.

– Доживу, уж поверьте.

Эрвин и сам не слышит веры в своих словах. Воин касается раны кистью, в тот же миг падает темнота.

В ней мертвецы, коршуны, волки. Все жрут: и Эрвина, и друг друга. Толпятся вокруг него – лежащего, – огрызаются, выдирают друг у друга клочья мяса. Эрвин орет… нет, шепчет:

– Я выживу… Я увижу сестру…

Мертвецы растаскивают его по кусочкам, швыряют лакомство волкам. От туловища остаются лишь голые ребра, сквозь них прорастает змей-трава…


Свет.

Вода льется с потолка. Джемис сидит в землянке, возле Эрвина. Ждет, когда лорд проснется. Точнее, проснется ли.

– Видите, – тихо произносит Эрвин, – я же обещал.

Джемис подает ему воды, протирает влажным платком лицо и шею.

– Кто это сделал с вами?

– В основном я сам… Но начал дело механик Луис.

Джемис недоверчиво склоняет голову.

– Этот сопляк пытался вас убить?

– Он всадил нож на ладонь левее сердца. Может, хотел почесать мне грудь – кто знает. Чужая душа – потемки.

– Луис, этот южный мышонок! Ему достало духу убить Ориджина!..

– Ну да, он же не кайр, куда ему…

– Вы не в том состоянии, чтобы так шутить, милорд.

Эрвин облизывает губы: они так приятно прохладны от дождевой воды.

– Я должен попросить у вас прощения, – говорит Эрвин.

– За что?

– Луиса наняли расправиться со мною. Он хотел замаскировать убийство под несчастную случайность. Попытался сделать это на болоте: шел передо мною и надрезал сеть. Я ничего не заподозрил. Затем Луис украл змею у Кида и подкинул в мой шатер. Тогда я заподозрил вас. Вот за это прошу прощения.

– Пустое, милорд, – говорит Джемис. Он лжет. Заметно, что этих слов воин ждал очень давно.

– И еще я благодарю вас, – говорит Эрвин.

– За что, милорд?

Эрвин усмехается.

– За ваше идиотское чувство юмора! Полдороги Луис был в центре внимания солдат: вы с Хэнком следили за ним, чтобы устроить очередную пакость, а все прочие хотели видеть его реакцию. Если бы не такое пристальное наблюдение, Луис имел бы больше возможностей подстраивать ловушки. Вероятно, я не дожил бы даже до Реки.

Джемис взвешивает услышанное и наконец понимает, что Эрвин не шутит.

– Вы знаете, кто нанял Луиса? Кто и почему хотел вашей смерти?

– Думаю, что знаю.

– Скажите, милорд.

– Не сейчас. Потом… Не думайте, я выживу.

Темнота.


Возврат.

Джемис приносит воды, дает Эрвину напиться, вложив в губы горловину бурдюка. Кормит мясом с орехами и лесными ягодами. Снимает повязку, придирчиво оглядывает рану.

– Становится лучше, милорд. Гноя почти не осталось. Еще раз обработаем дрянью, и можно будет зашить.

– Вы умеете зашивать раны?

– Нет, милорд. Как и вы.

– Прекрасно.

– Прекрасно, милорд?

– Освоить новое дело – разве не прекрасно? Да еще такое полезное, как шитье!

Джемис смазывает рану соком. Находит среди вещей лорда кривую медицинскую иглу, заправляет нить, примеривается. На его месте Эрвину было бы сложно воткнуть иглу в живую плоть человека, однако Джемис не испытывает таких затруднений. Его пальцы движутся спокойно и твердо. Эрвин кривится от боли и впивается ногтями в собственные ладони, чтобы сдержать стон. Впрочем, ясно, что воин справился с делом наилучшим образом.

– Благодарю вас, Джемис. У вас явный талант к швейному ремеслу.

– Приятно слышать, милорд, как высоко вы меня цените.

Он уходит, и Эрвин взвешивает на языке слова: «Это была шутка». Не сказав их, теряет сознание.


Темнота заполнена тревогой и болью. Рана пульсирует и жжет, а сон почему-то все длится, не прерываясь, и боль пробирается все глубже, до самого сердца. Биение становится тяжелым и гулким, будто гонг. Ход марширующего войска. Сапоги по мостовой: гвардейские сапоги, какие носит имперская пехота. Алая кровь бьется в груди, ища отверстие. Алые рубахи – в тон фамильного цвета Династии. Алые очи в искровых копьях. Боль все острее, все больше напоминает удар искры – не мгновенный, но растянутый во времени, нарастающий до визга.

Эрвин пытается проснуться, открыть глаза, и веки поддаются, и он видит тронную залу. Огромный лазурный престол на мраморных ступенях, и владыка Адриан – такой огромный, что еле помещается в кресло, – лукаво произносит:

– Думаете, мне нужна ваша помощь, чтобы править моей империей? Вы так наивны, лорд Эрвин. Глупый, глупый человечек.

Он поднимает руку и указывает пальцем в грудь раненому. Там, внутри, жжение становится невыносимым, и Эрвин впивается пальцами, силясь выцарапать из тела огонь…


– Проснитесь, проснитесь!

Свет. Джемис крепко держит Эрвина за руку.

– Вы повредили швы, открылось кровотечение. Придется наложить заново.

– Холодная тьма…

– Сочувствую.

Джемис берется за иглу.

Темнота…


Свет…


Темнота…


Мир, возникший из темноты на этот раз, чем-то отличался.

Потолок из замшелых бревен, сырая земля вместо пола, свет сквозь оконце во входном щите. Все прежнее… только на полтона ярче.

Эрвин встал – ноги удержали его. Отодвинул щит, вышел в лес.

Сквозь перекрестье ветвей стреляло солнце, рассыпая повсюду искры росы. Ближний куст покачивался, встревоженный ветерком, и ронял блестящие капли. Запах хвои и смолы вливался в легкие. Прохладный воздух щекотал спину, трава ласкала ступни. Эрвин растворился в ощущениях, пораженный: все ново! Все иначе! Не та поляна, не тот лес… не тот мир!

Рыжая тень бесшумно скользнула со ствола, метнулась меж кустов, замерла мордочкой к человеку. Глазки из темного бисера, кисточки на ушках, распушенный хвост, выгнутый, как буква S. Эрвин смотрел на белку, она не трогалась с места, и он смотрел… и в этот самый миг пришло осознание.

Рана больше не болит!

Эрвин София Джессика никогда не считал, что судьба несправедлива к нему. Он знавал множество радостных дней. Испытал любовь, пробовал успех на вкус, заводил умных друзей, бывал в центре внимания, наслаждался красотою в разнообразнейших ее обличьях. Умел ценить терпкость вина, остроту фразы, изящество мысли, искру девичьего смеха. Его жизнь – особенно годы в столице – была полна прекрасного, тонкого, сладкого, драгоценного…

Эрвин глядел на белку, в бисерные ее темные глазки, и точно знал: сейчас – лучший миг его жизни. Такого не было в прошлом и никогда не будет впредь. Все радости, пережитые прежде, – тусклы, крохотны, смешны. Он не хотел шевелиться, боялся даже дышать, чтобы не спугнуть этот миг вопиющего, бесстыдного, умопомрачительного счастья.

Да пошлют боги когда-нибудь еще хоть один такой же миг!


Когда Джемис вернулся с охоты, неся на плечах тушу олененка, лорд Эрвин Ориджин сидел возле горящего костра. У воина даже челюсть отвисла.

– Как вам удалось?..

– Пункт первый: я поднялся на ноги. Пункт второй: нашел сухих веток. Пункт третий: разжег огонь. Знаете ли, мне по вкусу масштабные планы.

– Вы… – Джемис сбросил тушу на землю и оглядел Эрвина с ног до головы. – Вы здоровы?..

Эрвин искривил губы.

– Ни капли не здоров. Задыхаюсь после десяти шагов и с трудом поднимаю хоть что-то тяжелее собственной руки. Но я больше не умираю, вот в чем штука.

– Рад это слышать, милорд.

– Рады?.. – переспросил Эрвин.

– Вы сомневаетесь, милорд?..

– Садитесь, Джемис. Есть разговор.

Воин сел возле лорда, пес улегся между ними.

– Кое-что нам с вами нужно прояснить. Я выскажу свои догадки, вы ответите, прав ли я.

– Слушаю, милорд.

– Вы шли за нами, чтобы убить меня, верно?

Джемис глубоко вдохнул.

– Да, милорд.

– Но вас опередили. Вы услышали звуки битвы, а когда пришли на место, увидели братскую могилу. Вы решили, что я тоже погиб?

– Сперва – да, милорд. Но позже нашел ваш меч, и рядом с ним не было вашего тела.

– Тогда вы сочли, что я бежал с поля боя.

Воин не смотрел ему в глаза.

– Милорд…

– Не смейте лгать. Вы не кайр, но все еще дворянин!

– Да, я решил, что вы сбежали.

Эрвин кивнул.

– Благодарю за честность. Дальше вы поняли, что вам не составит труда нагнать меня и убить – ведь с вами был Стрелец, он легко взял бы след. Однако вы не двинулись в погоню сразу же, а провели еще несколько дней на месте сражения. Похоронили тела – тяжелое и благородное дело. Чем еще вы там занимались?

– Спускался в ложе Дара.

– Из любопытства? Я понимаю.

– Не только из любопытства, милорд. Я нашел ваш меч, когда бродил по краю ложа. Видите ли… вы все-таки Ориджин, и я подумал…

Эрвин усмехнулся:

– Вернее сказать, понадеялись, что я все же не спасся бегством, а был убит и упал в пещеру.

– Да, милорд. Подумал: вдруг так и было. Тогда я смог бы найти в ложе ваше тело и доставить его светлости.

– Доставить моему отцу?!

– Да, милорд.

Эрвин ужаснулся:

– О, боги! До Первой Зимы два месяца пути, тело превратилось бы в жижу. Герцог стерпел бы, но бедная матушка лишилась бы рассудка от такого зрелища!

– Да, милорд, я немного поразмыслил и решил поступить иначе. Подумал, если найду останки, то похороню здесь, а доставлю его светлости только ваш меч. Позже его светлость сможет прислать за вами людей.

– Если сочтет меня достойным места в родовой усыпальнице, вы это хотите сказать?

– Милорд…

– Отвечайте!

– Да, милорд.

– Прекрасно. Ваша честность радует все больше. Итак, вы полезли в ложе и не нашли там никакого тела.

– Верно, милорд.

– Вы вернулись к изначальной версии: лорд-неженка бежал из боя.

– Да, милорд.

– Тогда вы пустили по следу Стрельца, и пес легко привел вас сюда. Вы нашли меня полумертвым, лежащим на этой вот поляне, и весьма удивились тому, что я ранен. Недолго поколебавшись, решили помочь мне, что и выполнили со старательностью, за которую я вам весьма благодарен.

– Да, милорд.

Воин выглядел хмурым и напряженным. Пес, всегда понимающий его настроение, тревожно навострил уши.

– Полагаю, понятия о чести не позволили вам зарезать раненого. Вы решили подождать, пока моя хворь отступит. И вот мы подходим к самому насущному вопросу: что вы намерены делать теперь, когда я способен стоять на ногах?

Джемис опустил голову и долго, долго молчал.

– Я выполню то, что вы скажете, милорд.

Эрвин усмехнулся. Какая странная привычка выработалась: реагировать смехом на угрозу смерти.

– Хотите сказать, у меня будет выбор между мечом, кинжалом и арбалетом? Премного благодарю.