Тайна Лисьей норы
Кары не было. Воздуха не было. Сил подняться тоже не было.
Клим приоткрыл глаза. В голове мутилось, глаза незряче пытались сфокусироваться на приближающейся тёмной фигуре. Худое длинное туловище несло огромную лысую голову, которую венчали мощные, закрученные в спираль, рога. Могучий череп обтянут кожей землистого цвета, сквозь которую пробивались вытатуированные каббалистические символы. Лицо походило на сжатый листок пергамента с неживыми, белесого цвета глазами. За спиной у странного нереального существа развевались чёрные крылья с кожистыми перепонками. В руках, пальцы которых были унизаны старинными перстнями, посверкивала чёрная эбонитовая трость с серебряным набалдашником.
В голове Клима вдруг запульсировало: «Гаап. Могущественный Принц. Великий Губернатор».
– Я вижу, ты меня узнал, – Гаап немигающим взглядом сверху вниз смотрел на распластавшегося у его ног парня.
– Я… не знаю… тебя, – еле прошелестел Клим.
– Разве? А мне кажется, мы уже с тобой знакомы, – ухмыльнулся Гаап. – Не ты ли меня недавно пытался вызвать, чтобы я помог вам с Бдюнько выиграть выборы и пройти в Сборище? Ты был так усерден в своих заклинаниях.
Гаап явно потешался над Климом.
Парень, призвав всю свою волю, шатаясь, поднялся. Он что-то такое припоминал. Точно, однажды они с Бдюнько напились с горя и пытались при помощи карт Таро обратиться с просьбой к высшим силам. Утром из головы выветрились как алкоголь, так и воспоминания о кабалистике, которой они неумело занимались. И вот, к чему это привело.
Клим искоса поглядел на Гаапа и вдруг подумал: «Интересно, куда он прячет рога и крылья?..».
– Какой ты еще ребенок, – покачал головой Гаап. – Никуда я их не прячу. Просто вы, люди, в обычном своем состоянии лености ума не хотите видеть больше, чем вам демонстрируют. Сложности – не для вас.
Окинув презрительным взглядом молодого человека, Гаап отвернулся от него.
– Что… ты хочешь… – Клим с трудом выговаривал слова. В горле пересохло, он еще не отошел от шока.
– Всего ничего. Ты должен найти Кару.
– Зачем?
– Это тебя не касается.
Гаап устало закрыл глаза, поднял лицо к чёрному небу, наслаждаясь усиливающимся ветром, и задумчиво произнес:
– Почему ко мне обращается кто угодно, кроме тех, кто действительно интересен?
За его спиной копошился, пытаясь встать, Клим.
– Хорошо, что мать в тебе не нуждается. Ей и даром не нужна ваша поганая власть.
– Кара сама обладает такой властью, с которой мало что может сравниться в этой стране…
– Разве может быть что-то главнее Сборища?
– Молодой человек, Вы не знаете вкуса изысканного блюда под названием «власть». Там, куда Вы так стремитесь попасть, в эту вашу говорильню, – Гаап презрительно фыркнул, – настоящей власти нет. Там находятся такие же слуги, как и везде, – жадные, глупые, продажные. Они знают, что их век короток и стараются нахапать побольше. Глупые, они не подозревают, что как только вылетят из своего тёплого местечка, все, что они имели, превратится в пыль.
Гаап замолчал, посмотрел на Клима, приподнял трость и, слегка дотронувшись ею до плеча парня, продолжил.
– Вам кажется, что власть – это когда перед Вами заискивают, льстят, преклоняются, целуют землю, по которой идете. Вам кажется, что обладая властью, вам не откажет ни одна женщина. Вам кажется, что власть способна дать все сокровища мира. Именно к этому вы все так стремитесь. Но это не власть.
– А что же такое власть, по-твоему? – еле шевеля губами, промямлил Клим.
– Власть – это избранность у бога и абсолютная свобода действий.
– А как же любовь женщин? Разве это не признак власти? – шептал Клим.
– Если женщина с тобой только потому, что ты во власти, это не женщина – это шлюха. Как только власть у тебя закончится, закончится и ее любовь. Настоящее чувство – когда любят тебя самого, ценят душу. Любовью лечат, возвышают, возносят. Но… вам этого не понять. Вы не умеете ценить то, что получили от Него. – Гаап ткнул пальцем куда-то вверх. – Вам все равно, чем владеть – фианитом или бриллиантом.
– Ой, да ладно… – протянул Клим. Ему надоело слушать нравоучения. – Хочу кое о чем спросить.
– Валяй, – Гаап сложил длинные руки на груди, укрылся крыльями как плащом и сфокусировал свое внимание на собеседнике.
– Почему ты не пришел, когда я звал тебя? Ты же, оказывается, слышал! – Клим пристально смотрел на Гаапа.
– Извини за прямоту, мой юный друг, но… ни ты, ни Бдюнько мне были не интересны. В то время к моей помощи взывал такой экземпляр, что тысячи таких, как вы, не стоили и фаланги пальца моего просителя. Он не просто жаждет власти над людьми, он хочет, чтобы они его любили! Его! Сутенера и убийцу, вора и казнокрада, растлителя малолетних детей и мошенника высшей категории! – Гаап довольно хохотнул и продолжил. – Мне очень интересно, чем дело закончится.
– Разве ты не знаешь наверняка?.. – у Клима от удивления вытянулось лицо.
– Принципиально не хочу знать. Зачем заглядывать вперед, лишая себя удовольствия от процесса? Знания, как ты слышал, рождают скорбь, а в моем случае еще и скуку. – Гаап сильнее закутался в крылья-плащ, оставив трость с корчащим рожи императорским тамарином парить в воздухе.
– А кто он? Можешь сказать? – Клим насупился, настроение у него испортилось еще больше.
– Я не являюсь поверенным в делах этого пройдохи, а потому не обязан хранить его секреты. – Гаап ловко перехватил трость посередине и ткнул ею будто шпагой в пространство позади себя. – Любуйся.
В тот же миг Клим очнулся в задрипанном баре, где нашел его Человек в чёрном плаще. На стене висела огромная плазменная панель. Парень мог поклясться, что когда пришел в бар, её не было.
На экране появилась сбитная, будто каучуковая фигура Влада Бешеного, – нового персонажа на политической арене Маленькой Страны. Сегодня этот олигарх и политик, владелец банков и тв-каналов, шоумен и бизнесмен в одном флаконе был самой популярной личностью во всей республике. Никто не знал, откуда он появился и почему так дерзко себя ведет. Гражданам страны вдруг пришлось мириться с выкрутасами Бешеного, как если бы им всем одновременно попали камешки в ботинки – неприятно, мешает, но сразу не избавишься. Глупости Бешеного лились, как говорится, из каждого утюга. Он обещал раздать землю крестьянам, фабрики рабочим, больных вылечить, умерших оживить, одиноких обеспечить половинками, а интеллигентам подарить книжки собственного сочинения.
В студии кроме него находилась телеведущая – возрастная дама с мясистым длинным носом, нависающим над верхней губой, и явной косизной глаз, которую она пыталась скрыть под длинной рыжей челкой. Безвкусно одетая, с чёрным чокером на шее и дешёвой бижутерией на руках, она была образцом того, как нельзя появляться не только в кадре, но и за ним.
Теледива подобострастно пожирала глазами Бешеного, поддакивала, кивала, задавала присланные PR-менеджером вопросы. В общем, честно отрабатывая сто евро, заблаговременно ей врученные. Нельзя сказать, что телеведущая совсем не разбиралась в политических нюансах, однако за благодарность в конверте готова была закрыть глаза на любую ахинею, которую нёс её студийный гость.
Смотреть на это было нестерпимо, слушать стыдно. Обхватив голову руками и уставясь в пространство перед собой, Клим застонал:
– Выключи это дерьмо. Тошнит…
Картинка погасла. Гаап молча наблюдал, как на скулах парня перекатываются желваки. Вдруг Клим, широко размахнувшись, со всей силы грохнул кулаком по столу.
– Да какого чёрта я должен молчать?!
Гаап приподнял бровь. Клим все больше закипал.
– Может, я тупой, не вижу логики, тогда объясни мне одну вещь.
На лице Гаапа появилось выражение крайней заинтересованности.
– Вот ты отказал нам с Бдюнько в помощи. По-твоему, мы личиком не вышли. Ладно. А остальные? В Сборище же лиц человеческих не осталось! На кого ни глянь, то рыло кабана увидишь, то лисью морду, а то и вовсе рептилию. И повадки те же! У вас там что, фэйсконтроль? Запрет на человеческие лица?
Клима трясло.
– Можно подумать, твой Бдюнько похож на человека! – громко рассмеялся Гаап. – Тоже мне, идеал политика и руководителя! Одна фамилия чего стоит! И чего ты в него так вцепился?..
Клим молчал. Гаап продолжил.
– Эх, Климушка, я тебе больше скажу. Тот, кому я оказываю в данный момент покровительство, не только не похож на человека, он даже и на животных с рептилиями не похож. Он – почти точная копия моего босса. И даже рога растут так же. Только почему-то многие думают, что это у него прическа такая. Слепые, я ж говорю.
– Зачем он тебе нужен? Что будет делать со своей властью?
– Как это что? Мне служить! А заодно очистит эту территорию. Хорошая у вас земля, плодородная. Воздух чистый. Виноградники красивые. Вино вкусное. Вот только люди глупы, трусливы и невежественны… Не заслуживают они такой прекрасной страны.
Разумеется, Гаап не открыл истинную причину заинтересованности в своем протеже. Никто не должен был знать, что Влад Бешеный, так же как и Кармен Ярош, является всего лишь отмычкой в новый мир, который всецело будет принадлежать Могущественному Принцу, Великому Губернатору Гаапу. Не важно, кто из них быстрее найдет печать царя Соломона. Главное, что при помощи этой святыни Гаап сможет начать борьбу за главный приз – престол преисподней.
Гаап встал, расправил чёрный плащ с рисунком, похожим на перепонки летучей мыши, взял трость в руки и скомандовал:
– Довольно разговоров, Клим. Собирайся. Нам пора.
– Куда? – обреченно спросил молодой человек, чувствуя, как воля скукоживается, сворачивается в клубочек и закатывается куда-то очень далеко.
– В гроб, Клим, в обычный гроб. Тебе в нем придется провести ровно столько времени, сколько понадобится Каре тебя найти и спасти. Иначе никак.
Клим встал и сделал шаг на негнущихся ногах. Пошатнулся, чуть не упал. Гаап выставил трость и будто пришпилил парня, чтобы тот держался прямо. Со стороны могло показаться, что старый друг помогает молодому товарищу, слегка перебравшему в выпивке, пройти на свежий воздух, проветриться.
Глава 6
Клим дёрнулся, катапультируясь из сна. Жажда мучила нещадно. Голова трещала. Как же можно было отключиться? Хотя это как раз и неудивительно. Углекислый газ расслаблял, усыплял, медленно вводил в кому. Хорошо ещё, что очнулся. Клим рефлекторно попытался подняться и со всего размаху влепился головой в шёлковое нутро крышки гроба.
Чертыхнулся. Вернулся в исходное. Пытался медитировать, чтобы успокоиться и восстановить дыхание. Получилось: уже через минуту дышал как мышь. Мысль заработала. Он что, так и будет лежать в этой яме? Какой-то урод его опоил, одел в деревянный костюм и закопал, а он, сложив ручонки, смиренно лежит и ждёт смерти? Нет, надо что-то предпринимать! Трудно понять, сколько он уже пролежал в гробу. Но если клонит в сон, то кислорода осталось очень мало.
Интересно, а что именно его вырвало из забытья? Ему что-то снилось, кажется, он просил маму о помощи. Да, точно. Клим вспомнил картину, которая мощным потоком энергии вырвала его из беспамятства. Кара стояла на краю глубокой пропасти и тянула к нему руки. Он же, как сухой пожухлый лист, медленно парил, цепляясь взглядом за мать, и молил о спасении. «Боже, – взмолился Клим, – прошу тебя, помоги мне отсюда выбраться. Я хочу увидеть маму». Это желание было настолько острым, что глаза защипало от слёз. Как глупо они расстались, как долго не виделись.
И тут Клим вспомнил про Гаапа. Какой же он идиот! Разумеется, теперь этот вурдалак будет преследовать Кару, заставляя её идти против своей воли и ради жизни сына исполнять приказы. Эта мысль настолько возмутила парня, что он сжал кулаки и изо всей силы треснул в крышку гроба. Что-то хрустнуло, зашуршало. Клим ощупал прохладную ткань, пальцем расковырял отверстие, из которого на него тонкой струйкой осыпалась земля. Гроб дал трещину.
Всплеск ликования придал сил. Клим кое-что помнил из уроков выживания. Расстегнул ремень, осторожно высвободил из штанов полы рубашки, кое-как приладил её на голове, чтобы земля не закупорила рот и нос. Новые удары крушили хрупкую фанеру дешёвого гроба в щепки. Окровавленные пальцы выдирали клочьями мёртвое могильное нутро, освобождая путь почве. С каждым рывком отверстие становилось всё шире, отвоевывая свободу движения рукам.
Хватая жменями влажную рыхлую землю, Клим втягивал её в гроб, кидал в ноги и трамбовал. Мучение длилось целую вечность, но это было хоть какое-то действие! Наконец, земли было столько, что свободными остались только голова, плечи и руки. Он лежал с поджатыми ногами, на спине и готовился все силы вложить в один-единственный рывок. Рывок к жизни.
Клим замер, сосредоточился и, работая телом, как тараном, начал выдавливаться из земли, сдирая кожу. Каждый миллиметр давался с огромным трудом, болью и страхом, что не получится, не хватит сил и упорства. Пару раз сознание оставляло его, но паника была начеку и, впрыснув адреналин в кровь, заставляла очнуться.
Сколько времени прошло, Клим не представлял, но вдруг голова, по-прежнему укутанная рубашкой, ощутила прохладу ночи. Неужели свобода? Клим еще раз поднатужился и продвинулся на несколько сантиметров вверх. Помогая себе плечами, руками, извиваясь, как змей, Клим наконец-то наполовину выбрался из могильного плена и распластался на земле. Содрав грязную рубашку с головы, он смотрел в ночное небо, на мерцающие звезды, вдыхал полной грудью холодный влажный воздух и не мог поверить своему счастью. Он – живой. Живой! Слёзы лились по грязному лицу, и не было в этот момент человека счастливее, чем Клим. Он ревел, скулил, орал, хохотал, сжимая комья земли скрюченными пальцами. Наконец, кое-как успокоившись, Клим затих, и, устало закрыв глаза, уткнулся лицом в землю.
Глава 7
Непроницаемая зловещая тьма плотным кольцом сковывала движения, вгоняла в ступор и не давала идти вперед. Ледяной ветер, разогнав туман, яростно хлестал деревья. Где-то вдалеке жалобно скулил железный фонарь, оплакивая свою потухшую душу.
Кара сжалась и, уворачиваясь от очередного порыва злого ветра, заметила, что возле порога что-то лежит. Она была абсолютно уверена, что ещё несколько минут назад ничего не было. С трудом захлопнув неподдающуюся дверь, Кара подняла чернильного цвета конверт, на котором каллиграфическим почерком было выведено: «Мадам Кармен Ярош». Надо же, кто-то знал её тайное место жительства.
Накатило раздражение. Она разорвала плотную бумагу конверта и прочла послание: «Глубокоуважаемая госпожа Кармен Ярош! Почту за честь отужинать с Вами сегодня, в 21.00, в ресторане „Ilusión“. P.S. Не советую отказываться. Между аперитивом и десертом нам необходимо решить дальнейшую судьбу Вашего сына. С уважением, Могущественный Принц, Великий Губернатор Гаап».
Кара нервно сжала листок. Странные у кого-то шутки. Упоминание о сыне заставило запаниковать. Она терпеть не могла, когда её используют втемную. Сторонилась людей, которые давали понять, что знают о ней больше, чем она о них. Кара почувствовала себя заложницей. Однако делать нечего. Надо собраться и встретиться с автором письма. Кто это вообще такой?..
Взлетев на второй этаж, Кара быстро переоделась. Классический чёрный брючный костюм, белоснежная блузка, туфли на плоском ходу, гриву чёрных волос – в хвост. Все, готова. Она и предположить не могла, что вечер проведет в самом роскошном ресторане мира. Но помпезность места встречи Кару ничуть не смущала. Кто-то хотел произвести на неё впечатление, заставить чувствовать себя не в своей тарелке, воспользоваться замешательством. Кто-то, кто очень плохо её знал. Зачем?
Звонок прервал размышления Кары. Стремительно спустившись вниз, она открыла дверь и очутилась лицом к лицу с человеком без возраста, особых примет, голоса, но в лиловом костюме. Лицо этого странного человека было настолько незапоминающимся, что казалось стёртым, выцветшим, застиранным. Элегантно поклонившись, он молча предложил ей руку и повел к автомобилю.
Как только Кара уселась в мягкие кожаные сиденья роллс-ройса, ее потянуло в сон. В каком-то оцепенении она доехала до аэродрома, пересела в частный самолет, долетела до места встречи без приключений. Как ни странно, никто её не досматривал, паспорт не требовал, личность не сверял. В назначенное время «лиловый человек» подвел Кару к дверям ресторана, посетить который мечтали все, кто хоть раз о нём слышал.
Двери открылись и Кара очутилась в светлом, с яркими пятнами картин, помещении. Её встречала невероятной красоты женщина. Иссиня-чёрные густые волосы были собраны в замысловатую высокую прическу, открывая изящную линию шеи. Тонкая, похожая на паутину ткань переливающегося всеми цветами платья, скользила по сочному телу, подчеркивая его роскошные изгибы. Женщина приветливо улыбнулась и жестом пригласила Кару следовать за ней. Двигаясь абсолютно бесшумно, она привела гостью в отдельный зал, на пороге которого та застыла.
Если бы Кара принимала какие-то психотропные средства, то можно было бы логически объяснить увиденное. Но она не пила и не ела ничего в дороге. Поэтому то, что открылось её взору, понять было совершенно невозможно.
Сделав первый шаг, Кара увидела, как пол под ногами превращается в водную поверхность, в которой плавают причудливые рыбы, переплетаются разноцветные водоросли, распускаются удивительной красоты цветы. Она присела, чтобы лучше рассмотреть подводный мир и вдруг к ней, вильнув хвостом, подплыла огромная рыба, за ней еще одна, и еще… Целая стая живого серебра замерла возле её ног, чего-то ожидая.
Кара встала, оглянулась вокруг и медленно пошла дальше. По мере её движения, пространство вокруг оживало. Из маленьких росточков вырастали огромные деревья, лианы извивались вокруг стволов, заключая их в свой плен, в густой листве пели неведомые птицы, без умолку трещали обезьяны. Воздух вибрировал, насыщая лёгкие кислородом, от которого слегка кружилась голова.
Вдруг из чащи выскочил бенгальский тигр. Кара даже не успела испугаться. Стояла пораженная и наблюдала, как хищник медленно подкрадывается, давая себя рассмотреть. Он приблизился так близко, что женщина отчетливо видела его желтые сосредоточенные глаза, даже захотела протянуть руку и погладить жёсткую полосатую шерсть, но не посмела.
Внезапно великолепие картины первозданной природы вздрогнуло и поплыло. Проступили очертания стен, стола, кресел. Пространство наполнилось фиолетово-сиреневым светом с нежно-розовыми бликами. Каре показалось, что она сама часть этого удивительного мира, маленькая капелька лилового океана.
Неожиданно подкосились ноги и женщина с облегчением присела на край кресла, расположенного рядом со столом – длинным, белым, неуютным. Как странно видеть такой скучный предмет в цветовом изобилии зала. Сиреневый туман вихрями то клубился, то постепенно рассеивался, предоставив место водной лазури, в которой медленно и величаво плавали акулы. Боже мой, как в это можно поверить? Ты сидишь за обеденным столом, а на тебя плывет огромная морская туша…
Звук мужского голоса вывел Кару из оцепенения.
– Не страшно?
Она вздрогнула от неожиданности и повернулась. Слегка опираясь на трость, не торопясь, к ней приближался роскошный седовласый мужчина довольно высокого роста, плотного, но не тяжеловесного телосложения. Таких Кара называла «породистыми». Безупречный итальянский костюм из мохеровой шерсти цвета чернёного серебра сидел идеально. Вместо обычного галстука на шее причудливо цвел яркий шёлковый платок.
Каре стало на секунду неловко за свой обыденный вид. Но мужчине, казалось, и дела не было до её наряда. Он подошел к Каре, чуть поклонился в знак приветствия, протянул руку и представился: «Могущественный Принц, Великий Губернатор Гаап». Кара успела заметить, что у визави разные глаза, один зеленый, другой – голубой. На мгновение смутившись, Кара ответила: «Кармен Ярош», но пожимать протянутую руку не стала.
Мужчина усмехнулся уголком рта, аккуратно повесил трость на кресло и с видимым удовольствием уселся за стол.
– Дорогая Кармен, я признателен за то, что Вы согласились сегодня разделить со мной этот ужин. Поверьте, здесь нас накормят по высшему разряду. Вы спросите меня, а нельзя ли было встретиться ближе к дому, просто поговорить, сидя на лавочке? Сразу скажу: нет, нельзя. Я, признаюсь, очень люблю жизнь и коллекционирую все красивое и уникальное, к чему Вы, безусловно, имеете прямое отношение.
– Мистер Гаап…, – начала Кара.
– Секундочку! – Безапелляционно твердый голос прервал ее, но спустя мгновение мягко и вкрадчиво продолжил. – Мы должны все делать по правилам. Правило первое: выбрать такой аперитив, чтобы он дал нам возможность безупречно начать беседу.
Гаап чуть приподнял указательный палец, и тут же рядом материализовалась та самая красавица, которая встречала Кару. Отстраненно посмотрев на неё, он сделал заказ: Dios Baco Oloroso Jerez. Девушка кивнула и исчезла.
– Мы начнем с изумительного напитка – хереса цвета старого золота. Я уверен, что Вы сумеете оценить богатый аромат этого напитка, почувствовать тонкие нотки осенней листвы, сухофруктов и благородного дерева. Чтобы сегодня мы с Вами смогли насладиться этим вином, в Андалусии восемнадцать лет назад вырастили виноград сорта Паломино, чистейший сок из которого выдерживали в дубовых бочках специально для нашей встречи. Впечатляет?
Гаап явно наслаждался. Кармен пожала плечами.
– Честно говоря, я не большой поклонник хереса.
– О, дорогая моя Кармен, никогда никому не говорите это, так как Вас сочтут невеждой с дурным вкусом. Херес – король вин. Только, конечно, херес настоящий, а не то, что продается на розлив.
Официантка бесшумно налила в высокие бокалы напиток.
Гаап поднял свой бокал, торжественно произнес «За знакомство!» и с удовольствием сделал глоток, покатал его во рту, пробуя, и только потом проглотил. Кара едва пригубила.
– Вам не нравится? – Гаап, казалось, ужасно расстроился.
– Вкусно, не беспокойтесь, пожалуйста. Мы же собрались для того, чтобы…
– Нет! Так не пойдет! – горячечно перебил Гаап. Лицо его налилось кровью, он выглядел сильно раздосадованным. – Что значит «вкуснонебеспокойтесь»? Вам не понравилось? Тогда, – он обернулся к девушке, которая ждала дальнейших указаний, – принесите нам Gonzalez Byass, Del Duque Amontillado.
Гаап в упор посмотрел на свою гостью.
– Пока Вы не испытаете блаженство от напитка, предлагаемого мной, никакого разговора не будет, – отрезал он и замолк.
Молчание длилось до того момента, пока бокалы вновь не были наполнены вином. Казалось, в них плескалось золото самого солнца!
Кара взяла свой фужер и пригубила нектар. О, такого вкуса она еще не знала. Смешались, дополняя друг друга, нотки цитрусовых и миндаля, специй и сухофруктов, кленового сиропа и дерева. Кара закрыла глаза в наслаждении и не заметила, как выпила весь бокал. Очнулась она от аплодисментов Гаапа.
– Браво, Кармен! Вот теперь я доволен! Вы действительно очень тонкий ценитель вина.
– Благодарю за столь щедрые комплименты, но они не по адресу. Я не знаю толк в вине. Я понимаю только вкусно оно или нет.
Гаап внимательно посмотрел на свою собеседницу и кивнул. В этот миг лиловое сияние погасло, зал погрузился во тьму и наполнился резкой какофонией звуков. Было такое ощущение, что музыканты огромного оркестра настраивают свои инструменты. Пространство ожило, задрожало. Кара кожей ощущала, как вокруг неё что-то движется, улавливала чуть ощутимое тепло чужих тел.
Миг спустя в зале все замерло, как перед бурей, а затем полилась завораживающая музыка. На секунду вспыхнул яркий свет, тут же сменившийся кромешном темнотой. Еще миг, – и по периметру зала зажглись факелы, даря пространству тревожное сияние.
Официанты, выстроившись в безукоризненный клин, бесшумными тенями двигались по направлению к столу, неся над головами огромное серебряное блюдо. Каждое прикосновение их ступней к полу вызывало короткие всполохи пламени. Как только блюдо было установлено перед гостями, на долю секунды языки оранжево-алого пламени лизнули тяжелые серебряные бока и исчезли.
Кара никогда не видела такого столового прибора. Многоуровневое блюдо было похоже на ладью и занимало почти весь стол. В толстом дне медленно таял колотый лед, придающий изысканным деликатесам нужную температуру. Лед упирался в серебряную пластину, наполненную осетровой икрой. На следующем уровне установлены восемь дисков, на каждом из них в огромных разноцветных листьях брассики шевелилась… закуска.