В завершение коснемся цветового кода сказки. Как уже было сказано, целью Элевсинских мистерий было пробуждение у миста трех духовных органов, в системе женских структурных архетипов – это органы Афродиты, Артемиды, Афины. Именно эта триада, по мнению Лауэнштайна, заключалась в образе Великой Богини. В методе позитивной динамической психотерапии мы говорим о наличии трех принципов, каждый из которых можно проиллюстрировать соответствующим структурным архетипом и которые по аналогии с ведическими гунами соответствуют трем основным цветам.
Принцип «надежды» – орган Афродиты – синий цвет – гуна Тамас. Как Афродита вышла в пене из моря, так и Колобок появился из муки, что старуха наскребла в синих сумерках сусек, наскребла по коробу. В западнославянских языках короб – это корабль. Очевидный намек на морское происхождение.
Принцип «динамики» – орган Артемиды – красный цвет – гуна Раджас. Красный цвет символизирует ярость Артемиды, в славянских языках «ярый» синоним красного. Ярость в духовном центре Артемиды трансформируется в речь. Краснобай – красноречивый любитель красивых фраз. Красный цвет – это еще и символ развития, движения. Мы уже приводили загадку: «Голубой платок, красный колобок по платку катается…»
Принцип «гармонии» – орган Афины – золотой цвет – гуна Сатва. Золотые волосы Афины являются одним из важнейших атрибутов, который указывает на местонахождения духовного органа – по центру лба и чуть выше бровей. Буддисты придерживаются той же локализации, они считают, что это сила, удаляющая неведение и затемненность ума, сила, которая способствует развитию «недвойственного взгляда» на мир. У практикующего исчезают вредные привычки и болезни, его тело становится инструментом для того, чтобы давать окружающим любовь и защиту.
В методе позитивной динамической психотерапии ведическому понятию «недвойственность» соответствует термин positum, предложенный Мартином Хайдеггером, – восприятие мира как некой фактической данности – реальности.
В данном ключе сказка открывает еще один смысл – развитие личности через последовательную реализацию трех принципов: личностный рост как «динамика» личности от «надежды» к «гармонии».
Вернемся к концовке сказки: Лиса – единственная, кто не только вступает с Колобком в разговор, но и поддерживает диалог. Жак Лакан показал, что умение поддерживать диалог – это важнейший критерий взрослой, здоровой личности. Интересна символика жеста лисы – высовывание языка. «Спасибо, колобок! Славная песенка, еще бы послушала! Сядь-ка на мой язычок <…>», – сказала лиса и высунула свой язык. Демонстрация языка практически у всех народов имеет чувственный, экспрессивный подтекст. Это может быть демонстрация приязни, восхищения, сексуальности и т. д. Даже в ситуации, когда этот жест используется в качестве оберега, он имеет сексуальный подтекст – в качестве защиты человек использует энергию Великой Богини, подобно тому, как другой известный обережный жест использует мужскую сексуальную энергию бога Рода.
В ведической культуре славянскому Роду соответствует бог Рудра, женой которого была богиня Ума. Это наиболее древнее имя Великой Богини. Ума – богиня-Мать, давшая имена всему сущему. Таким образом, концовка сказки «Колобок» воспроизводит очень важный для традиционной культуры смысл – божественность брака. В освященном брачном союзе мужчина и женщина подобны богам.
Таким образом, сюжет сказки закольцовывается (тем самым обеспечивается не только донесение идеи бесконечной цепи жизни, но и углубляется гипнотическая индукция), ведь начинается она тоже с архетипов Рудры и Умы (старик и старуха). Исходя из сказанного, возможно, подлинной концовкой сказки, с учетом явно присутствующего чувственного контекста, была фраза: «Колобок прыг к ней, а лиса ОМ!». (Во время медитативной практики концентрации на золотом цвете, согласно поучению брахманов, важно услышать и удерживать внутреннюю вибрацию слога ОМ).
Интересный комментарий к нашему анализу сказки прислала украинская коллега – психоаналитик Юлия Тимофеева.
Спасибо, очень интересно. Значит, и «Колобок» – об обряде перехода, как и все волшебные сказки по Проппу. Читала, и у меня рождались идеи. Например, насчет того, что Колобок – поскребыш: помните фантазии маленького Ганса (из работы Фрейда) и его фантазии, что детей берут из коробки (короба в случае Колобка)? Видимо, это типичная архаическая фантазия, коим подвержены и маленькие дети, повторяющие в своем развитии филогенез.
Лиса – в заветных сказках Афанасьева – просто секс-бомба. То есть в случае сказки «Колобок» это, видимо, совет девушкам, как завлечь жениха. Диалогом и эротичностью, выходит.
Про «Мальчика-с-пальчик» чисто интуитивно с самого начала чтения думала, и очень удивилась, когда встретила его в этом тексте.
2.3. Скрытый смысл сказки «Раяц-хваста»
Рассмотрим еще одну архаичную сказку «Заяц-хваста». К сожалению, ограниченный объем данной книги позволяет сделать лишь краткий анализ, поэтому по возможности опустим ряд доказательств (отсылок к текстам других исследователей), не имеющих прямого отношения к пониманию смыслового кода сказки.
Русская народная сказка «Заяц-хваста» в изложении Алексей Николаевича Толстого
Жил-был заяц в лесу: летом ему было хорошо, а зимой плохо – приходилось к крестьянам на гумно ходить, овес воровать.
Приходит он к одному крестьянину на гумно, а тут уж стадо зайцев. Вот он и начал им хвастать:
– У меня не усы, а усищи, не лапы, а лапищи, не зубы, а зубищи – я никого не боюсь.
Зайцы и рассказали тетке вороне про этого хвасту. Тетка ворона пошла хвасту разыскивать и нашла его под кокориной. Заяц испугался:
– Тетка ворона, я больше не буду хвастать!
– А как ты хвастал?
– А у меня не усы, а усищи, не лапы, а лапищи, не зубы, а зубищи.
Вот она его маленько и потрепала:
– Более не хвастай!
Раз сидела ворона на заборе, собаки ее подхватили и давай мять, а заяц это увидел. «Как бы вороне помочь?» Выскочил на горочку и сел. Собаки увидали зайца, бросили ворону – да за ним, а ворона опять на забор. А заяц от собак ушел.
Немного погодя ворона опять встретила этого зайца и говорит ему:
– Вот ты молодец, не хваста, а храбрец!
Первое прочтение сказки. Заяц – это символ жизни во всей ее «некрасивости». Собаки (волки) символизируют угрозу смерти (на ворону напали и за зайцем погнались). Ворона – посредник между мирами. Мораль – жизнь сильнее смерти.
Однако обратим внимание, что в сказке три основных персонажа: заяц, ворона, собаки. Данная деталь требует некоторого пояснения. Французский антрополог Жорж Дюмезиль показал, что индоевропейцы характеризуются трехчастными представлениями о мире, социуме, времени и т. д. Троичность пронизывает культуру индоевропейцев и является одним из значимых идентификационных признаков. Например, мир видится как сочетание Неба, Подземелья, Земли или Прави – Нави – Яви; общество состоит из трех варн: жрецы, воины, домовладельцы; время делится на прошлое, настоящее, будущее.
Луи Дюмон в книге «Homo hierarchicus: опыт описания системы каст» на материале современной индийской культуры показал, как на практике реализуются (точнее постоянно воспроизводятся) трехчастные представления об устройстве общества.
Альфред Вебер продемонстрировал, как базовые представления индоевропейцев воплощаются в западноевропейской общности. Он выделяет следующие категории людей:
1. Люди, несущие духовность – апостолы, святые, жрецы.
2. Люди власти: рыцари, герои, имеют позитивную цель, например, найти Грааль, освободить Гроб Господень и т. д.
3. Люди, которые находятся между «барством и антибарством», не знают, кем являются – господами или рабами.
4. Люди-функции.
Необходимо отметить, что А. Вебер описывает современное капиталистическое общество и что его рассуждения постулируются марксистской теорией – два основных класса: буржуа и пролетарии плюс прослойка интеллигенции. Люди-функции в модели Вебера как бы и не люди вовсе.
В сказке «Заяц-хваста» присутствуют три символических персонажа: заяц, ворона, собака. По нашему мнению, в этой сказке моделируются общественные отношения, характерные для индоевропейцев.
Начинается сказка повествованием о том, как один заяц заявил свои права на особое положение среди других зайцев. Сказка метафорически точно воспроизводит социальные обычаи. В тяжелый год, когда для выживания народа требуется более четкая социальная структура (в современных терминах – вертикаль власти), созывается народное собрание: новгородское вече, казацкая рада, войсковое собрание македонян и т. д. В ходе собрания происходит самовыдвижение кандидатов. Зачастую, кто громче говорил и давал большие обещания, тот и становился лидером. Обратим внимание: пока действие происходит внутри заячьей общины. Сказочные зайцы символизируют варну домовладельцев. Часто представителей этой варны ошибочно считают земледельцами и ремесленниками, однако определяющими признаком этих людей была собственность и обязанность приумножать богатство. Это именно домовладельцы – владеющие хозяйством. Еще одна коннотация слова «дом» – клан или община. Например, «Дом Ясеня» – современное объединение приверженцев традиционной культуры. В зависимости от условий проживания (село или город) представитель данной варны мог быть землевладельцем или владельцем мастерской, но в любом случае, он был еще и купцом. Часто (но не всегда) хозяин сам работал в поле или мастерской, и в то же время у хорошего хозяина всегда были помощники, причем не обязательно из членов семьи. В самые ранние времена до производительного труда допускали только свободных общинников, позже их стали заменять рабы. Можно легко убедиться, как на новом витке исторического процесса данный процесс воспроизводится в виде замещения высококвалифицированных работников неквалифицированными гастарбайтерами.
Ворон – птица богов у самых разных народов. Поэтому сказочная ворона олицетворяет варну жрецов. Таким образом, вторая сцена сказки показывает взаимоотношения лидера домовладельцев – старосты (?), посадника (?), головы (?) – и жреца.
Встреча происходит в укромном месте – под кокориной. Согласно словарям, кокора – это комлевая часть ствола хвойного дерева, вырубленного вместе с одним из корневищ, растущих перпендикулярно к стволу, использовалась при строительстве «самцовой» крыши. Заяц повторяет свои притязания, но уже в другой тональности, перед ликами богов, он начинает осознавать, что власть – это не только права, но и ответственность. Заяц ритуально отказывается от власти, подобно тому, как русские князья по обычаю должны были трижды отказаться от княжения. Князь должен был отказаться, а народ должен был уговорить – подтвердить право князя. Однако этот обычай касался лишь призванных на княжение, по сути, работающих по договору найма. Настоящую власть давало лишь миропомазание – обряд, скрепленный авторитетом церкви. Ворона треплет зайца, тем самым показывает его подлинное место в социальной иерархии.
Третья сцена – спасение вороны от собак. Наиболее сложный образ в данной сказке – собаки. В сказке о собаках говорится только во множественном числе; возможно, это должно показать их чуждость. Ворона сидит на заборе, когда ее начинают трепать собаки. Забор – символ границы, вот только из текста неясно, с какой стороны находятся собаки. Нам видится, что под собакой скрывается более древний символ – волк. Волки – это воины. У индоевропейских народов было множество волчьих, или воинских, союзов. Возможно, что ворона слишком близко подошла к некой границе, слишком приблизилась к запретному, по причине чего ее и помяли. Помяли, да и только, от большей беды уберег заяц. А он, будучи лидером, и не мог поступить по-другому – положение обязывало.
В финальной сцене происходит миропомазание зайца, ворона дает ему новое имя: «Вот ты молодец, не хваста, а храбрец!» Заяц завершает обряд инициации и становится главой своего народа – Зайцем I Хоробрым. Таким образом, на данном смысловом уровне сказка описывает обряд инициации лидера варны домовладельцев.
Однако есть и более глубокий смысл сказки «Заяц-хваста». В этой короткой архаичной сказке описывается механизм взаимодействия трех варн: жрецов, домовладельцев, воинов. В психологии наиболее известной трехчастной структурой является треугольник «преследователь – жертва – спаситель». Во взаимодействии этих трех персонажей нет и не может быть, победителя, это взаимодействие подчиняется иной логике. Цель – не победа, но поддержание равновесия – стабильности.
Воин по самой своей природе одиночка, поэтому живет одним днем – стремится прямо сегодня взять все, до чего дотянется его меч. Домовладелец трудится так, чтобы его семья была сыта круглый год. Воин и домовладелец подобны смерти и жизни, поэтому они антагонисты. Воин, дай ему полную волю, не знает меры. А домовладелец всегда просит еще лучшей доли. Поэтому волхв следит за тем, чтобы ближайшие сто лет жили по завету предков, воин мог бы реализовать свою волю, а домовладельцу его доли хватило бы на год сытой жизни.
В сказке первоначально роль жертвы отводится зайцу, именно его наказывает (преследует) ворона, собаки в этой цепи событий ставят зарвавшуюся ворону на место. Но теперь жертвой оказывается ворона, а преследователем – собаки, зайцу ничего не остается, как взять на себе роль спасителя.
Основой социального устройства индоевропейцев была стабильность, базирующаяся на трехчастном понимании мироустройства. Стабильность подразумевала сложные взаимоотношения трех сословий (варн), главной целью которых было сохранение динамической стабильности. Л.Р. Прозоров высказывает предположение, что у западных славян функции варн выполняли отдельные племена (языки) и что, возможно, объединение языков в племенные союзы происходило по принципу дополнения. Несомненно, данная гипотеза требует дальнейшего обсуждения и большего фактического подтверждения.
От себя добавим, что, возможно, трехчастная структура пронизывала весь славянский мир (который был устроен по типу матрешки), и не только отдельные языки, но и племенные союзы имели определенную специализацию в рамках племенных суперсоюзов. Так, можно обратить внимание на взаимоотношения ругов, ободритов, волотов. Крупнейшим религиозным центром славянского мира была Аркона на острове ругов, богатейшими городами были города ободритов (Волын называли самым большим городом Европы), а люди-волки волоты были свирепыми воинами. К слову, волоты были членами «интернационального суперсоюза», помимо них, включавшего саксов и фризов.
Возможно, что не каждый родитель захочет сильно углубляться в археологию сказочных смыслов, это не беда. Прелесть сказок – в многослойности. Так, например, сказка «Заяц-хваста», помимо вышесказанного, – это история взросления. Заяц сначала сказал, каким он хочет стать. А после стал тем, кем хотел. В современной сказке «Волшебник Изумрудного города» сюжет развивается по такому же механизму: герои говорят, кем они хотят быть, и реализуют свою мечту.
2.4. Взросление как инициация
