Денис же удивленно воззрился:
– О чем рассказали?
– Я ничего ему не говорил!
Не желая накалять конфликт, я поспешно повернулся к студенту и приказным тоном сказал:
– Иди к киоску Роспечати и жди меня там. Сюда ни ногой!
Он не стал возражать и с напускным обиженным видом отошел в сторону. Ни дать ни взять, актер больших и малых ролей. Александра сразу несколько успокоилась. Я развернулся к ней с виноватым выражением лица, да еще таким же искусственным, каким было выражение лица Дениса. Хороший же учитель у меня появился!
– Извините, я после вашего звонка совсем забыл о нашем занятии. Его некуда деть – присосался как клещ. Он правда не в курсе. Хотя… мне кажется после сегодняшнего убийства скоро все будут знать об убийце, оставляющим на месте своих злодеяний карточки с названиями детективных романов.
– Я очень надеюсь, что информация не дойдет до шакалов из всевозможных медиа.
Судя по ее тону, журналистов она не переносила на дух. Бедный Дениска. Не сработаемся мы с ним и Александрой в этом направлении расследования. Увы и ах.
– Вы подумали насчет книги? – спросила меня Молотова, по-прежнему косясь в сторону Дениса, от безделья разглядывавшего яркие обложки журналов в витрине киоска.
– Да. Спешу огорчить. Там нет ничего общего ни с методом убийства, ни с прокурором. Сюда больше подходит роман Татьяны Поляковой «У прокурора век недолог». Там героиня как раз сталкивается с расследованием убийства заместителя прокурора.
– Получается убийца случайно разбрасывает карточки с названиями книг? Или это те романы, которые когда-то понравились лично ему?
– Если мы все же имеем дело с серийным убийцей, то здесь нет ничего случайного.
– А кто главный герой книги Марининой?
– Тележурналист. Убивают двух его коллег, затем о узнает, что тоже «заказан» киллеру.
– Опять ничего общего.
– Значит, что-то общее есть, – возразил ей я.
И вновь краем глаза глянул на залитый кровью тротуар и отвернулся. Действительно гадкое зрелище.
– Его толкнули под трамвай?
– Он остановился на пешеходном переходе вон на том углу, пропуская летящий. В этот момент, как утверждает водитель, жертву кто-то толкнул под состав. Скорость была под шестьдесят километров. Шансов выжить мало.
– Водитель заметил убийцу?
– Нет.
Я едва не подскочил на месте.
– Как нет? Если он видел, как его толкнули?!
Александра указал на противоположную сторону перекрестка, часть которого пересекали трамвайные пути.
– Видите тот угол? Все произошло там. Убийцу от обзора из кабины полностью скрывал ряд близко посаженных тополей.
– Хорошо, но потом водитель разве не посмотрел в боковое или заднее зеркала, когда проехался по телу?
– Нет, все его мысли были заняты как раз тем телом, которое трамвай протащил по путям.
– А пассажиры? Кондуктор?
– Пассажиров не было. Трамвай поднимался от парка и в это время на этой линии здесь практически нет пассажиров, едущих в центр города. А кондуктор в этот момент катался по полу. Она упала, когда водитель применил экстренное торможение.
Я отчаянно оглядел окружающие дома. В некоторых окнах по-прежнему можно было заметить силуэты людей, с патологическим интересом наблюдающих за трагедией, произошедшей на перекрестке.
– А где убийца оставил карточку?
Александра приподняла уголки рта, изобразив на каменном лице нечто отдаленно похожее на улыбку.
– Карточка была прямо на теле.
– Что? То есть убийца не только толкнул человека под трамвай, но потом спокойно подошел и оставил послание?
– Насколько спокоен он был, не знаю. Думаю, вряд ли, учитывая всю сложность ситуации и только что совершенного злодеяния. Но да, подошел и оставил карточку. Вокруг тела сновало множество людей, все подходили, наклонялись, пытаясь помочь и проверяя жив ли человек, хотя за километр было видно, что на теле не осталось живого места.
Я подошел вплотную к кабине трамвая, разглядывая лобовое стекло. Нижняя часть состава измазана кровью. Предательская тошнота вновь дерзко подступила к моему горлу.
Из кабины сверху на меня глянул мелкий глазок камеры.
– Там видеорегистратор! Он все снял!
– Браво! – захлопала в ладоши Молотова. – А то мы не догадались сами проверить. Сейчас почти весь транспорт оснащен видеорегистраторами, даже поезда в метро.
– Убийца! – вновь ткнул я в глазок ока камеры. – Он мог попасть в объектив!
– Мы не исключаем такую возможность, – равнодушно ответила следователь. – Но и не исключаем, что убийца знал или догадывался о видеонаблюдении из кабины водителя. И потому, оставляя карточку на убитом, приложил максимум усилий, чтобы не запечатлеть себя для следствия.
Она просмотрела свои записи в планшете.
– Помните, что я вам говорила, Роман? Он очень умен и каждое преступление тщательно планирует. Видите, вокруг куча народа, но никто ничего не видел и не заметил. На перекрестке с этой стороны никого больше не было – только жертва и ее палач. Около киоска тоже никого. В трамвае пусто. В объектив регистратора явно ничего не попало. Других видеокамер здесь нет, даже на перекрестке и около магазинов. И уж карточку наш душегуб тоже явно оставил незаметно, смешавшись с толпой.
Я посмотрел на нее. Глаза ее были грустны.
– Значит, все-таки серия.
– Ждем четвертого трупа. Самое печальное в этой ситуации, что пока толком не ясно, кого убивает убийца, как и зачем. Пока мы это не проясним, будем выезжать на убийства как по часам.
Настрой у нее был негативный. Я не специалист, но всегда казалось, что если специалист в той или иной области настроен на решение своих задач не позитивно, не верит в свой успех, то лучше за дело не браться. Это все равно как врач, говорящий своему пациенту не «будем лечиться и выздоровеем!», а «ладно, что уж тут, всё равно умрем рано или поздно».
– Мы уезжаем, – сказала мне Молотова, убирая все свои записи в сумку.
– Вы поедете смотреть записи с камер?
