Найти зарытую собаку

Матвеев возразил.

– То, что вы искали в лаборатории, находится в спец части института. Все вопросы по данной теме задавайте директору. Сан Саныч его зовут, если помните.

Лернер с негодованием произнес.

– Матвеев, ты в своем уме? Сан Саныч дуб, каких мало. Вчера слег с инфарктом, всерьез и надолго.

Сергей этого не знал, понимая, выяснение отношений с бывшим завлабом избежать не удастся.

– У меня есть последние наработки по вакцине. Правда, не всё. Но вам хватит, чтобы через полтора, два года заработать свои миллиарды. Завтра в восемь вечера, в вашем номере гостиницы мы должны поставить точку в наших отношениях. В одном вы правы, в России, этот проект мне не осилить.

На следующий день в шесть вечера, Матвеев вместе с Талызиным подъехали к парадному входу гостиницы Националь. Осталось дождаться Стенина. Ему, было поручено с помощью проститутки, доставить диктофон в номер Лернера; в нем, вместо батареек, находился наркотик. Но Виктор так увлёкся поиском девицы лёгкого поведения, что напрочь забыл, зачем в принципе она нужна. Выбирая самую достойную, он с интересом разглядывал живой товар, прицениваясь к проституткам, как к телячьей вырезки на центральном рынке. От 70 до 100 долларов за час платной любви, можно было выбрать что-то похожее на Бриджит Бордо, если бы, не режущий ухо украинский акцент. Впрочем, географию слабого пола на Тверской улице представляли едва ли не все народности бывшего СССР. Изучай – не хочу. Довольно бесцеремонное приставание Стенина к девицам легкого поведения, вскоре привлекло внимание охраны и сутенера. Убедившись, что потенциальный клиент не собирается никого оплачивать, Виктору предложили по-хорошему, прекратить суетиться и проваливать. К этому моменту, от избытка стройных ножек, Стенин окончательно потерял, контроль над собой, стал требовать бесплатного интима, увещевая, что любовь за деньги, сродни разбазариванию народного достояния, в угоду сиюминутной похоти и низменных инстинктов. Столь мудреная характеристика интим услуг на Тверской, привела сутенера в бешенство. По его команде, охранники навалились на Виктора и силой потащили в подворотню. Не подоспей вовремя Сергей и Талызин, быть Стенину битым. Но, как говориться, не было бы счастья, да не счастье помогло. После короткого выяснения отношений, именно сутенер взялся решить проблему, ранее возложенную на Виктора. Он спокойно отнесся к предложению, доставить диктофон в номер гостиницы, где проживал Лернер.

– Не вы первые, не вы последние. Условие одно. Предоплата сто баксов.

Матвеев, соглашаясь, кивнул. Выбирать, все равно не приходилось. Оставалось только ждать.

Сутенер легко заработал свои деньги. Администратор этажа, за чисто символическую плату, сама открыла запасным ключом номер, где остановился бывший завлаб, оставив под ванной диктофон, загруженный сильно действующим наркотиком.

Договоренность была такая. Если все нормально, сутенер выходит из гостиницы и закуривает. При провале операции, как в шпионском боевике, сутенер роняет газету и, не подходя к машине Матвеева, уходит. При любом раскладе, за риск и не законное вторжение в гостиничный номер, сто долларов достаются ему.

Из машины Сергея хорошо было видно все происходящее около входа в гостиницу. Но в тот момент, когда на ступеньках появился сутенер, возле Националя остановился тонированный джип Лернера, закрыв всю видимость. Так и осталось загадкой: удалось ли сутенеру подбросить диктофон в номер или нет. Между тем, бывший завлаб покинул тойоту, осмотрелся и, не заметив ничего подозрительного, вошел внутрь гостиницы.

– Будь, что будет. Звони, а там посмотрим.

Обращаясь к Алексею, Матвеев понимал, самому заявлять в прокуратуру о наркотиках, рискованно; вдруг трубку подымет Кирсанов и узнает его голос. Стенин в разговор не встревал, сознавая, в ближайшее время ему ничего серьезного все равно не доверят. Разыскав таксофон, Талызин дозвонился в прокуратуру и, представившись законченным наркоманом, с мольбой в голосе стал требовать оказать давление на знакомого наркоторговца, проживающего в гостинице Националь, у которого всегда есть запас чем поправить здоровье.

– Помогите Христа ради! У меня ломка вот-вот начнется. А этот барыга Лернер, в долг ни грамма не дает.

Говоривший с Алексеем следователь прокуратуры, прежде чем положить трубку, посоветовал неизвестному наркоману, не отвлекать занятых людей от дел и обратиться к наркологу.

На следующий день, ровно в девять утра, Матвеев вошел в здание городской прокуратуры. Предъявив повестку, Сергей разыскал кабинет майора Кирсанова и постучался. Его ждали. За овальным, из резного дерева столом находился еще один знакомый Матвееву человек – подполковник спецслужб, Платонов.

– Здравствуйте, Сергей Николаевич.

Платонов сделал шаг навстречу Сергею и, приветствуя его, как старого знакомого, пожал руку.

– Проходите. Садитесь. Коньяк не предлагаю. Сам в гостях. А чай, в прокуратуре знатный. Вот чашка, сахар. Наливайте, не стесняйтесь.

Матвеев не знал, что и подумать. Такое обхождение. К чему бы это? Продолжая стоять на месте, Сергей изначально выбрал для себя тактику поведения. Не помню – значит, не было. Чаи гонять в прокуратуре, он также не собирался. Кто знает, что туда намешали бравые офицеры. Сделаешь глоток, язык развяжется и доказывай после, что ты не баран.

Кирсанов видимо уловил настроение Матвеева, улыбнулся и повторно пригласил садиться.

– Ну, что вы так напряжены, словно на похоронах. За последние сутки многое прояснилось. Главное, сняты все подозрения в отношении вашей причастности к гибели Топоркова. Вам, наверное, интересно узнать: объявился ваш старый знакомый; бывший заведующий лаборатории Лернер, ранее уехавший из России в Израиль. Именно он, по нашему мнению, проявил нездоровый интерес к тем материалам по поливакцине, которыми занимались вы. И в день убийства лаборанта, Лернер, на таких же жигулях, как у вас, взятых на прокат у знакомого, наведывался в институт. Вот почему произошла путаница с вашей машиной. Однако нет никаких следов пребывания бывшего завлаба на месте убийства лаборанта и его участие в попытке хищения сейфа из лаборатории. Но самое интересное, вчера вечером, Лернер все же засветился в другом деле и был задержан по подозрению в торговле наркотиками.

– Шустрый мужик. Наш пострел, везде поспел.

С видимым удивлением проговорил Матвеев. Он понимал, разминка закончилась, и оставалось набраться терпения. Давая возможность выговориться Кирсанову, подполковник Платонов, как и при первой встрече, непременно обострит ситуацию; станет напирать и слева и справа, собирая по крупицам маломальские, но очень важные по его разумению факты, чтобы докопаться до истины. И действительно, Платонов, ранее не принимавший участия в беседе, словно спохватившись, что Матвеев вновь выйдет сухим из воды, с издевкой, заметил.

– Сергей Николаевич. Вот за что я не уважаю ученых мужей, так это за их способность туману напустить; дескать, знать ничего не знаю и знать не хочу. Не стесняйтесь и как на духу, поделитесь с нами, вступали вы в контакт с Лернером несколько днями ранее? В молчанку, как и прежде, играть не советую. Должны понимать – дело государственной важности. И ещё. В номере Шейнкмана, нашли диктофон с размагниченной плёнкой, на котором ваши отпечатки пальцев. Поясните, как они туда попали? Есть и другая находка: примерно такой же диктофон, с пятью граммами синтетического наркотика обнаружили при обыске у того же Шейнкмана – Лернера. Правда, пальчиков ваших на нем нет. Распутайте нам этот клубок Сергей Николаевич, и мы расстанемся друзьями. Если не удастся, я ничего не гарантирую в отношении вас.

Матвеев задумался. Он искренне надеялся, о его контактах с ненавистным завлабом не узнают и в этом случае, он останется лишь невольным свидетелем, всей той возни, развернувшейся вокруг поливакцины. А получалось, ситуация осложнилась настолько, и теперь придется оправдываться, спасая себя и все созданное, за последние годы. Сергей вдохнул и, подперев рукой подбородок, взглянул на Платонова.

– По правде сказать, не хотел я, чтобы о моей встрече с Лернером узнали следственные органы. Решил сам со всем этим разберусь сначала, а только потом, позвоню в прокуратуру. Бывший завлаб вышел на меня два дня назад. В баре, на Новом Арбате мы провели не больше получаса. Говорил в основном Лернер. В начале беседы, я незаметно, как мне тогда казалось, включил диктофон, но уже через пять минут пожалел, соглашаясь на встречу. Бывший завлаб словом не обмолвился ни о смерти Топоркова, ни о попытке хищения сейфа из лаборатории. Его интересовали только материалы по поливакцине, якобы нужные ему для работы в Израиле, хотя он, наверное, был в курсе, я больше года, как не работаю в институте, а все наработки по данной теме, сдал лично директору при увольнении. Жаль, не сохранилась запись диктофона, подтверждающая мои слова. Добавлю. Если в начале беседы Лернер вел себя более или менее корректно, предлагая мне миллионы за сотрудничество, то в конце разговора Шейнкман стал угрожать, обещая разрушить мой бизнес. Возникла перепалка, едва не приведшая к драке. Я схватил Лернера за плечо, собираясь врезать ему по физиономии. Он вывернулся. Видимо в этот момент, бывший завлаб вытащил из моего кармана диктофон и сбежал. Мне ничего не оставалось, как расплатиться и отправиться домой.

Сергей замолчал, надеясь, что ничего лишнего во вред себе не наговорил.

– Так, так, так.

Платонов пристально взглянул на Матвеева.

– Вот за что я уважаю ученых мужей, так за их способность любую гипотезу перевести в разряд истины, даже если доказательная база равна нулю. Вы так не считаете, Сергей Николаевич?

Сергей понимал, каверзные вопросы Платонова преследует только одну цель, как можно больше собрать информации о Лернере.

– Подтвердить мои слова, может помочь очная ставка с Шейнкманом, но, если честно, вновь встречаться с этим человеком, мне бы не хотелось.

Усаживаясь удобнее на стуле, Сергей выпрямил спину, показывая своим видом, ничего нового добавить по делу не может.

Ранее не принимавший участия в разговоре следователь Кирсанов, словно вспомнив, кто является хозяином этого кабинета, поспешил заметить.

– Сергей Николаевич. У вас будет возможность пообщаться с вашим бывшим руководителем, но чуть позже. И на будущее: если кто-то ещё кроме Лернера, обозначится на вашем горизонте, и будет интересоваться поливакциной, немедленно сообщите. Вам отменена подписка о невыезде из столицы. Всего хорошего.

Из прокуратуры Матвеев вышел в приподнятом настроении. Он понимал, должно пройти время, когда вся эта свистопляска окончательно уляжется.

Спустя месяц Лернера выдворили за пределы России. Уголовное дело в отношении него, как ни странно, за недостатком улик, развалилось на стадии расследования. Оказалось, у Шейнкмана нашлись довольно серьезные покровители в Израиле, сделавшие всё возможное, чтобы вернуть своего соотечественника на историческую родину.

Естественно, ни Матвеев, ни его друзья не могли знать о дальнейшей судьбе бывшего завлаба. Все силы были брошены на восстановление пошатнувшегося бизнеса. Партию товара, застрявшую в Турции, решили вывозить морем в Новороссийск, а затем доставить грузовым автотранспортом непосредственно в Москву. Этот маршрут предполагал дополнительные издержки, но зато исключали лишние проблемы в негостеприимном аэропорту Шереметьево. По информации Исмаила, изделия из кожи следовало ожидать только во второй половине августа 1998 года, не раньше, чем через две недели. Наконец, появилась возможность, забыть обо всем на время и отдохнуть, подальше от столичной суеты, в селе Константиново, на родине великого русского поэта Сергея Есенина. В этих заповедных местах на берегу Оки, в своем доме проживала Анастасия, бабушка Матвеева, не видевшая внука последние пятнадцать лет.