– Да.
– И членом экспедиции, жестоко уничтоженной туарегами?
– Да, да! – повторил де Сартен, охваченный сильнейшим волнением. – Умоляю, расскажите, как к вам попала эта вещь? Как фуражка из песков Центральной Сахары могла оказаться в вашем сундуке?
– Я вам уже объяснял, что расстояния не пугают туарегов. Разбойники, ограбившие караван, скажем, в Ахаггаре, через две-три недели обнаруживаются на границах Марокко. Они подвижны, будто песок, несомый самумом. И все благодаря невероятной быстроте хода их верблюдов. Сейчас я расскажу, как попала ко мне эта фуражка.
И старик начал свой рассказ:
– Пятнадцать дней тому назад ко мне явился алжирец по имени Шебби в компании четырех туарегов. Они предложили купить кое-какие предметы, якобы найденные в пустыне: французское оружие, одежда, бутылки, тюки со всякими вещами. Я приобрел все это по дешевке, в уверенности, что они ограбили обычный караван. Фуражке особого значения не придал. Лишь перепродав оружие и одежду каравану, отправляющемуся в Могадор, обратил внимание на имя, выведенное на подкладке. Мне оно показалось знакомым, ведь несколько месяцев назад весть о судьбе экспедиции Флаттерса достигла и Марокко.
– Человек, сопровождавший туарегов, действительно был алжирцем?
– Вне всяких сомнений.
– Вероятно, один из местных солдат, трусливый предатель…
– Полагаю, вы правы.
– Тогда я должен найти этого человека!
– Признайтесь, господин маркиз. – Гасан пристально взглянул на корсиканца. – Вы отправляетесь в пустыню, чтобы выяснить судьбу полковника?
Маркиз молчал.
– Можете говорить открыто, – сказал Бен Нартико. – Гасан умеет хранить тайны.
– Ну хорошо, – решился маркиз. – Да, так и есть. Есть подозрение, что туареги не убили полковника, а продали его в рабство султану Тимбукту.
– До меня тоже доходили подобные слухи, – кивнул Гасан. – Доказательств смерти Флаттерса нет, следовательно вы можете надеяться на лучшее. Говорите, вам нужен тот алжирец? Что ж, я могу указать вам путь.
– Вы знаете, где он? – вскричал маркиз.
– Да. В Берамете, откуда собирается вместе с караваном отправиться в Кабару, что на Нигере. Два дня назад я слыхал это от погонщика верблюдов.
– Большой караван? – поинтересовался Бен Нартико.
– Три сотни верблюдов.
– Они еще в Берамете? – вскричал маркиз.
– Должны были тронуться в путь вчера вечером. Если поторопитесь, догоните их через неделю-другую.
– Я найду этого человека! Рокко, Бен, выступаем немедленно!
– Погодите, погодите, господин маркиз, – остановил его Гасан. – Вы с вашим товарищем говорите по-арабски?
– Еще бы!
– Молитвы магометанские знаете?
– Получше иного муллы!
– Тогда переодевайтесь в арабское платье. И помните: европейцу в Сахаре смерть, особенно теперь. Туареги убьют вас, если заподозрят в шпионаже в пользу Франции.
– Значит, мы сделаемся арабами, – решительно сказал маркиз. – Друзья, давайте готовиться.
– Я уже готова, господин маркиз, – произнесла Эстер.
Голос девушки был тих и мелодичен.
– И вы не побоитесь опасностей пустыни? – спросил удивленный корсиканец.
– Не побоюсь, – улыбнулась Эстер.
– А она не только красива, но и отважна, – пробормотал себе в усы Рокко.
Глава VI
Путь в пустыню
Час спустя караван маркиза и Бена Нартико покинул адуар и углубился в пустыню, чьи пески, несомые самумами, появлялись даже на обжитых землях. Караван состоял из одиннадцати верблюдов, груженных припасами, товарами и бурдюками с водой, двух ослов и четырех прекрасных арабских лошадей – горячих, крепких и быстрых.
Во главе каравана ехали маркиз, Рокко и Бен, одетые по-арабски: в белые уазроцы и разноцветные кафтаны с кисточками. Вместе с ними ехал мавр-чудотворец. Все четверо были вооружены винтовками, заряжающимися с казенной части, и револьверами, которые лежали в седельных кобурах.
Следом бедуин вел крупного верблюда, на горбах которого покачивался балдахин из легкой ткани. На этом верблюде ехала Эстер. Девушка удобно устроилась в уютном гнездышке на мягкой шелковой подушке, подаренной ей Гасаном. Балдахин защищал от палящих лучей солнца, хотя Эстер и приподняла переднюю занавесь, чтобы иногда обменяться словом-другим со своими товарищами и любоваться окрестностями. За ее верблюдом длинной вереницей шествовали остальные под присмотром второго бедуина на ослике.
Между тем пейзаж становился все засушливее и пустыннее. Лишь изредка можно было увидеть вдали жалкий адуар, вокруг которого щипали чахлую траву, растущую в низинах, овцы и верблюды. Это была еще не пустыня: на южных возвышенностях зеленели пышные пальмы. Однако за холмами, увлажненными водами Игидена, начинались бескрайние пески.
Бедуины криками и ударами палок нещадно подгоняли верблюдов. Пока караван довольно быстро продвигался вперед, Бен и маркиз завели любопытную беседу.
– Мой дорогой друг, – сказал де Сартен юноше, – вы так и не открыли мне цель своего путешествия. Для того чтобы отправиться в Тимбукту вместе с сестрой, у вас должна быть исключительно веская причина.
– Я еду туда, чтобы принять большое наследство, – ответил Бен Нартико.
– Наследство? В Тимбукту? – Изумлению маркиза не было предела.
– Да, маркиз. Там умер мой отец, сколотивший приличное состояние.
– Но, насколько мне известно, иноземцам, в том числе евреям, в этот город ходу нет.
– Все так, господин маркиз, все так. Мой отец проник туда, притворившись правоверным магометанином. И судя по всему, притворился удачно. Ведь он сумел прожить в городе этих фанатиков семь долгих лет. Два месяца назад его верный слуга пересек пустыню с печальной вестью о смерти моего родителя, а также рассказал о ждущем меня наследстве в несколько сот тысяч золотых монет. Деньги отец спрятал в колодце своего дома, чтобы уберечь их от жадного султана и его прислужников.
– И где сейчас этот слуга?
– Отправился вперед и будет ждать нас в оазисе Эглиф.
– А ведь ему, может быть, что-то известно о судьбе экспедиции Флаттерса…
