– Не исключено. Надеюсь, так оно и есть. Впрочем, мне думается, мы скорее получим нужные сведения из других источников.
– От кого же?
– От моих единоверцев в пустыне.
– Неужели в Сахаре есть иудеи?
– И во множестве. Туареги называют их даггатунами. Они рассеяны по оазисам великой пустыни. Это потомки тех, кто, не захотев принимать магометанство, бежал в свое время от завоевавших Марокко арабов.
– Чем же они занимаются?
– В основном торговлей.
– И туареги их не трогают?
– Нет, хотя и обращаются как с низшими существами. Браки между туарегами и евреями строго запрещены. Чтобы обезопасить себя, мои несчастные сородичи находят защитников среди туарегских вождей и платят им ежегодную дань.
– Похоже, они не отличаются смелостью, эти ваши даггатуны.
– Они не рождены для войн. Увы, временами туареги не только заставляют их браться за оружие, но ставят даггатунов в авангард своих войск, первыми посылая на убой.
– Вот канальи! – воскликнул Рокко.
– Хитрые, злобные предатели и воры, – кивнул Бен Нартико. – К сожалению, нам выпадет немало случаев познакомиться с ними поближе. Не сомневайтесь, в покое они нас не оставят.
Время близилось к полудню, и караван сделал первую остановку в тени пальм, где могли укрыться и люди, и верблюды. Рощица состояла из трех десятков карликовых пальм. Их тонкие, гладкие снизу стволы ближе к верхушке покрыты остатками черешков опавших листьев. Пучок листьев остается лишь на самой верхушке, увешанной гроздьями цветов и сладких плодов, похожих на финики, только не таких вкусных и крупных.
Карликовые пальмы, растущие даже в засушливых землях, очень полезные растения. Помимо съедобных плодов, в пищу годятся молодые листья, а содержащийся в стволе крахмал может с успехом заменить муку малайзийского саго.
Маркиз помог Эстер спуститься на землю и приказал разостлать в тени пальм ковры. Стоянка должна была продлиться до пяти пополудни.
Над выжженной равниной висела душная тишина. Кончики пальмовых листьев пожухли и скрутились под палящими лучами солнца, кусты почти высохли. Не жужжали мухи, не звенели цикады. Одни только скорпионы, которыми кишит пустыня, разбегались во все стороны от каравана и прятались под камнями.
Все поужинали холодной ягнятиной и сушеными фигами, и караван за два часа до заката тронулся в путь, направляясь к лесистым холмам, где, по словам мавра, имелся родник. Несмотря на зной, сочившийся, казалось, изо всех трещин прокаленной почвы, последний участок равнины преодолели без труда. Около одиннадцати вечера маркиз с товарищами подъехали к роще, где росли пальмы, дубы, акации и высокие смоковницы, ломившиеся под тяжестью спелых плодов.
– Последняя остановка, – сказал Эль-Хагар. – Завтра войдем в пустыню.
– И поедем по ней, не теряя времени, – живо отозвался маркиз. – Мы торопимся в Берамет, чтобы присоединиться к большому каравану, который тоже идет в пустыню. В компании всегда безопаснее.
– Мы сможем добраться туда не ранее послезавтра, – заметил мавр. – Переход по пескам труден даже для верблюдов.
– Подгоним их. В конце концов, они не так уж сильно нагружены.
– Хорошо, попытаемся, господин.
– Где родник, о котором ты мне рассказывал? Надо запастись водой.
– Лучше пойти туда утром, господин.
– Почему не сейчас?
– Ночью на водопой приходят хищники. В здешних местах водятся львы, гиены и леопарды.
– Ха! Меня они нисколько не пугают. Я уже познакомился с алжирскими львами. Да и не верю, что их здесь много.
Тут же, словно в насмешку, послышался отдаленный раскатистый рык, еще долго отдававшийся эхом под густыми кронами деревьев.
– Вот дьявол! – воскликнул маркиз. – Царь зверей уже объявился! Твои слова получили немедленное подтверждение, мой дорогой Эль-Хагар.
– А я что говорил? – засмеялся мавр.
– Но не побеспокоит ли нас опасный сосед?
– Мы разложим по периметру стоянки костры и стреножим верблюдов.
Донельзя уставшая Эстер отправилась спать в палатку, поставленную для нее братом посредине лагеря.
Лев воинственным рыком давал время от времени о себе знать, но к каравану не приближался. Не собирался ли он попытать счастья попозже? Заслышав рычание, верблюды и лошади всякий раз жались друг к другу, а ослики настороженно прядали ушами и били копытами.
– Месье лев делается назойлив, – пробормотал маркиз. – Надеюсь, он соизволит подойти на расстояние выстрела.
В этот миг раздался новый рык, куда ближе, настолько громкий, что вздрогнул даже неустрашимый де Сартен.
– Хозяин, – сказал Рокко, – по-моему, этот зверь требует ужина.
– Вот и мне сдается. Дело принимает нешуточный оборот.
Эль-Хагар, следивший с бедуинами за кострами, подошел к маркизу, сжимая в руке длинный мушкет, изогнутый приклад которого был украшен пластинками серебра и перламутра.
– Господин, – сказал мавр, – лагерю угрожает лев. Наверное, это матерый зверь, который уже пробовал человеческое мясо.
– То есть он опасен?
– Очень, господин маркиз, – кивнул встревоженный мавр. – Стоит льву пристраститься к человечине, он ни перед чем не остановится, чтобы раздобыть еще.
– Пошли, Рокко. – Де Сартен поднялся, взяв винтовку «мартини». – Если этот месье потерял терпение, я утихомирю его добрым свинцом. Свинец пойдет ему только на пользу, я совершенно уверен.
– Что вы собираетесь делать, господин? – спросил испуганный мавр.
– Пойду навстречу зверю, – безмятежно ответил маркиз.
– Нет, не отходите от костров, иначе лев на вас обязательно нападет.
– Ну а мы нападем на него. Верно, Рокко?
– Нападем и убьем.
– Я с вами, – заявил Бен Нартико. – Никто не назовет меня плохим стрелком.
