Разбойники Сахары. Пантеры Алжира. Грабители Эр-Рифа
Флаттерс! О нем слышали все – и алжирцы, и марокканцы, – но никому не было известно, увели его туареги в Тимбукту или нет.
– Что скажете, Бен? – спросил маркиз, безрезультатно потратив время на разговоры с несколькими караван-вожатыми. – Неужели полковника все-таки убили?
– Не будем терять надежду, – ответил юноша. – Скорее всего, эти люди просто не интересуются ничем, кроме своих верблюдов и грузов.
– Но ведь алжирское правительство пообещало караванщикам награду за любую информацию о судьбе экспедиции.
– Доберемся до Тимбукту, сами все тщательно расследуем и выясним правду. Если полковник продан султану, кто-нибудь наверняка видел, как его вели по городу.
– А в результате выяснится, что его убили, – с горечью произнес маркиз.
– И вы пожалеете, что совершили такое долгое путешествие? – спросила Эстер.
– О нет! – воскликнул де Сартен, глядя ей в глаза. – Нет, Эстер, клянусь!
Девушка, прекрасно его поняв, улыбнулась, и ее глаза просияли.
– Я вам не верю, – прошептала она, потупившись. – Это слишком похоже на сон…
– Эстер, – очень серьезно сказал маркиз, – а если бы сон стал явью? Что, если я в самом деле вас полюбил?
– Меня? Еврейку? В Марокко евреев все презирают.
– Корсика и Франция – не Марокко, Эстер. Сама судьба свела нас вместе. Я ценю вас и восхищаюсь вами. Уверен, никакая другая женщина не сможет составить счастье всей моей жизни.
Едва прозвучали эти слова, как за спиной у маркиза кто-то хрипло выругался. Обернувшись, де Сартен увидел Эль-Мелаха, валявшегося перед входом в палатку. Физиономия его была перекошена от злобы.
– Что с тобой, Эль-Мелах? – нахмурился маркиз.
– Туареги, – ответил тот.
– Какие еще туареги?
– Те самые, которых мы встретили у колодцев марабутов. Они здесь.
– Они за нами следят? – с яростью воскликнул маркиз. – Не нравится мне это.
– Неужели они решатся напасть на нас на глазах толпы? – спросила Эстер.
– Нет. Марокканцы и алжирцы сразу придут нам на помощь. Здесь мы среди своих. Видимо, разбойники тоже едут в Тимбукту. Ты согласен, Эль-Мелах?
Туатец ничего не ответил. Только странно посмотрел на Эстер, и его губы искривились в усмешке.
– Ты меня слышишь, Эль-Мелах? – нетерпеливо переспросил маркиз. – Может быть, эти туареги направляются в Тимбукту?
– Что? Ах да, наверное… – рассеянно ответил Эль-Мелах.
– Мы с Беном пойдем проверим, кто они. Ты, Эль-Мелах, ни на шаг не отходи от Эстер. Ждите возвращения бедуинов и Эль-Хагара. Они отправились покупать съестные припасы.
Туатец кивнул и вновь растянулся на циновке в нескольких шагах от Эстер, присевшей у палатки в тени пальмы. Лицо Эль-Мелаха все еще было обезображено гримасой, лоб изборожден морщинами. Жгучие черные глаза не отрывались от девушки.
– Госпожа, – внезапно спросил он, садясь, – что нужно маркизу в Тимбукту?
Эстер подняла голову и удивленно взглянула на туатца:
– Почему ты меня об этом спрашиваешь?
– Потому что мне до сих пор неведомы ваши планы. Я хотел бы их узнать прежде, чем идти в город. Царица Песков – опасное место для неверных. Вы рискуете жизнью.
– Мы ищем полковника Флаттерса. По-моему, тебе это известно.
– Какой смысл разыскивать человека, который, скорее всего, убит далеко от Тимбукту? – ухмыльнулся Эль-Мелах.
– Так ты что-то знаешь о его судьбе?
Эль-Мелах опустил голову и пробормотал, словно разговаривал сам с собой:
– Ладно, пусть себе ищет…
– Ты о ком?
– О французе.
– Боюсь, я тебя не понимаю.
– Может статься, он найдет в Тимбукту нечто, чего совсем не ожидает… Госпожа, вы думаете, маркиз действительно вас любит?
– Да, Эль-Мелах.
– А вы, вы его любите? – Туатец впился взглядом в лицо Эстер.
– Это тебя не касается, – ответила Эстер, все более приходя в недоумение.
– Я бы желал знать, не согласились бы вы оставить его ради другого человека, куда знатнее корсиканского маркиза, который тоже вас полюбит.
– Эль-Мелах, никак солнце напекло тебе голову? – Эстер вскочила. – Если прежде у меня и были в этом сомнения, то теперь я окончательно уверилась.
– Да, должно быть, солнце Сахары помутило разум Эль-Мелаха, – странным голосом проговорил туатец.
Он тоже встал, обошел, качаясь, вокруг палатки и вновь повалился на циновку, спрятав лицо в ладонях.
– Бедняга спятил, – пробормотала Эстер.
В этот момент вернулись маркиз, Рокко, Эль-Хагар и Бен. Все четверо выглядели очень взволнованными и обеспокоенными.
– Что случилось? – Эстер кинулась им навстречу.
– Туареги, приехавшие сюда, – те самые, кого мы повстречали у колодцев марабутов, – ответил ей брат. – Направляются в Тимбукту.
– Значит, они нас преследуют?
– От этих людей всего можно ждать, – сказал Эль-Хагар. – Если у них возникли подозрения, что вы – не мусульмане, они донесут стражникам. Тогда вас арестуют и казнят.
– Однако не можем же мы застрять здесь после того, как пересекли всю Сахару! – воскликнул маркиз. – Я не поверну назад, пока не выясню судьбу полковника Флаттерса.
– А я – не раньше чем заберу наследство отца, – прибавил Бен.
– Сперва надо найти Тасили, – напомнил Рокко. – Без него наследства вам не видать.
– Послушайте, – сказал Эль-Хагар, – я-то мусульманин и могу спокойно войти в Тимбукту. Хотите, я прослежу за туарегами? Попытаюсь узнать их намерения, а заодно поищу Тасили. Через три-четыре дня вернусь, тогда вы и решите, как быть дальше.
– Ты сможешь узнать, жив или нет полковник Флаттерс?
– Обещаю, маркиз. Расспрошу своих знакомых в Тимбукту, а их у меня немало.
– У меня тоже, – поднялся Эль-Мелах.
– И ты согласен отправиться в Тимбукту вместе с Эль-Хагаром? – спросил его де Сартен. – Ведь ты знаешь этих туарегов и лучше нашего можешь понять их намерения.
– Я отправлюсь с ним, только скажите, – живо отозвался туатец.
– Даю вам семь дней. Если через неделю не вернетесь, мы сами поедем в Тимбукту, – решил маркиз.
– Хорошо, – согласился Эль-Хагар.
Сборы были недолгими. Оба вооружились ружьями и ятаганами, навьючили двух мехари и сели в седла.
– Мы будем в Тимбукту еще до заката, – сказал Эль-Хагар. – Будьте осторожны и не покидайте оазиса. Если узнаем о грозящей вам опасности, сразу вернемся, и вы скроетесь в пустыне.
– Езжай, и да пребудет с тобою Господь, – сказал маркиз.
Эль-Мелах то и дело оглядывался на Эстер, которой до сих пор было не по себе от его непонятных слов. Лишь когда всадники скрылись за барханами, девушка вздохнула с облегчением.
– Какой все-таки странный этот Эль-Мелах, – прошептала она. – А вдруг он в самом деле спятил?
Маркиз, Рокко и бедуины принялись обустраивать лагерь, чтобы с максимальным удобством провести несколько дней. Поставили две палатки, крепко растянув их веревками, внутри разместили сундуки и тюки, соорудив из них своего рода барьер. Затем из колючих веток устроили зарибу, то есть загон для своих животных, – нелишняя предосторожность в оазисе, где крутится множество людей.
– Ну а теперь запасемся терпением и будем ждать, – сказал маркиз, когда лагерь был разбит. – Уверен, Эль-Хагар вернется, и, может быть, вместе с Тасили.
Глава XXIV
Царица песков
Покуда маркиз и его люди занимались своими делами, Эль-Хагар и Эль-Мелах ехали на юг, туда, где за последним отрезком пустыни находилась Царица Песков. Впрочем, места эти теперь нельзя было вполне назвать пустыней, невзирая на песчаные барханы.
То и дело попадались группы пальм, адуары с их бурыми палатками и колючими зарибу, в которых теснились верблюды и овцы. Небольшие караваны, груженные солью, столь ценимой в Тимбукту, пересекали дюны. Кто-то следовал в город, кто-то – в поселки на Нигере.
Эль-Хагар и Эль-Мелах, ни с кем не заговаривая, скакали на юг. Им предстояло выяснить, что задумали туареги. Последние к тому времени уже давно покинули оазис и исчезли неизвестно куда.
– Похоже, им тоже не терпится добраться до Тимбукту, – наконец проворчал Эль-Хагар. – Не нравится мне это. Что думаешь, Эль-Мелах? Ты ведь дружен с их главарем.
– Вовсе нет, – возмутился туатец.
– Как бы то ни было, ты с ним знаком и знаешь, чего ждать от этого подлеца.
– Нет, не знаю.
– Сколько времени ты пробыл в их племени?
– Несколько дней, – буркнул Эль-Мелах, которому явно не терпелось закончить неприятный разговор.
– Он говорил тебе, что собирается на север, разве не так?
– Вроде бы говорил.
– Тогда почему мы обнаружили его здесь? Вот что я хотел бы понять.
Следующий час они провели в молчании. Мехари неслись, как дьяволы. Вдруг Эль-Мелах, уже некоторое время сидевший в седле как на иголках, выпалил:
– Эти белые… Они же все кафиры, верно?
– Думаю, да, хотя молятся пророку словно мусульмане, – кивнул мавр.
– И они осмелятся войти в Тимбукту?
– Ты и сам знаешь, никого из них нельзя назвать трусом.
– Знаю.
Немного помолчав, он снова заговорил, и тон его сделался неприязненным.
– Француз любит еврейку, да?
– Может быть. Тебе-то что до них, Эль-Мелах? Ты так странно об этом спросил.
– Красивее этой еврейки я не видал еще женщины, – задумчиво проговорил туатец. – Султан Тимбукту заплатил бы груду золота за такую наложницу.
– К чему ты клонишь, Эль-Мелах? – подозрительно спросил Эль-Хагар.
На закате, после восьмичасовой гонки путники увидели на горизонте изломанную линию минаретов и башен…
Тот посмотрел на него, словно хотел заглянуть ему в душу, потом произнес с непонятной усмешкой:
– К тому, что Тимбукту – опасное место для красавицы-еврейки.
– Мы все присмотрим за госпожой Эстер.
Эль-Мелах кивнул и подстегнул своего мехари.
На закате, после восьмичасовой гонки путники увидели на горизонте изломанную линию минаретов и башен, темневших на фоне безоблачного неба. Кто-либо другой мог решить, что перед ним – восхитительный мираж. Да и как поверить в существование большого города посреди пустыни? Однако Эль-Хагар и Эль-Мелах точно знали, что там, впереди.
Тимбукту, Царица Песков, владычица Сахары, таинственный город, в чьем существовании европейцы сомневались несколько столетий.
– Еще четверть мили, и мы на месте, – сказал Эль-Хагар.
Тимбукту, или, иначе, Томбукту, расположен посреди песчаной равнины на южной границе Сахары, в четырнадцати километрах от реки Нигер. До того как в этом городе побывали Рене Кайе и Генрих Барт, в Европе о нем знали только из волшебных сказок.
Древний Тимбукту был чем-то сродни Афинам, Риму или Фивам. Когда-то, давным-давно, там существовали школы мудрецов и философов, город славился богатством и великолепием. По одним данным, он был основан примерно в четвертом веке от Хиджры[21], по другим – в 1214 году от Рождества Христова. Однако, судя по папирусам древнеегипетских историков, Тимбукту существовал и прежде под названиями Куфа или Нигерия.
Как бы то ни было, на протяжении многих веков Тимбукту считался таинственным городом, пока в один прекрасный день правители марокканского Феса не захватили его и не обложили данью.
Впрочем, Тимбукту не захирел. Более того, несмотря на то, что город был затерян в пустыне, гранадские зодчие украсили его, создав роскошный дворец для султана, и Тимбукту еще долго оставался важнейшим торговым центром. Сюда отовсюду стекались караваны: из Марокко и Алжира, из Туниса и Триполитании. Отсюда товары везли дальше, в Центральную Африку.
В 1500 году Тимбукту, благодаря восстанию одного негритянского вождя, вновь обрел независимость и на некоторое время даже былое великолепие, чтобы в 1670 году при короле бамбара опять прийти в упадок. Окончательно добили город туареги и фульбе, эти отважные разбойники Сахары, захватившие его в 1826 году.
Сегодня в Тимбукту, по-прежнему занимающем огромную территорию, обитают не более пятнадцати-двадцати тысяч душ. Семь мечетей, древние башни, массивные крепостные стены и базары – вот и все, что сохранилось от его величия.
Улицы Тимбукту настолько широки, что на них могут спокойно разминуться три повозки. Дома глинобитные, с внутренними двориками и фонтанчиками. Кое-где еще можно полюбоваться колоннадами в мавританском стиле, бастионами и глубокими колодцами, увы, по большей части – разрушенными. Множество пустующих хижин заполняется только с приходом караванов, привозящих рабов для двух невольничьих рынков, и происходит это нечасто[22].
Все же Тимбукту до сих пор является важнейшим торговым городом, хотя тут не производится ничего, даже продовольствия для местных жителей. Вот почему Тидиани, в 1885 году осадивший его, едва не уморил всех голодом.
В Тимбукту сходятся караванные пути со всей Северной Африки. Из Конго и Бамбары сюда везут золото и слоновую кость, из копей Танундерма и Боншебура – драгоценную соль.
Еще несколько лет назад здесь процветал религиозный фанатизм. Ни один «неверный», ни один европеец не мог под страхом казни вступить в этот город. Что не помешало Кайе, а потом и Барту, презрев смертельную опасность, проникнуть за его стены, переодевшись мусульманами.
В 1897 году капитан-лейтенант Карон вместе с четырнадцатью матросами, чернокожими и европейцами, поднялся по Нигеру на канонерке, но удовольствовался лишь видом на запретный город и даже не решился сойти на берег, побоявшись фанатиков-туарегов и султанских кисуров.
Лавируя между высокими кучами мусора, сваленного под полуразрушенными городскими стенами, Эль-Хагар и Эль-Мелах вошли в ворота. Смеркалось.
Ответив на несколько вопросов султанской гвардии, сторожившей город от неверных, они направились к караван-сараю. Последний представлял собой широкий навес, сооруженный для погонщиков, где те могли переночевать за сущие гроши.
– Делами займемся завтра, – сказал Эль-Хагар, слезая с мехари.
Они готовили себе ужин, когда к караван-сараю приблизилась знакомая шайка туарегов, только сейчас вошедшая в город. Эль-Хагар сразу узнал главаря.
– Разбойники караулили нас где-то у городских стен, – сказал он Эль-Мелаху.
– Выбрось их из головы, – отмахнулся тот. – По-моему, им нет до нас никакого дела. Зря ты о них думаешь.
– Может быть. Но мне было бы спокойнее, если бы их здесь не было.
Действительно, вождь шайки Амр-эль-Бекр, казалось, не обратил на двух путников никакого внимания. Вместе с четырьмя своими людьми он расположился в углу караван-сарая. Они развьючили мехари и как ни в чем не бывало растянулись на циновках.
Эль-Хагар и Эль-Мелах поужинали, покормили верблюдов и улеглись на ангаребы[23], положив рядом ружья, в точности как сделали туареги, которые вроде бы уснули. Мавр, уставший после тяжелого перехода, вскоре тоже захрапел.
Однако Эль-Мелах бодрствовал. Приподняв в очередной раз голову и убедившись, что спутник уснул, он неслышно встал с ангареба и прокрался в угол, где лежали туареги. Не успел он подойти, навстречу поднялась темная фигура.
– Это ты, Амр? – спросил Эль-Мелах.
– Я, – ответил главарь туарегов. – Где неверные?
– Остались в оазисе.
– Они что-то заподозрили?
– Пока нет. Знаешь, зачем сюда приехал белый человек, хотевший тебя застрелить?
– Нет, откуда бы?
– Он разыскивает полковника Флаттерса.
Вождь глухо выругался:
– Ему известно, что это мы…
– Тише, Амр. – Эль-Мелах закрыл туарегу рот ладонью.
– Он для нас опасен?
– Он – француз. И этим все сказано.
– Француз! – сквозь зубы процедил Амр. – Знай я это прежде, убил бы еще тогда, в пустыне.
– И лишился бы султанской награды за поимку кафира.
– Так ты ради награды притащил их сюда?
– Конечно. Мужчины – твои. Женщина – моя.
– Среди них есть женщина?
– И красивая, точно гурия.
– Что ты с ней собираешься сделать?
– Похитить и продать султану.
– Ну и змея же ты, Аль-Абьяд…
– Не называй меня так! Я теперь Эль-Мелах.
– Сменил имя?
– Не только имя, но и кожу. Узнай француз, что это я виновен в гибели экспедиции, мне бы не поздоровилось.
– Когда он собирается прибыть в Тимбукту?
– Через семь дней. Я сам приведу его сюда.
– Буду ждать. А сколько всего кафиров?
– Два европейца и один еврей.
– Ну что ж, за европейцев султан отвалит немало. Он давно мечтает заполучить белых рабов. А еврея с удовольствием сожжет, как бешеного пса.
– Только смотри не заикнись, что еврей – брат девушки, – предупредил Эль-Мелах.
– Хорошо, но за это тебе придется раскошелиться.
– А скажи-ка мне, Амр…
– Спрашивай, не стесняйся.
– Не было ли, случайно, среди рабов, захваченных твоими соплеменниками в оазисе Эглиф, старика?
– Вроде был один. А что?
– Он нужен мне, чтобы убедить кафиров приехать в Тимбукту. Если старого хрыча уже продали, перекупи его или укради.
– К утру он будет здесь, клянусь. Я знаком со всеми здешними туарегами и легко найду человека, которого ты ищешь.
– Где мы встретимся?
– На невольничьем рынке.
– Удачи, Амр.
И Эль-Мелах вернулся к своему ангаребу. Эль-Хагар продолжал храпеть.
Наутро, когда они проснулись, туарегов с их мехари и след простыл.
– Разделимся, – сказал Эль-Хагар. – Я займусь розысками полковника.
– А я тогда поищу Тасили, – охотно согласился Эль-Мелах.
– Увидимся в полдень. Перекусим и поделимся добытыми сведениями.
Подождав, пока Эль-Хагар удалится, туатец уселся на своего мехари и покинул караван-сарай, вокруг которого уже сновали люди. Улицы были заполнены верблюдами, лошадьми и ослами, груженными разнообразным товаром. Кого тут только не было! Купцы марокканские, алжирские и триполитанские, чернокожие с берегов Нигера, туареги из пустыни, красавцы-бамбара и фульбе в широких уазроцах и огромных чалмах. Некоторые щеголяли едва ли не в султанских нарядах, кто-то ходил в одной набедренной повязке.
Все городские площади превратились в базары, где сбывались горы европейских и африканских товаров. Ведь Тимбукту нуждается буквально во всем. Даже дерево туда привозят из Нигера.
Горы сушеных фиников и инжира, проса и ячменя, фисташек и картофеля, цитронов и лимонов, с огромными трудностями привезенных из Северной Африки. Рулоны тканей, пирамиды мыла, связки свечей, французские безделушки, сахарные головы, шкатулки из кораллов, и среди всего этого изобилия – горки драгоценной соли, которую продают здесь едва ли не на вес золота. Соль служит деньгами, за пять-шесть либр[24] соли можно купить раба во цвете лет.
Надо всем этим висел оглушительный гомон, в который вносили свою лепту сновавшие туда-сюда навьюченные животные. Несмотря на все попытки кисуров навести порядок, шум, гам и толчея лишь усиливались.
Эль-Мелах ехал сквозь толпу к невольничьему рынку, расположенному под навесом на широкой площади. Продвигался он с трудом: торговцы, только бы не упустить выгодной сделки, предпочитали, чтобы верблюды и кони оттоптали им ноги.
Знакомых туарегов пока видно не было, но толчея и здесь была порядочной. На рынке продавали негров со всей Африки: бамбара, бара-исса и прочих прибрежных жителей Нигера; массина, бахима, фульбе… Под навесами жались друг к другу старики и молодые, дети, мужчины, женщины. Все – голые, чтобы покупатель лучше смог оценить их достоинства и недостатки, все – молчаливые и печальные, стыдящиеся своего положения.
Их придирчиво осматривали, ощупывали, заставляли бегать или поднимать тяжести, чтобы увидеть мускулы, заглядывали в рот, проверяя зубы, принуждали драться, оценивая их силу. Хозяевами были в основном туареги, эти ужасные пираты Сахары, которые ураганом проходили по окрестностям Тимбукту, грабя и захватывая в плен всё и вся.
Эль-Мелах напрасно обошел навесы. Приятеля нигде не было. Тогда он привязал мехари в тени пальмы, сам сел рядом, раскурил трубку и принялся ждать.
Полдень еще не наступил, когда он увидел Амра, за которым брел мавр лет шестидесяти, высокий и крепкий. Туарег тащил раба на веревке, привязанной к запястьям, при этом сильно ее дергая и понося несчастного почем зря. Заметив Эль-Мелаха, он подошел к нему и спросил:
– Это тот человек, которого ты ищешь?
– Не знаю. – Эль-Мелах пристально посмотрел на мавра. – Ты слуга Бена Нартико, у которого есть сестра по имени Эстер?
Услышав эти имена, мавр вздрогнул и изумленно уставился на Эль-Мелаха.
– Твое имя Тасили? – продолжал допытываться тот.
– Откуда ты знаешь? – Голос раба дрожал.
– Это он, – подтвердил туарег. – Мне сказали, что его зовут Тасили, а в плен он был взят в оазисе Эглиф.
– Все верно, – кивнул мавр.
Эль-Мелах развязал ему руки и сказал:
– Ты свободен. Если хочешь, я провожу тебя к твоим хозяевам.
– К господину Бену и госпоже Эстер? – ахнул старик.
– Да.
– Когда я смогу их увидеть?
– Завтра.
Эль-Мелах кивком попрощался с Амром, прибавив на туарегском:
– Здесь же. Через два дня.
– Буду ждать, – понимающе усмехнулся вождь.
Эль-Мелах и мавр, ведя мехари в поводу, миновали людные улицы и подошли к караван-сараю как раз в тот момент, когда вернулся Эль-Хагар.
– Что за старика ты привел? – спросил тот.
– Вижу, мне повезло больше, чем тебе, Эль-Хагар, – похвалился туатец. – Раздобыл сведения о полковнике?
– Нет.
– А я меж тем не только разыскал Тасили, но и выяснил, что полковника Флаттерса продали в рабство султану.
– Ты удивительный человек, Эль-Мелах! – Эль-Хагар взглянул на него с восхищением.
– И это еще не все, – продолжил Эль-Мелах с коварной усмешкой. – Я узнал, что вчерашние туареги подались за Нигер, в Сарай-Ямо, где располагается их дуар.
– Значит, наши дела здесь окончены.
– Да, пора возвращаться к маркизу. У тебя деньги есть?
– Господин дал мне немного золотого песку.
– Тогда пойдем купим мехари для старика и немедленно тронемся. До заката будем в оазисе.
Глава XXV
Дом старого Нартико
Семь часов спустя, к величайшему удивлению маркиза и Рокко и неимоверному ликованию Бена и Эстер, Эль-Хагар, Эль-Мелах и Тасили возвратились в оазис Тенег-эль-Хадак.
Все четверо приветствовали старого Тасили, который, увидев своих молодых господ, разрыдался от счастья. Маркиз, обрадованный новостями, долго расспрашивал предателя о судьбе полковника. У Эль-Мелаха на все был готов ответ.
Якобы от своего знакомого туарега он узнал, что Флаттерса привезла в Тимбукту банда, повинная в расправе над экспедицией, и продала в рабство султану.
– Мой приятель, – разливался соловьем Эль-Мелах, – лично присутствовал при продаже француза на невольничьем рынке и слыхал, что люди султана заплатили за него четыре либры золотого песка, десять слоновьих бивней и триста золотых монет. Неслыханная сумма для города, где негров продают за несколько горстей соли.
– Мы его освободим, – произнес маркиз. – Пусть даже ради этого придется спалить Тимбукту и взять в плен султана.
– О султане я позабочусь, хозяин, не сомневайтесь, – пробасил Рокко.
– Будьте настороже, – с самой серьезной миной предостерег их Эль-Мелах. – У султана много кисуров, и они прекрасно вооружены.
– А ты, Тасили, ничего не слышал о французском полковнике, проданном в рабство? – спросила Эстер.
– Нет, госпожа, – покачал головой мавр. – Впрочем, человек, купивший меня у туарегов, не разрешал мне покидать дом и с кем-нибудь разговаривать.
– Чем же ты занимался?
– С утра до ночи молол ячмень.
– О мой бедный Тасили! Тот человек тебя обижал?
– Во всяком случае, госпожа, скупым на колотушки его не назовешь, – попытался пошутить мавр.
– Если вы покажете мне своего бывшего хозяина, я не поскуплюсь ради него на удары своих кулаков! – в гневе вскричал Рокко. – Вот подлец! Так обращаться со стариком!
Маркиз и Бен проводили Тасили в палатку, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз. Рокко и Эстер начали готовить ужин, чтобы отпраздновать возвращение Тасили.
– Не видел ли ты дом моего отца? – спросил Бен.
– Видел. Как-то раз, когда хозяин уехал, я улучил минутку и отправился на него взглянуть.
– Там теперь кто-нибудь живет?
– Нет. Ведь перед тем, как покинуть Тимбукту и оповестить вас о смерти отца, я разломал все, что мог, чтобы никому не захотелось там поселиться.
– Думаешь, сокровища на месте?
– Наверняка, хозяин. Я сложил их в обитый железом сундук, сундук бросил в глубокий колодец, а колодец завалил песком и камнями.
– И большое наследство? – поинтересовался маркиз.
– Пятьсот либр золота и без счета драгоценных камней.
– Вижу, в Тимбукту богатеют быстро! – засмеялся де Сартен.
– Моему господину понадобилось на это семь лет, – сумрачно ответил Тасили.
– Меня поражает такая верность. Другой на вашем месте завладел бы сокровищами и удрал в Новый Свет, вместо того чтобы спешить в Марокко к наследникам.