Ведь это из-за него она чуть не превратилась сегодня в шлюху. Эта мысль с новой силой скрутила все внутри.
Она вытащила из бардачка пульт и, открыв ворота, уверенно проехала вперед. Мила не думала о том, что Тереза может еще не спать, о том, что Жан мог остаться ночевать в своей городской квартире. Она, как мотылек, летела к своему пламени, зная, что это гибель, но поделать уже ничего не могла. Милен чувствовала свободу. Свободу от условностей, норм приличия, морали…
В первый раз она испытала ее в четырнадцать, когда жевала в лицо отцу жвачку, которой ее угостили шлюхи в «обезьяннике»: жевала смачно, с открытым ртом, похабно причмокивая. Она знала, что перешла все границы, но ей было так мучительно радостно осознавать себя свободной. Ей казалось, что стало легче дышать, словно внутри все очистилось.
Не давая себе шанса одуматься, она стремительно прошла через холл на кухню и застыла на пороге, с вызовом глядя на темную фигуру, что резко вырисовывалась на фоне освещенного лунным светом окна. Жан обернулся на слабый шорох ее шагов и замер, разглядев ее в полутьме. От неожиданности взгляд его поплыл, и выражение лица стало изумленно-встревоженным. Губы слегка приоткрылись, словно в каком-то неозвученном призыве. Запах его замешательства мгновенно привлек ее демона, который все это время, как акула, кружил в пустынных мрачных водах ее сознания в поисках жертвы.
Она подошла ближе и положила руки ему на плечи, разглядывая его обычно беспристрастное лицо, на котором сейчас читалось мучительное напряжение.
Он всегда был очень сдержанным и сосредоточенным. От него исходили мощь и стать, а от его плавных неторопливых движений веяло сознанием силы. Она знала – такие сдержанные люди способны на безумства, какие даже не снились развязным красавчикам. Словно вулкан, что спал много столетий, извергаясь, разрушал целые города. И ей до одури хотелось испытать сокрушительную силу его нежности. Увидеть, как он сдастся ей. Она провела пальцем по его слегка приоткрытым губам, привстала на цыпочки и медленно, ласкаясь, потерлась кончиком носа о его подбородок, не смея прикоснуться к губам. Наслаждаясь его замешательством.
– Мила, – его горячее дыхание опалило щеку. Пальцы до боли впились в ее плечи, пытаясь то ли оттолкнуть, то ли удержать.
– Замолчи, – Милен снова взглянула ему в глаза. Она видела его разным. Чаще холодным и отрешенным, реже – заинтересованным и внимательным, но такой душевной наготы, как сейчас, не видела никогда. Он стоял перед ней весь из плоти и крови. Совершенно безоружный.
Вся та обида, ревность, что терзали ее весь сегодняшний вечер, испарились. Милен уверенно расстегнула пуговицы его пижамной куртки и запустила туда руки, оглаживая гладкую, почти безволосую грудь. Он вздрогнул в слабой попытке освободиться, но она не позволила.
– Ш-ш-ш, не смей сопротивляться мне, – шептала она, опаляя его кожу влажным дыханием.
Ладони скользнули вниз, сжимая его через тонкий шелк штанов, заставляя длинно и шумно выдохнуть. И тут же волна стыда и восторга залила краской ее лицо, накрывая с головой безудержной нежностью. Ее пальчики уверенно скользнули под мягкую резинку пижамных штанов и потянули их вниз, пока они не упали на его домашние туфли.
Милен в нетерпении царапала его грудь, скользила по ней губами, оставляя на коже влажную дорожку поцелуев. Опустившись на колени, уткнулась лбом в подрагивающий от предвкушения живот. Она начала двигаться, не спеша, обхватив ладонями его бедра. Еще недавно неподвижный, Жан вдруг ожил, запустив пальцы в ее волосы. Он больно оттягивал их, пытаясь перехватить инициативу. Мычал что-то невнятное сквозь сомкнутые губы, умирая в охватившей его жажде.
Когда захлестнувшее их безумие отступило, Мила с трудом поднялась на ставшие ватными ноги. Желание, которое еще несколько минут назад наполняло ее без остатка, сейчас быстро сменялось чувством жгучего стыда. Жан молчал и не шевелился, повергая ее своим равнодушием на самое дно отчаяния. И эта густая, раскаленная тишина выжигала ее легкие. Она с силой оттолкнула его и выбежала за дверь. Только выехав на оживленную дорогу, Мила немного пришла в себя.
Его холодность разбудила в ней женскую гордость, которая, смешиваясь с чувством стыда, вызывала едкую ревнивую злость. Лицо горело, а глаза жгли слезы, вынуждая ее остановиться.
Наконец, когда дорога смазалась в одну сплошную темноту со светящимися дорожками фонарей, она притормозила и медленно съехала на обочину.
Мила опустила стекло, жадно вдыхая прохладный ночной воздух. Она закрыла глаза, пытаясь сдержать слезы, но они упрямо текли по щекам. Она, как маленький ребенок, размазывала их по лицу вместе с косметикой, и через пару минут оно превратилось в обезображенную маску Джокера. Мила не видела себя, но чувствовала, как прекрасно уродлива сейчас.
Глава 8
– Господи, что у тебя с лицом? – брезгливо сморщилась Бет, проходя в слабо освещенную прихожую небольшой квартирки Милен.
– Я, вообще-то, спала, – буркнула та в ответ.
Пока подруга закрывала за собой дверь и прихорашивалась перед зеркалом, Мила с размаху шлепнулась на диван и, запрокинув гудящую голову на его широкую спинку, закрыла глаза.
– Не притворяйся, не так много ты вчера выпила, – бросила Бет, проходя мимо.
Захлопали дверцы кухонных шкафов, зазвенела посуда, и с каким-то сегодня особенно омерзительным звуком заработала кофемашина. Мила зажмурилась, пытаясь перетерпеть волну боли.
– Кофе подан, прошу за стол, – слишком громко позвала Бет.
Мила вздрогнула и открыла глаза. Сделав над собой усилие, она тяжело поднялась с дивана и раненой черепахой пошаркала к столу, за которым уже по-хозяйски расположилась Бетти. Милен опустилась на стул напротив и зло уставилась на подругу.
– Кофе пей, – усмехнулась та в ответ на укоризненный взгляд Милен, – остынет.
– Что ты вчера подмешала в то приторное пойло? По-моему, у меня провалы в памяти.
– Ничего не подмешивала, с чего ты взяла?
– У меня башка трещит, и я плохо помню, что вчера было. Ты же знаешь, я не дружу с наркотой.
– Да брось, какая наркота. Просто немного кодеина. Тебе определенно нужно было расслабиться.
– Немного кодеина? С ума сбрендила? Я чуть не трахнулась в сортире с тем недоумком, как там его Сэсил, Сирил?
– Ты поэтому ему рожу разодрала? – хитро улыбнулась подруга, прихлебывая кофе.
– Что, сильно разодрала? – с небрежностью поинтересовалась Милен. Она, конечно, помнила тот абсурдный инцидент в мужском туалете, но надеялась, что память просто выдала желаемое за действительное.
– Ну, недели на две он точно выпал из обоймы соблазнителей Парижа. Не переживай, поработает пока руками, – осклабилась Бет и поставила чашку на стол.
– Да, там есть над чем поработать, – ответила Милен. Брезгливо сморщившись, она сделала большой глоток кофе, словно пыталась запить им неприятные воспоминания, как горькое лекарство.
– Мне просто не верится, что ты не воспользовалась его вниманием, – осуждающе покачала головой Бетти. – Когда у тебя в последний раз были серьезные отношения? Да о чем это я, когда у тебя в последний раз был секс? – она попыталась взять подругу за руку, но Мила нервно отдернула ладонь и, порывисто поднявшись, отошла к окну.
Конечно, она могла сказать, что секс у нее был прямо-таки вчера, но весь ужас заключался в том, что произошедшее между ней и Жано прошлой ночью приводило ее в болезненное, высасывающие последние силы отчаянье. Она не могла об этом не то чтобы говорить – думать об этом не смела, изо всех сил надеясь, что это просто глюки на фоне приема того дерьма, которым так щедро ее вчера напоила Бет.
– Я правда волнуюсь за тебя, – голос подруги стал на редкость серьёзным.
Милен понимала, что Бетти права. Но что она могла со всем этим поделать?
– У меня есть Поль, – она развернулась и присела на низкий подоконник. – У нас скоро свадьба, ты помнишь?
– Вот только не начинай снова про свадьбу, – Бетти смотрела подруге в глаза, ожидая, когда та перестанет ломать комедию. – Никто не спорит, что Поль – замечательный парень, но я же о другом. Неужели я не понимаю, для чего вам обоим понадобился весь этот балаган со свадьбой?
Мила опустила глаза, рассматривая свои босые ноги.
– Я не хочу об этом говорить, – отрезала она, когда Бет снова открыла рот с очередными доводами в пользу здоровых отношений.
– Я просто волнуюсь за тебя, вот и все.
Бетти встала из-за стола и, подойдя к окну, присела рядом с Милен.
– Я же вижу, с тобой творится что-то неладное. И не ври мне, что дело в скором открытии выставки или твоих отношениях с матерью. Ты знаешь, что можешь рассказать мне обо всем, – она смотрела на слепо уставившуюся перед собой Милу и ждала, когда она придет в себя. Давить было бессмысленно, Бет слишком хорошо ее знала.
– Не обижайся, – виновато ответила Мила и наконец подняла глаза на подругу. – Я пока сама не понимаю, что происходит.
– Я так и знала, что тут не обошлось без какого-нибудь холодного брутального красавчика, – воскликнула девушка.
– Эй, притормози! – предостерегла ее Милен от дальнейшего развития этой темы, – или вообще ничего и никогда не узнаешь.
– Что, даже на свадьбу не пригласишь? – ерничала подруга.
– Да какая там свадьба, – вздохнула Мила, снова потупившись.
