Титан
Будучи властным человеком, мистер Шрайхарт не верил ни в крупные инвестиции, ни в мелкие вклады. Если он приступал к делам такого рода, то предпочитал единоличное владение. Он решил пригласить Каупервуда в свою контору для деловой беседы. Соответственно, его секретарша составила уведомление в довольно пафосном стиле, приглашавшее Каупервуда «для обсуждения важного вопроса».
Именно в это время Каупервуд считал свое положение в финансовом мире Чикаго вполне устойчивым, хотя все еще испытывал горечь от сплетен и слухов в свой адрес, недавно посыпавшихся на него из разных мест. В таких обстоятельствах ему было свойственно проявлять высокомерное презрение к людям, бедным или богатым в равной степени. Он хорошо помнил, что, хотя их с Шрайхартом представили друг другу, последний раньше не снисходил до того, чтобы обращать на него внимание.
– «Мистер Каупервуд просит меня передать, – написала мисс Антуанетта Новак под его диктовку, – что в настоящее время он крайне занят, но будет рад встретиться с мистером Шрайхартом в своей конторе в любое удобное время».
Это привело властного и самоуверенного Шрайхарта в некоторое раздражение, однако он полагал, что в данном случае разговор на чужой территории не причинит ущерба и, в сущности, будет даже полезен для него. Поэтому во второй половине дня в среду он приехал в контору Каупервуда, где его ожидал самый радушный прием.
– Как поживаете, мистер Шрайхарт? – сердечным тоном осведомился Каупервуд, протянув руку. – Рад видеть вас снова. Кажется, мы однажды встречались.
– Мне тоже так кажется, – ответствовал мистер Шрайхарт, широкоплечий, темноглазый, с квадратной челюстью и короткими черными усами над слегка выступающей верхней губой. Его взгляд был жестким и пронзительным. – Если можно доверять тому, что пишут в газетах, вы интересуетесь местной газовой отраслью, – добавил он, сразу переходя к делу. – Это правда?
– Боюсь, на газеты в целом нельзя полагаться, – вежливо заметил Каупервуд. – Вы не возражаете, я был бы не против узнать причину вашего интереса к моему бизнесу?
– Сказать по правде, я сам заинтересовался местной газовой ситуацией, – ответил Шрайхарт, глядя на финансиста. – Это довольно выгодная область для капиталовложений, и несколько членов старых газовых компаний недавно посетили меня с предложением помочь им объединить свои усилия. (Шрайхарт лгал.) Меня заинтересовали ваши соображения по поводу успешности действий, которыми вы руководствуетесь.
Каупервуд улыбнулся.
– Я вряд ли смогу обсуждать этот вопрос, – сказал он, – если не узнаю о ваших намерениях и связях значительно больше, чем мне известно в настоящее время. Насколько я понимаю, акционеры старых компаний действительно обратились к вам с предложением о помощи в улаживании этого вопроса?
– Именно так, – сказал Шрайхарт.
– И вы полагаете, что сможете подтолкнуть их к объединению? На какой основе?
– Ну, я полагаю, что это будет просто: выделить каждому две или три акции в новой компании вместо одной в каждой из старых компаний. Затем избрать новый совет директоров, назначить новых руководителей, объединить всех в контору под одной крышей, прекратить все эти судебные иски, и все будут счастливы.
Он произнес это небрежным, покровительственным тоном, как будто сам Каупервуд не размышлял о такой возможности несколько лет назад. Каупервуд изумился, когда услышал собственный план, поучительным тоном изложенный ему весьма влиятельным местным бизнесменом, который до сих пор совершенно игнорировал его.
– А на какой основе вы ожидаете вступления новых газовых компаний в эту корпорацию?
– На той же, что у остальных, если только они не слишком сильно капитализированы на свободном рынке. Я еще не обдумал все подробности. По две или по три новые акции за одну старую, в зависимости от капиталовложений. Разумеется, нужно будет принимать в расчет порядок в старых компаниях.
Каупервуд напряженно размышлял. Стоит ли обсуждать такое предложение? У него появилась возможность быстро получить прибыль, продав свой бизнес старым компаниям. Но теперь уже Шрайхарт, а не он сам будет стоять во главе этой спекулятивной сделки. Если же он займет выжидательную позицию – и даже если Шрайхарту удастся слить три старых компании в одну, – у него еще останется возможность выторговать хорошие условия, хотя он был не уверен в этом. Наконец он спросил:
– Сколько акций новой корпорации останется в ваших руках или в руках группы организаторов, после того как старые и новые компании согласятся объединиться на такой основе?
– Ну, вероятно тридцать пять или сорок процентов, – вкрадчиво ответил Шрайхарт. – Труд должен вознаграждаться по заслугам.
– Безусловно, – с улыбкой отозвался Каупервуд. – Но с учетом того, что я достал палку, чтобы дотянуться до этого сочного плода, мне представляется, что весьма щедрая доля должна отойти и мне.
– Что вы имеете в виду?
– Только то, что сказал. Я лично организовал новые компании, которые сделали возможным предполагаемое объединение. План, который вы предлагаете, в точности похож на тот, который я сам предложил некоторое время назад. Управляющие и директора старых компаний разозлились на меня лишь потому, что я будто бы вторгся на территории, которые они считали своими. Если исходить из того, что они готовы действовать через вас, а не через меня, мне кажется, что я должен получить значительно большую долю активов после объединения. Мой личный интерес в этих новых компаниях не очень велик. На самом деле я в большей степени являюсь финансовым агентом. (Это было неправдой, но Каупервуд предпочитал, чтобы его собеседник придерживался такого мнения.)
Шрайхарт улыбнулся.
– Вы забываете, сэр, – произнес он, – что я предоставлю почти весь капитал, необходимый для этой сделки.
– Вы забываете, что я не новичок в этом деле, – парировал Каупервуд. – Я могу гарантировать, что сам обеспечу весь необходимый капитал и предоставлю вам щедрый бонус за услуги, если хотите. Заводы и концессии старых и новых компаний кое-что стоят. Как вы понимаете, Чикаго быстро растет.
– Я это знаю, – уклончиво отозвался Шрайхарт. – Но я также понимаю, что вам предстоит долгая борьба, которая обойдется совсем недешево. Судя по тому, как обстоят дела, вы не можете самостоятельно прийти к соглашению со старыми компаниями. Насколько я понимаю, они не хотят работать с вами. Понадобится человек со стороны вроде меня, влиятельный человек или, лучше сказать, имеющий достойную репутацию в Чикаго и хорошо знающий этих людей, чтобы осуществить такую комбинацию.
– Вполне вероятно, что я смогу найти такого человека, – хладнокровно произнес Каупервуд.
– Я так не думаю; определенно, не в нынешней ситуации. Старые компании вряд ли будут работать с вами, но готовы сотрудничать со мной. Вам не кажется, что лучше принять мои условия и позволить мне довести дело до конца?
– Только не на таких условиях, – ответил Каупервуд. – Мы слишком глубоко вторглись на вражескую территорию и слишком много сделали. Три к одному или четыре к одному – какие бы условия ни получили акционеры старых компаний – это меньшее, на что я могу согласиться при выпуске новых акций, и я должен получить половину того, что останется. Этим мне придется делиться с другими. (Последнее тоже было неправдой.)
– Нет, – Шрайхарт покачал массивной головой. – Это невозможно: риск слишком велик. Возможно, я мог бы предложить вам четверть. Но пока не могу обещать.
– Половину или ничего, – твердо сказал Каупервуд.
Шрайхарт встал.
– Это меньшее, на что вы согласны, не так ли? – поинтересовался он.
– Самое меньшее.
– Тогда боюсь, мы не сможем договориться, – сказал Шрайхарт. – Мне очень жаль. Эта борьба может оказаться долгой и невыгодной для вас.
– Я это предусмотрел, – отозвался финансист.
Глава 12
Новое соглашение
Каупервуду, который вежливо, но твердо отверг предложение Шрайхарта, предстояло убедиться, что взявший меч вполне может от меча и погибнуть. Его собственный бдительный поверенный в делах, следивший за деятельностью законодательного собрания штата, где регистрировались новые компании, в городском и пригородных муниципалитетах, в судах, узнал о серьезном контрударе, который готовил противник. Старый генерал Ван-Сайкл первым сообщил, что компания Северной стороны затевает недоброе. Он пришел ранним вечером в своей потрепанной шинели, болтавшейся на плечах, и в мягкой фетровой шляпе, надвинутой на покрасневшие глаза. В ответ на приветствие Каупервуда он с мрачным видом опустился на стул.
– Полагаю, вам пора подготовиться к предстоящему шторму, капитан, – произнес он, обратившись к финансисту с учтивым титулом, который вошел у него в привычку.
– В чем проблема? – осведомился Каупервуд.
– Настоящей проблемы еще нет, но она может появиться. Кто-то, пока не знаю, кто именно, собирается объединить три старые компании в одну. Было подано ходатайство о регистрации и учреждении «Объединенной газовой и топливной компании Чикаго» в Спрингфилде. Сейчас совещаются директора «Трастовой компании Дугласа». Я узнал об этом от Данивэя, у которого есть свои источники информации.
Каупервуд, в свойственной ему манере, сложил кончики пальцев и начал ритмично постукивать ими.
– Давайте посмотрим. Мистер Симмс – президент «Трастовой компании Дугласа». Он недостаточно опытен и умен, чтобы организовать такую сделку. Вам известны владельцы этой компании?
Генерал достал список с четырьмя именами, ни одно из которых не принадлежало директорам или управляющим старых компаний.
– Пешки, все до одного, – пренебрежительно заметил Каупервуд. – Думаю, я знаю, кто стоит за кулисами, генерал, но это не должно вас беспокоить, – добавил он после недолгого раздумья. – В итоге им придется продать нам свою новую компанию или выкупить наши компании.
И все же ему было досадно, что Шрайхарт преуспел, убедив старые компании объединиться; он собирался в скором времени попросить Эддисона как независимого представителя старой чикагской элиты обратиться к предпринимателям с таким же предложением. Теперь он поспешил в контору Эддисона в «Лейк Нэшнл».
– Вы слышали новости? – воскликнул банкир, как только Каупервуд предстал перед ним. – Они собираются объединиться. Это все Шрайхарт, как я и опасался. Симмс из Дугласовской трастовой компании будет выступать в роли главного акционера. Я получил эти сведения минут десять назад.
– Я тоже, – спокойно отозвался Каупервуд. – Нам следовало действовать немного быстрее, но это не совсем наша вина. Вы знаете условия соглашения?
– Они собираются объединить акционерный капитал под три новые акции за одну старую. Около тридцати процентов холдинговой компании достанутся Шрайхарту; он сможет продать их или удержать при себе, как пожелает. Он гарантирует проценты на вложенный капитал. Мы сами загнали дичь в его силки.
– И тем не менее ему все равно придется иметь дело с нами, – сказал Каупервуд. – Я предлагаю отправиться в городской совет и обратиться с ходатайством о генеральной концессии. Ее можно получить. Если мы этого добьемся, то поставим их на колени. Мы реально будем находиться в лучшем положении по сравнению с ними, поскольку имеем мелкие компании в качестве поставщиков. Мы можем объединиться сами с собой.
– Это потребует значительных денег, не так ли?
– Расходы невелики. Нам может не понадобится прокладывать трубы или строить завод. Потому что они предложат нам выкуп, продажу или объединение. Тогда мы продиктуем свои условия. Кстати, вы случайно не знакомы с Джоном Дж. Маккенти, который здесь имеет влияние?
Каупервуд говорил о человеке, который одновременно был игроком, тайным владельцем или управляющим нескольких публичных домов, влиял на выборы мэров и членов городского управления, негласным акционером многих салунов и контрактных компаний, – одним словом, святым покровителем преступного мира Чикаго, с которым приходилось считаться законодателям города и штата.
– Нет, – ответил Эддисон. – Но я могу добыть рекомендательное письмо для вас. А что?
– Пока что не затрудняйтесь этим вопросом. Просто обеспечьте мне солидную рекомендацию.
– Это можно будет сделать уже сегодня, – охотно пообещал Эддисон. – Я перешлю вам рекомендательное письмо.
Каупервуд попрощался и ушел, пока Эддисон размышлял над этим неожиданным предложением. Каупервуду можно было доверить рытье ямы, куда упадут любые противники. Иногда он дивился хитроумию этого человека, но никогда не возражал против прямых и решительных действий Каупервуда.
Человек, о котором думал Каупервуд в этот тревожный час, представлял собой выдающуюся личность, типичную фигуру для Чикаго и всего Среднего Запада того времени. Он был приветливым и по-своему обаятельным, с хорошими манерами, чем походил на Каупервуда, но отличался от него неприметной с виду грубостью, абсолютно чуждой Каупервуду; особый склад его характера притягивал обитателей городского дна, где его душа находила отдохновение. Есть особые натуры, не предрасположенные к творчеству и философствованию, бездуховные, неэмоциональные, но все же цельные в своей половинчатости и мутности. Маккинси привезли трехлетним ребенком в Америку его родители-эмигранты, бежавшие от голода у себя на родине. Он рос на окраине Южной стороны в убогом домишке с земляным полом рядом с железнодорожными путями. Его отец дорос до бригадира после нескольких лет поденной работы на соседней железной дороге, и Джону, младшему из восьмерых детей, с раннего возраста пришлось зарабатывать на хлеб. Он был мальчиком на побегушках в магазине, курьером в телеграфной компании, уборщиком на замену в салуне и, наконец, барменом. Последняя работа была началом его продвижения, так как он попался на глаза одному дальновидному политикану, который надоумил его изучать законы и продвигаться в местное законодательное собрание. В юном возрасте он многое узнал о краже со взломом, вбросах бюллетеней для голосования, торговле голосами избирателей, продажных лидерах, взятках, кумовстве и эксплуатации человеческих пороков – словом, обо всем, что составляет (или составляло?) мир американской политики с его финансовой и политической борьбой. В высших кругах есть стойкое предубеждение, что на самом дне ничему нельзя научиться. Если бы вы заглянули в широкую, но уравновешенную душу мистера Маккенти, то увидели бы незнакомый мир, целые миры преступлений, нежности, ошибок и аморальности, переживаемых со смирением и даже с радостью, – суровый мир примитивного существа, у которого нет ничего, кроме инстинктов и потребностей. Тем не менее этот человек обладал обликом и манерами настоящего джентльмена.
Сорокавосьмилетний Маккенти был чрезвычайно важной фигурой. Его просторный особняк в Вестсайде, на перекрестке Харрисон-стрит и Эшленд-авеню, в любое время посещали финансисты, предприниматели, священники и хозяева салунов. Короче говоря, все представители бурной деловой и политической жизни. У Маккенти они могли получать разнообразные советы, предписания, обещания и решения, часто бескорыстно или за признание его авторитета, но многие были готовы платить. Он спасал служащих полиции, когда их следовало с полным основанием отправить в отставку; помогал матерям, чьих заблудших сыновей и дочерей он вытаскивал из тюрьмы и отправлял домой; ограждал содержателей борделей от наглости местных полицейских, требовавших непомерных взяток, политиков и владельцев салунов, чья карьера или имущество могли пострадать в результате гнева недовольных граждан. В трудную минуту он многим казался богом Среднего Запада, всемогущим, всемилостивым и совершенным, когда они смотрели на его гладкое, располагающее лицо, озаряющееся лучезарной улыбкой. С другой стороны, имелись неблагодарные люди, бескомпромиссные борцы или ханжи и реформаторы, строившие планы и заговоры, они были его смертельными соперниками. Для таких случаев у него были подручные, получавшие распоряжения с этого имперского трона и неукоснительно выполнявшие свою работу. Он обладал невзыскательным вкусом, непритязателен в одежде, женат и, по всей видимости, счастлив в браке, исповедовал католическую веру, хотя никто не видел его в церкви – этакий тайный Будда, могущественный и загадочный.
Первая его встреча с Каупервудом произошла весенним вечером в доме Маккенти. Большие окна были занавешены, но открыты, впуская свежий воздух, занавески слегка колыхались от легкого ветерка. По прибытии ему предложили виски и сигару, представили миссис Маккенти, которая вела замкнутый образ жизни и поэтому всегда была рада знакомству со знаменитостями из высших сфер. Наконец, его препроводили в библиотеку. Миссис Маккенти, если он мог бы заметить, обратив более пристальное внимание, была пухленькой и миловидной, вроде состарившейся Эйлин, но сохранила следы бывшей красоты и прекрасно скрывала свидетельства того, что когда-то была проституткой. Так вышло, что именно в тот вечер Маккенти пребывал в самом добродушном расположении духа. Сейчас его не беспокоили текущие политические проблемы. Дело было в начале мая. Деревья на улице только начинали покрываться молодой листвой, ласточки и малиновки счастливо щебетали. Каупервуд, несмотря на свои немалые проблемы, тоже находился в благодушном настроении. Он был жизнелюбив даже в самых сложных обстоятельствах, и, возможно, сложности нравились ему больше всего. Природа была прекрасна и нежна, но проблемы, планы, хитроумные схемы, которые нужно было обдумать и привести в действие, – вот что придавало смысл существованию, вот ради чего стоило жить.
– Итак, мистер Каупервуд, – начал Маккенти, когда они встретились в прохладной и спокойной атмосфере библиотеки, – чем могу служить?
– Что же, мистер Маккенти, – сказал Каупервуд, тщательно подбирая слова и напрягая все недюжинные силы своего ума, – не так уже много, но кое-что. Я хочу получить концессию от чикагского городского совета и хотел бы, чтобы вы помогли мне, если пожелаете. Понимаю, вы можете сказать, что я мог бы напрямую обратиться к членам совета. Я бы так и поступил, но есть определенные люди, которые могут обратиться к вам, желая сыграть против меня. Как я понимаю, вы некоторым образом являетесь в Чикаго арбитром для разрешения подобных конфликтов.
Мистер Маккенти улыбнулся.
– Это лестное определение, – сухо заметил он.
– В Чикаго я скорее новичок, – мягко продолжал Каупервуд. – Я провел здесь лишь несколько лет после переезда из Филадельфии. Как инвестор и финансист я был заинтересован в развитии нескольких газовых компаний, учрежденных в Гайд-Парке, Лейк-Вью и других округах за пределами города, о чем вы, вероятно, могли узнать из недавних газетных статей. Я не являюсь их владельцем, хотя я инвестировал весь проект и вложил большую часть капитала. Я даже не являюсь управляющим этими компаниями – разве что в широком смысле слова. Возможно, меня лучше называть их организатором и хранителем, поскольку я занимаюсь этим для других людей, как и для себя самого.
Маккенти кивнул.
– Далее, мистер Маккенти. Вскоре после того, как я получил контракты для ведения дел в Гайд-Парке и Лейк-Вью, я столкнулся с интересами владельцев трех старых газовых компаний. Как вы понимаете, они были резко настроены против наших разработок на территории округа Кук, хотя мы на самом деле не вторгались в их юрисдикцию. С тех пор они забрасывали меня судебными исками, запретительными постановлениями и обвинениями во взятках и сговоре.
– Знаю, – вставил мистер Маккенти, – я кое-что слышал об этом.
– Не сомневаюсь, – отозвался Каупервуд. – Столкнувшись с такой враждебностью, я сделал предложение объединить три старые и три новые компании в холдинг, создать новый совет и обеспечить город единой системой газоснабжения. Они не согласились. Полагаю, главным образом потому, что я чужак. С тех пор другой человек, а именно мистер Шрайхарт, – тут Маккенти снова кивнул, – который раньше не имел ничего общего с местным газовым предпринимательством, вступил в игру и предложил объединение старых компаний. Он собирается поступить точно так же, как и предлагал я, но его дальнейшее намерение состоит в том, что после объединения трех старых компаний он вторгнется на нашу территорию и будет сдерживать нас или заставит продать наш бизнес, получая концессии в дальних пригородах. Как вам известно, ходят слухи, что пригороды войдут в городские пределы Чикаго, а это позволит обеспечить технически и объединить три городские компании с нашими предприятиями. Как видите, нам необходимо сделать что-то одно: либо продать свой бизнес на лучших на данный момент условиях, продолжая борьбу ценой больших расходов и не пытаясь нанести ответный удар, либо обратиться в городской совет с ходатайством о концессии на ведение бизнеса в центральных районах города для получения общей концессии на продажу газа в Чикаго наряду со старыми компаниями, но лишь из соображений самозащиты, как любит говорит один из моих сотрудников, – шутливо добавил Каупервуд.
Маккенти снова улыбнулся.
– Ясно, – сказал он. – Но, мистер Каупервуд, не будет ли чрезмерным ваше желание получить новую концессию? Вы предполагаете, что общественное мнение согласится с вашим представлением о том, что городу нужна еще одна газовая компания? Действительно, старые газовые компании не проявляли особой щедрости. Качество моего газа, например, далеко не лучшее. – Он улыбнулся краешком рта, готовый слушать дальше.
– Я вполне понимаю, мистер Маккенти, что вы практичный человек, – продолжал Каупервуд, не обратив внимания на его реплику. – Я пришел к вам не с какой-то туманной историей о моих затруднениях в надежде на ваш интерес или сочувствие. Я понимаю, что обращение в городской совет Чикаго с законным предложением – это одно дело, а добиться его слушания и одобрения – совсем другое. Мне нужен совет и содействие, но я не выпрашиваю их. Если я смогу получить такую концессию, о которой шла речь, это принесет мне немалые деньги. Это позволит мне получить дополнительную прибыль от новых компаний, которые абсолютно устойчивы и востребованы на рынке. Это поможет мне воспрепятствовать недружественному поглощению со стороны старых компаний. Далее, я понимаю, что никто из нас не занимается политикой или финансами ради хорошего самочувствия. Если я смогу получить франшизу, это обойдется мне в сумму от четверти до половины той выручки, которую я надеюсь получить при условии, что мой план объединения новых и старых компаний будет успешным, – скажем, от трехсот до четырехсот тысяч долларов. (Здесь Каупервуд снова был не вполне откровенным, но он мог себе это позволить.) Не стоит и говорить, что я умею распоряжаться большими капиталами. Концессия обеспечит такую возможность. Если вкратце, то я хочу знать, сможете ли вы обеспечить мне поддержку и принять мои условия? Я заранее извещу вас о своих партнерах. Я открою всю информацию и прочие детали, чтобы вы сами могли убедиться в обстоятельствах дела. Если вы в любое время сочтете, что я что-либо исказил, то, разумеется, будете иметь полное право выйти из дела. Как уже было сказано, я не проситель, – заключил он. – Я не собираюсь утаивать факты или скрывать стоимость этого предприятия. Я хочу, чтобы вы оказывали мне поддержку на условиях, которые считаете справедливыми и равноправными. Единственное затруднение для меня в данной ситуации состоит в том, что я не аристократ; в противном случае эта газовая война уже давно бы закончилась. Эти джентльмены, которые проявляют такую готовность к реорганизации через мистера Шрайхарта, враждебно относятся ко мне потому, что я сравнительно недавно поселился в Чикаго и не принадлежу к числу избранных. – Он повел рукой в воздухе. – Наверное, иначе я бы не пришел к вам сегодня вечером с просьбой об услуге. Хотя это не означает, что я не рад находиться здесь или не буду с удовольствием сотрудничать с вами. Просто в силу обстоятельств наши пути не пересеклись раньше.
Пока он говорил, то с умелым простодушием смотрел на Маккенти, и тот, внимательно слушавший собеседника, ощущал присутствие необычной, загадочной, талантливой и чрезвычайно волевой личности. Здесь не было уклончивых фраз или высокомерности, но присутствовала некая утонченность, которая нравилась Маккенти. Хотя его позабавило небрежное упоминание Каупервуда об аристократах, не допускавших банкира в свой круг, оно было приятным для его слуха. Он уловил и суть высказывания, и намерение, стоявшее за словами. В целом Каупервуд для него представлял новый и довольно привлекательный тип коммерсанта. Очевидно, Каупервуд имел компетентных соратников, если верить людям, которые дали ему такие теплые рекомендации. Каупервуду было известно, что Маккенти не имел личного капитала в старых газовых компаниях (хотя он и не говорил об этом) и не испытывал особой симпатии к ним. Для него они были всего лишь далекими финансовыми корпорациями, платившими дань политической системе и ожидавшими политических услуг взамен. Теперь они каждые несколько недель обращались в городской совет, испрашивая одну концессию на газопроводы за другой (с особыми привилегиями на определенных улицах), требуя новых, более выгодных контрактов на освещение, ходатайствуя о строительстве разгрузочных доков на реке и налоговых льготах. Маккенти не уделял особого внимания подобным вещам. Он имел своего представителя в городском совете, напористого и влиятельного здоровенного ирландца Патрика Доулинга. Он контролировал коррупционные схемы в мэрии, в городском казначействе, в главной налоговой инспекции, фактически со всеми чиновниками городской администрации и присматривал, чтобы все детали этого процесса были должным образом улажены. Маккенти лишь два или три раза встречался с управляющими газовой компании Южной стороны, да и то в неформальной обстановке. Они ему не понравились. Правда состояла в том, что во главе старых компаний стояли люди, считавшие политиканов типа Маккенти или Доулинга недостойными людьми; если они платили им и занимались другими нечистоплотными делами, то лишь потому, что были вынуждены так поступать.