Красная линия
– А что ты чувствовала, Карин? Разве я тебя хоть чем-нибудь, хоть когда-нибудь обидела? Хоть одним словом? Я же очень тебя любила, искренне любила!
– Ну да, искренне… Не меня ты любила, а свое благородство по отношению ко мне, такой одинокой, такой несчастненькой.
– Что?! Да как ты можешь так говорить, Карина?
– Представь себе, могу. Да, мы с тобой дружили… Такая, блин, дружба-дружба, не разлей вода… – криво усмехнулась Карина, глядя в сторону. – Ты была благородно дающей стороной, а я жалко принимающей. И тебе это ужасно нравилось, согласись? И дела тебе не было, что я при этом чувствую. Что у меня внутри происходит. Да ты хоть на минуту могла бы себя представить на моем месте, а? Когда все время ощущаешь, что тебя просто жалеют, что ты в этом доме не подруга, а жалкая приживалка. Не пришей кобыле хвост…
– Ну, знаешь! Тебя ведь никто сюда силой не тащил, к батарее наручниками не приковывал. Если тебе так тяжко было – отказалась бы от этой дружбы, от моей опеки… Я бы поняла…
– Да ничего бы ты не поняла, Лера. Ты и сейчас ничего не понимаешь. Не понимаешь, что я бы не смогла так… По слабости своей не смогла… Да, я в тебе нуждалась, в семье твоей нуждалась, в тепле…
– За то и отблагодарила, значит. Понятно.
– А ты не усмехайся, Лер! Не презирай меня! Я ведь тоже живой человек, у меня чувства есть… А если, допустим, Стас мне всегда нравился, а? А если я любила его? Может, я ни с кем отношений нормальных не могла построить, потому что любила его? Ты можешь это допустить хоть на секунду? Если я просто взяла и не устояла? Если на меня вдруг затмение нашло и… И на него тоже?
– Значит, ты в мое отсутствие ко мне в дом за этим самым затмением пришла, да? Заранее все подготовила, продумала, улучила момент?
– Нет, нет… Не так все было… Ничего я не продумывала, это все случайно вышло, как-то само собой… Я ведь просто зашла, чтобы котлетки ему принести! Я думала, он же голодный с дежурства придет… Нет, у меня и в мыслях ничего такого не было, что ты… А оно взяло и само собой получилось… Я даже не вспомню теперь, как так… Будто это не я была! Да и Стас тоже ничего не помнит, я думаю…
– Карин, мне не очень интересны подробности, кто из вас что помнит, а что нет! Если ты Стаса так любишь – ради бога… Возьми его себе. Живи и радуйся, счастья вам. Зачем ты мне все это рассказываешь, я тут при чем?
– Ой, да ладно, возьми себе… Как будто это так просто. Сама ведь знаешь, что он только тебя любит. Не нужна я ему вовсе. Просто случайно под руку подвернулась, вот и не совладал сам с собой. Он же мужик. И ты должна это понимать…
– Что я еще тебе должна, Карина? Огласи, пожалуйста, весь список.
– Ну, прости меня, Лер, прости… Ладно, мы не будем больше подругами, я понимаю… Но как я буду с этим со всем жить, если ты меня не простишь, а? Ну отнесись ко мне снисходительно, Лер… Ты же всегда раньше умела это делать… Ну дура я, сама знаю! Подлость сделала, да… Прости меня, а? Прошу тебя…
– А я тебя прошу – уйди! Не могу я больше тебя видеть! И слышать не могу! Не силой же мне тебя из квартиры выталкивать, в самом деле! Сейчас Ксюша из школы придет, я не хочу, чтобы она тебя здесь видела! Уходи же, я очень устала, ну?
Лера подошла, схватила Карину за локоть, поволокла ее в прихожую. И сама не понимала, откуда только силы взялись. И Карина эту силу почувствовала, не сопротивлялась больше. Молча переступила порог, шагнула к лифту.
Закрыв дверь, Лера вернулась в гостиную, принялась ходить из угла в угол, ругая себя. Зачем она вообще позволила Карине войти, зачем с ней говорила? Что она хотела от нее услышать? Что Карина сама на Стаса набросилась, а он, бедный, не смог оказать сопротивления? Что он не виноват, что он просто жертва? Даже самой смешно…
Услышала дверной звонок и снова ощутила приступ ярости – да сколько можно уже, что за наглость! Что еще Карине от нее надо? Она ведь в такой ярости может и до рукоприкладства дойти!
Распахнула дверь и тут же отступила на шаг, увидев Стаса. Вид у него был еще тот – глаза запавшие, щеки обросли синей щетиной, ворот рубашки неопрятно торчит из выреза пуловера. И спросила хрипло, со злым вызовом:
– Ну, что тебе еще? Что? Ах да, вещи свои забери… Вот, я все уже собрала.
Подтолкнула к нему чемодан и хотела закрыть дверь, но Стас ей этого не позволил, успев шагнуть в прихожую.
– Почему на звонки не отвечаешь? – спросил так, будто был страшно недоволен ее поведением. Хотя и слышались в его голосе отчаянная бравада и страх. И глаза были такие… Будто в них боль плескалась. Боль, которую невозможно больше терпеть.
Лера на его вопрос не ответила, повернулась, ушла в гостиную. Встала у окна и услышала за спиной голос Стаса, жалкий, виноватый:
– Прости меня, Лер… Ну, прости… Найди в себе силы, пожалуйста. Ты же знаешь, как я люблю тебя! Да я без тебя просто жить не смогу, это ты тоже прекрасно знаешь!
– Хм, странно… – проговорила она чуть насмешливо. – Карина только что здесь была и тоже уверяла меня, что жить без меня не сможет. Вы с ней договорились, что ли, одно и то же по сто раз повторять?
– Лер, я виноват… Я очень виноват перед тобой. И прекрасно понимаю: что бы я сейчас ни сказал, все будет не то, не то… Но я прошу у тебя снисхождения, Лер. Я очень люблю тебя. И знаю, что ты меня любишь.
– Нет. Уже не люблю.
– Неправда… Тебе просто больно сейчас, обидно… Ты услышать меня не можешь. Да, я противен тебе сейчас. Я и сам себе противен, Лер… Может, потом, позже… Когда твоя боль пройдет…
– Перестань, Стас. Не надо. Я действительно не слышу тебя. Ты уже там, за красной линией… Оттуда уже не вернуться. Ни тебе, ни мне. О чем тут еще говорить можно? Перестань.
– Знаешь… Если б ты мне изменила, я бы тебя простил. Я бы понял. Потому что очень люблю. Да, я бы простил… Нет-нет, я понимаю, конечно, что глупо сейчас говорить в сослагательном наклонении, и для тебя это не имеет значения… Я понимаю… Но я бы простил. Я бы нашел в себе силы.
– Что ж, спасибо и на этом…
– Лер! Согласись, тебе ведь не то обидно, что я изменил, а что именно с Кариной… Ведь так? Вроде как это предательство, умноженное на два. Потому ты так категорична, согласись.
– Да, может быть… Вы оба были мне близкими людьми. Самыми близкими. Да, это предательство, умноженное на два. Ты прав.
– Ну, так отдели их одно от другого… Рассмотри… как два разных предательства. Хотя бы попробуй!
– Хм… А что это меняет, Стас? Не понимаю…
– А то и меняет, что твоя неколебимость разделится надвое. Груз обиды уменьшится, не так тяжело будет. И легче будет поверить мне… Моему искреннему раскаянию…
– Стас, ты глупости сейчас говоришь. Так рассуждаешь, будто доклад мне читаешь на тему «как правильно прощать мужу измену». Будто не имеешь к этой измене никакого отношения. Будто не виноват… Плохой из тебя коуч получается, Стас. Очень плохой. Не верю.
– Да я ж не говорю, что не виноват, Лера! Еще как виноват… Если бы ты знала, как мне больно сейчас, как я сам себе противен…
– Ты это уже говорил. Не надо повторяться. К тому же это уже твои проблемы.
– Лер… Ну, пожалуйста…
Стас подошел к ней, встал рядом, ткнулся лбом в ее плечо, проговорил тихо:
– Прости… Я жить без тебя не смогу, честное слово… Ну, хочешь, на колени перед тобой встану? Прости…
Она и опомниться не успела, как Стас и правда упал на колени, с силой обхватил ее ноги, даже показалось, что подавил вырвавшееся рыдание. И все твердил с тихим надрывом:
– Прости, прости… Прости…
А ее еще больше разозлил этот жест, и это многократно произнесенное «прости» разозлило. И проговорила раздраженно, пытаясь освободиться от его хватки:
– Да не надо всего это, Стас, не надо! Что ты устроил тут концерт для телезрителей и радиослушателей? Прекрати, не надо! Поднимайся, ну?
Он поднялся, отступил на шаг. Смотрел на нее так, будто смертельный приговор выслушал. Такое отчаяние было в глазах, такая боль…
Наверное, и у нее в глазах сейчас была та же боль. Получается, одна боль на двоих. Раньше любовь была, а теперь только боль…
Стас произнес тихо и хрипло:
– Я подожду, Лер… Я подожду. И ты тоже дай себе время… Не принимай пока никаких решений, прошу тебя. Я пока у друга поживу… Давай потом еще поговорим, пусть время пройдет…
– А я уже все решила, Стас. Мы разводимся. Других решений не будет. Только развод, и чем скорее, тем лучше. У меня и судья знакомая в районном суде есть, мы вместе в институте учились… Так что все пройдет в лучшем виде, не переживай. Я уже и вещи твои собрала… Видел, в прихожей чемодан стоит? А квартиру поделим потом…
– Да не надо ничего делить. В любом случае мне ничего не надо. Если ты так… То не надо…
Повернулся, пошел прочь неверной походкой. Спина согнута, как у старика. Лера быстро проговорила ему вслед, удивляясь, как жестко звучит голос:
– Чемодан с вещами не забудь захватить! Я тебе позвоню, когда судебное заседание будет! Вдруг ты повестку получить вовремя не успеешь!
Вскоре услышала, как хлопнула дверь в прихожей. Вышла, увидела, что чемодана нет. Забрал. Вот и все. Все, все…
* * *– …Господи, доченька, ну что же ты так изводишь себя… Смотреть же невозможно, нет больше моих сил! И Стас тоже… Звонил мне опять вчера…
Лера выпрямила спину, отодвинула от себя тарелку с ужином, проговорила с тихой яростью:
– Мам, я же просила… Ну зачем ты опять, зачем? Я же просила больше не упоминать его имени! Почему ты все время норовишь еще больнее сделать, чем есть?
– Да я вовсе не хочу… Я же наоборот, что ты… – испуганно проговорила мама, распахивая глаза. – Я хочу, чтобы у вас все наладилось, все было так, как раньше…
– Не будет так, как раньше, мам. От твоих желаний уже ничего не зависит. Да и от моих тоже… Что случилось, то случилось, теперь надо с этим жить. Привыкать как-то. Я ж привыкаю…
– Ну да, как же! Привыкаешь ты! Что я, слепая, не вижу? Да ты ж сама не своя… Ты другая совсем стала… Похудела, подурнела, хотя уже месяц прошел…
– Да, уже месяц прошел, мам. Да, мне действительно плохо. Как оказалось, время совсем не лечит, ерунда все это. Но надо с этим жить, еще раз тебе повторяю. Обратно ничего вернуть невозможно. К тому же я уже развод оформляю в суде. Уже и заседание на той неделе назначено.
– Ой… А Стас знает об этом?
– Да. Я ему позвонила.
– А он что?
– Да что он… Все одно и то же, одни и те же слова… У нас с тобой дочь, давай не будем торопиться, я по-прежнему люблю тебя… Ничего нового, в общем.
– Ну, так ведь это все правда, Лерочка! У вас действительно общая дочь, и торопиться тебе незачем, и любит он тебя! Ну что ты… в самом-то деле. Разрушать ведь всегда легко… Зачем так торопиться все разрушить? Дай себе год хотя бы…
– Да зачем мне этот год? Нет, мне не надо. Мне будет еще хуже все это время, пойми меня, мам! Лучше все закончить поскорее. Пойми…
– Да как же мне понять, как… Если ты сама все рушишь, а я смотрю на это и сделать ничего не могу! – проговорила мама дрожащим голосом и прижала ладонь ко рту, пытаясь унять слезы. – Вчера вон родителям Стаса звонила, они тоже в отчаянии… Ты хоть бы их пожалела, если меня пожалеть не хочешь, Лерочка! Они так надеялись, что все образуется, что ты Стаса простишь!
Лера вздохнула, отвернулась к окну. Подумала – зря она к маме пришла… Поддалась на уговоры прийти просто поужинать, чаю попить. Вот и попила чаю… Только хуже себе сделала. Да и маме тоже…
– Ладно, я пойду, мам. Мне надо Ксюше дозвониться, она гуляет еще. Как начались каникулы, так и загуляла, все время пропадает где-то.
– Конечно, пропадает… Потому что дома ей тяжело. Она ведь тоже переживает… И наверняка со Стасом часто встречается…
– Ты думаешь?
– Да, я так думаю. А как ты хотела? Что она возьмет и разлюбит отца в одночасье? Только потому, что ты его от себя гонишь? Нет, не надейся даже. И на нее не дави, пусть она сама решает, как ей быть. Может, она вообще после развода захочет с ним остаться!
– Мам! Ты думай, что говоришь!
– А то и говорю! Это ж ты считаешь, что развод – просто формальность. Нет, милая, нет. Для многих детей это просто вселенская катастрофа – родительский развод. Да ты хоть с Ксюшей говорила на эту тему, скажи?
– Нет… Не говорила пока.
– Ну так… Конечно… Ты ж только на своей обиде зациклена, на этой своей дурацкой красной линии! Да эта линия только в голове у тебя присутствует, а на самом деле нет ее, пойми ты это! Есть просто жизнь… Есть ошибки, которые нужно прощать и жить дальше… Как все люди живут… Ну почему ты у меня такая, а? Ну что мне с тобой делать, как тебе такие простые истины объяснять?
Лера не стала больше слушать, резко поднялась из-за стола, направилась в прихожую. Мама даже не стала ее провожать, только рукой махнула безнадежно. И долго еще сидела за столом, уставившись в одну точку, когда за дочерью захлопнулась дверь.
А Лера вышла из подъезда, вздохнула с облегчением. И в то же время ощутила вдруг чувство вины – конечно, зря она так с мамой… Ей ведь очень тяжело сейчас, очень переживает. Надо было как-то помягче с ней разговаривать. Но как, как помягче, если внутри все болит? Откуда силы-то для мягкости взять?
Медленно дошла до своего подъезда и увидела сидящую на скамье Карину. И чуть не зарычала от злости – опять, опять! Когда она уже прекратит ее преследовать? Ей что, больше делать нечего, как все время у подъезда ее караулить?
– Ле-ер… – протянула пискляво Карина, поднимаясь со скамьи и преграждая ей путь. – Прости меня, Лер… Я же пропаду без тебя, у меня же нет никого, кроме тебя… Я совсем одна, ты же знаешь… Давай поговорим еще, Лер…
– Отойди, Карина. Самой-то тебе не противно? – ответила сухо, глядя в сторону. – Я бы на твоем месте и на пушечный выстрел не подошла, а ты… Преследуешь меня, еще и жалости просишь!
– Да, я прошу жалости, Лер… Я пропаду без тебя…
– Да ладно, хватит сиротку изображать! Та еще сиротка – два подбородка! Такие сиротки обычно не пропадают, они всплывают как дерьмо в проруби! И ты всплывешь, ничего… Дай пройти, не лезь ко мне больше! Ну?
– Лер, погоди… Зачем ты так, Лер… – запричитала Карина, цепляясь за ее руки. – Скажи, что мне надо сделать, чтобы ты меня простила, скажи!
– Ой, да что ж это такое… – раздраженно проговорила Лера, пытаясь освободиться от ее цепких пальцев. – Драться мне с тобой, что ли? Отстань… Дай пройти! Соседи уже из окон смотрят, видишь?
Карина торопливо оглянулась, втянув голову в плечи, и Лера шагнула к двери подъезда, быстро вошла внутрь. Поднимаясь в лифте, подумала обреченно – сколько же еще времени Карина будет ее преследовать? Просто неугомонная оказалась в своей привязчивости… Или это расплата такая, что ли? Не зря ж говорят, что мы в ответе за тех, кого приручили…
Дома ее встретила Ксюша, вышла из кухни с бутербродом в руках:
– Привет, мам… Ты где ходишь? Опять на работе задержалась, да?
– Нет, я к бабушке заходила. Пыталась поужинать. Кстати, ты почему бутербродом питаешься? В холодильнике же суп есть, котлеты!
– Да ладно… Разогревать неохота.
– Что значит – неохота? Что за ответ? И вообще… Надо сесть и нормально поужинать! Ты ж не маленькая, чтобы…
– Ой, ладно, мам, кончай меня воспитывать! Лучше скажи – как там бабушка? Я давно к ней не заходила.
– Да нормально, как…
– Причитает опять, да? Просит тебя с папой не разводиться?
– Хм… Как ты странно меня об этом спрашиваешь, Ксюш… Будто иронизируешь немного…
– А что мне еще остается в этой ситуации делать, мам? Ты-то ведь меня не спрашиваешь, нужен мне ваш развод или нет! Ты ведь уже документы в суд отнесла, никого не спросила!
– Откуда ты знаешь?
– Да уж знаю… Папа сказал. Если б ты слышала, как он это сказал… Как ему плохо было…
– Значит, ты видишься с ним, я правильно поняла?
– Да. Вижусь. А как бы ты хотела, интересно?
– Ну, не знаю… Я бы хотела… Солидарности, что ли… Хотя это твой выбор, конечно…
– А папа что, не ждет от меня солидарности? – вдруг запальчиво проговорила Ксюша, как ей показалось, со слезой в голосе. – Ведь он любит меня, и мне он не изменял! И всегда будет любить! Конечно, это понятно, что я с тобой жить останусь… Потому что я твоя дочь, и я очень люблю тебя. И даже из этой пресловутой солидарности я с тобой останусь, о которой ты говоришь… Но с папой я все равно не перестану общаться, мам. Ты даже не требуй от меня этого ни под каким видом. Я не маленькая, чтобы мне что-то навязывать.
– Да ради бога, общайся… Я разве против? Я наоборот… Я все понимаю прекрасно, ничего не собираюсь тебе навязывать. Только у меня будет к тебе одна просьба, доченька… Всего одна просьба…
– И какая же?
– Общайся хоть каждый день, но… Но не рассказывай мне об этом, хорошо? Даже имя его в моем присутствии не произноси. Мне это тяжело, пойми… Да, мы оба любим тебя, и я не хочу, чтобы ты чувствовала себя в чем-то ущербной… И в то же время знать ничего не хочу… Можешь так сделать, а? Тебе это не трудно будет? Чтобы я совсем, совсем ни одного слова про твоего отца не слышала? Это ведь своего рода компромисс, который нас обеих должен устроить?
– Ладно, мам, я поняла. Больше ты от меня ничего о папе не услышишь. Но и я буду свободна от мыслей, что ты против наших с ним встреч, что ты на меня обижаешься…
– Да, ты совершенно свободна! Он же твой отец… С моей стороны… никаких претензий. И не будем больше об этом, ладно?
– Ладно, мам, я все поняла. Хочешь, котлеты разогрею, вместе поужинаем?
– Давай…
Есть Лере совсем не хотелось, но не могла же она отказать сейчас дочери в благих намерениях! И так потом посидели хорошо вместе, поболтали на отвлеченные темы… Все-таки они мать и дочь. Близкие люди. Это ж незыблемо, в конце концов…
Утром, уходя на работу, Лера встретила соседку с нижнего этажа, милейшую старушку Валентину Петровну. И удивилась, когда та сообщила ей доверительно, почти интимно:
– Какая же эта Карина бессовестная, просто слов у меня нет… И как ты все это терпишь, Лерочка, интересно? Ох, я бы на твоем месте…
– А что я терплю, Валентина Петровна?
– Ну как это… что. Она ведь так с тобой поступила – это ведь ужас, представить себе невозможно! Ты с ней дружила, ты ей доверяла, носилась с ней как дурень с писаной торбой… А она… Пока ты в отъезде была… Это же ужас, просто тихий ужас, уму непостижимо, Лерочка! Еще и пристает к тебе, я же видела вчера в окно… И давеча тоже видела… Нет, ведь подлая какая оказалась, а? Пока ты в отъезде была…
Лера не стала уточнять все детали Каринкиной подлости в изложении милейшей Валентины Петровны, а сразу бросилась к маме, ворвалась в прихожую с гневным вопросом:
– Откуда соседи знают, мам? Почему меня спрашивают… Почему я вынуждена все это терпеть, скажи? Откуда они знают?!
– Да что знают-то, что? – виновато отступила мама, пряча глаза, и Лера проговорила так же яростно:
– О том и знают, что я застала Стаса с Кариной! Откуда, мам?
– Ой, Лерочка… Ну что же ты говоришь такое… – снова отвела глаза мама, моргая спросонья. – Ты так на меня напала с эти вопросом – ничего не соображаю… Погоди, я хотя бы халат на себя накину пойду! Пройди на кухню пока…
– Мне некогда, мам. Я на работу опаздываю. Просто ответь мне, и все. И я сразу уйду.
– Да что я должна ответить, что? Ну да, так и есть… Это я сдуру ляпнула соседке, сгоряча ляпнула, так хотелось кому-то боль свою излить… А она, видать, уж и по всему дому разнесла. Но я ж не знала, что она будет сплетничать, она мне слово дала, что никому… Да ты не обращай внимания, Лерочка, подумаешь! Поговорят и перестанут! Что ты… из-за такой ерунды…
– Мам… Неужели ты не понимаешь, каково мне сейчас… Когда каждая капля ядом на душу падает… Да что это такое, мам! Меня же в этом доме, в этом дворе каждая собака знает! Как мне теперь жить во всем этом, а? Когда твою жизнь, твою боль по молекулам разбирают, когда копаются в ней с жадным любопытством! И да, казалось бы, не стоит внимания обращать… Но это слова, всего лишь слова! На самом деле мне больно, мам! Теперь мне уезжать отсюда, квартиру менять?!
Не дождавшись маминого ответа, бросилась прочь, даже не закрыв за собой дверь. Шла потом по улице, не разбирая дороги. Наверное, лицо у нее было такое… Будто убивать кого-то пошла. Прохожие оглядывались в недоумении…
А потом успокоилась как-то. И мысль, проговоренная в запале у мамы, вдруг обрела конкретный смысл. А ведь и правда – если уехать от всего этого… Если поменять территорию… То есть если найти квартиру в другом районе? Ведь ей же будет легче! Все, все будет уже другим… И ничего не будет напоминать о Стасе, о прошлой счастливой жизни… Просто это будет другая жизнь, и все. Не счастливая, но другая. Надо же с чего-то начинать, правда? Выкарабкиваться как-то…
Вечером снова зашла к маме, извинилась за утренний срыв. И попросила осторожно:
– Мам, послушай меня, пожалуйста… Только не обижайся, ладно? Я бы и правда хотела уехать отсюда…
– Куда уехать? Ты что? Не пугай меня…
– Да не бойся, мам, далеко я не уеду. Я просто район поменять хочу. Обмен сделать. Ну, как бы с чистого листа жить начать… Понимаешь меня?
– Ой, даже не знаю… Это ж так удобно, когда мы с тобой рядом… И что значит – все поменять? Может, и мужа поменять хочешь? Так же не бывает, Лер… Чтобы только по одному желанию…
– Не будет у меня больше мужа, мам. Не хочу. Не смогу никому больше поверить.
– Ну, Лерочка… Ну нельзя же быть такой… Такой перфекционисткой. Или все так, как я хочу, или ничего!
– Мам, перестань… Мы сейчас говорим будто на разных языках, правда? Не надо, мам… Будем считать, что я поставила тебя в известность: я меняю квартиру. Постараюсь найти удобный вариант, чтобы недалеко…
– Тогда в чем смысл, не понимаю?
– А в том и смысл, что все там будет другое. Другой дом, другой двор, другие люди, которые меня не знают. Мне так будет легче, мам, правда. Другая территория, другая обстановка… И отношение к ней будет тоже другое.
– А Ксюша? Ей что, школу менять придется?
– Нет, не придется. Я ж говорю, что вариант нормальный найду. Я все учту, мам.
– Ну, смотри… Тебе виднее, конечно. А Стас… Он разве не захочет квартиру делить?
– Сказал, что не будет…
– Вот видишь, какой он порядочный! Какой честный! Да другой бы на его месте все плошки да ложки делить начал! А что, неправда? Сейчас ведь такие мужики пошли… хуже баб… А Стас честный, как видишь!
– Да уж. Честнее некуда. К тому же у него наша машина осталась.
– Да что там… машина… Машина – это ведь не квартира, правда?
– Ладно, мам… Все, не будем больше об этом. Я и сама себе машину могу купить. И квартиру мне оставлять я Стаса не просила… Я хорошо зарабатываю, нам с Ксюшей хватит. Я даже алиментов со Стаса не стану требовать, не надо мне от него ничего.
– Ну, понятно… Гордая, что ж… Сама только не заплачь потом от своей гордости.
– Да я бы заплакала, да не получается у меня… И правда, мам, не будем больше об этом говорить, пожалуйста!
– Ну, не будем… так не будем. Что мне еще остается сказать? Меняй квартиру, что ж…
– Спасибо, мам. Я думаю, что быстро все это проверну, не проблема. И не обижайся на меня, пожалуйста. Это ведь не значит, что я тебя бросаю, правда? Конечно, было хорошо и правильно, что мы в одном доме живем… Но я тебе обещаю, что далеко не уеду.
– Ну, если уж все решила… Зачем тогда со мной советуешься? Или просто меня в известность ставишь, так я поняла?
– Не обижайся, мам…
– Да я и не обижаюсь. Делай так, как знаешь. Если уж все решила…
– Да, решила. Завтра у меня уже встреча с риелтором назначена. Все будет хорошо, мам…
Риелтором оказалась вполне симпатичная улыбчивая женщина, которая сразу приступила к делу:
– Скажите, по какому принципу вы обмен хотите произвести? Чтобы улучшить жилищные условия или просто поменять район?
– Да, я хочу район поменять. Но так, чтобы не очень далеко, в пределах двух-трех автобусных остановок. Не хочется, чтобы дочь школу меняла. А квадратные метры меня не особо волнуют. И планировка тоже. Просто должен быть другой дом, другое место.
– Понимаю… Вы, наверное, с мужем разводитесь, да?
– Да… Я развожусь. И потому… В общем…
– Да не объясняйте, не надо. Я тоже квартиру меняла, когда разводилась. Я вас понимаю, очень даже хорошо понимаю. Трудно оставаться в том месте, где все так напоминает, когда каждый угол кричит… Ладно, я подберу вам несколько вариантов, я поняла. Но надо будет согласие мужа…
– Он будет согласен.
– Уверены?
– Да.
– Хорошо. Тогда я сейчас дам вам несколько адресов… Сами посмотрите и выберете. За две недели выберете?
– А если раньше, чем через две недели? Если как можно быстрее?
– Что, так сильно приспичило?
– Да…
– Можно и побыстрее. Но ведь в палате недвижимости все равно определенные сроки есть, вы же знаете… Можно ускорить процесс, конечно, но за срочность надо будет платить…