Пристанище для уходящих. Книга 1. Облик неизбежности
– …и перевернула весь участок, – донесся голос офицера Стивенсона. – Надеюсь, вы ее не знаете, потому что я гарантирую ей неприятности.
Пусть все убираются к черту! Рык уже зародился в горле, но тут я разглядела вошедших. У меня перехватило дыхание, когда я узнала Ника. Тот самый юноша с фотографии, но лет на пятнадцать старше. Он выглядел как взъерошенный щенок, только выросший и набравшийся мудрости. Он озадаченно смотрел на меня, и на его лице все больше проступали изумление и растерянность.
– Тереза? – еле слышно произнес Ник, и я удивилась тому, что он меня узнал. Его фотография была со мной, сколько себя помню. А что ему известно обо мне? Он окинул меня цепким взглядом. – Как ты здесь оказалась? Что произошло?
Офицер Стивенсон с готовностью открыл рот, но Ник поднял руку.
– Вашу версию я уже слышал, – он многозначительно посмотрел на Стивенсона, – и методы обращения с задержанными отметил. Я спрашиваю у нее.
– Удачи, – фыркнул Стивенсон. Наверняка выставил меня воровкой и чудовищем. – Она ни слова не сказала.
Ник подошел и присел на корточки. Он так внимательно заглядывал мне в глаза, что сумел погасить злость офицера Стивенсона, которая все еще бурлила внутри, не находя выхода.
– Тереза, ты знаешь, кто я? Что случилось?
– Меня прислала Келли. – Сухие губы с трудом разомкнулись. Казалось, я не говорила тысячу лет. – Я шла к тебе.
– Я так и понял. – Ник мягко кивнул и повернулся к офицеру Стивенсону, произнеся совсем другим тоном: – Снимите с нее наручники. Вы совсем из ума выжили?
Офицер Стивенсон возражал, но Ник настаивал. Забрал у офицера ключи и открыл замок, а потом тревожно наблюдал, пока я потирала запястья. Они узнают его по фотографии и слушаются приказов? Может, стоит рассказать ему о Рыжем с дружками, а не ломиться в лес? Вдруг он поможет?
– Прости, мы переехали несколько лет назад, а от вас долго не было вестей. – Ник выглядел подавленно, разглядывая меня и нервно подергивая пальцами.
Они ждали от нас вестей? Кто «они»? Келли общалась с сыном чаще, чем я думала?
– Раз вы ее знаете, то вразумите, – начал офицер Стивенсон. – Со мной она разговаривать не хочет.
– Оформите перевод, я ее забираю, – отрезал Ник. Я подняла глаза на офицера, опасаясь его реакции. Конечно, он разозлился. Его злость, словно эхо, поднималась и во мне, и я изо всех сил пыталась ее унять – задержала дыхание и зажмурилась. Пока они пререкались, представила, что я в лесу, сижу в засаде и караулю жулана, слышу только трепетание листвы и пение птиц.
– Тереза… – Беспокойство и волнение коснулись меня вместе с рукой Ника. – Где Келли?
Я растерялась и открыла глаза. Как сказать человеку, что его мать мертва? Особенно если офицер Стивенсон буравит недовольным взглядом, а на улице рыщут убийцы?
– За нами следили. Сейчас они в Портленде.
– Люди Виктора. – Ник кивнул и скривился.
– Виктора?
– Келли тебе не рассказывала?
– Не особо. – Я не могла понять, что чувствую. Страх? Обиду? Меня ищут, а я даже не знаю – зачем. Как можно такое скрыть? Что нужно этому Виктору? Наверняка дело в способностях. От ужаса волоски на руках встали дыбом, и я поежилась.
– А она рассказала тебе, что ты… – смутился он и перебил сам себя. Покосился на Стивенсона и полез за телефоном: – Я должен позвонить, – и направился к выходу.
– Что происходит? – Офицер Стивенсон преградил ему дорогу.
– Просто оформите перевод, – бросил Ник, нажимая на вызов. – Этим займется девятый участок.
– Они знают о тебе, – крикнула я вдогонку.
Ник кинул на меня взгляд и быстро вышел. Он не выглядел испуганным, скорее, недовольным, словно ожидал неприятностей, но надеялся, что до них не дойдет.
Офицер Стивенсон тоже выглядел недовольным. Наверное, злился, что я не хотела с ним говорить, но если он думал, что я в курсе событий, то пусть подумает еще. Три дня назад моя жизнь состояла из книг, наблюдений за животными и бесконечной дороги. Сейчас я сидела в маленькой серой комнате со следами наручников на руках и с убийцами на хвосте и совершенно ничего не понимала.
С удивлением я обнаружила, что левый рукав рубашки болтается на паре ниток и вот-вот оторвется. Не лучше чувствовал себя и воротник. Когда это случилось? Наверное, при попытке бегства. Я снова разозлилась, вспомнив недавнее сражение и негодование офицера Стивенсона.
– Вы его слышали, – процедила я сквозь зубы. – И отдайте мои вещи.
Взгляд офицера вспыхнул, он скривил губы и усмехнулся.
– Думаешь, выпуталась? Надеешься, всегда кто-то будет решать твои проблемы? Мир не так устроен, – презрительно добавил он и вышел из комнаты.
Ник вернулся еще мрачнее. Он видел убийц? Узнал о Келли? Снова поругался со Стивенсоном? Я не знала, что и думать, пытаясь прочитать его выражение лица. Вопросы теснились в голове, перебивая сами себя и умирая от страха перед ответами. Ник в раздумьях рассматривал оторванный рукав моей рубашки.
– Где Келли? Вы разделились? – Не дождавшись ответа, он снова заглянул мне в глаза. – Уверена, что они проследили за тобой до участка?
Я кивнула, с трудом проглотив горькую слюну. Сказать все равно придется, но лучше выбрать подходящий момент.
– Я отвезу тебя к отцу. Пойдем, – хмуро бросил он и скрылся из виду. Я нерешительно последовала за ним. Мы просто выйдем на улицу?
Подбирая стулья, полицейские провожали меня косыми взглядами. Ник подошел к офицеру Стивенсону.
– У вас есть свободная патрульная машина?
Я затаила дыхание.
– Ну, допустим, – последовал недовольный ответ.
– Попросите кого-нибудь подогнать ее к черному входу, – невозмутимо произнес Ник и повернулся ко мне.
Я наблюдала за офицером с содроганием. Он явно мечтал, чтобы мы с Ником провалились сквозь землю и как можно глубже, но просьбу выполнил, кивнув полицейскому за соседним столом. Я уважительно покосилась на Ника. И вздохнула – надо рассказать про Келли. Полицейский участок – совершенно неподходящее место, но я не слышала, чтобы кто-нибудь составил список мест, подходящих для трагичных новостей.
Я набралась решимости и открыла рот, но тут Ник достал телефон.
– Лорейн, – тихо сказал он в трубку, – быстро собери все необходимое, бери детей и поезжай на ферму. – Из трубки донесся недовольный женский голос, и Ник поморщился. – Просто делай как я сказал. Я скоро приеду.
Подошел полицейский и отдал Нику ключи и пакет. Ник кивнул и сунул пакет мне. Я заглянула внутрь: фотография, деньги, нож Келли и кулон. Наконец-то! Только сейчас я сообразила, что вряд ли они находились в папке. Папка была слишком плоская. Чтобы опять не разозлиться, я посмотрела на Ника. Он задумчиво крутил в руке ключи. Сделал было шаг к выходу, но тут же остановился и обернулся.
– Где Келли? – Он сжал губы и напряженно ждал ответа. Я должна все ему рассказать. Пока я собиралась с духом, он произнес: – Шестнадцать лет назад моя мать увезла младенца из города – тебя. Мы встречались три года спустя, но вам снова пришлось уехать. Это была наша последняя встреча. Конечно, я надеялся когда-нибудь еще увидеть ее, как и Шон тебя. Где она?
У меня забилось сердце и защипало глаза. Я отняла у Ника мать. Странно, что он еще возится со мной, а не бросил в полицейском участке.
Но я должна сказать это вслух. Только произнесенное вслух становится реальностью.
– Они убили ее. Застрелили.
Ник шумно втянул воздух, гримаса боли исказила его лицо. Он закрыл глаза и склонил голову. Я сжалась в комок и едва дышала, боясь пошевелиться. Сцена убийства Келли, как карусель, прокручивалась и прокручивалась в голове.
– Они хотели ее забрать, но она сопротивлялась. Их было четверо, наверное, я могла бы помочь, но из оружия у меня был только нож. – Я боялась расплакаться, поэтому начала кусать губы. – Наверное, если бы я отвлекла их на себя, они бы не стали…
Он схватил меня за руку, и я вздрогнула. Его скорбь обжигала.
– Ты все сделала правильно, Тереза. Ты правильно поступила, что нашла меня. Ведь Келли именно это и просила тебя сделать?
– Я ошиблась. – Ник расплывался, то ли от слез, то ли от оглушающих эмоций, которые опять превратили мир в размытую дождем картину. Если сейчас мы станем обсуждать Келли, голова разорвется от боли. – Помоги мне выбраться из города, и я уйду.
Раньше, чем Ник ответил, я ощутила его несогласие. По какой-то неведомой причине он чувствовал ответственность за меня. Почти как Келли. Почему? Ведь он меня не знает.
Я выдернула руку и отшатнулась. Было невыносимо ощущать его сочувствие. Словно пытаться надеть чужое платье: вроде оно тебе нравится, но ты всегда будешь помнить, что оно предназначено другому.
– Ты никуда не пойдешь. – Ник шагнул за мной. – Я должен отвезти тебя к отцу. Ты не представляешь, как это важно.
– Важно? – Это звучало бессмыслицей. Важнее куда-нибудь спрятаться. Мысли рассыпались, и подкосились ноги. Мир словно отодвинулся, став отражением самого себя. Меня охватила бесконечная усталость. Так бывает, если проплыть пару миль без отдыха и выйти на берег – мышцы устают настолько, что отказываются держать тело.
Я почти не понимала, что происходит: я куда-то шла, полный скорби и страха Ник тащил меня за собой. Потом он прошептал: «Пригнись и не вставай». Наверное, это машина; вроде бы я упала на заднее сидение. Келли была права. Везде ловушки, люди для меня опасны. Надо бежать!
Глава 3. Дом, в котором живу не я
Я проснулась в кромешной темноте. Враждебная тишина окутывала со всех сторон и давила сверху, словно пыталась задушить. Это дом Ника? Или меня забрал Рыжий, пока я спала? Страх парализовал, и, как я ни пыталась, встать не получалось. В висках пульсировало, в горле пересохло, на затылке стянуло кожу. Сердце так громко стучало, что, казалось, стук раздается вокруг. Я пришла в себя от скрипа пружин. Ладонь нашарила гладкую и мягкую простынь. Всего лишь кровать.
Темнота оказалась вовсе не такой кромешной. Из окна шел тусклый свет, похожий на раннюю зарю. Постепенно из темноты проступили шкаф, ковер на полу, дверь. Я была одета, но босиком. Наверное, Ник принес меня сюда, как маленькую девочку. Ох, как стыдно!
Мои кроссовки стояли на полу. Я обулась и тихонько прошла к двери. Приоткрыв, услышала голоса, вышла в коридор и спустилась на несколько ступенек.
– Нам это не нужно. Подумай о детях, – донесся женский голос.
Я замерла. Говорившая сдерживалась, но, кажется, готова была заорать во все горло. Разговор вели под лестницей, поэтому я никого не видела.
– Лорейн, я думаю о детях, – произнес Ник. – Поверь мне. Но она тоже ребенок. Не могу же я просто выгнать ее на улицу. Она и так много перенесла. Видела бы ты ее в участке.
– Мне все равно, – заявила Лорейн. – Ты подвергаешь риску нашу семью. Нужно отдать ее отцу, пусть разбирается.
– Шона нет в городе, он прилетит завтра.
– И она должна провести с нами сутки? – возмутилась Лорейн. Голос приблизился, и русая голова появилась под лестницей. – Знаешь, вся эта история с Шоном мне порядком надоела. Ты ему ничем не обязан. Он просто тобой пользуется, когда ему удобно.
– Думаешь, ему удобна смерть моей матери? Или своей дочери? – Ник подошел к ней, почти прокричав последнюю фразу. Я видела только их затылки: темный Ника и светлый – его жены. – Лорейн, опомнись!
Она шумно вздохнула.
– Мне очень жаль твою мать, но виноват в этом только Шон.
– Но не Тереза! – отрезал Ник.
Лорейн долго молчала.
– Если что-нибудь случится с детьми… Ник, я тебе этого не прощу!
Она развернулась и ушла. Под лестницей остался один темный затылок. Он немного постоял и ушел в другую сторону.
Я впервые увидела Ника несколько часов назад, но Келли в порывах откровенности (что случалось очень редко) рассказывала о сыне. О том, каким он был ребенком, как учился в школе и как хотел стать физиком – не потому что любил эту науку, а потому что мечтал изобрести телепорт. Я знала, что она тоскует, и не понимала, почему они не могут быть вместе. Все, что я могла – это говорить с ней о Нике. За столько лет я привыкла к нему, как к еще одному члену семьи, который все время в разъездах. В какой-то степени даже считала его старшим братом, а теперь из-за меня его семья в опасности.
Я вернулась в комнату. Пакет лежал на тумбочке рядом с кроватью. Если я что и поняла за время пребывания в Портленде, так это то, что мне следует держаться от людей подальше. И не важно, какие у них намерения и чего они хотят, страшно уже от самого факта их присутствия. Я вспомнила раздражение Руфуса, злость офицера Стивенсона, страх Ника. Если дотронусь до его жены, то наверняка почувствую ненависть. А если до Рыжего? Пакет в руке задрожал, когда я бесшумно закрыла за собой дверь.
Широкие деревянные ступени мягко пружинили под ногами, включенные бра на темных стенах почти не разгоняли темноту. Чувствуя себя привидением, я ступила на ковер в холле. Дверь прямо передо мной. Что я буду делать, когда выберусь? Прятаться от Рыжего до скончания веков?
– Тереза!
Я подпрыгнула от неожиданности, потом медленно обернулась. В проеме комнаты стоял сердитый Ник. И откуда только взялся? Караулил? Сердце колотилось как сумасшедшее, и пока я думала, потеряла драгоценные секунды. Могла бы сбежать, но Ник сделал несколько шагов и оказался между мной и дверью.
Только опасение снова пережить его эмоции останавливало от бегства. Он наверняка попытается меня схватить. Ну и ладно, в доме есть другие двери. Я сделала шаг назад.
– Ты напоминаешь мне ее. Мою мать, – произнес Ник.
Мысли заметались в поисках логики. Я удивилась. Разве?
– Принимая решения, она никогда не думала, как это отразится на других. Чаще ее поступки были верными, но некоторые вредили. И окружающим, и ей самой.
Я подумала обо всех решениях Келли, которые она принимала без меня, и мысленно согласилась с Ником. Келли говорила, что вся наша жизнь – цепочка решений, которые делают нас теми, кто мы есть. Как выбрать путь, который не приведет к ошибкам? Я чувствовала себя лишней здесь, в этом доме. В этой жизни.
– Ты не обязан меня защищать. И Келли была не обязана. Твоя жена права.
– Возможно, – поморщился Ник, сообразив, что я слышала их разговор, – но твой отец тебя защищает. А я обязан ему.
– Отец меня бросил! – Бессилие и злость были моими собственными. И слезы, которые я безуспешно пыталась сдержать. – А Келли тебя.
– Нет, – покачал головой Ник, печально глядя на меня, – все было не так. Он не бросал тебя, а защищал. И наши ситуации нельзя сравнивать. Когда уехала моя мать, мне было за двадцать, я жил отдельно.
– От чего отец меня защищал? Те люди и меня хотят убить?
Ник должен был улыбнуться и сказать, что это плохая шутка, но он только нахмурился и тяжело вздохнул, словно подыскивал ответ.
Я почувствовала себя пустым и бесполезным сосудом. Все, чем он был наполнен до сих пор, испарилось, превратившись в зыбкие воспоминания. Да и им больше нельзя доверять. Новая реальность состояла из шаткой ненадежности; это страшило и злило одновременно.
– Кто такой Виктор? Его люди убили Келли и охотятся за мной?
Ник все еще хмурился, но во взгляде сквозило сомнение.
– Слушай, я очень хочу тебе все рассказать, правда. Но лучше пусть это сделает твой отец. Все не так просто, и к тому же я не знаю многих нюансов, связанных с твоей семьей. – Он смутился, словно уже ляпнул лишнее.
Семьей? Значит, моя мать жива? Есть другие родственники? И что значит «все не так просто»? Все настолько сложно, что Ник не берется рассказать? И что мне делать с таким ответом? Он запутал еще больше. Понимание, что какой-то таинственный Виктор хочет меня убить, вытеснило из головы все остальные мысли. Чем я ему так насолила? Может, он ищет и убивает таких, как я, – людей со способностями?
– Рановато, конечно, – Ник бросил быстрый взгляд на часы, – но пойдем-ка позавтракаем.
Как только он упомянул про еду, я поняла, что буквально умираю с голоду. Позавчера я поймала и зажарила кролика, и до сих пор сожалела об этом. Пока мастерила силки, почти передумала, но резкая боль и урчание в животе не оставили выбора. В мае в лесу не найдешь ягод. Я могла бы подстрелить птицу, но арбалет остался во внедорожнике. Вместе с Келли. Пришлось наступить на горло своим принципам. Я вспомнила быстрое трепетание пульса в маленьком и хрупком тельце, застрявшем в силках, и в горле встал ком.
Под пристальным взглядом Ника я взвесила все за и против: бежать в лес и прятаться от Рыжего или остаться здесь, нормально поесть и расспросить о себе и Келли. Ник направился вглубь дома, наверное, на кухню. Я оглянулась на входную дверь, вздохнула и пошла за ним.
Уминая холодные сэндвичи, я слушала про Келли. Я знала, что она была криминалистом. Более пятнадцати лет помогала раскрывать убийства и считалась одним из лучших экспертов. Советоваться с ней приезжали специалисты со всей страны. Келли рассказывала об этом с гордостью, и я всегда удивлялась, зачем же она променяла успешную работу на жизнь в дороге от кемпинга к кемпингу.
Оказалось, что Келли уехала из Портленда не только из-за меня. Ей попалось одно «гнилое» дело, она никому ничего не говорила, пока не стало слишком поздно. Ее шантажировали – вынуждали подделать улики, скрыв причастность паршивого чиновника. Угрожали семье.
– Тогда я этого не знал, – зло усмехнулся Ник. – Только начинал карьеру в полиции. Она решила пойти на уступку и уехать. И тут как раз возникла ситуация с Шоном…
– Какая ситуация? – От любопытства я открыла рот и чуть не потеряла остатки сэндвича.
Ник бросил на меня задумчивый взгляд.
– Что ты знаешь о своем отце?
– Только имя – Шон Рейнер. Но кто он? Почему меня бросил? И что с моей матерью? – Зачем вообще ждать отца, если на меня объявлена охота? Я могу убежать и спрятаться, и забыть обо всем. И никто меня не найдет. Или отец тоже объявит охоту?
– Что ж, может, и правильно, – вслух размышлял Ник. – Это тебе совершенно не было нужно.
– Думаешь, если бы я знала, что меня хотят убить, моя жизнь была бы хуже? – Взяла досада, быстро превратившаяся в злость. Я кинула остатки хлеба на тарелку. – По-моему, и сейчас ничего хорошего. Может, стоит попросить о помощи полицию?
– Я и есть полиция, Тереза, – устало вздохнул Ник.
– Так это ты капитан девятого участка?
Ник кивнул, и все стало на свои места. Я-то думала, офицер Стивенсон говорил про кого-то еще, и с минуты на минуту ждала, что к нам вломится таинственный капитан. Так вот почему его слушали.
– Тем более! Значит, ты сможешь поймать убийц!
Ник молчал, и это меня возмутило. О чем тут думать?
– Думаю, тебе лучше сначала поговорить с отцом. А после, если захочешь, мы еще раз это обсудим.
– Мой отец тебе кто? – фыркнула я. – Начальник? Без его разрешения ты не можешь делать свою работу?
Ник поморщился и напряженно произнес:
– Я понимаю тебя, Тереза. Поверь, правда, понимаю. Убийство моей матери не должно остаться безнаказанным. Я полностью разделяю твою скорбь. Обещаю тебе, я сделаю все, что в моих силах, чтобы наказать виновных. Но сейчас я должен передать тебя отцу целой и невредимой. Ты не представляешь, насколько это важно.
Ник опять завел волынку, я разозлилась и вскочила.
– И чем это важнее правосудия? Я расскажу все, что знаю, и ты начнешь расследование.
– Это делается не так. К тому же твой отец… – Ник поморщился и застыл, словно раздумывая. Может, ему, как и мне, больно думать про смерть, если речь шла о Келли? – Ладно, давай так. Покажи точное место, где все произошло. Секунду.
Он вышел из кухни и вернулся с черной тонкой книжкой в руках, положил ее передо мной. Только это оказалась не книжка, а устройство, которое показывало кусочек карты. Аэропорт, река Колумбия, граница с Канадой…
– Это маленькая карта. Ее недостаточно.
Ник вскинул бровь.
– Даже так, – пробормотал он. – Смотри, я покажу.
Он дотронулся пальцами до экрана, и картинка изменилась. Сначала все стало ближе, потом наоборот – взлетело наверх.
– Ого! – Я забрала у него устройство и попробовала сама. Карта двигалась, подчиняясь моим пальцам. У нас с Келли такой штуки не было, мы всегда пользовались бумажными картами. – Ничего себе! Что это такое? Как оно работает? Здесь много карт?
Ник рассмеялся.
– Невероятно найти в наше время подростка, который не умеет пользоваться планшетом.
Я не обратила внимания на его изумление. Слишком увлеклась, рассматривая устройство со всех сторон, ведь оно позволяло указать место с точностью до пятидесяти ярдов!
– Вот, – ткнула я на точку. Ник внимательно следил за моим пальцем, пока я рассказывала.
– Ты не запомнила номера машин?
– Нет, прости. – Я растерялась. Честно говоря, мне такое даже не пришло в голову.
– Сколько их было? – спросил Ник деловито, но я видела, чего это ему стоило.
– Четверо. Одного я видела в Портленде, около твоего бывшего дома. Остальные, наверное, тоже тут. Я смогу их опознать, если увижу.
Он поднял на меня взгляд.
– Это тебе тоже лучше обсудить с отцом.
– Что именно? – Я оторопела. И если уж отец виноват в смерти Келли, как считает Лорейн, он не будет против моей помощи Нику. – Думаешь, он не разрешит мне помогать?
– Нет, не в этом дело.
– А в чем? – Я его решительно не понимала.
В коридоре раздался шорох. Ник напрягся и вытащил из-за пояса пистолет. Сердце забилось как сумасшедшее, когда он сделал знак молчать и неслышно двинулся вдоль стены. Неужели Рыжий? У меня похолодели пальцы.
– Что? Пристрелишь на месте? – раздался ехидный голос. В кухню стремительно зашла светловолосая женщина, окинула меня недовольным взглядом прищуренных глаз и направилась к холодильнику. – Хотя лучше пристрели. Скоро проснутся дети, а я так торопилась, что из еды у нас только брокколи и кукуруза. Вы же съели все сэндвичи.
Я поперхнулась последним кусочком и закашлялась. Схватила стакан сока, который до этого налил Ник, но он словно вольная птица выпорхнул из рук и полетел на пол. Сок разлился, стакан закатился под стол. Я испуганно уставилась на Лорейн.
– Ты мечтала сбросить пару фунтов. – Ник невозмутимо взял другой стакан, налил сок и поставил передо мной. – А овощи полезны.
– Не могу сказать того же о преданности, – произнесла Лорейн, выделяя каждую букву; с шумом захлопнула холодильник и одарила Ника взглядом, от которого он должен был сгореть на месте. Но, судя по его спокойствию, за годы совместной жизни он научился отражать такие выпады. Лорейн криво усмехнулась и направилась к выходу, холодно осмотрела меня по дороге и вышла – прямая спина и гневно вздернутый подбородок.
Я обнаружила себя в углу между раковиной и плитой. Если бы Лорейн задержалась на кухне со своим драконьим огнем, пришлось бы вылезти в окно.
– Мне надо поспать хотя бы пару часов. – Ник потер глаза и подавил зевок. Он не сердился и не пугался, а выглядел усталым. – И тебе тоже не помешает. И, прошу, – он посмотрел на меня красными от усталости глазами, – не сбегай. Патрульная машина приехала, они подежурят. Здесь ты в безопасности.
В безопасности? Наверное, безопасно там, где нет его жены, офицера Стивенсона, Руфуса и Рыжего с дружками. И где бы это могло быть? Мне пришла в голову только глухая чащоба или верхушка вулкана Маунт-Худ.
Восходящее солнце добралось до кухонного окна, осветило темную кухню, а вместе с этим ярче стали и все мои сомнения. Я не понимала многого из того, что говорил Ник, не знала всех мотивов Келли и, как выяснилось, не знала ее саму. Но пришлось признать, что она была права во многом, так, может, не стоит обвинять ее во лжи?
Убрав с пола пролитый сок, я поднялась наверх и спряталась в комнате, в которой проснулась. Мне захотелось остаться в одиночестве и поразмышлять над тем, что произошло. Привычка неторопливо обдумывать каждое происшествие в своей жизни, пусть и не слишком значительное, анализировать, как событие повлияло на меня, стало моей второй натурой. Раньше у меня хватало на это времени, а сейчас жизнь неслась вперед бешеными скачками, поминутно меняя темп и сбивая с ног.
Несколько часов я сидела на кровати и наблюдала за солнечным светом. За окном расстилались бесконечные поля. Потом совсем близко, под окнами, залаяла собака, и я очнулась. Раздались и другие звуки: вдалеке переговаривались, ходили по дому. Я остро ощутила покой этого места. Казалось невероятным, что несколько дней назад я в панике мчалась по лесу, убегая от прежней жизни.
Келли больше нет. Раньше я всегда знала, что могу положиться на нее, а сейчас я осталась одна между поверженным прошлым и туманным будущим.
Я вытащила из кармана подарок Келли на двенадцатилетие: кулон – капля янтаря на простом кожаном шнурке. Внутри навечно застыла маленькая пестрая бабочка. Я долго не верила Келли, когда она убеждала меня, что бабочка не настоящая. Выглядела она, словно живая. Когда я вглядывалась в янтарь, казалось, бабочка шевелит усиками. Сейчас она застыла, так же как и я, с трепетом ожидая прихода нового дня.