Пристанище для уходящих. Книга 1. Облик неизбежности
В этот раз победа осталась за мной. Выставив перед собой и полицейским стул, я нырнула обратно под стол. Папка выпала из рук, и я не успела ее подобрать, уворачиваясь от очередного ловца.
– Да поймайте ее уже кто-нибудь! – басил офицер Стивенсон. – Не участок, а детский сад.
Стол, под которым я пряталась, окружили. Со всех сторон раздавался гомон, топтались ботинки и заглядывали лица. Фотография смялась в руке. От всей моей жизни остался только клочок скомканной бумаги. Я все потеряла, меня загнали в ловушку, но сдаваться я не собиралась.
– Вылезай!
Офицер Стивенсон заглянул под стол и тоже попытал счастья, потянувшись ко мне. Я цапнула его изо всей силы.
От неожиданности он взвизгнул и отскочил.
– Забудь о социальной службе! – вопль раздался прямо над моим укрытием. – Угодишь в колонию для несовершеннолетних!
Стол неожиданно пропал, когда его сдвинули в сторону, и офицер Стивенсон схватил меня за плечо. Его гнев прошил тело, как тысяча мелких иголок, и я невольно завопила от злости и возмущения, цепляясь за столы и стулья. Они с грохотом тащились по полу вслед за мной, туда, куда меня волок офицер Стивенс.
В комнате с зеркалом меня снова пристегнули наручниками к крюку. Я дергала цепь, пинала ножки стола и рычала. Стаканчик упал на пол, вода разлилась, но я не могла остановить злость. Заболела голова, я осипла, от света резало глаза. Горел каждый дюйм кожи, словно я попала под облучение. И где чертова фотография? Я злилась на себя и на весь мир, жалея, что отправилась на поиски Ника. Нужно было остаться в лесу, переждать пару недель. Или месяцев. Или вообще никогда не приходить в город. Келли была права, когда говорила про изоляцию и осторожность – люди для меня опасны. Особенно их эмоции.
– …и перевернула весь участок, – донесся голос офицера Стивенсона. – Надеюсь, вы ее не знаете, потому что я гарантирую ей неприятности.
Пусть все убираются к черту! Рык уже зародился в горле, но тут я разглядела вошедших. У меня перехватило дыхание, когда я узнала Ника. Тот самый юноша с фотографии, но лет на пятнадцать старше. Он выглядел как взъерошенный щенок, только выросший и набравшийся мудрости. Он озадаченно смотрел на меня, и на его лице все больше проступали изумление и растерянность.
– Тереза? – еле слышно произнес Ник, и я удивилась тому, что он меня узнал. Его фотография была со мной, сколько себя помню. А что ему известно обо мне? Он окинул меня цепким взглядом. – Как ты здесь оказалась? Что произошло?
Офицер Стивенсон с готовностью открыл рот, но Ник поднял руку.
– Вашу версию я уже слышал, – он многозначительно посмотрел на Стивенсона, – и методы обращения с задержанными отметил. Я спрашиваю у нее.
– Удачи, – фыркнул Стивенсон. Наверняка выставил меня воровкой и чудовищем. – Она ни слова не сказала.
Ник подошел и присел на корточки. Он так внимательно заглядывал мне в глаза, что сумел погасить злость офицера Стивенсона, которая все еще бурлила внутри, не находя выхода.
– Тереза, ты знаешь, кто я? Что случилось?
– Меня прислала Келли. – Сухие губы с трудом разомкнулись. Казалось, я не говорила тысячу лет. – Я шла к тебе.
– Я так и понял. – Ник мягко кивнул и повернулся к офицеру Стивенсону, произнеся совсем другим тоном: – Снимите с нее наручники. Вы совсем из ума выжили?
Офицер Стивенсон возражал, но Ник настаивал. Забрал у офицера ключи и открыл замок, а потом тревожно наблюдал, пока я потирала запястья. Они узнают его по фотографии и слушаются приказов? Может, стоит рассказать ему о Рыжем с дружками, а не ломиться в лес? Вдруг он поможет?
– Прости, мы переехали несколько лет назад, а от вас долго не было вестей. – Ник выглядел подавленно, разглядывая меня и нервно подергивая пальцами.
Они ждали от нас вестей? Кто «они»? Келли общалась с сыном чаще, чем я думала?
– Раз вы ее знаете, то вразумите, – начал офицер Стивенсон. – Со мной она разговаривать не хочет.
– Оформите перевод, я ее забираю, – отрезал Ник.
Я подняла глаза на офицера, опасаясь его реакции. Конечно, он разозлился. Его злость, словно эхо, поднималась и во мне, и я изо всех сил пыталась ее унять – задержала дыхание и зажмурилась. Пока они пререкались, представила, что я в лесу, сижу в засаде и караулю жулана, слышу только трепетание листвы и пение птиц.
– Тереза… – Беспокойство и волнение коснулись меня вместе с рукой Ника. – Где Келли?
Я растерялась и открыла глаза. Как сказать человеку, что его мать мертва? Особенно если офицер Стивенсон буравит недовольным взглядом, а на улице рыщут убийцы?
– За нами следили. Сейчас они в Портленде.
– Люди Виктора. – Ник кивнул и скривился.
– Виктора?
– Келли тебе не рассказывала?
– Не особо. – Я не могла понять, что чувствую. Страх? Обиду? Меня ищут, а я даже не знаю – зачем. Как можно такое скрыть? Что нужно этому Виктору? Наверняка дело в способностях. От ужаса волоски на руках встали дыбом, и я поежилась.
– А она рассказала тебе, что ты… – смутился он и перебил сам себя. Покосился на Стивенсона и полез за телефоном: – Я должен позвонить, – и направился к выходу.
– Что происходит? – Офицер Стивенсон преградил ему дорогу.
– Просто оформите перевод, – бросил Ник, нажимая на вызов. – Этим займется девятый участок.
– Они знают о тебе, – крикнула я вдогонку.
Ник кинул на меня взгляд и быстро вышел. Он не выглядел испуганным, скорее, недовольным, словно ожидал неприятностей, но надеялся, что до них не дойдет.
Офицер Стивенсон тоже выглядел недовольным. Наверное, злился, что я не хотела с ним говорить, но если он думал, что я в курсе событий, то пусть подумает еще. Три дня назад моя жизнь состояла из книг, наблюдений за животными и бесконечной дороги. Сейчас я сидела в маленькой серой комнате со следами наручников на руках и убийцами на хвосте и совершенно ничего не понимала.
С удивлением я обнаружила, что левый рукав рубашки болтается на паре ниток и вот-вот оторвется. Не лучше чувствовал себя и воротник. Когда это случилось? Наверное, при попытке бегства. Я снова разозлилась, вспомнив недавнее сражение и негодование офицера Стивенсона.
– Вы его слышали, – процедила я сквозь зубы. – И отдайте мои вещи.
Взгляд офицера вспыхнул, он скривил губы и усмехнулся.
– Думаешь, выпуталась? Надеешься, всегда кто-то будет решать твои проблемы? Мир не так устроен, – презрительно добавил он и вышел из комнаты.
Ник вернулся еще мрачнее. Он видел убийц? Узнал о Келли? Снова поругался со Стивенсоном? Я не знала, что и думать, пытаясь прочитать его выражение лица. Вопросы теснились в голове, перебивая сами себя и умирая от страха перед ответами. Ник в раздумьях рассматривал оторванный рукав моей рубашки.
– Где Келли? Вы разделились? – Не дождавшись ответа, он снова заглянул мне в глаза. – Уверена, что они проследили за тобой до участка?
Я кивнула, с трудом проглотив горькую слюну. Сказать все равно придется, но лучше выбрать подходящий момент.
– Я отвезу тебя к отцу. Пойдем, – хмуро бросил он и скрылся из виду. Я нерешительно последовала за ним. Мы просто выйдем на улицу?
Подбирая стулья, полицейские провожали меня косыми взглядами. Ник подошел к офицеру Стивенсону.
– У вас есть свободная патрульная машина?
Я затаила дыхание.
– Ну, допустим, – последовал недовольный ответ.
– Попросите кого-нибудь подогнать ее к черному входу, – невозмутимо произнес Ник и повернулся ко мне.
Я наблюдала за офицером с содроганием. Он явно мечтал, чтобы мы с Ником провалились сквозь землю и как можно глубже, но просьбу выполнил, кивнув полицейскому за соседним столом. Я уважительно покосилась на Ника. И вздохнула – надо рассказать про Келли. Полицейский участок – совершенно неподходящее место, но я не слышала, чтобы кто-нибудь составил список мест, подходящих для трагичных новостей.
Я набралась решимости и открыла рот, но тут Ник достал телефон.
– Лорейн, – тихо сказал он в трубку, – быстро собери все необходимое, бери детей и поезжай на ферму. – Из трубки донесся недовольный женский голос, и Ник поморщился. – Просто делай как я сказал. Я скоро приеду.
Подошел полицейский и отдал Нику ключи и пакет. Ник кивнул и сунул пакет мне. Я заглянула внутрь: фотография, деньги, нож Келли и кулон. Наконец-то! Только сейчас я сообразила, что вряд ли они находились в папке. Папка была слишком плоская. Чтобы опять не разозлиться, я посмотрела на Ника. Он задумчиво крутил в руке ключи. Сделал было шаг к выходу, но тут же остановился и обернулся.
– Где Келли? – Он сжал губы и напряженно ждал ответа. Я должна все ему рассказать. Пока я собиралась с духом, он произнес: – Шестнадцать лет назад моя мать увезла младенца из города – тебя. Мы встречались три года спустя, но вам снова пришлось уехать. Это была наша последняя встреча. Конечно, я надеялся когда-нибудь еще увидеть ее, как и Шон тебя. Где она?
У меня забилось сердце и защипало глаза. Я отняла у Ника мать. Странно, что он еще возится со мной, а не бросил в полицейском участке.
Но я должна сказать это вслух. Только произнесенное вслух становится реальностью.
– Они убили ее. Застрелили.
Ник шумно втянул воздух, гримаса боли исказила его лицо. Он закрыл глаза и склонил голову. Я сжалась в комок и едва дышала, боясь пошевелиться. Сцена убийства Келли, как карусель, прокручивалась и прокручивалась в голове.
– Они хотели ее забрать, но она сопротивлялась. Их было четверо, наверное, я могла бы помочь, но из оружия у меня был только нож. – Я боялась расплакаться, поэтому начала кусать губы. – Наверное, если бы я отвлекла их на себя, они бы не стали…
Он схватил меня за руку, и я вздрогнула. Его скорбь обжигала.
– Ты все сделала правильно, Тереза. Ты правильно поступила, что нашла меня. Ведь Келли именно это и просила тебя сделать?
– Я ошиблась. – Ник расплывался, то ли от слез, то ли от оглушающих эмоций, которые опять превратили мир в размытую дождем картину. Если сейчас мы станем обсуждать Келли, голова разорвется от боли. – Помоги мне выбраться из города, и я уйду.
Раньше, чем Ник ответил, я ощутила его несогласие. По какой-то неведомой причине он чувствовал ответственность за меня. Почти как Келли. Почему? Ведь он меня не знает.
Я выдернула руку и отшатнулась. Было невыносимо ощущать его сочувствие. Словно пытаться надеть чужое платье: вроде оно тебе нравится, но ты всегда будешь помнить, что оно предназначено другому.
– Ты никуда не пойдешь. – Ник шагнул за мной. – Я должен отвезти тебя к отцу. Ты не представляешь, как это важно.
– Важно? – Это звучало бессмыслицей. Важнее куда-нибудь спрятаться. Мысли рассыпались, и подкосились ноги. Мир словно отодвинулся, став тусклым отражением себя. Меня охватила бесконечная усталость. Так бывает, если проплыть пару миль без отдыха и выйти на берег – мышцы устают настолько, что отказываются держать тело.
Я почти не понимала, что происходит: я куда-то шла, полный скорби и страха Ник тащил меня за собой. Потом он прошептал: «Пригнись и не вставай». Наверное, это машина; вроде бы я упала на заднее сидение. Келли была права. Везде ловушки, люди для меня опасны. Надо бежать!
Глава 3. Дом, в котором живу не я
Я проснулась в кромешной темноте. Враждебная тишина окутывала со всех сторон и давила сверху, словно пыталась задушить. Это дом Ника? Или меня забрал Рыжий, пока я спала? Страх парализовал, и, как я ни пыталась, встать не получалось. В висках пульсировало, в горле пересохло, на затылке стянуло кожу. Сердце так громко стучало, что, казалось, стук раздается вокруг.
Я пришла в себя от скрипа пружин. Ладонь нашарила гладкую и мягкую простынь. Всего лишь кровать.
Темнота оказалась вовсе не такой кромешной. Из окна шел тусклый свет, похожий на раннюю зарю. Постепенно из темноты проступили шкаф, ковер на полу, дверь. Я была одета, но босиком. Наверное, Ник принес меня сюда, как маленькую девочку. Ох, как стыдно!
Мои кроссовки стояли на полу. Я обулась и тихонько прошла к двери. Приоткрыв, услышала голоса, вышла в коридор и спустилась на несколько ступенек.
– Нам это не нужно. Подумай о детях, – донесся женский голос.
Я замерла. Говорившая сдерживалась, но, кажется, готова была заорать во все горло. Разговор вели под лестницей, поэтому я никого не видела.
– Лорейн, я думаю о детях, – произнес Ник. – Поверь мне. Но она тоже ребенок. Не могу же я просто выгнать ее на улицу. Она и так много перенесла. Видела бы ты ее в участке.
– Мне все равно! – заявила Лорейн. – Ты подвергаешь риску нашу семью. Нужно отдать ее отцу, пусть разбирается.
– Шона нет в городе, он прилетит завтра.
– И она должна провести с нами сутки? – возмутилась Лорейн. Голос приблизился, и русая голова появилась под лестницей. – Знаешь, вся эта история с Шоном мне порядком надоела. Ты ему ничем не обязан. Он просто тобой пользуется, когда ему удобно.
– Думаешь, ему удобна смерть моей матери? Или своей дочери? – Ник подошел к ней, почти прокричав последнюю фразу. Я видела только их затылки: темный Ника и светлый – его жены. – Лорейн, опомнись!
Она шумно вздохнула.
– Мне очень жаль твою мать, но виноват в этом только Шон.
– Но не Тереза! – отрезал Ник.
Лорейн долго молчала.
– Если что-нибудь случится с детьми… Ник, я тебе этого не прощу!
Она развернулась и ушла. Под лестницей остался один темный затылок. Он немного постоял и ушел в другую сторону.
Я впервые увидела Ника несколько часов назад, но Келли в порывах откровенности (что случалось очень редко) рассказывала о сыне. О том, каким он был ребенком, как учился в школе и как хотел стать физиком – не потому что любил эту науку, а потому что мечтал изобрести телепорт. Я знала, что она тоскует, и не понимала, почему они не могут быть вместе. Все, что я могла, – это говорить с ней о Нике. За столько лет я привыкла к нему, как к еще одному члену семьи, который все время в разъездах. В какой-то степени даже считала его старшим братом, а теперь из-за меня его семья в опасности.
Я вернулась в комнату. Пакет лежал на тумбочке рядом с кроватью. Если я что и поняла за время пребывания в Портленде, так это то, что мне следует держаться от людей подальше. И не важно, какие у них намерения и чего они хотят, страшно уже от самого факта их присутствия. Я вспомнила раздражение Руфуса, злость офицера Стивенсона, страх Ника. Если дотронусь до его жены, то наверняка почувствую ненависть. А если до Рыжего? Пакет в руке задрожал, когда я бесшумно закрыла за собой дверь.
Широкие деревянные ступени мягко пружинили под ногами, включенные бра на темных стенах почти не разгоняли темноту. Чувствуя себя привидением, я ступила на ковер в холле. Дверь прямо передо мной. Что делать, когда выберусь? Прятаться от Рыжего до скончания веков?
– Тереза!
Я подпрыгнула от неожиданности, потом медленно обернулась. В проеме комнаты стоял сердитый Ник. И откуда только взялся? Караулил? Сердце колотилось как сумасшедшее, и пока я думала, потеряла драгоценные секунды. Могла бы сбежать, но Ник сделал несколько шагов и оказался между мной и дверью.
Только опасение снова пережить его эмоции останавливало от бегства. Он наверняка попытается меня схватить. Ну и ладно, в доме есть другие двери. Я сделала шаг назад.
– Ты напоминаешь мне ее. Мою мать, – произнес Ник.
Мысли заметались в поисках логики. Я удивилась. Разве?
– Принимая решения, она никогда не думала, как это отразится на других. Чаще ее поступки были верными, но некоторые вредили. И окружающим, и ей самой.
Я подумала обо всех решениях Келли, которые она принимала без меня, и мысленно согласилась с Ником. Келли говорила, что вся наша жизнь – цепочка решений, которые делают нас теми, кто мы есть. Как выбрать путь, который не приведет к ошибкам? Я чувствовала себя лишней здесь, в этом доме. В этой жизни.
– Ты не обязан меня защищать. И Келли была не обязана. Твоя жена права.
– Возможно, – поморщился Ник, сообразив, что я слышала их разговор, – но твой отец тебя защищает. А я обязан ему.
– Отец меня бросил! – Бессилие и злость были моими собственными. И слезы, которые я безуспешно пыталась сдержать. – А Келли тебя.
– Нет, – покачал головой Ник, печально глядя на меня, – все было не так. Он не бросал тебя, а защищал. И наши ситуации нельзя сравнивать. Когда уехала моя мать, мне было за двадцать, я жил отдельно.
– От чего отец меня защищал? Те люди и меня хотят убить?
Ник должен был улыбнуться и сказать, что это плохая шутка, но он только нахмурился и тяжело вздохнул, словно подыскивал ответ.
Я почувствовала себя пустым и бесполезным сосудом. Все, чем он был наполнен до сих пор, испарилось, превратившись в зыбкие воспоминания. Да и им больше нельзя доверять. Новая реальность состояла из шаткой ненадежности; это страшило и злило одновременно.
– Кто такой Виктор? Его люди убили Келли и охотятся за мной?
Ник все еще хмурился, но во взгляде сквозило сомнение.
– Слушай, я очень хочу тебе все рассказать, правда. Но лучше пусть это сделает твой отец. Все не так просто, и к тому же я не знаю многих нюансов, связанных с твоей семьей. – Он смутился, словно уже ляпнул лишнее.
Семьей? Значит, моя мать жива? Есть другие родственники? И что значит «все не так просто»? Все настолько сложно, что Ник не берется рассказать? И что мне делать с таким ответом? Он запутал еще больше. Понимание, что какой-то таинственный Виктор хочет меня убить, вытеснило из головы все остальные мысли. Чем я ему так насолила? Может, он ищет и убивает таких, как я, – людей со способностями?
– Рановато, конечно, – Ник бросил быстрый взгляд на часы, – но пойдем-ка позавтракаем.
Как только он упомянул про еду, я поняла, что буквально умираю с голоду. Позавчера я поймала и зажарила кролика, и до сих пор сожалела об этом. Пока мастерила силки, почти передумала, но резкая боль и урчание в животе не оставили выбора. В мае в лесу не найдешь ягод. Я могла бы подстрелить птицу, но арбалет остался во внедорожнике. Вместе с Келли. Пришлось наступить на горло своим принципам. Я вспомнила быстрое трепетание пульса в маленьком и хрупком тельце, застрявшем в силках, и в горле встал ком.
Под пристальным взглядом Ника я взвесила все за и против: бежать в лес и прятаться от Рыжего или остаться здесь, нормально поесть и расспросить о себе и Келли. Ник направился вглубь дома, наверное, на кухню. Я оглянулась на входную дверь, вздохнула и пошла за ним.
Делая мне сэндвичи, Ник рассказывал про Келли. Я знала, что она была криминалистом. Более пятнадцати лет помогала раскрывать убийства и считалась одним из лучших экспертов. Советоваться с ней приезжали специалисты со всей страны. Келли говорила об этом с гордостью, и я всегда удивлялась, зачем же она променяла успешную работу на жизнь в дороге от кемпинга к кемпингу.
Оказалось, что Келли уехала из Портленда не только из-за меня. Ей попалось одно «гнилое» дело, она никому ничего не говорила, пока не стало слишком поздно. Ее шантажировали – вынуждали подделать улики, скрыв причастность паршивого чиновника. Угрожали семье.
– Тогда я этого не знал, – зло усмехнулся Ник. – Только начинал карьеру в полиции. Она решила пойти на уступку и уехать. И тут как раз возникла ситуация с Шоном…
– Какая ситуация? – От любопытства я открыла рот и чуть не потеряла остатки сэндвича.
Ник бросил на меня задумчивый взгляд.
– Что ты знаешь о своем отце?
– Только имя – Шон Рейнер. Но кто он? Почему меня бросил? И что с моей матерью?
Зачем вообще ждать отца, если на меня объявлена охота? Я могу убежать и спрятаться, забыть обо всем. И никто меня не найдет. Или отец тоже объявит охоту?
– Что ж, может, и правильно, – вслух размышлял Ник. – Это тебе совершенно не было нужно.
– Думаешь, если бы я знала, что меня хотят убить, моя жизнь была бы хуже? – Меня взяла досада, быстро превратившаяся в злость. Я кинула остатки хлеба на тарелку. – По-моему, и сейчас ничего хорошего. Может, стоит попросить о помощи полицию?
– Я и есть полиция, Тереза, – устало вздохнул Ник.
– Так это ты капитан девятого участка?
Ник кивнул, и все стало на свои места. Я-то думала, офицер Стивенсон говорил про кого-то еще, и с минуты на минуту ждала, что к нам вломится таинственный капитан. Так вот почему его слушали.
– Тем более! Значит, ты сможешь поймать убийц!
Ник молчал, и это меня возмутило. О чем тут думать?
– Тебе лучше сначала поговорить с отцом. А после, если захочешь, мы еще раз это обсудим.
– Мой отец тебе кто? – фыркнула я. – Начальник? Без его разрешения ты не можешь делать свою работу?
Ник поморщился и напряженно произнес:
– Я понимаю тебя, Тереза. Поверь, правда, понимаю. Убийство моей матери не должно остаться безнаказанным. Я полностью разделяю твою скорбь. Обещаю тебе, я сделаю все, что в моих силах, чтобы наказать виновных. Но сейчас я должен передать тебя отцу целой и невредимой. Ты не представляешь, насколько это важно.
Ник опять завел волынку, я разозлилась и вскочила.
– И чем это важнее правосудия? Я расскажу все, что знаю, и ты начнешь расследование.
– Это делается не так. К тому же твой отец… – Ник поморщился и застыл, словно раздумывая. Может, ему, как и мне, больно думать про смерть, если речь шла о Келли? – Ладно, давай так. Покажи точное место, где все произошло. Секунду.
Он вышел из кухни, вернулся с черной тонкой книжкой в руках и положил ее передо мной. Только это оказалась не книжка, а устройство, которое показывало кусочек карты. Аэропорт, река Колумбия, граница с Канадой…
– Это маленькая карта. Ее недостаточно.
Ник вскинул бровь.
– Даже так, – пробормотал он. – Смотри, я покажу.
Он дотронулся пальцами до экрана, и картинка изменилась. Сначала все стало ближе, потом наоборот – взлетело наверх.
– Ого! – Я забрала у него устройство и попробовала сама. Карта двигалась, подчиняясь моим пальцам. У нас с Келли такой штуки не было, мы всегда пользовались бумажными картами. – Ничего себе! Что это такое? Как оно работает? Здесь много карт?
Ник рассмеялся.
– Невероятно найти в наше время подростка, который не умеет пользоваться планшетом.
Я не обратила внимания на его изумление. Слишком увлеклась, рассматривая устройство со всех сторон, ведь оно позволяло указать место с точностью до пятидесяти ярдов!
– Вот!
Я ткнула на точку. Ник внимательно следил за моим пальцем, пока я рассказывала.
– Ты не запомнила номера машин?
– Нет, прости.
Честно говоря, мне такое даже не пришло в голову.
– Сколько их было? – спросил Ник деловито, но голос его дрогнул.
– Четверо. Одного я видела в Портленде, около твоего бывшего дома. Остальные, наверное, тоже тут. Я смогу их опознать, если увижу.
Он поднял на меня взгляд.
– Это тебе тоже лучше обсудить с отцом.
– Что именно? – Я оторопела. И если уж отец виноват в смерти Келли, как считает Лорейн, он не будет против моей помощи Нику. – Думаешь, он не разрешит мне помогать?
– Нет, не в этом дело.
– А в чем? – Я его решительно не понимала.
В коридоре раздался шорох. Ник напрягся и вытащил из-за пояса пистолет. Сердце забилось как сумасшедшее, когда он сделал знак молчать и неслышно двинулся вдоль стены. Неужели Рыжий? У меня похолодели пальцы.
– Что? Пристрелишь на месте? – раздался ехидный голос. В кухню стремительно зашла светловолосая женщина, окинула меня недовольным взглядом прищуренных глаз и направилась к холодильнику. – Хотя лучше пристрели. Скоро проснутся дети, а я так торопилась, что из еды у нас только брокколи и кукуруза. Вы же съели все сэндвичи.
Я поперхнулась последним кусочком и закашлялась. Схватила стакан сока, который до этого налил Ник, но он словно вольная птица выпорхнул из рук и полетел на пол. Сок разлился, стакан закатился под стол. Я испуганно уставилась на Лорейн.
– Ты мечтала сбросить пару фунтов. – Ник невозмутимо взял другой стакан, налил сок и поставил передо мной. – А овощи полезны.