Второй кубанский поход и освобождение Северного Кавказа. Том 6
Для исполнения этого: 1-я дивизия полковника Кутепова двинута на Сосыку-Кущевку; 2-я – генерала Боровского, – на Кавказскую, 3-я – полковника Дроздовского, оставлена в Тихорецкой; 1-я конная дивизия генерала Эрдели – на Уманскую-Строминскую и дивизия генерала Покровского – на Кущевку с востока от Егорлыкской станицы.
3 июля 1-я батарея с конной сотней совершила переход из Тихорецкой в Ново-Леушковскую, под сильнейшим ливнем и по морю воды, а 4-го выступила вечером с 1-м Офицерским полком вдоль железной дороги для атаки станции Сосыка.
С рассветом 5-го кубанские стрелки с 1-м взводом повели наступление на станцию Сосыкайская и станицу Хуторская, а 2-й взвод с 1-м Офицерским полком на станцию Сосыка-Владикавказская. После боя, и упорного, оба пункта к полудню были заняты. Вся дивизия сосредоточилась в станице Павловской и все время оставалась под обстрелом красных бронепоездов.
6-го началось наступление на станицу Крыловскую, на которую дивизия шла центром, [ориентируясь] правым флангом на ст. Екатериновскую, а левым – на ст. Михайловскую. На станицу Екатериновскую наступал 3-й батальон Офицерского полка с орудием штабс-капитана Шперлинга, где встретил сильное сопротивление. Когда была занята ст. Крыловская, полковник Кутепов, оставив в ней батальон, двинулся к Екатерининской, но по дороге столкнулся с густыми цепями красных. Бой затянулся до поздней ночи, когда противник отступил.
Штабс-капитан Шперлинг неоднократно выезжал в пехотные цепи, помогая пехоте отбиваться. Наступил такой момент, когда, теснимая красными, пехота отошла за орудие. В поданном передке были убиты 5 лошадей и ранено двое ездовых, а в орудии заклинилась граната и осталось лишь два не раненых номера. Едва раненых успели забрать на повозки, поданные по инициативе младшего фейерверкера Колосова, как цепь противника залегла на линии орудия.
Полковник Булаткин повел свою 9-ю офицерскую роту в атаку и отбросил большевиков. В орудии ранены прапорщики: Березовский78, Ларионов79, Рейер80, Хартулари81, Канищев82, Мартыненко83, Улановский84 и Баянов85. Критическое положение было спасено.
Ночью на 8 июля 1-й Кубанский стрелковый полк со 2-м взводом выступили из Крыловской на Кисляковскую, а из Екатериновской 1-й Офицерский полк с 1-м взводом. Двигаясь вдоль полотна железной дороги и пройдя разъезд Садала, 2-й взвод вступил в бой с бронепоездом, прямыми попаданиями заставил его отойти к станции Кисляковская. В 3-м орудии заклинилась граната, но с 4-м орудием по бронепоезду стреляла шестидюймовая гаубица. Бронепоезд стрелял из посадок станции, как вдруг на нем произошел взрыв снарядов и пожар. 4-е орудие или гаубица вывели его из строя, осталось неизвестным. Станция была занята, и, простояв на ней до вечера, батарея перешла в станицу Кисляковскую, где имела дневку 9-го.
На 10-е предвиделся жестокий бой за ст. Кущевка. Все части выступили до рассвета, но боя не было, т. к. Сорокин отошел со всей своей армией на Тимашевскую. На станции мы встретились с частями донцов.
На разъезде Конелов был разобран путь и взорван мост, по ту сторону которого были немцы. В Кущевке подполковник Миончинский получил назначение командиром 1-го Отдельного легкого артиллерийского дивизиона, а 1-ю батарею принял подполковник Машин Петр Николаевич86.
12-го 1-я батарея погрузилась в вагоны и через ст. Тихорецкая, прибыла 13-го на ст. Станичная, где и выгрузилась для наступления на город Екатеринодар, куда продвигались дроздовцы.
Но вследствие осложнившейся обстановки под городом Ставрополем, который занял полковник Шкуро, на помощь ему был двинут с кубанскими стрелками по железной дороге 2-й взвод капитана Харьковцева.
Снова заняв вагоны, 1-й взвод и 5-е орудие штабс-капитана Стадницкого-Колендо были присоединены к эшелону 1-го Офицерского полка и утром 14-го прибыли на станцию Пластуновка, в момент, когда дроздовцы наступали на станицу Пластуновскую. Взвод разгрузился, а 5-е орудие осталось на платформе.
После полудня взвод с 1-м Офицерским полком и бронеавтомобилем выступил со станции для занятия переправы через реку Качати и для связи со 2-м конным офицерским полком, наступавшим на ст. Васюринскую. После нетрудного боя переправа занята, и от нее взвод с батальоном 1-го Офицерского полка свернул влево от полотна и занял Покровский женский монастырь, занятый красной конницей. Ночевали в поле около монастыря.
Прорыв красных в наш тыл и бои у Кореновки15 июля отряд занял станицу Динскую, где сменил 2-й Офицерский полк, отправляющийся к Тимашевской, а два батальона 1-го Офицерского полка с 11-м орудием были спешно погружены в вагоны и направлены на станцию Станичная.
Оказывается, армия Сорокина, отступавшая вдоль Черноморской железной дороги, вдруг круто повернула и заняла Кореновку и Станичную, отрезав 1-ю и 3-ю пехотные дивизии от остальных, чем создали грозное положение. Здесь начались упорные бои и продолжались с переменным успехом с 16—25 июля малочисленных дивизий:
1-й – генерала Казановича и 3-й – полковника Дроздовского – против сильно превышавшего численностью противника.
16-го батальон 1-го Офицерского полка с 1-м орудием штабс-капитана Шперлинга, выгрузившись в темноте на станции Платнировская, повели наступление на Станичную, но их атаки отбивались контратаками красных, и, неся большие потери, отряд остановился, ожидая поддержки.
В 8 часов дроздовцы повели упорное наступление, но красные, превосходя численно, дрались упорно, и бой затянулся на весь день. Вечером части 1-й и 3-й дивизий отошли к Платнировской.
17-го упорный бой начался с утра. При первом орудии пулей убит телефонист подпоручик Вишницкий Владимир. Перед вечером обнаружилось наступление на ст. Станичная со стороны Тихорецкой. То наступал подвезенный из Ставрополя Кубанский стрелковый полк с нашим 2-м взводом и 3 орудия 2-й батареи, еще не закончившей свое формирование в Тихорецкой.
1-й Офицерский полк перешел в наступление, и станция Станичная была взята.
18-го три орудия 1-й батареи с кубанскими стрелками выступили на хутор Журавский, а два орудия той же батареи со 2-м батальоном 1-го Офицерского полка по железной дороге переброшены на ст. Бейсуг и, выгрузившись, ночевали в станице Новодонецкой. Этот отряд был полковника Тимановского. Ожесточение с двух сторон было ужасное, ибо красные, заняв наш тыл, произвели жестокость.
Оставленные в станице Динской орудие поручика Казанли и 5-е, с 3-м батальоном полка, под командой полковника Дорошевича, вели весь день упорный бой с наступающими от Екатеринодара красными, а ночью отошли в станицу Пластуновскую.
Утром 19-го отряд полковника Тимановского выступил из Новодонецкой и занял позицию под Выселками, по правому берегу реки Журавки, причем под огнем, и тяжело был ранен начальник 3-го орудия штабс-капитан Харьковцев 2-й.
Отряд полковника Дорошевича переночевал в Платнировской. Здесь 5-е орудие было сгружено с платформы и запряжено лошадьми случайными. Погруженные снова, пошли к станции Станичная, где дроздовцы вели бой. Эшелон не смог дойти до ст. Выселки, т. к. путь был перерезан, а потому весь отряд сгрузился в поле, перед разъездом Козырьки, а потом через хутор Малеванный прошел в Выселки и соединился со своими частями.
С 20-го по 25-е обе батареи стояли на позициях под Выселками, находясь при разных частях и все время отбивая атаки. За эти дни убиты в 1-й батарее – начальник 2-го орудия поручик Казанли, прапорщики: Квецинский87 и Клементьев88, а во 2-й ранен капитан Лепилин89. 5-е орудие 1-й батареи переведено во 2-ю батарею, а штабс-капитан Стадницкий-Колендо принял 3-й орудие 1-й, а 2-е – подпоручик Давыдов90.
Сорокин, стремясь в эти дни нанести полное поражение частям нашим, потерпел, в конце концов, сам поражение и стал отходить на город Екатеринодар, преследуемый добровольцами.
Наступая от Кавказской, Кореновской и Тимашевской, наши двигались к городу.
2 августа, впереди разъезда Лорис, позицию батареи и затем наблюдательный ее пункт, все находящееся под сильным ружейным огнем, посетил Командующий Добровольческой армией генерал Деникин с генералами Романовским и Казановичем, приняв доклады полковников Туненберга и Миончинского. Командующий благодарил батарею за ее работу, а 3 августа, ранним утром, стрелки и батарея, с оркестром музыки, вступали в город. Здесь все получили отдых, столь заслуженный.
7 августа, на утренней поверке, был прочитан приказ по армии, который не сохранился, о даровании 1-й батарее имени генерала Маркова – т. е. 1-я генерала Маркова батарея.
6 августа 1-й конный Офицерский полк с 4-м орудием генерала Маркова батареи, под командой полковника Колосовского, выступили из Екатеринодара для преследования красных, отходящих на Новороссийск.
12 августа, когда был готов деревянный мост через Кубань, кубанские стрелки и три орудия генерала Маркова батареи двинулись в Новороссийск, выделив сначала команду для обслуживания захваченного красного бронепоезда и названного «Офицер», командиром которого стал капитан Харьковцев 1-й.
13-го эшелон кубанцев с тремя орудиями генерала Маркова батареи и без боя прибыл в город Новороссийск, где сгрузился, став по квартирам.
17-го в Екатеринодаре было приступлено к формированию 3-й батареи дивизиона, названной гвардейской и командиром которой назначался капитан Лепилин. Кроме того, при 2-й батарее формировалось конное орудие полковника Айвазова91, для его работы с 1-м конным Офицерским полком. Формирование затянулось, благодаря нашей бедности во всем, получено было только: одно орудие образца 1900 года, без щита, угломера, прицела и передка; одного ящика с передком и без лошадей, за исключением одной собственной офицера, переведенного в конное орудие. Первые офицеры: поручики Пашковский, Занкевич, Мицкевич, подпоручики Елианович и прапорщики: Маевский и Максимов.
18 августа 1-й кон. Офицерский полк с 1-м орудием заняли Кабардинку, а 19-го – кубанские стрелки со 2-м орудием были перевезены морем на соединение к отряду, в Геленджик. 23-го весь отряд пошел по дороге морской, вдоль берега, за красными на Туапсе и его занял 31-го, куда также вошли и грузины. Затем, вытеснив грузин, отряд перешел в Лазаревку, на грузинской границе, где 1-й взвод и простоял до 20 ноября.
3-е орудие генерала Маркова батареи, под командой старшего офицера штабс-капитана Князева92, 16-го отправлено в ст. Усть-Лабинскую.
24-го вернулось в Екатеринодар и 12 сентября с 1-м орудием 3-й батареи было отправлено под Армавир, а 4-е орудие генерала Маркова с батальоном кубанских стрелков простояло в Новороссийске до 28 сентября и после пошло под Армавир.
За это время все действия направлялись на ликвидацию Армавирской группы красных, которая не была пассивной и вела бои с дивизиями полковника Дроздовского и генерала Боровского. В командование 1-й конной дивизией вступил генерал Врангель, заменивший генерала Эрдели.
Дроздовцы 6 сентября взяли Армавир, а генерал Боровский Невинномысскую. Красные перешли снова в наступление, опять заняв Армавир и Невинку. Одновременно разгорелись и бои у города Ставрополя, куда были брошены корниловцы, ликвидировав угрозу большевиков отрезать сообщение с Доном занятием станции Торговая.
25 сентября в Екатеринодаре скончался генерал М.В. Алексеев, что явилось для армии тяжелой потерей.
Приказ по армии гласил так:
«Сегодня окончил свою – полную подвига, самоотвержения и страдания жизнь генерал Михаил Васильевич Алексеев.
Семейные радости, душевный покой, все стороны личной жизни он принес в жертву служения Отчизне.
Тяжелая лямка строевого офицера, тяжелый труд и боевая деятельность офицера генерального штаба, огромная по нравственной ответственности работа фактического руководителя всеми вооруженными силами русского государства в Отечественную войну – вот его крестный путь. Путь, озаренный кристаллической честностью и горячей любовью к Родине – и великой, и растоптанной.
Когда не стало армии и гибла Русь, он первый поднял голос, кликнул клич русскому офицерству и русским людям.
Он отдал последние силы свои созданной его руками Добровольческой армии. Перенеся и травлю, и непонимание, и тяжелые невзгоды страшного похода, сломившего его физические силы, он с верою в сердце и с любовью к своему детищу шел с ним по тернистому пути к заветной цели спасения Родины.
Бог не судил ему увидеть рассвет. Но он близок. И решимость Добровольческой армии продолжать его подвиг до конца – пусть будет дорогим венком на свежую могилу собирателя Русской Земли. Генерал Деникин».
3-е орудие генерала Маркова батареи на лафете везло прах генерала в собор, а конное полковника Айвазова было в наряде для отдания почестей.
Н. Прюц93
ШАБЛИЕВКА94
В июне месяце 1918 года Добровольческая армия, расположенная в донских станицах Егорлыкской, Мечетинской, Кагальницкой, выступила во 2-й Кубанский поход.
Первая пехотная бригада, под командой генерала генерального штаба Сергея Леонидовича Маркова, состояла из 1-го Офицерского (Марковского) полка и Кубанского стрелкового полка. К началу выступления 1-й Офицерский полк находился в Новочеркасске и в первых боях Второго похода участия не принимал.
С 1-й бригадой всегда работала 1-я Отдельная батарея, так переименованная из Константиновско-Михайловской батареи, под командой подполковника Миончинского.
Впоследствии эта батарея была названа батареей имени генерала Маркова. А из этой батареи развернулась потом и вся Марковская артиллерийская бригада. Только 7-я и 8-я гаубичные батареи Марковской артиллерийской бригады не были укомплектованы офицерами Шефской батареи.
Во Второй поход выступили 12 июня на рассвете в направлении на станцию Шаблиевка. Шли долго по совершенно пустынной степи. Лишь где-то вдали виднелись строения, вероятно, это были зимовники. Был очень жаркий день. Проходя стороной небольшого оврага, услышали слабое блеяние. Оказался брошенный ягненок, с раной на бедре, полной ползучих червей. Кто-то из сострадания ягненка застрелил. Вышли на большой полузаросший пруд в степи. Здесь батарея сделала привал. Продуктов питания никаких не выдавали. Было общее купание артиллеристов.
Наконец подошли к месту, предназначенному как исходный пункт для первой пехотной бригады согласно общему плану наступления.
Здесь, недалеко от станции Шаблиевка, Кубанский стрелковый полк под командой полковника Туненберга развернулся и пошел в наступление на станцию, занятую противником.
1-я Отдельная батарея встала на позицию.
Противник вскоре пристрелялся и покрыл батарею действительным артиллерийским огнем.
Прапорщик Николай Прюц стоял у орудия и при разрыве неприятельской гранаты был ранен в лицо. Осколок гранаты попал ему в левую щеку. Он упал. Прапорщик Иван Лисенко95 подбежал и помог ему подняться. Его повели куда-то в сторону. Появилась чудесная сестра милосердия батареи Домна Ивановна Сулацкая96, которая тут же его перевязала. Еще несколько гранат разорвалось впереди и по бокам. Домна Ивановна, не обращая внимания на обстрел, твердой рукой повела прапорщика Николая Прюца в тыл.
За небольшим бугорком была какая-то часть. Оказалось, инженерная рота с повозками. Домна Ивановна передала раненого сестре милосердия этой роты. Его положили на повозку, и он впал в забытье. Ночью сестра разбудила раненого и накормила его курятиной. Он опять впал в забытье и очнулся лишь на перевязочном пункте на станции Торговая. Кто-то очень осторожно снял повязку с головы, и сквозь набухшие веки правого глаза он увидал лицо доктора. Левая сторона лица сильно болела. Доктор ничего не ответил на вопрос о состоянии раны.
Лазарет на станции Торговая помещался в каком-то длинном, довольно широком, высоком помещении. Посередине был проход, по обе стороны тянулись сплошные нары.
Раненых было много. Прапорщик лежал на нарах приблизительно в середине.
Появился прапорщик той же батареи, раненный в палец. Его фамилия не осталась в памяти у прапорщика П. Впоследствии последний узнал, что это был однокашник по кадетскому корпусу другого прапорщика батареи, по фамилии Макаревич, которого приятели называли Макар.
Прапорщик, раненный в палец, заявил через некоторое время, что ему стыдно с такой легкой раной быть в лазарете. Он ушел обратно в батарею и в том же году был убит в одном бою.
На другой стороне, как раз напротив прапорщика, лежал тяжело раненный в голову. Он был почему-то совершенно голый, изредка подымался на локтях и все время пытался одеться. У него не было ни сапог, ни брюк, в общем, ничего. Но он делал все движения, необходимые при одевании. Таким образом он надевал брюки, которых у него не было, натягивал сапоги, которых у него тоже не было.
Говорили, что он был ординарцем у командира 1-й Пехотной бригады, генерала С.Л. Маркова, убитого накануне в бою под Шаблиевкой.
В тот же день раненых на длинной веренице подвод отправили по степи к реке, вероятно к Манычу.
Здесь в станице у реки казаки разносили воду раненым. Прапорщик шутя спросил одну молоденькую казачку: «Вышла ли бы она замуж за полуслепого?»
Она прямо, чистосердечно сказала: «Нет!»
Раненых погрузили на пароход.
Вероятно, раненый прапорщик Николай Прюц опять впал в забытье, так как момент самой погрузки на пароход у него не запомнился.
Очнулся он уже на пароходе, когда последний пришел в Ростов.
Николаевская больница в Ростове-на-ДонуРаненных 12 июня 1918 года в боях под Шаблиевкой и Торговой перевезли на подводах по степи, а потом на пароходе по Манычу и Дону до Ростова. В городе их отвезли на трамваях в Николаевскую больницу.
Прапорщика 1-й Отдельной батареи Николая Прюца, как раненного осколком гранаты в лицо с повреждением глаза, направили в глазное отделение больницы.
Здесь его положили в ванну, и фельдшер осторожно, мягко обмыл раненого. Глаза у него сильно болели, и ему дали инъекцию. Поместили его в небольшую палату на троих.
На следующее утро профессор Орлов осмотрел прапорщика. Оказалось, что осколок гранаты повредил только левый глаз. Прапорщик ослеп на этот глаз.
Начались однообразные лазаретные дни. По утрам появлялись сиделки, быстро убиравшие палаты. Они же приносили раненым завтрак, обед, ужин.
После утреннего завтрака происходили осмотр и перевязка раненых.
В первом этаже здания были отдельные клинические помещения. В разные дни в этих помещениях профессор занимался со студентами Ростовского университета. Раненых сводили со второго этажа, где находились больничные палаты, в помещения нижнего этажа.
Прапорщика сажали за какой-то столик, а студенты по очереди подходили к раненому, садились по ту сторону стола, напротив раненого, и изучали ранения лица и глаза, пользуясь какой-то трубой, стоявшей посередине стола.
Вместе с прапорщиком лежали раненые казаки. Один молодой кубанский офицер, в прошлом учитель, совершенно ослепший, рассказывал много интересного о Кубани. К нему приходила молодая девушка, и они говорили о будущей совместной счастливой жизни!
Когда было настроение, раненые пели.
Здесь прапорщик впервые услышал кубанский гимн «Ты Кубань, ты наша Родина». Мелодичное исполнение этого гимна производило сильное впечатление, а в исполнении слепого офицера оно хватало за душу.
При хорошей погоде раненые шли гулять в сад при больнице.
Однажды прапорщик, сидя на скамейке в саду с несколькими незнакомыми ранеными, услышал разговор о 1-й Отдельной батарее. Одним из раненых оказался поручик Казанли, поступивший в батарею уже после того, как прапорщик Николай П. был ранен.
Начались расспросы!
Выздоровев, этот поручик К. потом вернулся в батарею и вскоре был убит в бою.
В больницу пришла навестить прапорщика одна сестра милосердия, донская казачка, с которой он познакомился при исключительных обстоятельствах при оставлении Ростова в феврале 1918 года и которая приняла тогда в нем участие.
Навестили прапорщика его хорошие знакомые еще по Петрограду – прапорщик Сергей Сергиевский97, офицер 1-й Отдельной батареи, и его старший брат Александр С., тоже офицер-артиллерист.
Они принесли ему весточку от родной сестры прапорщика Николая П. Она жила в это время в Новочеркасске и по болезни не могла приехать в Ростов, чтобы посетить его.
В клинике случился с прапорщиком милый эпизод.
Жившая при больнице старшая сестра милосердия клиники имела 14—15-летнюю дочь, довольно капризную. Сидя вместе с девочкой однажды на скамейке перед казенной квартирой ее матери, они рассматривали старое издание журнала «Нива». Прапорщик разговаривал с этой девочкой как с подростком. Считая себя, вероятно, уже взрослой, ей такое обращение, как видно, не понравилось. Недолго думая она подняла тяжелое, переплетенное годичное издание журнала и с силой бросила этот журнал в прапорщика и убежала.
От неожиданности он почти упал со скамейки. Больше он эту девочку не видел. На следующее утро на столике у постели прапорщика появилась красная роза.
Старшая сестра милосердия в одно из посещений палаты сказала прапорщику, что пришла дама, которая ищет своего сына, тоже служившего в 1-й Отдельной батарее. Не имея подтвержденных сведений, прапорщик не имел возможности сказать этой даме что-либо о судьбе ее сына.
Раненый прапорщик Николай П. пользовался в больнице отличным уходом, и скоро его рана зажила и ему было уже разрешено выходить для прогулок в город, чем он однажды и воспользовался.
Впечатление от этой первой своей прогулки он вынес самое неприятное. Выйдя на улицу и идя по Садовой, он увидел, что резко выделяется в толпе прохожих.
Не получая никакого обмундирования и не имея достаточно денег, чтобы купить что-либо, из-за дороговизны, и не имея даже приличной гимнастерки, он в летнюю жару шел в зимней солдатской папахе и в поношенной, простреленной старой юнкерской шинели. Выделяли его также его высокий рост и обвязанная голова.
Здесь и там мелькали фигуры так же нищенски одетых добровольцев Белой армии.
Зашел в одну большую кондитерскую-кофейную. В ней не было ни одного военного. Кофейня была полна хорошо одетыми штатскими восточного типа. Они то и дело ходили от стола к столу, шептались, уходили, приходили. Создалось впечатление какой-то спекулятивной биржи.
Своим видом прапорщик обратил на себя внимание присутствующих. Смущенно он сел за столик и попросил кофе с пирожным. Это было почти все, что позволили ему его средства.
Все, что ему потом удалось приобрести, была простая солдатская фуражка, которую он потом носил половину восемнадцатого и целый девятнадцатый год. И это было все, что он приобрел за первые полтора года службы в строю своей батареи.
Одна молодая докторша – специалистка по глазам – заинтересовалась его ранением и посещала в больнице. Вероятно, писала какую-то научную работу. Она была москвичкой и шутя приглашала посетить ее в будущем в Москве.
Рана прапорщика зажила, но веко под глазом осталось развороченным. Профессор Орлов выписал его из больницы, как выздоровевшего от ранения, с условием вернуться через месяц обратно в Николаевскую больницу для пластической операции.
Прапорщик перебрался в Новочеркасск. Здесь он заболел тифом. Свои воспоминания об этом он изложил в очерке «Тиф».
Поправившись от тифа, прапорщик вернулся в Ростов, чтобы ему, согласно обещанию профессора Орлова, была сделана операция.
Через несколько дней по его приезде в Николаевскую больницу профессор сделал операцию.
При операции у прапорщика, лежавшего на операционном столе, несколько задрожали ноги. Сестра милосердия, помогавшая профессору, заметила это и укоризненно, мягко сказала:
– Молодой человек, вы же офицер!
Двадцатилетний прапорщик немедленно превратился в камень.
Когда швы по операции зажили, он выписался из больницы и отправился на фронт, заехав по дороге попрощаться с сестрой.
ТифВ «старое, доброе время» на всякой войне самым ужасным бичом был тиф. Тифы брюшной, сыпной, возвратный. Не избежал тифа и прапорщик Николай Прюц.
Излечившись в Ростове от ранения, он переехал к родной замужней сестре в Новочеркасск, надеясь здесь некоторое время отдохнуть.
У сестры было двое маленьких детишек. Дабы помочь сестре, когда она была на службе, прапорщик заботился о детях и проводил с ними свое время.
Но недолго длилась эта идиллия. Вскоре после приезда прапорщик заболел, поднялась температура, и он принужден был отправиться в местный лазарет, где его приняли на излечение. Лазарет этот находился, кажется, в помещении бывшей женской гимназии, как раз напротив Собора.
На следующее утро по принятии больного в лазарет врач основательно освидетельствовал больного, нашел на его животе какие-то «розочки» и установил заболевание – брюшной тиф.
– Надо его отправить в больницу для тифозных, – приказал врач.
– Нет, доктор! – вдруг возразила старшая сестра лазарета, пожилая донская казачка. – Мы его приняли, и надо его ставить. В лазарете для тифозных он умрет. Кроме того, он раненый!