– Перестань, – поморщилась Алла. – Скажи лучше сразу: там что-то случилось, на даче? Или, может, по дороге?
– Да ничего не случилось, – с досадой ответил я и, помимо своей воли, встал и зашагал по комнате. – Все нормально… Просто устал, может быть…
– Да? – подозрительно спросила Алла.
– Ну да! – воскликнул я, наконец посмотрев ей в глаза.
– Ну хорошо тогда, – вроде бы расслабилась она. – А что у нас там завтра? – переключила она разговор на работу.
– А ты еще не готовилась? – делано возмутился я.
– Да что там готовиться, – отмахнулась моя любимая артистка. – Ты мне десять фраз написал на весь сценарий.
– Зато главная роль, – парировал я.
– Ты любую манекенщицу мог бы пригласить, – к Алле вернулся ее шутливый тон. – Она ничуть не хуже смогла бы сыграть. Ведь и играть особо ничего не надо. Ходи и… как ты там говорил?
– Ходи и являй собой красоту, – охотно напомнил я.
– Вот-вот, являй собой… Так что манекенщица, по-твоему, не справилась бы? Среди них очень хорошенькие попадаются.
Я умилился, подсел к Алле и обнял ее за плечи:
– Мне не нужны ни хорошенькие, ни даже очень хорошенькие. Мне нужна подлинная красавица. И с богатым внутренним содержанием. Словом, более подходящей кандидатуры на эту роль, чем ты, я во всем Союзе не найду.
– Горе ты мое, – нежно проворковала Алла и, не выпутываясь из моих объятий, запрокинула голову назад. Я тотчас припал горячими губами к ее белоснежной шее.
Начались трудовые кинематографические будни. С каждым днем я все успешнее забывал о случившемся в минувшие выходные.
В пятницу мы досняли последнюю сцену и тем самым ровнехонько уложились в график. Я ликовал. Всю следующую неделю посвящу монтажу. Это моя любимая стадия в производстве фильма.
В субботу же утром мы с Аллой поехали на дачу. Она была здесь впервые. Я водил ее по участку, демонстрируя чуть ли не каждую травинку, тогда как пресловутый сарай будто не замечал.
В конце концов Алла сама обратила на него внимание:
– А это что за будка?
– Вот именно будка! – натужно рассмеялся я. – Надо будет, пожалуй, снести эту рухлядь. Зачем она нам?..
– А что там внутри? – полюбопытствовала Алла, приотворяя скрипучую дверь.
Вошли внутрь.
– Ну вот, – тупо сказал я, очертив рукой узкое пространство. – Как видишь, ничего особенного. Какие-то старые инструменты. Стол вот столярный. – Я пнул установленный напротив двери древний верстак.
– Да здесь не все такое уж старое, – протянула Алла. – Вот смотри – лопата совсем новая.
Моя любимая взяла лопату, а я похолодел. И как я мог оставить ее здесь?! Прямо, так сказать, на месте преступления. Если, конечно, тайное захоронение жалкого самоубийцы можно всерьез назвать преступлением.
– Лопата, конечно, новая, – честно сказал я. – В прошлую субботу как раз купил по дороге на дачу.
– А зачем? – полюбопытствовала Алла.
– Да так, думал, может, что-нибудь вскопать придется, – морщась, выдавил я.
– И что – пригодилась? Вскапывал что-нибудь? – не унималась моя возлюбленная.
– Я только опробовал. Где-то там, – показал я рукой в неопределенную сторону.
– И как?
Господи, что же она так прицепилась к этой лопате?!
– Нормально, – промямлил я.
– Ясно, – наконец протянула Алла – и обернулась ко мне с лучезарной улыбкой: – Идем обедать?
– Конечно! – просиял я больше от облегчения, чем от ее лучезарной улыбки.
Пообедали. Потом снова побродили по участку, затем пошли готовить ужин.
– Скучно здесь, – призналась Алла после ужина.
Я чувствовал, что дело во мне. На самом деле это я сегодня скучный, особенно после оказии с лопатой.
– Обживемся еще, – успокаивающе промолвил я.
– Да, наверно, – равнодушно ответила Алла.
Зато уж ночью мы наконец нашли интереснейшее занятие. Надо сказать, давненько мы с моей музой так страстно не занимались любовью…
– Вот видишь, что получается от простой перемены ночлега, – с довольным лицом заметил я Алле после третьего раза, когда время тоже приближалось к трем ночи.
– Ты был прав – здесь все-таки неплохо, – уже почти сквозь сон пробормотала Алла.
Через минуту заснул и я.
Утром во время завтрака Алла вдруг замерла – и хлопнула себя по лбу.
– Что такое? – почему-то испугался я.
Она прожевала кусок бутерброда и пояснила:
– Я же к матери сегодня обещала заехать.
– И только-то? – расслабился я. – Ну заедем вечером.
Алла покачала головой:
