Конечно, каждый думал о себе и о тех, кто не выбыл из игры. Кто будет полезен в том, что они замыслили. Найти и вернуть то существо, что они так бережно охраняли и столько времени везли в Высьдом, которое теперь сбежало или его похитили.
Его сослуживцам не повезло. Им было паршиво до того, как Катэль и арборы занялись ими, и таковыми оставались даже после. Виллему стало жутко и страшно смотреть на их покрытые чернотой тела, сдерживая рвотные потуги, он вышел.
Думы о том, что и он мог лежать там же, в отдельном полутемном кулуаре, едва дыша, снова вернулись.
Теперь же времени осталось немного. Ему захотелось побыть с сослуживцами, точнее сказать, это его долг. И боятся нужно перестать.
Всякие мысли крутились на уме, некоторые из них его пугали. Он прекрасно осознавал, хоть об этом никто из них не сказал, что эти эльвины теперь для них обуза. Если они придут в себя, Тарбий их допросит. Заставит сказать то, что нужно Эльфинату. Ложь, чтобы очернить мастера Гротта и Конксурат, ментора Катэля и Высьдом, чтобы убедить весь мир, что никакой угрозы извне нет, что нет у редринов люксиса и не может быть. А потом от них избавятся…
Так может избежать этого и… Виллем поморщился, становясь противен сам себе. Но так будет милосердно. Он уже почти решился. Они бы не смогли взять их с собой. И они не могут тут остаться…
Никто не сможет им гарантировать безопасность, никто не сможет их защитить, спрятать. Таков мир – жестокий и равнодушный.
Когда он пришел в отдаленный кулуар, где тех расположили, его встретила целительница из эльфов.
– Мне очень жаль, – сказала она, устало и отрешенно глянув на эльвина.
– Могу я побыть с ними? – только и спросил он, тяжело вздохнув. Это был вздох облегчения, что ему не придется совершать то, что он собирался сделать, но легче почему-то не стало, только еще более омерзительно.
Та кивнула и удалилась. Ее помощь нужна живым.
Несколько мгновений Виллем просто смотрел в одну точку, не решаясь двинуться с места, чтобы пройти туда, во тьму, где слабо светили две лампы и виднелась серость покрывал на деревянных скамьях. Тканей покрывающих тела, что под ними замерли навсегда.
Ком стоял в горле, а влага – в глазах. Виллем сделал несколько шагов вперед. Потом еще, еще и еще. И так до тех пор, пока не оказался там. Он глянул на товарищей, чьи лица накрыли полотна покрывал. Он вздохнул и откинул ткани. Веки их сомкнуты, а уста чуть приоткрыты, он не увидел отпечатка страданий и боли, точно они просто уснули.
Виллем опустился на колени между ними и так и остался сидеть.
Он вспоминал все то, что его связывало со всеми товарищами, павшими этой ночью. Предаваясь думам, он потерял счет времени. Так он и замер до той поры, пока не послышались тихие шаги и кто-то коснулся его плеча.
– Мне жаль, Виллем, – раздался густой бас Ригана, который глянул на тела, а затем на эльвина. – Но нам пора.
– Ты вряд ли знал, как их звали… – тихо, но с раздражением отозвался тот.
– Дей и Аллейн, – последовал ответ.
Виллем встал, смахнув слезу тыльной стороной кисти, медленно, ноги совсем затекли и окоченели. Он посмотрел на Ригана с удивлением и уважением одновременно. Не таким уж и равнодушным он был.
Тот молча кивнул ему. Калидит уже сменил пестрый халат Тарнира на одежду, что более приемлема для похода. Лицо его выглядело спокойным, как, впрочем, всегда. Даже если он и переживал о чем-то, прочесть это невозможно. А может у него и нет никаких чувств.
– А где мастер Гротт? – спросил Виллем.
– Скоро придет.
– Мы не успеем их похоронить…
– Нет, но они останутся в нашей памяти. Все, кто пал.
– Или мы забудем… У них даже могил не будет. И никто даже и не узнает, что они защищали Высьдом, что они боролись! – воскликнул эльвин.
– Иди сюда, – Риган протянул руку. Он собирался обняться?! Такого за ним Виллем никогда не замечал. Вряд ли он полностью раскрылся, и вряд ли чувствовал то же самое. Но эльвину так необходимо это. Виллем подошел и позволил Ригану обнять себя. Он оказался теплым, даже горячим. Это тепло жизни.
– Мы не забудем, – сказал спокойно и ровно калидит ему на ухо. – Ты не забудешь.
– Мое первое важное задание… И все обернулось таким… – он с трудом находил слова. – Таким…
– Я понимаю.
– А у тебя были те, кого ты потерял?
– Да.
– А ты помнишь их? Вспоминаешь? Хотя бы иногда.
– Нет, Виллем. Я верю в то, что прошлое не должно тянуть тебя за собой… Иначе и сам ты станешь всего лишь воспоминанием.
– Если будет кому тебя вспомнить, – добавил Виллем.
– Если будет. Но это мои суждения, они могут не годиться для других.
– И как же тогда?
– Я не знаю ответа. Может ведать тот, кто мудрее меня…
– А ты помнишь лица всех тех… – всхлипывая, попытался спросить Виллем.
– Кого я убил?
Виллем кивнул.
– Нет, – ответил Риган, отойдя в сторону. – Но один лик я не забуду никогда. Девочки, что выжила в моем пламени. Она не была моей целью, как и ее семья. Просто им не повезло оказаться на моем пути, когда я…
– Когда ты впадаешь в ярость, – закончил эльвин. – Почему ты запомнил ее?
– Потому что в ее глазах горел тот огонь, которого я никогда не смогу сотворить. И сейчас такое же пламя горит в твоих печальных глазах. И я знаю, что оно не угаснет. И если забуду я, то ты – не забудешь.
Глава 3. После бури
Близ Высьдома
Варлаг вздохнул тихо и печально, в очередной раз оглядываясь назад. Казалось, вся его жизнь осталась где-то там в руинах, в огне и дыме, во тьме, накрывающей их.
Но он не цеплялся за прошлое, по крайней мере, ему так казалось или он наивно полагал, что это так. Будущее представлялось пугающим, а настоящее – размытым и зыбким, как все, что проносилось мимо его взора и тут же исчезало, присоединяясь к догорающему минувшему. Что еще оставалось? Только хвататься за осколки утраченного, которые напоминали тебе о том кто ты, чего добивался и что все твои стремления пошли прахом. Эти осколки слишком острые, и ранят твои руки так, что по ним струятся алые ленты потерь.
Да, теперь все иначе. Изменился не только мир вокруг, что стал враждебным, жестоким и кровожадным, но и он сам. Это пугало еще больше, чем осознание происходящего, которое пришло не сразу из-за потрясений и усталости. Но он понимал, что потерял себя. Или какую-то часть своей сущности. Хотя и тешил себя надеждами, что все образуется. Чувствовал он себя точно на тонком льду. Неверный шаг и хладная вода поглотит его. Правильно ли он поступил? Ведь теперь ко дну он пойдет не один. А может быть это роковая ошибка и они уже утонули… Этим ему не хотелось ни с кем делиться. Даже с Фером.
– Ты как? – спрашивал он у друга.
– Вроде ничего, – отвечал тот. – А ты?
