Тук сделал вид, что ничего не услышал. Дожевав последний кусок, вытер жирные руки о живот и довольно произнёс: «В этот раз у меня горстка порошка на всякий случай припасена. В прошлом году мы чуть не опоздали, так я решил немного отсыпать на дорожку».
– А почему из дома нельзя сразу попасть в пещеру? – Химель пожал плечами. – Посыпали бы дома – и на месте!
– Ага, такой умный! Знаешь, сколько тогда бы пришлось его изготавливать! Две телеги жаберника перемолоть, не меньше! Да и на небольшие расстояния порошок хорошо забрасывает, а на дальние, если честно, силы не хватает ему, что ли. В принципе, не подходит он для дальних странствий. Я помню, один раз переусердствовал, так потом целый год пешком домой добирался. Он меня в такую глушь забросил, что я думал – не дойду.
– А отсюда, значит, попадём? – Химель помог насыпать отцу в руку серебряной пыли и встал рядом.
– Отсюда? Я думаю, что сможем, вот только заклинание вспомню. Где же оно? Сейчас, сейчас!
– Что, заклинание?
– Нет, эта! Как ее, фляжка! – Тук сделал глоток и улыбнулся, его глаза засияли знакомым блеском.
Затем он подбросил порошок вверх, и юноша с мешком, и сам старик тотчас же исчезли.
***
В этом году на горе из-за снежного покрова практически не было видно входа в пещеру. Да и само озеро, которое находилось перед пещерой, было занесено снегом так, что, если не знать, что под толстым слоем «белого пуха» находится один из самых глубоких горных водоемов, то при беглом осмотре этого места ни за что не догадаться, что оно тут есть.
Само же озеро настолько древнее и таинственное, что о нем в народе столетиями ходила недобрая молва. И, смею заверить вас, она возникла не на пустом месте. Хотя, как говорил старый Тук, чем меньше любопытных будут совать нос не в свои дела, тем лучше будет для них самих. При каждом удобном случае он любил наговорить небылиц, напустить туману в глаза и запугать всех любопытных, чтобы даже самому смелому из долины не пришло желание, хотя бы нечаянно, произнести слова «проклятое озеро» и тем более – прийти на него посмотреть.
– Отец, что делать-то будем? – спросил Химель.
После перемещения с помощью магического порошка Тук и Химель слегка не долетели до входа в пещеру, а попали прямиком в глубокий сугроб. Снега в этом году было так много, что отец с сыном моментально оказались пойманными в снежную ловушку. Они довольно крепко застряли и совершенно не могли пошевелиться. Только их головы торчали из снега, и одна из них, а, если быть точнее, голова старика Тука, издавала страшные ругательства с такой силой, что, если бы он в этот момент находился на базаре в деревне, то его непременно забросали камнями за ужасное сквернословие.
Но, к счастью, или, вернее, к сожалению, кроме Тука и Химеля, в данный момент на горе больше никого не было, и рассчитывать на чью-либо помощь им не приходилось.
– Отец, я уже ног не чувствую, – еле прошептал Химель.
Тук прервал свои проклятия, и до него дошло, что, если они пробудут в снежном плену еще какое-то время, то просто могут погибнуть от переохлаждения.
– Сейчас, сейчас, мой мальчик! Я что-нибудь придумаю!
Тук начал шататься из стороны в сторону, чтобы немного освободить руки, и вскоре это принесло свои результаты: его правая рука выскочила на поверхность, крепко сжимая фляжку с медовухой. Тук поднес ко рту свой чудодейственный эликсир и сделал несколько глотков.
– Химель, как только я крикну, беги в пещеру. Понял?
– Отец, да вы в своем уме? Как я побегу, если из-за снега не могу пошевелиться?
– Делай, как я сказал! Я долго не смогу его удерживать!
– Кого? – Химель никак не мог понять ход мыслей своего отца, как вдруг весь снег, который их окружал, резко взлетел в воздух. А Тук и Химель выпали из него на ледяную поверхность озера, словно просеянная мука из сита. Снег же остался на месте и завис прямо над головой у юноши и его отца,
– Беги! – крикнул Тук.
У него из носа хлынула кровь, и было видно, что, прилагая неимоверные усилия, он с трудом удерживает правую руку ладонью вверх, чтобы справиться со снежной массой.
Химель схватил мешок и, что было сил, рванул в образовавшийся проход. Его ноги скользили по льду, и где ползком, а где на четвереньках ему удалось заползти в пещеру и перевести дыхание.
Но вдруг до юноши дошло, что отец так и остался стоять на месте. Химель откинул мешок в сторону и уже собрался броситься обратно к отцу, как весь снег, что висел в воздухе, громко упал и моментально похоронил под собой улыбающегося старика.
Грохот от падения несколько раз повторило эхо. А потом это же самое эхо повторило истошный крик парня: «Отец!».
И разнесло так далеко, что это слово можно было услышать с добрый десяток раз, пока звук от него, отражаясь от горных вершин, не попал в долину, где буквально за долю секунды растворился и исчез среди деревьев.
***
Химель, как ошпаренный, носился по пещере в поисках чего-либо, что помогло бы ему вызволить из снежного плена отца. Он суматошно перебирал сваленный в кучу хлам, который тут находился с незапамятных времен, приговаривая только два слова: «Сейчас, отец, сейчас, отец, сейчас!».
Но ничего, похожего на лопату или хотя бы нечто подобное, он не находил. В сердцах Химель начал швырять все, что попадалось под руку, в разные стороны, пока, наконец, не дошла очередь до большого зеркала, накрытого гобеленом с рисунком неизвестного рыцарского герба. Химель помнил, что отец запрещал не то, чтобы смотреться в это зеркало, но даже и близко подходить к нему. А по какой причине, он так и не удосужился объяснить, впрочем, как и все остальное. Но теперь отец находился под толстым слоем снега и уже никак не мог препятствовать этому, а его сын был в отчаянии и не знал, что ему делать и как помочь своему пожилому отцу. Химель схватил гобелен двумя руками и резко потянул на себя. Пыль взлетела и накрыла все внутреннее пространство пещеры. Парень закашлялся, а поверхность зеркала вдруг засветилась ярким голубым светом.
– Зеркало, как зеркало, – вытирая потное лицо рукавам, произнес Химель и посмотрел на свое отражение.
Юноша сначала не придал этому значения, но потом заметил, что его отражение в зеркале повторяло все его движения, но только чуть помедленнее, чем это делал он сам.
– А это что еще такое? – Химель повторил любимое выражение отца и на секунду замер.
Но отражение в зеркале продолжало двигаться.
– Шутки шутить со мной?
Парень схватил на полу большой кусок камня и замахнулся.
– Ну ладно, ладно! – раздался голос из зеркала. – Уж и пошутить нельзя.
Химель от неожиданности уронил камень, подошёл к зеркалу и заглянул за резную каменную раму.
– Никого…
– Конечно, никого, – подтвердил голос. – Я же тут.
От неожиданности Химель отпрыгнул назад и, зацепившись ногой за камень, повалился на пол.
– Ну, и долго ты собираешься лежать? Еще немного – и больше некого будет спасать! – раздался тот же самый голос, только на этот раз он прозвучал очень грозно.
– Так лопату не могу найти! Как я его откопаю, не руками же? – начал оправдываться юноша.
– Хорошо, я помогу тебе спасти Тука. Но обещай, что ты перенесешь меня из пещеры в долину.
– Но я не могу! Отец мне строго-настрого запретил к тебе подходить, а я его вот ослушался…
– Ну, тогда ничем не могу помочь, – отражение в зеркале развернулось к Химелю спиной и, сделав несколько шагов, исчезло в темноте.
– Стой, стой! Я сделаю, как ты хочешь, только помоги!
Химель подбежал к зеркалу и начал стучать кулаком, словно это было окно в доме.
Отражение юноши вдруг внезапно вынырнуло из темноты и приложило руку к поверхности стекла с обратной стороны зеркала. Химель поднял руку и сделал то же самое. Его ладонь и ладонь в отражении соединились.
