Королева отшельников
– Открывай, – громко потребовал Гарик. – А то вышибу сейчас, к чертям собачьим, эту дверь вместе с твоими зубами.
Вот что было у Николая отличным, так это зубы. Столько лет пить беспробудно и не потерять ни одного резца. И это вдруг тоже показалось Гарику странным. Белоснежные зубы у спивающегося алкаша? Что-то не вяжется. Он давно должен был все внутренности пропить, и зубы его должны были потемнеть, а то и повыпасть, к чертям собачьим. А он, сука, скалится, как голливудская звезда.
Выходит, что? Он водил их все эти годы за нос, притворяясь алкашом?
В замках металлически защелкало. Гарик насчитал три отпираемых запора, хотя замочных скважин было всего две.
– Кого боишься, Миколка? – Гарик толкнул дверь сразу, как лязг прекратился, и вошел. – О-о-о, твою же мать… Признаюсь, выглядишь ты так себе.
На Николая было невозможно смотреть. Ощущение было таким, что его только что воскресили. Одутловатое лицо, посиневшее от запоя, то и дело дергалось от странной судороги. Руки тряслись. Поперек шеи сияла ярко-бордовая полоса. Он был в одних семейных трусах, явно великоватых ему по размеру. Живот ввалился, ребра торчали, как у скелета.
– Я что, тебя только что из петли вытащил, Миколка?
И Гарик инстинктивно дотронулся до своей шеи.
– Не вытаскивал ты меня, – промямлил Николай и, отвернувшись, поплелся в комнату.
– А кто вытащил?
Гарик, не отрывая взгляда, смотрел на его острые лопатки. Он не жрал, что ли, вообще ничего все эти дни?
– Никто не вытаскивал, – еле слышно ответил Николай. – Веревка оборвалась.
– Я так понимаю, вместе с люстрой?
Гарик как раз наступил на осколки матового стекла. Из потолка торчал исковерканный крючок.
– Вместе с люстрой, – подтвердил Николай.
Он прошел в угол и сел на старый стул с пачканой-перепачканой обивкой, родной цвет которой даже не определялся. Сгорбился, зажал трясущиеся ладони худыми коленками. Уставился в пол.
– Чего вешался-то?
Гарик поискал взглядом место, куда бы присесть, не нашел. Единственный стул занял Николай. В сторону дивана смотреть было страшно, не то что на него садиться. Груда грязного постельного белья, какой-то комок, видимо, подушка. И зловоние, такое зловоние от всего этого, будто Николай последние дни туда же и в туалет ходил.
– Что же так опускаться-то, Коля? – Гарик брезгливо сморщился. – Как животное, честное слово.
– А я и есть животное, – смиренно согласился тот, не поднимая головы. – Грязное животное. Вы с твоей хозяйкой меня в это превратили.
– Хватит ныть! – повысил Гарик голос. – Тебе квартиру дали в качестве отступных. Каждый месяц деньги тебе сам лично носил. Куда ты их девал, скажи? Ни мебели, ни одежды. Ничего! Жрал ты их, что ли?
– Копил, – просто ответил Коля. И судорожно дернулся на стуле.
– Копил? Зачем? – Гарик прищурился. – Столько лет копил?
– Столько лет копил.
– Прилично вышло. Должно было выйти, – поправился Гарик.
– Да. Сумма набежала очень приличная. Но теперь ее нет. Денег больше нет. – Он поднял на него виноватые глаза.
– И куда ты их потратил – деньги? Не на винтовку с оптикой, нет?
Ему очень не хотелось дотрагиваться до Николая, но пришлось. Пришлось подойти, схватить его за плечи и тряхнуть как следует.
– Отвечай, паскуда! Ты стрелял?!
– Стрелял? Куда стрелял? – Мутные глаза Николая заметались по лицу Гарика.
– Не куда, а в кого! Я знаю, что ты был там в день убийства Ильи.
– Был, – кивнул Николай.
– Был с Ивановым.
– Да, Олега позвал. Я позвал. Просил даже поехать со мной. А что? Запрещено?
– Что запрещено?
Гарик не собирался бить его, но не выдержал и отвесил шикарный подзатыльник. У Николая даже что-то хрустнуло в шее. А может, его подзатыльник и ни при чем, и это были последствия неудавшегося самоубийства.
– Запрещено присутствовать на помолвке сына? Вам можно?! Тебе и этой корове! Она мать. Понятно. Но ты-то, ты-то при чем?! Кто ты вообще?! Холуй! Штатный киллер! Что смотришь?! Думаешь, не знаю, какие ты выполнял для нее поручения? Знаю! Все знаю! И даже про Пантелеева знаю!
Гарик отскочил от него на метр, чтобы не убить. Чтобы тут же не сомкнуть руки на его шее. Прямо в том месте, где пролегала красно-бордовая борозда. Он понимал, всегда понимал, что все их с Кирой тайны могут быть известны и еще кому-то. Не в подробностях, конечно. В общих чертах. Скорее, просто подозрения. Но так вот в лоб ему никто еще не осмеливался об этом говорить. А Николай посмел.
– Ты совсем, паскуда, страх потерял? – прошипел он, задыхаясь от гнева.
– Страх? А чего мне теперь бояться, Гарик? Кого и почему? Я свое отбоялся. Моя жизнь закончилась. – Он всхлипнул, закрывая лицо руками. – Как не стало Ильи, так не стало и меня.
Очуметь! Гарик смотрел на него, не узнавая. Двадцать восемь лет жил, превосходно себя чувствуя, без сына, и вдруг размазало.
– Ты в какой момент себя отцом-то почувствовал, чудо? – ухмыльнулся Гарик. – Ты же все меня в отцы записывал.
– Да. Я ошибался. А потом Илюша начал подрастать и все больше становился похож на меня.
– А ты видел, как он подрастает! – недоверчиво покрутил головой Гарик.
– Видел. Почему нет?
– И где же? По кустам возле школы прятался?
– Почему? Мы встречались.
– Вы – что делали?! – У Гарика даже рот непроизвольно раскрылся, так он опешил. – Встречались?!
– Да.
– И как давно?
– Давно. Лет с пятнадцати. Как я понял, что он мой сын, так мы и встречались.
– Хватит врать! Алкаш! – Гарик смачно плюнул в сторону корчившегося Николая.
– Я не вру.
И тот глянул как-то так, что Гарик ему сразу поверил. Николаша говорит правду. Он в самом деле все эти годы встречался с Ильей. Втайне ото всех. Втайне от Киры. И тут же подумал, что она с ума сойдет от ненависти к бывшему мужу, когда узнает об этом.
– И где же проходили ваши встречи? Здесь? – Гарик обвел руками пустые страшные стены. – В этом хлеву?
– Нет. Нет конечно. – Николай грустно улыбнулся. – Эта квартира так – ширма. Для Киры, для тебя. У меня есть еще одна квартира. Записана на двоюродного брата.
– Иванова?
– Иванова. Он даже не знает о ее существовании. Налоги плачу вовремя. Ему ни разу не пришла никакая бумага с оповещением, что у него есть еще одна квартира на окраине. Я ее давно, лет двадцать назад купил. Почти за так. Там мы с Ильей и встречались. Там он от Киры отдыхал, когда она его доставала. Там он делился со мной своими планами. Туда девчонок приводил, еще когда студентом был.
– Это там он тебе рассказал о женитьбе на дочери Пантелеева?
– Нет. Илья вообще мне ничего не сказал. О своей женитьбе ничего не сказал.
– Так, стоп! – Гарик заходил по грязной комнате, как по клетке. – Тогда как ты узнал?
– О чем?
– О том, что именно в тот вечер должно было состояться знакомство с родителями? Кира узнала только утром. Я тоже тем же днем. А ты?
– А я… – Николай наморщил лоб, пытаясь вспомнить. Потом подергал худыми плечами. – Не помню, какой это был день. Может, накануне, может, двумя днями раньше.
– От кого?
– Не важно.
– Нет, сука, это важно. Потому что ты врешь! – И Гарик приблизился к нему на опасное расстояние. – Ты не мог знать, что я еду туда. Не мог этого знать двумя днями раньше.
– Почему это?
Николай испуганно вжался в стену. И вдруг подумал, как странно, что он боится этого человека. Лез в петлю – не боялся. Долго плакал потом от стыда и бессилия, когда попытка не удалась. И решил, что повторит непременно. И что в этот раз уже сделает все правильно. Чтобы уже без осечек. Потому что не боится уйти. Нет у него страха смерти после такой потери. И вдруг страх ожил. Явился к нему в образе этого ужасного человека, которого все бабы считали красавцем.
А разве может быть красив дьявол? Разве могут быть правдивы слова, которые он произносит? Разве могут быть желанны его руки, которыми он истязал человеческую плоть?
И, втянув голову в плечи, Николай прошептал:
– Изыди…
И Гарик неожиданно отошел, будто Николаша его серебряным крестом задел или очень сильной молитвой.
– Мне важно знать, кто сообщил тебе о том, что я еду с Кирой знакомиться с родителями Лады Пантелеевой?
– Да какая разница. Сообщил и сообщил. Я решил, что негоже одному там быть. Поехал к Иванову. Упросил его поехать со мной.
– Упросил? – недоверчиво хмыкнул Гарик.
У него вдруг ослабли ноги, и страшно захотелось присесть. Он подошел к подоконнику. Провел по нему пальцем. Пыли, странно, не было. Он забрался на него, привалился спиной к стеклу.
– То есть Олег Иванов не знал ни о чем до твоего визита?
– Не знал. И ехать не хотел. Он даже из машины не полез, когда мы подъехали.
– Это я знаю, – кивком подтвердил Гарик. – Так кто сообщил тебе? Это ведь кто-то из дома Киры? Ты не мог узнать о том, что я еду, из других источников. Кто?
Николай осторожно, будто был сделан из стекла, встал со стула. И пошел к постели. Там упал лицом вниз на грязный ком постельного белья и затих. Гарик ждал минут десять, но тот не подавал никаких признаков жизни. Пришлось слезать с подоконника.
– Эй, ты жив, Коля? – Гарик ткнул его в зад носком ботинка. – Не заставляй меня делать тебе больно! И не издохни раньше времени.
Коля завозился, перевернулся на спину. Морда бледная, губы синие, глаза мутные.
– Я не знаю, кто ему стучит из вашего дома, Гарик. Правда, не знаю.
– Кому – ему?
– Человеку, который сообщил мне о вашем визите к Пантелеевым. Он же мне фотографию дал, где Пантелеев вовсе и не Пантелеев. Я распсиховался. Понял, что моего Илью кто-то решил поиметь.
– И решил обойти Киру и меня в своем желании защитить его.
– Я тоже имею… Имел право защищать своего сына, – со стоном произнес Николай, зажмурился и заплакал. – Но не защитил.
– Кто? Имя, Коля! Мне нужно имя этого человека, который снабжал тебя информацией.
– Нет! Я не могу. Не хочу. Иначе я буду следующим. – Он резко сел на кровати, грудная клетка заходила ходуном. – Он просто убьет меня.
– Он и так убьет. Скажешь ты мне или нет. – Гарик присел перед постелью Николая на корточках. Усмехнулся. – Вот ты, Коля, урод, а! Еще два дня назад вешаться собирался. Жить не хотел. А теперь трусишь, что тебя кто-то убьет. За что? Илья, я так понял, попал случайно?
– Не знаю. Я даже не знаю, кто это сделал.
По взгляду Коли, завилявшему, как хвост шелудивой собаки, Гарик понял, что если Коля и не знает, то обо всем догадывается.
– Стреляли, конечно, в Киру. Илья им зачем?
– Кому – им? Говори, или… – Гарик поднес к Колиному носу внушительной формы кулак. – Я это сделаю раньше их.
– Ты не понимаешь.
– Чего именно?
– Ты не понимаешь, во что ввязываешься, – с жалобной интонацией попытался его предостеречь Николай.
Его белесые ресницы, намокшие от слез, заметались.
И Гарик не выдержал, расхохотался.
– Ты очумел, Коля?! Да я тридцать лет по лезвию ножа хожу!
– Но ведь когда-то можно и оступиться, – не без удовольствия добавил давно бывший муж Киры.
– Имя, Коля. Не заставляй меня его из тебя выбивать. Устал я. И повесить тебя здесь даже не на что. Последний крюк от люстры выломал, идиот. Не с балкона же тебя выбрасывать.
Гарик устал не от Коли. Он просто устал. Организм еще напоминал об отравлении, которое устроила ему Зоя. То испарина, то озноб, то в конечностях покалывать начнет, то половина лица немеет. Эта сволочь заплатит ему за все. Наступит и ее очередь.
– Кто сообщил тебе о том, что мы приедем? Имя!
– Тот, с кем Илья замутил бизнес.
– Что сделал Илья?! – Гарик вскочил на ноги и за волосы поднял Колю с постели. – Ты чего мне тут лапшу на уши вешаешь?! Какой бизнес?
– Я про последний проект, который ему запретила мать.
– Так. И? Кто это? Иванов? Или ты? – Гарик прыснул.
– Это совершенно посторонний человек. Это другой человек. Они вложили деньги. Сообща.
И Коля назвал такую астрономическую сумму, что у Гарика рука разжалась сама собой.
– Илья где взял такие деньги? Я знаю состояние всех его счетов. Там столько не было.
– Я дал.
– Что?! – Он все же отвесил ему пинка. Не вынес его вранья. – Хватит…
– За тридцать лет скопилось немало, Гарик. – Коля с обидой потирал зад. – Я все отдал Илье. И он обнулил почти все свои тайные счета, о которых тебе ничего не известно. Он вложился и… И погиб.
– Имя! – взревел Гарик.
И достал пистолет из-за ремня брюк, хотя и не собирался этого делать. Он вообще всегда был против оружия. Предпочитал действовать голыми руками. Но на Николая что-то перестали действовать простые угрозы. Страх он действительно потерял.
– Говори, или я тебе мозги вышибу!
И Коля назвал ему имя.
Глава 15
– А имя у вас какое интересное – Эвелина.
Молодой парень за стойкой администратора вертел в руках ее паспорт, не решаясь вернуть. Ему очень хотелось продолжить с ней знакомство, и он этого не скрывал.
– А меня вот просто Сашей зовут. А вы к нам по делам или так…
Она кивнула, пробормотав что-то неразборчивое. И он снова пристал:
– А хотите, я вам экскурсию по городу устрою? Я после четырнадцати ноль-ноль сменюсь и мог бы… Я тут буквально все и всех знаю.
– Хорошо, просто Саша, устройте мне экскурсию, – согласилась Эва с мягкой улыбкой. – Мне правда будет интересно. И да, я тут по делам.
Гостиница ей очень понравилась. Нечасто в маленьких городах встречается такой сервис. Тут тебе и белоснежное белье, и великолепные полотенца, и халат с тапочками. И главное: еда, еда была невероятно вкусной. Эва уже забыла, когда так правильно и вкусно питалась. Дома почти не готовила. То кафе, которое они раньше посещали с Генкой, обегала стороной. Нет, она, конечно, бывала там, но только по службе. Только когда ей надо было навести справки о своем бывшем. То, как продвигается его личное расследование в пользу Киры Сергеевны Андреевой. И насколько поняла Эва, Генка не очень-то старался. То ли зажирел, прекрасно устроившись за спиной тестя, то ли профессиональную хватку потерял. Ну и ладно. Ей все равно. Лишь бы под ногами не путался.
Она с аппетитом пообедала и даже позволила себе короткий послеобеденный сон. Потом переоделась, надев демократичный черный комбинезон из немнущейся ткани. Сверху легкая куртка мятного цвета, белая сумка и черные ботиночки на невысоком каблучке довершили ее наряд. Волосы она распустила, уложив легкими волнами. Она знала – ей идет.
В зеркале самой себе понравилась. Администратору Саше, взвалившему на себя роль ее гида, она понравилась невероятно. Стоило ей спуститься по лестнице на первый этаж, он тут же подлетел, принялся тискать ее ладошку, нести какую-то чушь про невероятной красоты жемчужину, чудом очутившуюся в их краях.
– Вообще-то, Саша, никакого чуда нет, – скупо улыбнулась его комплиментам Эва, усаживаясь в его машину. – Я здесь по делам.
– Да, да, вы говорили. – Нервным движением он вставил ключ в замок зажигания старенькой иномарки. – По делам туризма? Наверное, вам интересны достопримечательности нашего края? Сразу скажу, их очень, очень много. Красивых мест много. И представляющих историческую ценность – тоже.
– Замечательно.
Эва ответила ему все той же скупой улыбкой. Она знала прекрасно, как она действует на собеседника. Кого-то ставит в тупик, кого-то настораживает, как Петровича, к примеру. Генку бесила до нервного тика. Ему всегда хотелось эту улыбку стереть с ее лица. Желательно кулаком. Так бы и сделал, не знай он, чем она ему ответит. Однажды со сломанным ребром ходил.
Саша принялся перечислять самые замечательные места своего города и окрестностей. Эва даже заподозрила, что его намеренно к ней приставили. Что нет у него к ней никакого личного интереса, только бизнес.
– Так что, Эвелина, куда едем? С чего начнем?
– Давайте с кладбища. Потом отдел полиции. Следом паспортный стол, – перечислила Эва, с удовольствием наблюдая, как нехорошо вытягивается лицо ее гида.
– С кладбища?! – поперхнулся он словом. – Туда-то зачем?
– Я же сказала вам, что я здесь по делам. Это вы решили, будто я занимаюсь туризмом. А я…
– А вы? – не выдержал он затянувшейся паузы.
– А я из полиции.
Он странно хрюкнул, хмыкнул и промолчал до самых ворот городского кладбища.
– Вы со мной или подождете? – спросила она, выходя из машины.
Была уверена, что он останется ждать ее в машине. Но он вдруг поплелся за ней следом. И топал сзади в трех шагах, пока она искала сторожа, пока тот водил ее по дорожкам, пока нашел нужное место и рассказал все про женщину, давно почившую.
– Кто ухаживает за могилой?
Все было не просто ухожено, все было вылизано.
– Не знаю. Наверное, родственники, – пожал плечами сторож.
– Насколько я знаю, у нее никого нет в этом городе.
– Может, соседи или знакомые.
– Ваши люди точно к этому порядку не имеют никакого отношения? – еще раз уточнила Эва.
– Нет. Нам никто не платил. А бесплатно у нас такие дела не делаются.
– Понятно.
Эва еще раз глянула на лицо женщины на фото памятника. Определенное сходство с Ладой Пантелеевой было. Те же высокие скулы, те же пухлые губы, курносый нос и темные волосы. Хотя Лада была много интереснее матери. Но точно была похожа. А вот на так называемого своего отца не была похожа нисколько. Вообще ничего в ней не было от человека, который теперь назывался Пантелеевым Иваном Митрофановичем.
Как же все так вышло, а? Как могло получиться, что девочка попала именно в его руки? Вместе с документами ее настоящего отца. В том, что теперешний Пантелеев – самозванец, Эва почти не сомневалась.
– Теперь в полицию? – уточнил Саша, усаживаясь за руль.
– Да, теперь в полицию. А потом…
– В паспортный стол. Я помню, – произнес он безо всякой радости.
– Я могу взять такси, – предложила Эва.
– Да не надо. Покатаю. Мне все равно делать нечего. Но… – Он притормозил на перекрестке. Глянул на нее с легким укором. – Но красивые места я все равно вам покажу. Уверен, вам понравится, Эвелина.
– Хорошо…
В полиции и паспортном столе ей не сообщили ничего нового. Все справки отсюда она уже получила и внимательно изучила. Отдел ЗАГСа оказался закрыт. Но и оттуда у нее имелась справка. Когда поженились родители Лады и когда умерла ее мать, Эва знала.
– Ну, вот и всё. – Эва держала в руках бумагу с последним адресом матери Лады. – Если и там никого не найду, кто еще помнит эту женщину, зря прилетала.
– И ничего не зря, – обиженно произнес Саша и выхватил у нее из рук бумажку с адресом. – Мы с вами познакомились. Я вам еще красивые места покажу. И свожу в свой любимый ресторан. Я плачу!
– Отлично. А с этим что делать? – Она кивком указала на бумагу в его руках. – А как же дело прежде всего, Александр?
– Это дело пустяк, Эвелина, – улыбнулся он довольно. – Я прекрасно знаю этот район. Старый. Там одни двухэтажные дома. Две улицы таких старых построек, их все собираются сносить, да никак не соберутся. Если эта женщина когда-то жила там, то остались люди, которые убирают ее могилу и помнят ее. Вы же сами говорили, что у нее нет родственников.
– Нет.
– Значит, остались знакомые или соседи. Едем!
Домчал он ее до старого района быстро. И номер дома нашел без труда. Но дальше дело пошло туго.
– Вы понимаете, девушка, что двадцать два года прошло. Кто же вспомнит?! – возмущалась пожилая дама, которая выгуливала во дворе с десяток кур, выпачканных зеленкой. – Я вчерашний-то день с трудом помню.
– А вы как давно здесь живете? – спросил Саша.
– Лет пятнадцать.
– Понятно. А кто дольше вас здесь живет. Есть соседи, которые уже жили, когда вы вселились?
– Знаете, нет, – ответила дама, подумав. – Нас из общежития семейного сюда переселяли. Здешних – в новостройки.
– То есть вас из общежития переселили в квартиры тех жильцов, которым дали новые квартиры? Я правильно вас понял?
Саша полностью перехватил инициативу в свои руки. Эва не противилась. Он местный. Говор характерный выдает. Люди охотнее идут на контакт с соотечественником, а она залетная. Да еще вырядилась. Даме, к примеру, она сразу не понравилась. Та настойчиво демонстрировала Эве свою спину.
– Правильно. – Дама отчетливо выругалась. – Мы-то не люди! Нас-то можно и в старье! А им, вишь, новое жилье.
– А какой микрорайон?
– А я-то откуда знаю, – возмутилась дама. – Иди в ЖЭК. Там точно скажут.
В ЖЭКе, который расположился в трехкомнатной квартире на первом этаже одного из старых домов, слова дамы в точности подтвердили. И даже сочли вполне законным вручить Эвелине без санкции и запроса список жильцов с их новыми адресами.
– Спасибо вам огромное, – улыбался во весь рот Саша, раскланиваясь перед пожилой паспортисткой. – А то проездили бы еще два дня. А коллега с Большой земли на самолет спешит.
– Из самой Москвы к нам? Или откуда? – покивала паспортистка. – Надо же… Что же это за дело-то такое важное.
– Очень, очень важное, – щебетал Саша, тесня Эвелину к выходу. – А еще хотелось москвичке наши места показать. Красивые! А то пришлось начинать с кладбища.
– Иди ты, – округлила глаза пожилая женщина и, не вставая с места, одернула тесный трикотажный пиджак. – И кого же вы там навещали? Если не секрет?
– Не секрет – Пантелееву Ларису Васильевну, – решила выйти из Сашиной тени Эвелина.
– Пантелееву? – Глаза женщины открылись еще шире. – А зачем же вам список бывших жильцов понадобился, если ваша главная задача на том свете?
– Понимаете…
Эвелина, пропустив мимо ушей разочарованный вздох Саши, прошла от двери к столу паспортистки. Заглянула в старомодную табличку, выставленную на самый край стола.
– Понимаете, Валентина Викторовна, нам совершенно точно известно, что у нее не осталось родственников, но кто-то ухаживает за ее могилой. Кто-то, кто хорошо ее знал. Нам необходим этот человек, чтобы задать несколько вопросов.
– И что за вопросы? – Валентина Викторовна принялась прибирать бумаги на столе, выставив Эвелине под нос тугой пучок седых волос на макушке.
– Вопросы о ее семье. О ее муже. О ее дочери.
– Вы вроде сказали, что у нее не осталось родственников, а говорите про мужа, про дочь. – Валентина Викторовна тяжело поднялась из-за стола и медленно пошла к несгораемому шкафу в дальнем углу кабинета. – Есть, выходит, родственники-то?
– Выходит, есть, но как будто и нету.
Эвелина наблюдала за тем, как паспортистка открывает тяжелые лязгающие двери, роется на полках в папках. И боялась мечтать о том, что пожилая женщина сейчас достанет документ, который все-все сможет объяснить. Или подтвердить подлинность личности нынешнего Пантелеева. И у них с Петровичем одним делом будет меньше. То есть они перестанут подозревать странного пенсионера в причастности к убийству будущего зятя. Перевернут эту страницу и забудут. Двинутся дальше.
Но Валентина Викторовна разочаровала. С прежним металлическим лязганьем дверцы несгораемого шкафа захлопнулись. Тяжелой шаркающей походкой паспортистка вернулась на место. Тронула тугой пучок седых волос на макушке. Глянула на Эвелину с подозрением.
– Как это так? Выходит, есть, но как будто и нету? Что это значит?
– По документам у Ларисы Васильевны есть дочь – Лада. И муж, то есть вдовец – Пантелеев Иван Митрофанович. Шестидесяти шести лет.
– Гм-м… – хмыкнула Валентина Викторовна и покрутила головой. – Жив, значит.
– Вы их знали?! – ахнула Эвелина и чуть не захныкала от счастья.
Нет, ну должно же ей было повезти в этом городишке! Непременно должно было повезти! Не зря она сюда притащилась.
– Знала, – нехотя призналась Валентина Викторовна. – Я тут всех знала. В этом ЖЭКе всю свою жизнь проработала паспортисткой. Всех по имени и в лицо. Н-да… Лариса болезненной была. Болячки за болячками, то одно, то другое. Уехала, потом вернулась. Прямо быстро. Даже выписаться не успела. Месяца четыре ее не было. И вот она – явилась. С мужчиной. Сказала, что муж. Но паспорт я не проверяла. Она его прописывать не стала. Он недолго тут пожил. Где-то с месяц. И пропал. Она снова начала кататься взад-вперед. Уедет, месяца два, а то и три ее нет, снова появится. То с ним, то без него.
– А работала где? – вставила Эвелина.
– А нигде она тут не работала. Никто не брал с ее болезнями. Кому охота больничный оплачивать. Я похлопотала, взяли ее после декрета сюда, полы мыть. Да недолго проработала. Померла.
– А муж?
– А что муж? Он тут и не появился ни разу. Сначала катался, катался, а потом пропал. Еще до ее родов пропал. Я уж потом только узнала, что она браком законным сочеталась. Свидетельство о браке случайно в руки мне попало. А в паспорте отметки не было, да. И паспорт она поздно поменяла. Уж перед самой смертью своей.