Тайна в черной рамке

Вика терпеть не могла Сарычева, а он уже подкатывал к ней, и не раз. А Прокофьева он не очень-то и боялся, потому как в любой момент мог прикинуться жертвой его личной к себе неприязни. Тем более что Прокофьев уже имел неприятности из-за Вики, сам начальник управления требовал прекратить с ней отношения из-за конфликта с Карамболем.

И с Сарычевым у Прокофьева очень сложные отношения. Сарычев – нахал и подлец, издеваться над людьми – его любимое развлечение. Пока он мотал срок, его жена вышла замуж за некого Вельяминова. Вернее, только собиралась выйти замуж. Хотела развестись с мужем и оформить с Вельяминовым отношения, она же не знала, что Сарычева выпустят так рано. Сарычев вернулся, круто наехал на бесхребетного Вельяминова, подмял его под себя. Да и Лариса, его жена, оказалась еще той штучкой. Вельяминов от нее без ума, а Сарычев только рад заняться любовью с женой чуть ли не на глазах у Вельяминова. Мало того, Сарычев совратил жену самого Вельяминова. Вот тогда все и закрутилось.

Жена Вельяминова пыталась заказать Сарычеву своего мужа, тот отказался, она обратилась к своему прежнему любовнику. В итоге погибла сама заказчица, Сарычев попал под подозрение в убийстве, Прокофьев задержал его, отправил за решетку. Но вскоре выяснилось, что Людмила Вельяминова стала жертвой киллеров, которых Пентиум отправил в Чугуй по душу Карамболя.

Сарычева пришлось отпустить, но его приключения на этом не закончились. Он снова вляпался в историю. После провала первой группы киллеров Пентиум отправил в Чугуй целую команду наемных убийц. Карамболь тогда лежал с ранением в больнице, окруженной сплошь невысокими зданиями – киллеру негде засесть. Но снайперский комплекс установили на вышке сотовой связи, управление осуществлялось дистанционно, ствол наводился на цель с помощью программы на компьютере. К смерти приговорили Карамболя, но под выстрел угодил сам Прокофьев. Киллера в конечном итоге взяли, банду наемников обезвредили, однако выяснилось, что в момент выстрела оператор за пультом отсутствовал. Выстрелить мог Сарычев, и, возможно, он не упустил возможности свести счеты с Прокофьевым. Но промахнулся. А доказательств его вины не нашлось, совершенная им подлость осталась за кадром и заглохла на фоне информационного шума, который поднялся после того, как банда наемных убийц атаковала целую больницу.

Сарычеву бы самому заглохнуть, но нет, он снова дает о себе знать.

– Ты только не подумай, он меня не оскорблял, даже слова плохого не сказал, – поспешно сказала Вика. – Тихий такой, улыбается, давай, говорит, начнем все заново.

– И что тебя смущает?

– Мягко стелет, как говорят в таких случаях. И еще черти в тихом омуте водятся.

– Чертей хватает, – кивнул Прокофьев.

– В глазах у него эти черти, они бесятся, а он их сдерживает. Что-то не так с ним, опустошенный он какой-то, даже жалкий… Что-то не очень хорошее с ним случилось.

– А что именно случилось, не говорил?

– Да нет… Но что-то он задумал…

– А если поконкретней?

– Не знаю. Но мне кажется, ему нужны деньги Сигайлова.

– Он спрашивал про них?

– Сегодня нет, а вообще интересовался. Я уже устала повторять, что нет у меня никаких денег… И еще придется повторить, он сказал, что завтра снова придет. Он от меня теперь не отстанет! – мотнула головой Вика. В ее голосе звучали панические нотки.

– Хочешь, чтобы я с ним поговорил?

– Я очень хочу, чтобы он от меня отстал… Из-за него я потеряла тебя, – тихо сказала она. И еще тише произнесла: – Из-за него я могу потерять Леонида!

– Ты его любишь? – сам от себя того не ожидая, спросил Прокофьев.

– Тебя любила больше, – все так же тихо сказала Вика.

– Любила?

– Любила!.. – Она резко повернулась к нему, словно отсекая прошлое от настоящего. – А сейчас люблю другого!..

– Ну что ж… – начал было Егор, но замолчал, не в силах набрать в легкие воздуха. Как будто слон на грудь ногой наступил, и сердце еще больше сжалось, не хотело биться.

– И я не могу потерять Леонида.

– Я должен тебе помочь? – через силу выдавил Прокофьев.

– А мне больше не к кому обратиться!

– Обращайся… Я поговорю с Сарычевым… Он должен оставить тебя в покое. И я тоже.

– И ты тоже… Егор, ты только не обижайся!.. – Вика взяла его за руку и умоляюще посмотрела в глаза.

– Да нет.

– С Леонидом у меня очень серьезно… Да и тебе будет легче.

– Я поговорю с Сарычевым! – Егор напористо глянул на Вику.

Одно из двух, или она уходит прямо сейчас, или он целует ее в губы и увозит на край света. А он чувствовал, что доведен до отчаяния. Любил он Вику, любит, и только сила воли держит его на цепи, не пускает к ней. И будь она проклята, эта сила воли. Он готов был сказать ей это прямо сейчас. И даже не сказать, а закричать.

Вика поняла его и, закрыв глаза, потянулась к нему, но вдруг подалась назад, схватила зонт, выскочила из машины и скрылась в дождливой темноте. Прокофьев не стал ее останавливать.

Ночь в лесу темная, дождь не прекращается, земля сырая, Гаврила измучился, пока вырыл себе могилу. Карамболь просматривал видеозапись, сам он сидел в своем кабинете в мягком кресле, вокруг сухо, тепло и светло. Гаврила где-то в темной глубине компьютерного монитора, но, как ни странно, Карамболь чувствовал его страх и страдания. Ощущение такое, будто он сам копал себе могилу – насквозь мокрый, грязный как черт.

Примечания