Тоже мне – женихи! Хотя тот черноволосый в соломенных бриджах очень даже ничего, сошел бы за приличного парня… А хотя – это уже неважно. Это же просто шпана. Братва! Точно, Саша Белый со своей бригадой. Только бригада маловата, и налицо полное отсутствие шарма и стиля подобного сообщества. И костюмчики-то у них были из Турции или Китая.
Это и было началом новой истории в моей жизни…
Недолго думая, в следующую субботу мы с Анной и Лизкой снарядились на дискотеку. Все трое обожали петь, а уж без танцев и дня прожить не могли. Наша Елизавета заканчивала современную школу танцев и занималась вокалом, а мы с Анной были самоучками. Но еще какими!
Оставив маме прибранный дом, вычищенные двор и сад, прополотый огород, мы втроем вышли в город. Лизка, как и всегда, навела марафет, от которого всех парней бросало в пот. Они так и исходили слюной и сворачивали шеи, когда та проходила мимо. Анна была поскромнее, но тоже имела привычку надевать в люди самый лучший наряд и оставлять после себя манящий шлейф цветочного парфюма. Мне же претили все эти условности. По сравнению с ними я выглядела босячкой, но, по-моему, смотрелась не менее эффектно.
Видели бы все, как я танцую!
На одном из пляжей, который мне впервые открылся в этом городке четыре года назад, и сразу же прикипела к нему душой, в прошлом году построили новый бар-караоке с открытой площадкой для танцев, подиумом для пения и весьма неплохой кухней. Туда-то мы и отправились. Ни Лизка, ни Анна еще не бывали здесь. Да и я видела его только издалека.
Когда прошли на территорию бара, огороженную забором, сотканным из бамбука и тонких веток и обильно заросшим цветущим вьюном, заметила, что это место пользуется спросом. Раньше не видела здесь так много людей. Этот пляж был почти диким. И почти сразу пожалела, что не надела красное платье, в котором чувствовала себя привлекательной и обаятельной, а вырядилась в бриджи и легкий трикотажный топ, считая, что в этом городе, по сути, большой деревне, не перед кем фасонить. Оказалось, я переоценила свою способность равнодушно относиться к брачным играм животных (тире людей). Несмотря на то, что разочаровалась в одном мужчине, еще недавно казавшимся самым-самым, и была уверена, что еще долго не захочу заводить новые знакомства, кокетство и девчоночьи уловки возникли непроизвольно. За барной стойкой и на танцевальной площадке откуда ни возьмись оказалось столько приличных парней, что от их «ассортимента» и неожиданно заинтересованных взглядов в нашу сторону захватывало дух. Проснулся дикий азарт охотницы. Анна и Лизка сразу уловили легкий ритм мелодии, и их бедра невольно закачались в танце. Я тоже оживилась и, пританцовывая, пошла занимать столик на троих.
Заказав в баре мартини с соком для нас с Анной и любимый напиток Лизки – колу, я присела на высокий круглый табурет у стойки и наблюдала за происходящим вокруг. Атмосфера возбуждала. Сама не понимаю, как целую неделю обходилась без этого шума, гама, болтовни, хоть и пустой, и была занята бессмысленными и нудными рассуждениями о том, что же произошло в моей жизни.
– Ваш мартини и кола,– подал бармен напитки и улыбнулся.
Я криво улыбнулась в ответ (он был не в моем вкусе, а таить эмоции не по мне) и только взялась за бокалы, как кто-то тяжелый навалился на плечо. Не удержав равновесия, я буквально выплеснула содержимое бокалов за стойку бара.
– Эй, что за проблемы, амбал!– вызверилась на громилу метра два ростом, напоминающего скорее бесформенное бревно, чем молодого мужчину.– Чего таращишься? Давай бабки за заказ, который оказался на бармене!
Амбал, похоже, и сам не понял, что он на кого-то оперся и, уже прилично (или неприлично) залитыми зенками, пренебрежительно окинул меня с ног до головы.
– Хто это тут возникает?– возразил он, еле ворочая языком и выдыхая мне в лицо зловонный перегар.
– Ты, козел, верни деньги за выпивку! Я тебе тут не тумбочка, чтобы лапы складывать!– возмутилась и, чуть было, не бросилась в драку с этим монстром, да и он уже протянул ко мне свои волосатые лапы.
Но вместе с криком бармена между мной и амбалом неожиданно протянулась рука и отпихнула последнего на расстояние нескольких шагов.
– Эй, эй, дамы и господа, не нужно ссориться,– спокойным голосом проговорил мужчина лет тридцати пяти и кивнул бармену.– Дорогой, сделай даме дубль два и запиши на мой счет, а?
– Яра, ты чё, я же ее щас порву?– прогундосил громила за спиной второго мужчины и беспорядочно замахал руками.
Я отступила и отвернулась лицом к барной стойке. Слава богам, не вступила с ним в поединок, иначе расшиб бы меня в лепешку.
– Уймись, иди за стол!– будто приказал второй и легко развернул амбала в противоположную от бара сторону. Тот подчинился без возражений.
Бармен повторил заказ. Я взялась за бокалы и возмущенно покосилась на кивающего мне мужчину.
– Все нормально?– спросил и улыбнулся, будто ждал благодарности.
– Думаете, спасибо скажу? Не дождетесь!– бросила я, и круто повернувшись, пошла к своему столику.
Да я бы этого амбала на куски покрошила, если бы не этот, весь из себя: «Дамы, господа…» Тоже мне – джентльмен!
Устроившись за столиком, быстро переключилась на цель прихода сюда и выкинула из головы неприятный инцидент. Вскоре присоединились Анна и Лизка. Мы немного посплетничали: обсудили, кто и как танцует, кто во что одет, какая скучная музыка, в общем – атмосферка не по нам, и настроились разогнать спящих мух и занудных ботаников. Напившись коктейлей и колы, мы пошли зажигать публику. Лизка сразу нашла общий язык с ди-джеем, и на танцплощадке зазвучала заводная музыка разных форматов: от латино и айренби до восточных мотивов.
Чуть позже, почти на закате, Лизка и Анна оккупировали подиум, и отдыхающие были в восторге от их пения в караоке. Была пара романсов, а в остальном современные ритмичные и зажигательные песни на русском и английском языках. В этот день я была не в голосе, к микрофону не вышла, но с настроением кричала во все горло, в смысле – подпевала, за своим столиком. А потом начались безудержные полуночные танцы.
На площадке под заводную музыку в гармонии с ветром было легко танцевать. Морской воздух, заходящее солнце, как ни банально, создавали игривое, радостное настроение. Насущные проблемы остались со мной, но обстановка вокруг отодвигала их значимость, и я на время потеряла способность сгущать краски. Улыбалась всем открыто и по-доброму, как и раньше, без смущения и агрессии реагировала на свисты и возгласы мужчин (а куда деваться без них-то?). Все шло, как и должно было быть у нормального человека, не отягощенного грузом личных неудач, в которых приходилось признаваться, когда нужно принимать решения и искать выход. Спасибо, Анна и Лизка заражали своим оптимизмом и энтузиазмом. Особенно Лизка, которую трудно было чем-то смутить, довести до депрессии. Меня тоже трудно сломить, но иногда, по странному стечению обстоятельств, словно что-то переклинивало, и я становилась неуправляемая в стремлении «загрызть себя насмерть».
Первая дискотека за год без чьего-либо контроля, в том виде, в котором мне было комфортно, и абсолютная свобода подействовали, как наркотик.
Как я могла променять почти пять лет молодости на жизнь под конвоем? Нет, я себе не верю. Это была не я, а влюбленная самонадеянная девочка с манерами, от которых сейчас почти ничего не осталось.
Да, не всегда я была такой хулиганкой, кроме школьных лет, разумеется. Говорят, когда люди взрослеют, ума прибавляется, появляется степенность какая-то, обстоятельность, мудрость, что ли. Но мой же характер с годами только портился.
Конечно! И знаю, кого в этом винить!
В воскресенье на этой же неделе мы уже в полном составе забурились в аквапарк, с нами был даже наш песик Сенечка. Мама и Анна плескались в бассейне, а мы с Лизкой, как самые рисковые и бесшабашные, пошли на водные горки.
Столько было эмоций, писка, визга, словом, отдохнули по полной программе. Я совершенно выключилась из событий, которые обрушились совсем недавно. Или они уже давно висели над головой?! В общем, – неважно: жизнь снова открывала мне свои объятия.
Мама даже как-то взбодрилась и порадовалась за нас. Еще с первых дней по приезде создалось впечатление, что она переживала мой развод с Кириллом тяжелее, чем я. А в этот день ее глаза посветлели, морщинки разгладились, она цвела и пахла. И мы, ее путевые и непутевые детки, были с ней.
А после аквапарка отправили маму с Сенькой домой, а сами облазили все фирменные магазины (ой, отвыкла! – «бутики»,– настойчиво поправляла меня бывшая свекровь), в общем, – занялись шопингом. Я совершенно бездумно потратила все свои отпускные на тряпки и безделушки, которые, возможно, и некуда будет надеть.
Я и забыла: у меня больше нет престижной работы. Вообще работы! Да и заначки на черный день как-то не припасла.
Но и эти переживания и сожаления оставила на потом.
В следующий выход в люди я уже оделась, как подобает. На мне была цветастая шифоновая кофточка. Она легко колыхалась на теле от ветра, облегая грудь и плечи. В эти моменты я скользила взглядом по сторонам и, если замечала любопытные взгляды мужчин, мысленно укоряла себя за легкомыслие. Ведь снова же нарвусь на неприятности. Хватит уже с меня дворовых приключений. Давно прошла пора, когда надевала неприлично короткие юбки и фасонила по Екатеринбургу, а точнее, по его дворам и закоулкам.
Вот сейчас не нужно думать, что я какая-то там шлендра!
Конечно, для бабулек нашего двора на Московской другого имени у меня и не было. Как бы там ни было, от многих истинных шлендр я отличалась твердыми моральными принципами. Об этом говорят все мои результаты на сегодняшний день. Итак, займемся подсчетами: полное среднее образование – раз; ах да, ясли и детский сад тоже оказали определенное влияние на воспитание (там научили драться со всеми, кто косо смотрел. Разумеется, это были не воспитатели); курсы парикмахера-универсала и визажиста – два (интересное занятие, дало много новых знакомств); высшее образование, дипломом, которым можно бить мух, – три (кстати, на красной обложке не видно крови); замужество – одно (об этом говорить не хочу!); развод – один (тем более!); мужчина – один (ну, это не означает, что я дефектная. Сколько было желающих!)…
Это не все, но для образа белого и пушистого ангелочка – достаточно. Меня так мама в детстве называла – «пушистая гелочка», слово ангелочек я не выговаривала полностью.
Тем не менее, пока я танцевала, совесть боролась с наглостью. Я получала удовольствие от чужих взглядов, потому что выглядела отлично и чувствовала себя привлекательной. Что бы мы, женщины, ни говорили о вечной любви, о единственном любимом мужчине, о преданности, о совести, в нас всегда живет желание владеть еще большим вниманием, восхищением, признанием, при этом оставаясь верными тому, единственному.
Ну, того единственного у меня уже не было, поэтому позволила себе расслабиться на полную катушку. Музыка оглушала, от мартини слегка двоилось в глазах, и в желудке пекло, но настроение было огненное и только подгоняло к еще большему «отрыву».
Однако было в этот вечер кое-что еще, что отвлекало мысли от самой себя. Этот пристально изучающий, решительный карий взгляд.
За столиком в самом углу, но в хорошо обозреваемой точке бара, сидела кучка мужчин. Они пили текилу, коньяк и водку, разбавляя все это приличной порцией пива, и играли в карты (вот уж занятие для алкоголиков). Но одеты прилично и даже дорого. Все они были сосредоточены на своих стопках и картах в руках, шумели друг на друга, драли глотки от возмущения или от удовольствия, что шла игра, заглушая даже долбящую по барабанным перепонкам музыку. Но один из них, тот самый, с темными глазами, редко раскрывал рот и все пялился в мою сторону, успевая пить текилу и отвечать на ставки.
Многие мужчины здесь смотрели на меня, но так, как смотрел он: долго, загадочно, отслеживая каждый шаг, определенно имея виды, – не смотрел никто. В каком бы углу ни танцевала, он неотрывно следил за мной.
Как ему удавалось это делать сквозь толпу, удерживая во внимании игру со своей бригадой? Хм, вот надо же, странная ассоциация!? Где-то я его уже видела? А-а, так это же тот самый из братвы на БМВ, и тот, что в баре-караоке своего амбала усмирил.
Отчего-то беспокоил этот неожиданный настойчивый интерес. Однозначно, в его головке вертелись пошленькие мыслишки. Захотелось смыться отсюда. Но в такой веселый вечер в редком превосходном настроении было бы глупо обращать внимание на какого-то «крутягу» и запретить себе получать удовольствие. К тому же могла ошибаться на его счет.
«Может, он всего-навсего пьян? А с пьяного, какой спрос? Так и быть, остаюсь и танцую до упада»,– решила я и продемонстрировала ему свое безразличие.
Через полтора часа четко поняла, что следовало взять с собой Анну или Лизу. Интерес ко мне этого кареглазого хомячка (у него были смешные полные щеки) начинал раздражать. Он был даже не в моем вкусе (коротко стриженый, с дурацкой филированной челочкой, плотный, с заметным животиком, на морду лица слишком самоуверенный), а явно претендовал на мое внимание. Но у Анны накануне вечера жутко разболелась голова, а у Лизы нашлось занятие поинтереснее: местные парни, соседские пацаны, пригласили ее в Баскин-Робинс. А уж от чего-чего, но от мороженого она отказаться не могла (Сыр-р-р!– безумно вскричал Рокки, и его усы вытянулись в полосатые сосульки).
В тот самый момент, когда заметила, что этот мужчина поднялся из-за стола и, поправляя ремень на джинсах, двинулся к центру танцплощадки (а я была именно в центре), то просекла, что от него не отвязаться, и решила не испытывать судьбу.
