– Заткнись, охальник! – вопил молодой страж, который совсем выпустил из памяти то, что портрет имел с оригиналом самое отдаленное сходство, приметное только истовому поклоннику. – Верни вещь! Тотчас положи в котелок!
– Ну прямо «тотчас». Спустись по лесенке да и забери у меня, коли ты такой могучий, – оскалился Рёрик.
– Я приказал тебе вернуть вещь! – молодой страж уже совсем утратил самообладание, руки его тряслись от гнева и обиды.
– Пошел вон отсюда, слабак. Спать буду. С твоей зазнобой в обнимку.
Молодой страж разверещался столь громко и возмущенно, что Рёрик даже перестал разбирать его слова. Казалось, отчаянный влюбленный сейчас повалится в яму вслед за утраченным портретом, поскольку он вновь накренился, словно ива над заросшим прудом. И тем не менее он был избавлен от досадного падения рукой все того же стражника с орлиным носом.
– Не разговаривать с ним, чего бы он там ни плел! – рявкнул старший на младшего.
– Но он…– начал было молодой страж.
– Все! Больше ни слова! – гаркнул старший. – Еще раз обратишься к нему, и я прикажу тебя выпороть!
Когда яму вновь загородила доска, Рёрик с досадой повалился на свою лежанку, отшвырнув в сторону портрет незнакомки. Не такого исхода он ожидал, бессчетное количество дней допекая самого юного и впечатлительного своего сторожа.
****
В яме было сумрачно, сыро и холодно. Сверре так и не вернулся. Переловив мышей и крыс, Рёрик проспал весь день. И, как это обычно с ним бывало, положение стало выправляться в тот миг, когда все надежды уже пошли на убыль. С наступлением ночи послышались голоса и грохот отодвигаемой в сторону доски.
– Достанем этого висельника и поучим его прилежанию, – грозил чей-то яростный голос наверху.
– А если вернется Жано?! – беспокоился второй голосок, который, как различил Рёрик, принадлежал влюбленному.
– Жано пошел спать, вернется только к рассвету, – пояснил третий невозмутимый голос, в котором были трезвость и расчет. – А до восхода мы с этим твоим наглецом давно закончим, там делов-то на мгновение…
Поправив ремень и обувь, Рёрик спешно пустился на поиски портрета, выведенного рукой мастера на спиле. Оказалось, что изображение валялось возле лежанки Сверре, и Рёрик поднял его из грязищи в тот последний миг, когда ему уже сбросили веревочную лестницу.
– Вылезай, мразь, – приказал яростный голос.
– Иду, – с готовностью отозвался Рёрик, воодушевленно поднимаясь по лесенке.
Как и предупреждал Сверре, наверх было лучше не высовываться без веских причин. Не успел еще Рёрик окончательно выбраться из ямы, встать на ноги и расправиться, как тут же получил по лицу чьим-то башмаком, благо, не деревянным.
– Да погоди ты, – утерев выступившую кровь со ссадины на лице, Рёрик поднял вверх руку.
Было темно и ветрено. Луну и звезды съела прожорливая туча. Лишь костер в нескольких шагах от крыльца, то и дело грозящий затухнуть, давал тусклое освещение. И все же присутствующие разобрали в руках узника портрет, из-за которого все началось.
– Давай сюда, – приказал тот хладнокровный страж, чей голос был невозмутим.
– Даю, – Рёрик протянул ладонь молодому стражу, над которым глумился уже не первый день.
– Гляди-ка, как хвост поджал, – посмеивались стражники. – Удалец только из ямы вякать!
А юнец тем временем озарился улыбкой, различив бесценную вещь. Потянулся за ней. Но не успел забрать спил. Рёрик тут же ухватил его за одежду и спихнул в яму, из которой сам только что вылез. Ногой стряхнув вниз и лесенку, и портрет, Рёрик перепрыгнул через крылечко туда, где трепыхался на ветру костер.
Длинные копья были обращены на внезапно вырвавшегося заключенного, как и взгляды взбудораженных стражей. Рёрик уже не впервые оказывался перед неприятным выбором. Для себя из двух путей он всегда выбирал рискованный, но сулящий множество выгод, нежели осторожный и обещающий меньше потерь.
Пламя костра было слабым. Одна половина дров прогорела, а другая – превратилась в рдеющие раскаленные головешки. Натянув на ладонь край рукава, Рёрик схватил краснеющие угли и метнул их в лицо того стража, что был к нему ближе.
Бросок Рёрика не мог быть слишком точен, учитывая сам снаряд, который так и хотелось поскорее выпустить из рук. Горячие угли обжигали кожу, причиняя боль. Однако и цель была достигнута. Страж завопил, хватаясь за лицо и выпустив копье. Подхватив налету оброненное соперником оружие, Рёрик развернулся и со всего маху вонзил копье в третьего подоспевшего стража. К этому моменту второй немного пришел в себя и с алеющей маской на лице бросился в атаку. Но и он оказался пронзен грозным оружием, пробившим даже его доспехи.
****
Угрюмое небо, словно адский котел, перемешивало тучи. Ветер рвал ветки деревьев, завывая, будто раненый волк. Луна погасла. Звезды пали. Даже дороги не было видно. Рёрик бежал наугад, ориентируясь лишь на очертания строений. Он даже не понимал, где находится – то ли до сих пор в городе, неподалеку от места своего заточения, то ли уже выбежал к деревенькам.
Побег в ночи имел свои преимущества. Фигура Рёрика терялась в темноте и закоулках. Вскоре преследователей стало значительно меньше, чем первоначально. И все же несколько востроглазых стражей не упускали его из виду, следуя за ним по пятам. Ослабевший за время заточения, Рёрик быстро уставал. Лошадь под ним давно убили копьем, которым целились в него. Благо, рядом был лес. Рёрик побежал туда. И чуть не угодил в болото. Пришлось пробираться через топи, рискуя быть затянутым в мутную гущу.
Едва не провалившись в трясину в очередной раз, Рёрик понадеялся, что его преследователи отстанут. Но они оказались удивительно упорны. Один всадник угодил в болото, но сумел выбраться, правда, уже без лошади. Остальные были более осторожны. И теперь разрыв между Рёриком и его гонителями неминуемо сокращался. Вынырнув из леса, он побежал по опушке. Затем очутился на тропе, едва угадываемой в темноте. Дорога привела в деревню. Остановившись отдышаться, Рёрик облокотился на чей-то забор и вдруг заметил, что у него жжет сбоку в районе поясницы. Он и не запомнил, как пропустил удар. Что немудрено в суматохе. На помощь к тем трем стражам подоспели еще двое, очнувшиеся ото сна. За ними еще четверо. Как бы там ни было, в разгар битвы тело не отвлекается на мелочи, боль притупляется. И, кажется, что все складывается вполне благополучно. И лишь в покое пробуждается осознание того, как велик может оказаться понесенный урон и как болезненны в действительности кровоточащие раны.
– Вон он! Возле забора! – вопил один из преследователей, самый зоркий. – За ним!
– Где? Не вижу! Слишком темно!
– Возле частокола! – повторил первый, с кошачьим зрением.
Убежать из темницы – это было лишь полдела. Главное, оторваться от погони. А на это сил у Рёрика уже не оставалось. Он один – а их много. И они постоянно сменяются свежими силами. Сторожили его первые. Начали гнать вторые. Погоню продолжили уже третьи.
Внезапно Рёрик вдруг заметил, что калитка, возле которой он отдыхал, заперта кое-как. Она отплыла в сторону под тяжестью его локтя. Он пока не предполагал, как ему быть дальше. Но зато отчетливо осознавал, что не желает оказаться окруженным посреди полянки, где отбиться невозможно. К тому же есть риск, что, невзирая на непогоду, проснутся местные жители. И совсем уж скверно, если они захотят помочь страже короля поймать беглеца.
На спящем дворе залаяла собака. Но, к счастью, она оказалась привязана возле входа в дом и не бегала свободно. Тем временем стражники уже залетели в калитку следом за Рёриком.
– Он там! В дровянике! – сообщил зоркий своим ослепленным темнотой товарищам.
Первый же стражник, забежавший в сарай, свалился с ног, оглушенный каким-то поленом. Его печальная участь явилась предостережением для трех других. Прежде, чем проследовать в зловещий сарай, они стали совать туда свои копья. Рёрик сумел ухватиться за древко одного из них и вволочь хозяина оружия под крышу. Но тут на него набросился другой стражник. Изловчившись, он оказался за спиной Рёрика и вскоре уже удерживал его сзади. Последний страж, ворвавшийся в сарай, не стал тратить времени попусту. Он потерял свое копье еще при конной погоне. И теперь достал из-за пояса нож и замахнулся, целясь прямо в голову беглецу, которого все еще удерживали двое его сослуживцев.
Задача казалась простой, и страж не сомневался в успехе. Но в последний момент Рёрик успел чуть отклонить голову в сторону. Этого хватило для того, чтобы нож соскользнул с черепа, не сумев повредить кость. Боль была острой и сильной. Кровь лилась столь обильно, что сие озадачило не только самого Рёрика, но и нападающего. А тем временем один из сдерживающих Рёрика стражей вдруг пошатнулся. Оказалось, что соскочивший нож по роковой ошибке оказался в его горле, из которого теперь бил багряный фонтан.
– Ролан, – растерялся нападающий, видя, что, вместо беглеца, сокрушил своего напарника.
– Ты что наделал?! – второй страж не преминул тут же явить свое отношение к происшествию. – Ты же убил его! Ты должен был разить преступника!
В глазах самого Рёрика темнело от боли и крови. Но он осознавал, что если сейчас упадет, то не встанет уже никогда. А ошарашенный страж все еще в ужасе взирал на дергающееся в предсмертной агонии тело своего напарника. Это был всего миг, но для Рёрика хватило и его. Выдрав нож из горла заливающегося кровью стражника, он сделал шаг к сопернику, который только что пытался ударом в голову убить его самого. Натура Рёрика была мстительна. Он никому ничего не забывал. А неуклюжая попытка стража только еще сильнее разозлила его, придав недостающих сил. И в следующее мгновение из уха стража уже торчало прочное лезвие, развернутое под прямым углом к черепу, словно ветка сосны к стволу.
– Ах ты мерзавец! – разозлился страж, который помогал павшему сдерживать Рёрика, и теперь был весь забрызган кровью. В его руках имелось копье, которое он подобрал с земли и сразу пустил в ход, не позволяя разгореться ближнему бою.
Рёрик понимал, что всего одна колотая рана может оказаться смертельной в положении, когда тело не защищено доспехами. Увидев рядом с собой крышку от какой-то бочки, он воспользовался ею как щитом. Копье воткнулось в дерево, застряв между досками.
Схватив разоруженного противника за горло, Рёрик шмякнул того о близлежащую стенку. Страж не стал надеяться на помощь своего последнего оставшегося в живых товарища, валяющегося без чувств после удара поленом, и выхватил из ножен кинжал. Будучи загнанным в угол, он не имел возможности размахнуться, но все же попробовал это сделать. Однако кость грудины уставшего Рёрика оказалась слишком прочной для столь слабого удара. Лезвие скользнуло по ребрам. Поймав нападающего за запястье, в котором был нож, Рёрик вывернул последний из руки королевского бойца так быстро и ловко, что тот даже не сообразил, как это произошло, и только теперь вспомнил наставления своего командира. Похоже, этот заключенный, и впрямь, не так уж прост. У него множество боевых навыков, которые его сторожам даже неведомы. Они наносят дюжины ударов, от которых толку, что от козла молока. В то время как беглец может сокрушить одним взмахом. И он не делает лишних движений.
Оставшись без ножа и утратив преимущество, страж не растерял отваги и вознамерился сразиться, начав кулачный бой. Но оказалось слишком поздно. У Рёрика не оставалось сил на продолжительные схватки. Лезвие теперь было снизу его кулака и он, почти уже теряя сознание, размахнулся из последних сил, целясь сопернику во впадину под ключицей.
Удар оказался точен и завершил схватку. Страж оставался еще несколько времени в сознании, но бороться уже не мог. Он хрипел, желая что-то сказать напоследок. Однако говорить ему было трудно. И он лишь красноречиво смотрел на раненого беглеца, у которого шансов выжить теперь имелось больше, хотя еще несколько мгновений назад положение было противоположным.
Глаза Рёрика закрывались сами собой. И все же он не желал оставлять дело незаконченным. Провернув нож вокруг его оси, он вытащил лезвие из тела противника, уже не представляющего опасность.
Победа была крайне близка. Рёрик уже стал верить в то, что выберется из этого злополучного сарая. И он никак не ожидал того, что очухается тот его противник, что забежал в дровяник самым первым и все время боя провалялся без чувств где-то в куче хламья.
