Студенческое общежитие. Комната на троих жильцов. Но в ней на кровати сидят двое, причём, один – явно гость, поскольку комната, судя по многим находящимся в ней приметам, девичья. Парень с девушкой сидят на некотором расстоянии друг от друга, в явном напряжении. Девушка горячится, парень нервничает.
ИЛЛАРИЯ. И не уговаривай меня, пожалуйста, Матюшка! Сказала нельзя – значит, нельзя. В любой момент могут вернуться девчонки…
МАТВЕЙ. Ларечка, но ты же сама говорила, что Ирка уехала на выходные домой, а Инга – у своего парня зависла, а это значит, на пару дней точно..
ИЛЛАРИЯ. И что? Иришка вполне могла не достать билет, её автобус могли запросто отменить, а то и вообще трассу закрыть – смотри какая метель на улице. Куда ей деваться? Ясно, поедет обратно в общагу. А Инга может с парнем поругаться: они беспрестанно цапаются – и тоже сюда поползёт, зализывать раны.
МАТВЕЙ. Конечно, всё возможно… Но разве нельзя им позвонить?
ИЛЛАРИЯ. И что я им скажу? Как ты, мол, Ирочка, едешь там, скоро ли будешь дома? Да она за дуру меня примет: чего звонить – не в космос же полетела. Сразу поймёт, что я не её комфортом в пути озабочена.
МАТВЕЙ. Ну и поймёт, что ты не её комфортом озабочена, а сексуально – и что такого?
Он не успевает договорить, как получает по коротко стриженой голове подушкой.
ИЛЛАРИЯ. Это кто озабочен?! Это я озабочена? Это ты озабочен!
МАТВЕЙ. А ты, значит, Иллария, нет?
ИЛЛАРИЯ. Нет!
Матвей поднимается с кровати, отбрасывает подушку, та падает на пол.
МАТВЕЙ. Ну, ясно. Тогда счастливо оставаться. Я ведь, как ты понимаешь, не в «Мортал Комбат» пришёл с тобой на пару поиграть…
ИЛЛАРИЯ. Ну и вали!
МАТВЕЙ. Не и свалю.
ИЛЛАРИЯ. Но если уйдёшь, то вообще ко мне дорогу забудь!
МАТВЕЙ. Уже начал забывать. Это какая улица – Ударников? Или Индустриальная?
ИЛЛАРИЯ. Фигляр!
Матвей принимается кривляться, принимать невообразимые позы и беспрестанно менять выражение лица. Иллария наблюдает за ним, потом начинает непроизвольно хихикать.
ИЛЛАРИЯ. Это что было, Матвей? Цыганочка с выходом на прощание?
МАТВЕЙ. Пытался вообразить и представить сексуально озабоченного фигляра.
ИЛЛАРИЯ. Обломись. Не получился. Вышел только ещё более дурацкий фигляр.
МАТВЕЙ. Сам знаю, что бездарь… Хотя обожаю лицедействовать. Потому и в театральный не пошёл. Скажут на вступительных, покажи-ка нам, Матвей батькович, сексуально озабоченного фигляра, так либо на какую-нибудь педагогиню кинусь из комиссии – и присяду лет на восемь за попытку изнасилования старой девы, либо схлопочу затрещину от неё же за безобразное копирование виляния ею задом – и скопычусь от обширного сотрясения мозга.
Иллария слушает его и хихикает.
МАТВЕЙ. Спокуха! Вторая попытка.
Он снова пытается телесно совместить фиглярство с сексуальной озабоченностью, и тут входит девушка. Это Инга.
ИНГА. Ой, это что у вас тут?
ИЛЛАРИЯ (Матвею выразительно). Ну, милый мой, что я говорила?
ИНГА (немного уязвлённо). А что ты обо мне ему говорила?
МАТВЕЙ. Да ничего особенного. Говорила, сейчас мы только начнём совершать фрикции, как вернётся Инга, у которой эти фрикции с её парнем завершились раньше нас.
ИЛЛАРИЯ. Ну ты, Матюха, и дура-ак!
ИНГА. (Илларии, совершенно буднично) Да брось ты… Так в общем и есть. А ты бы позвонила, что к фрикциям переходите, так мы бы с Глебом поужинали и повторили кое-какие эпизоды.
МАТВЕЙ. О! А что я говорил? Вот слова разумного человека, который и сам сексуально озабочен, и понимает таких же.
ИНГА (пожимает плечами). Чего тут понимать-то. А кто у нас не озабочен?
МАТВЕЙ (указывая на Илларию). Вот – эта особа женского пола, собственной персоной.
ИНГА (немного растерянно). Что, Ларька, правда? (Матвею). Но это ты, между прочим, виноват – девушку надо раскочегарить, завести, а не ждать, когда она сама созреет. Может и не созреть.
МАТВЕЙ. Видит бог – я пытался, но она каждого шороха пугается. (Передразнивает). «Сейчас Ирка войдёт – трассу в её деревню из-за метели закрыли. Сейчас Инга войдёт – они уже с её Глебасей перепихнулись».
В Матвея летит вторая подушка.
ИЛЛАРИЯ. Гад такой! Когда я эти пакости тебе говорила? Инга, не верь ему! Я лишь сказала, что ты уехала к своему парню и в любой момент можешь вернуться.
ИНГА. Так заперли бы дверь.
ИЛЛАРИЯ. У тебя же свой ключ!
ИНГА. Ну прикнопили бы записку…
ИЛЛАРИЯ. Ага! Чтобы наша чумовая комендантиха явилась с участковым? Забыла, что его опорный пункт у нас на первом этаже?
ИНГА. Ну не знаю… В конце концов, и вошла бы, открыв своим ключом, так что уж в этом такого особенного. Не думай, не полезла бы к вам под одеяло… без приглашения.
МАТВЕЙ. А по приглашению?
В него врезается первая подушка, поднятая Илларией с пола. Матвей ловит её, отгораживает ею своё лицо от Илларии, оставив его видимым Инге, и подмигивает той. Инга понимает, что это приглашение подыграть.
ИНГА. Ну, если по приглашению… Но только Ларьки, конечно, а не твоему! Вы-то мужики, всегда, всех и повсеместно приглашаете.
ИЛЛАРИЯ. Тебя он уже что, приглашал?
ИНГА. Я обобщённо. Экстраполирую знакомые ситуации. И потом, когда я пришла, приглашать ещё было некуда. Вы тут собачились – вот в собачье дерьмо и вляпалась. Лучше б у Глеба осталась…
МАТВЕЙ. Можем поправить ситуацию.
