Роковые камни Аркаима

Воцарилась тишина. Егор Змееборец и Харитон смотрели то друг на друга, то на Любаву. Два огромных, бородатых мужика в шкурах из овчины, в мохнатых шапках, с каменными булавами на поясе выглядели растерянно.

– Пошли к Богдану! – первым очнулся Егор Змееборец. – Если кузнец все нам подтвердит, значит, жить тебе, Любава. Ну, а если солгала мне, то умрешь сегодня вечером.

– Я не солгала, – захлебываясь слезами, ответила Любава, – я точно жена Богдана и точно ношу под сердцем его дитя, потому что у меня нет больше женских дней и сильная дурнота утрами.

И они пошли к конюшне кузнеца. По дороге Любава лихорадочно перебирала в уме все возможные варианты дальнейшего развития событий. Вот они приходят к Богдану, и он говорит Егору Змееборцу, что знать ее не знает и никакая она ему не жена вовсе. И тогда ее тотчас уволокут на гору Жертвоприношения, да там и оставят. Или приходят они к Богдану, а кузнец им говорит, что она ему жена и что… Да с какой стати ему врать главе племени? Чем ближе они подходили к конюшне вдового Богдана, тем отчетливее Любава понимала, что ей, похоже, пришел конец.

Наши дни

Новогодние каникулы, которые Лиза ждала с таким нетерпением, мечтая отдохнуть от работы и повеселиться с мужем, детьми и друзьями, превратились в пытку. Сегодня было уже 5 января, а они никуда из дома даже не выходили, не было настроения. Владимир все время валялся перед телевизором и пил пиво. Такого раньше с ним никогда не бывало, и Лиза списала это на пережитый стресс. Костя и Ваня, почувствовав, что родители явно не в себе, раз не пристают к ним ни с режимом дня, ни с правильным питанием, все дни резались в компьютерные игры, подъели чипсы и все шоколадные конфеты. Сама Лиза тоже все дни валялась на диване, но, правда, в другой комнате, они с Владимиром словно договорились как можно реже пересекаться в квартире, чтобы не обсуждать, что произошло с Кристиной 5 дней назад.

Лиза шла по коридору на кухню, когда услышала, что в спальне муж с кем-то разговаривает по телефону. Она невольно остановилась и прислушалась.

– Да, Иван, но я не понимаю… – Голос у мужа был сильно растерянный, поэтому Лиза перестала скрываться и вошла в комнату:

– Это кто, Иван? – спросила она, присаживаясь на диван, который стоял напротив кровати в их спальне. – Зовет на похороны? Когда? Завтра?

Владимир на ее вопросы не отвечал, лишь напряженно слушал, что говорит ему Иван по телефону. Лиза видела, как побледнел муж, как капельки пота скатились по его белому лицу, и не могла понять, что же еще такого могло произойти? Наконец разговор был окончен, Владимир отложил сотовый телефон в сторону и тихо произнес:

– Кристину отравили. Завели уголовное дело по факту убийства ребенка, и все мы под подозрением. Сегодня нам принесут повестку на допрос. Иван сейчас предупредил, он только что пришел от следователя.

– Что? – Лиза не поверила своим ушам. – Кристину отравили? Но кто? Когда? Зачем? – У нее голова пошла кругом.

– Ивану многое не сказали, ведь он тоже подозреваемый, но девочку отравили у нас дома в новогоднюю ночь. Чем, я не знаю, и кто отравил, естественно, тоже.

– Но зачем? – Лиза схватилась за голову. – Какой смысл убивать маленького ребенка?

– Ты меня-то зачем об этом спрашиваешь? – неожиданно взорвался Владимир. – Я-то откуда могу знать? Но все мы, все шесть человек под подозрением! Потому что вскрытие показало, что отравляющее вещество Кристине дали, когда она была у нас дома, а так как никто больше не пострадал, значит…

– Значит, ее отравили специально, – догадалась Лиза, – но кто это был и зачем?

Ее вопрос повис в воздухе и остался без ответа. Они некоторое время сидели молча, но от этой тишины у Лизы просто раскалывалась голова. Она едва свыклась с мыслью, что в ее квартире умер ребенок друзей, как новый удар: оказывается, ребенок не просто умер, а его отравили.

– Это невозможно! – Лиза покачала головой. – Это какая-то ошибка, недоразумение, совершенно невозможно, чтобы девочку у нас отравили. Это же полный бред!

– Ну, следователь, видимо, с тобой не согласится, – вздохнул Владимир, – Иван предупредил нас, что все мы скоро окажемся под следствием, и я сейчас с ужасом думаю о том, как этот кошмар отразится на моей работе. Совершенно же понятно, что если и я, и Никита попадаем под уголовное дело, да еще и такое резонансное, как убийство ребенка, на работе можно ждать больших неприятностей. А мне так важна эта работа, я столько терпел из-за нее! Я не могу, вот просто не могу сейчас ее потерять! О господи, ну почему это произошло со мной? Почему именно со мной? За что? – голосил Владимир.

Лиза вяло подумала, что и у нее в офисе начнутся склоки, одна Наденька чего только стоит, но, к своему удивлению, обнаружила, что это ее совсем не беспокоит. Гораздо больше Лизу волновал тот факт, что эта чудовищная история может быть как-то связана с самоубийством ее тезки, а затем и с теми кошмарами, которые ей не давали спать спокойно. После смерти Кристины она даже боялась, что сны вернутся, и они вернулись, поэтому дурные предчувствия ее не оставляли. И это еще до того самого момента, как она узнала, что в ее доме произошло убийство.

– Володя, – обратилась Лиза к мужу, – у нас в доме было шесть взрослых людей: мы с тобой, ну мы точно не убийцы. Затем Родители Кристины, но даже представить, что кто-то из них мог убить свою дочь, это полный бред. Остаются Никита и Настя, два молодых и совершенно безобидных существа, на них и думать-то грешно.

– Но тогда кто? – Мужчина посмотрел на нее с безразличием, весь его вид говорил лишь об одном: оставьте меня все в покое. – Еще были два наших сына.

– Ну, ты же не думаешь, что наши дети способны на такое? – вспыхнула Лиза. – Да и потом, где они возьмут яд?

– А я разве что-то сказал о яде? – Володя пожал плечами. – Речь шла о каком-то препарате, а что это такое, ни Ваня, ни я пока не знаем.

– Тем более, – взвилась Лиза, – откуда такое может быть у наших детей?

– Да я разве спорю? – Володя тяжело вздохнул. – Получается, что никто не виноват точно, а ребенок мертв.

Бронзовый век. Аркаим

Егор Змееборец шел первым, проваливаясь почти по колено в сугробы, снега за ночь намело просто немерено, следом пробирался Харитон, он крепко держал за руку Любаву и почти тащил ее за собой. Перед конюшней Богдана все остановились, Любава тяжело дышала, ей казалось, что она прямо сейчас потеряет сознание от страха. Она уже тысячу раз пожалела, что тогда не смогла совладать со своими эмоциями и сбежала с горы Жертвоприношения, эх, если бы вернуть все назад!

– Богдан! – Егор Змееборец властно зашел в землянку и огляделся, но кузнеца там не было. – Богдан! – крикнул он еще громче. – Ты где?

Харитон, не дожидаясь ответа, пошел к конюшне и потащил следом за собой Любаву.

– Богдан!

– Чего орете? – Кузнец сидел за большим столом, сжав голову руками. Перед ним стояла чарка с бормотухой, из которой он время от времени делал огромные глотки. – Аж голова трещит от ваших воплей!

Егор Змееборец снял меховую шапку и бросил ее на стол:

– Налей и мне! – обратился он к кузнецу.

Богдан молча пододвинул к нему чарку с бормотухой:

– Да бери, коль не побрезгуешь. – Кузнец поднял голову и увидел Харитона и Любаву, которые застыли у входа. – А вы чего пришли? Что надо?

– Странно, – Егор Змееборец отхлебнул бормотухи, – странно ты говоришь! Жена домой вернулась, а ты ей – чего пришла? Странно, ох как странно.

– Какая жена? – Глаза у кузнеца налились кровью. – Ты, что, сучий сын, насмехаться над моим горем пришел? – взревел Богдан и потянулся за каменным топором, лежавшим чуть поодаль. – Умерла моя жена при родах! И ты знаешь это!

Любава в ужасе закрыла глаза, она поняла, что ее смерть неминуема, а вот Егор Змееборец даже не шелохнулся, он сделал еще один глоток из чарки и продолжил:

– Да я не о Настасье сейчас говорю, а о новой твоей жене!

Любава, кажется, даже перестала дышать, она в страхе ждала развязки.

– О какой новой жене? – Богдан был пьян, но не настолько, чтобы вообще ничего не соображать. – Нет у меня…

Но Любава не дала ему закончить фразу, она вышла из оцепенения, вырвалась из цепких рук Харитона и подбежала к Богдану.

– Обо мне он говорит! – Любава залилась слезами. – Муж, мой дорогой муж, да как же так, как же ты не помнишь, как поднимались мы с тобой на гору Любви, и поженила нас Цыба тогда со словами: «Живите долго и счастливо». Как же ты не помнишь, как ночевала я у тебя, так как жена я твоя теперь, и что ношу я твоего ребенка под сердцем! Как же ты не помнишь этого, муж мой любимый? – Любава плакала по-настоящему, потому что именно сейчас, в этот момент решалась ее судьба, и она это понимала.

Богдан смотрел на нее долгим, мутным взглядом и молчал, молчали и Егор Змееборец с Харитоном. Наконец кузнец притянул чарку к себе, допил бормотуху и тихо произнес:

– Помню, как ночевала у меня, помню, как… – Богдан осекся, словно понял что-то, посмотрел на Егора Змееборца и Харитона, застывших в ожидании, и произнес: – да, я помню, как Цыба назвала нас мужем и женой и, конечно, помню, что ты носишь моего ребенка.

– Ах, вот как… – разочарованно произнес Харитон, – ну, тогда и разговаривать не о чем.

– Ну, здесь, наверное, да, – Егор Змееборец встал с лавки и надел шапку, – но теперь надо найти кого-то для жертвоприношения, а у меня нет ни одной здравой мысли.

Мужчины молча вышли из конюшни, оставив наедине Любаву и Богдана. Любава боялась поднять на кузнеца глаза, просто села на лавку и молчала.

– Ну, значит, ты им все наврала, – наконец произнес Богдан, – я так понимаю, они хотели принести тебя в жертву богу Ярило?

– Да, – кивнула Любава, – у меня не было другого выхода. Егор Змееборец пришел ко мне с Харитоном, они так и не нашли Цыбу, поэтому…

– Решили принести тебя в жертву богам, – закончил за нее фразу Богдан.

Он помолчал, молчала и Любава.

– Ладно, бог с тобой. – Богдан тяжело поднялся, покачнулся и оперся руками на стол. – Мне после смерти Настасьи нужна хозяйка в доме: убрать, приготовить, летом будут сенокосы и сборы лечебных трав. Но ты меня не волнуешь, и поэтому предаваться любви с тобой я не стану. Поняла?

– Поняла. – Любаву покоробило, что Богдан оттолкнул ее как женщину, она считала себя вполне привлекательной, но другого выбора сейчас у нее не было. Или умереть, или принять унижение и согласиться. И она выбрала второе.

– Тогда иди в дом и приготовь мне поесть, – буркнул Богдан, – да, и еще, ночевать ты будешь в своей хижине, где жила с Цыбой, а рано утром приходить ко мне и выполнять все обязанности жены, поздно вечером уходить к себе. Поняла?

– Поняла. – Любава поспешила убраться с глаз долой, Богдан был пьян и в плохом настроении. Она поспешила во двор, чтобы поскорее приготовить похлебку. Разделывая вяленую козлятину и срезая подгнившие места с моркови, Любава напряженно думала над ситуацией, в которой оказалась. С одной стороны, все произошло как нельзя лучше: Богдан подтвердил ее ложь и тем самым защитил ее от неминуемой гибели, а с другой стороны, она попала в очень скверную историю. Ей придется изображать жену, при этом ею не являться, а это значит, что у нее никогда не будет детей, словно Цыба ее прокляла.

– О боги! – До Любавы только что дошло, что она сказала Егору Змееборцу, что она беременная, а это значит, что через некоторое время, ближе к следующей зиме, ей надо будет родить ребенка. Но Богдан ясно дал ей понять, что отношения между ними как между мужем и женой невозможны, поэтому и на беременность, тем более скорую, рассчитывать явно не приходится. И что же делать?

Любава поставила похлебку на огонь и глубоко задумалась, получается, что до лета у нее есть время, под шкурами и многослойными одеждами отсутствие живота не заметят. Ну, а когда придет жара и надо будет раздеться до платья, тогда придется уходить. Вот только куда ей идти и как жить дальше, Любава просто не представляла, знахарка ей говорила, что где-то есть еще племя, но оно находится очень далеко, да и как его найти?

Цыба в таких ситуациях, когда не знаешь, что делать дальше, советовала обращать внимание на знаки, якобы через них боги общаются с людьми. Любава решила быть повнимательней, и у нее еще было время, чтобы приготовиться к побегу, поэтому пока она успокоилась.

Наши дни

До конца каникул, обернувшихся для Лизы настоящим кошмаром, еще оставалась уйма времени, а она не знала, чем себя занять. Категорически не хотелось выходить из дома, особенно после очередной шокирующей новости о том, что в ее доме девочку отравили. Лиза переваривала эту информацию уже два дня и все никак не могла смириться с мыслью, что в ее доме, в том самом доме, где были и ее дети, кто-то (кто?) посмел убить маленького ребенка. Специально. Кристина была самой обычной девочкой, веселой, временами капризной, но чаще доброй и отзывчивой, и кому только в голову могла прийти идея от нее избавиться? Лиза крутила эти мысли в голове круглые сутки, пыталась и так, и эдак понять или хотя бы предположить, как такое могло случиться, но все было бесполезно. Катерину и Ивана она знала десять лет, да и родители они Кристинины, значит, подозрения с них снимались автоматически. Оставались Настя и Никита, потому что этих ребят она видела впервые, и какое бы хорошее впечатление они ни производили, кроме них, заподозрить в таком жутком деле было больше некого.

Оставалось понять, для чего Никите или Насте надо было убивать девочку, но вот здесь Лизу снова ждал тупик: ничего даже более-менее правдоподобного просто не приходило в голову. Какая им могла быть выгода от смерти ребенка? Да вообще, кому может пойти на пользу такая чудовищная история? В чем смысл? Никита – интеллигентный парень, айтишник, хорошо зарабатывает, он сказал, что копит на новую машину. Настя, ну это вообще ангелоподобное существо, тонкая, изящная, почти девочка еще, с огненной копной волос. Красивая и добрая, такая неспособна на чудовищный поступок. Да и зачем им это делать? Зачем?

У Лизы от постоянных размышлений и переживаний голова просто раскалывалась, она очень хотела ну хоть как-то отвлечься, поэтому решила прибраться в квартире. Владимир, как и в предыдущие дни, валялся на кровати в спальне с бутылкой пива в одной руке и пультом от телевизора в другой. Костя и Ваня бесились в гостиной, казалось, братья решили разнести комнату окончательно, раз родители в последнее время ходят такие пришибленные и не делают им замечания. Вот и сейчас Лиза промолчала, но решила пойти в детскую и убрать пока там. В комнате у мальчишек был полный бардак, перевернутые стулья, брошенная на пол одежда, одеяло и подушки валялись вперемешку с игрушками у окна.

Лиза села на пол и огляделась, да, здесь уборки на несколько часов, но разве не этого она хотела? Поработать руками, чтобы голова хоть немного отдохнула от тяжелых мыслей. Лиза сидела на полу и вставать не спешила, она смотрела на семейные фотографии, развешанные по стенам в детской. Вот она держит на руках Ваню, ему там дней 5 от рождения, не больше. А вот они всей семьей стоят на пороге роддома, и она держит на руках уже Костю. А это она с Володей и детьми на Черном море, веселые, загорелые. А это последний их отпуск за границей, перед пандемией, который они провели в Турции, сыновья там из бассейна не вылазили, мужу приходилось их силой из воды вытаскивать. А это они в сентябре прошлого года, отдыхали в Аркаиме, туристическом центре, что-то там связанное с медитацией и силами природы. Лизе не понравилось, по ней, так полная чушь – все эти духовные практики, но там была недорогая медовуха (муж остался доволен) и живые лошади (дети были в восторге), поэтому два дня она смогла выдержать.

А потом Лиза вспомнила, что у Катерины и Ивана тоже детская комната вся увешана детскими фотографиями, на них Кристина. И какой ужас сейчас испытывает Иван, заходя в эту детскую и понимая, что дочь мертва, а жена лежит с нервным срывом в психиатрической больнице. Лиза потрясла головой, словно хотела избавиться от всех мыслей, поднялась на ноги и начала убираться. Игрушки, разбросанные по всему полу, положила в коробки. Застелила кровати. Чистую одежду убрала в шкаф, грязную унесла в стирку. Набрала полный пакет мусора: обёртки из-под конфет, огрызки яблок, пустые бутылки из-под газировки. В детской еще стояла туристическая палатка, которая занимала большую часть комнаты, но дети ее категорически не разрешали убирать. Так вот в ней нашлись какие-то палки, камни и даже кусок древесины, видимо, все это богатство мальчишки принесли с улицы. Лиза подумала и «пиратские сокровища» трогать не стала, пусть развлекаются как хотят, главное, чтобы были живы и здоровы. Она бережно сложила уличные запасы в деревянный сундук, на котором были нарисованы два медведя, катающихся на велосипедах.

Пока она размышляла о том, стоит ли прибираться в квартире дальше или на сегодня достаточно, кто-то позвонил в дверь. Лиза вздрогнула и вышла из детской, в коридоре она столкнулась с не менее встревоженным мужем:

– Кто это? – У Владимира в руках была недопитая бутылка пива.

– Да откуда я знаю! – огрызнулась Лиза, ее уже начал раздражать постоянно поддатый муж. – Сейчас посмотрим. – Кто там? – Она подошла к двери и прильнула к глазку – на площадке стоял незнакомый мужчина.

– Я из Следственного комитета, нам надо поговорить!

У Лизы сердце оборвалось, и хотя она ждала повестки, все равно визит человека «из органов» вызвал у нее приступ паники.

– Проходите! – Она открыла дверь, и пока Владимир изучал «корочки» незнакомца, дошла до гостиной и плотно закрыла двери. Не хотела, чтобы сыновья видели, кто к ним пришел.

– Я принес вам повестки, надо расписаться, – мужчина зашел в коридор и огляделся, – я могу вызвать вас официально на допрос, можем поговорить здесь и сейчас, мне все равно. Моя фамилия Иванов, зовут Сергеем, должность мою в СК вы видели, она в удостоверении.

– Проходите! – Лиза указала рукой на кухню. – Можем поговорить здесь и сейчас, только мне кажется, это ничего не изменит.

– Почему? – Сергей неспешно разделся, повесил пуховик, поправил свитер и зашел на кухню. – Так почему наш разговор ничего не изменит?

– Потому что мы понятия не имеем, кто мог отравить Кристину! – Владимир заметно нервничал. – Мне кажется, что это вообще недоразумение какое-то и полный бред, скоро все выяснится.

– Ну, то, что ребенка отравили и отравили намеренно, уже выяснили при вскрытии. Через пару дней тело отдадут родителям. Насколько мне известно, вы с ними дружите? – Сергей без разрешения сел на кухонный стул, следом за ним присели и Лиза с Владимиром.

– Ну да, мы дружим семьями лет десять, и мы крестные родители Кристины. Были ими, – добавила Лиза, стараясь унять волнение. Они же ни в чем не виноваты, но тогда почему так страшно?

– Ну, хорошо! – Сергей достал диктофон, какие-то бланки, ручку. – Давайте вы расскажете все, что помните, о той новогодней ночи. Но! Сначала все расскажет Елизавета Николаевна, а затем Владимир Васильевич.

– Мне пока уйти? – Владимир поднялся из-за стола.

– Да, я попрошу пока оставить нас вдвоем.

Муж ушел, да еще и двери за собой закрыл – и Лиза осталась одна на кухне со следователем. «Просто шикарное начало нового года», – пронеслось у нее в голове.

– Расскажите мне все о семье Васильевых, об Иване и Екатерине, где познакомились, как общались, а затем о событиях новогодней ночи, желательно по минутам.

– Я по минутам вряд ли помню, – нахмурилась Лиза.

– Ну, тогда рассказывайте то, что помните, по часам.

– С Васильевыми мы знакомы давно, изначально это были друзья моего мужа, они с Иваном подружились в университете. Потом мы поженились и стали дружить парами, получается, что мы с мужем крестные родители у Кристины, ну а они у наших детей, у Вани и Кости. Мы вместе встречаем все праздники, – Лиза пожала плечами, – я не знаю, что еще вам рассказать.

– Расскажите, какие люди супруги Васильевы. Ссорились ли они? Замечали ли вы что-то необычное в последнее время?

Лиза вздрогнула, кроме самоубийства ее тезки и кошмарных снов, ничего «такого» не было, если не считать, что ее жизнь сейчас превратилась в сплошной кошмар.

– Нет, ничего необычного я не замечала, – солгала Лиза. – Иван занимается строительством, у него две бригады, они дома там отделывают, коттеджи. А Катерина воспитывает, – она замолчала, а затем исправилась, – а Катерина воспитывала Кристину и вела дом. Самая обычная семья.

– Они не ссорились в последнее время? – Сергей что-то записывал на бумаге, Лиза краем глаза следила, но ничего толком не разобрала.

– Вы их подозреваете, что ли? – Она грустно рассмеялась. – Зря только тратите время. Это самые лучшие, самые любящие родители, каких я только знаю. Да они с Кристины пылинки сдували, вы чего, совсем того? – Лиза сгоряча покрутила у виска пальцем. – Как вообще можно даже подумать о том, чтобы родители убили своего ребенка? Вы в своем уме?

Сергей тактично промолчал, видимо, он уже и не такое слышал за свою жизнь, затем выждал еще пару минут тишины и наконец спросил:

– А как вам Настя и Никита? Давно их знаете?

– Отличные ребята, живут вместе. Никита работает вместе с моим мужем, я их в первый раз в жизни увидела на этот Новый год, но они и правда отличные ребята.

– Да, ребята все отличные, а ребенок погиб, – почти так же, как и Владимир, прокомментировал ситуацию Сергей. – Значит, о них вы ничего более подробно рассказать не можете?

– Нет, – пожала плечами Лиза, – что мне о них рассказывать? Люди как люди.

– Ну, тогда расскажите, как у вас прошла новогодняя ночь. Вы же понимаете, что все вы, все шесть взрослых людей, теперь подозреваемые в убийстве девочки. Как я понимаю, все в квартире уже давно постирано, прибрано и отмыто?

Лиза кивнула головой:

– Да, конечно, я все убрала на следующий день. Кто же знал, что ребенка убили, я даже подумать о таком не могла.

– Вот и мы понимаем, – ответил Сергей, – что сейчас обыскивать ваш дом нет никакой причины. Что хотели, уже выбросили, что надо, уже отмыли.

– Вы о чем? – нахмурилась Лиза.

– Ни о чем! Расскажите мне о той ночи как можно более подробно. Кто когда пришел, где покупали продукты, кто готовил, кто разливал напитки, вообще все, что помните.

– Готовила все я сама. – Лиза уже устала от этого разговора так, словно он длился вечность. – Все салаты, бутерброды, курицу и горячее я готовила сама, только торт покупала. Но торт ели все, я сама его разрезала и положила всем по кусочку. Напитки выбирал муж, там коньяк был, виски, шампанское и сок для детей. Разливали все, кто хотел, тот и наливал. Гости пришли в десять, я стол уже накрыла. Мы за стол сели, дети бесились в детской и в коридоре, сыновья играли в новых роботов, и Кристина с ними. В двенадцать мы послушали речь президента, потом я пошла укладывать детей спать.

– Кристину тоже вы укладывали? – спросил Сергей. Лиза похолодела:

– Да, я сама, лично я ее увела к нам в спальню и уложила на нашу кровать. Было где-то около часа. Потом я вернулась к гостям, собрала грязные тарелки и пошла их мыть, помню, руками мыла.

– Зачем? – удивился Сергей. – У вас же посудомоечная машина, вон стоит. – Он кивнул в сторону агрегата.

В ответ Лиза лишь пожала плечами, а затем продолжила:

– Пока я мыла посуду, ко мне вышла Катя, поговорить. Потом она вернулась к гостям, а я села на кухне на диван и задремала. Около трех я пошла в спальню и легла на кровать рядом с Кристиной, но через пять минут пришел муж и сказал, что гости уже уходят. Я поднялась и пошла провожать гостей, ну, а потом все это… начался этот кошмар.

– Получается, что где-то с часа ночи до трех к вам в спальню мог зайти кто угодно? Кристина в это время там была одна, экспертиза подтвердила, что девочка умерла где-то в два часа ночи, и удивительно, как вы, зайдя в спальню в три часа утра, не почувствовали запах рвоты.

– Господи, я лежала рядом с трупом! – Лиза закрыла лицо руками. – Какой ужас. А насчет запаха, в квартире жгли бенгальские огни, мужчины курили на балконе на кухне, но запах все равно по всей квартире. Я ничего не почувствовала, когда зашла в спальню, вы правы.

– Теперь постарайтесь вспомнить, кто где мог быть с часу ночи до трех утра.

– Я на кухне мыла посуду, потом вернулась в гостиную. Мальчики уже спали в детской, Ваня и муж пили коньяк, меня еще кто-то спросил, кто не помню, а что так тихо стало? Куда дети делись? Я сказала, что спать всех уложила. Никита и Настя точно были за столом.

– А кто спросил про детей? – насторожился Сергей. – Постарайтесь вспомнить, это очень важно.

Лиза попыталась вспомнить, но напрасно, она в ту ночь была выбита из колеи самоубийством незнакомой ей тезки и этими странными ночными кошмарами, которые ее тогда донимали, а сейчас, когда действительно в жизни творилось нечто ужасное, пропали. Никакой логики, никакого объяснения.