Розы на асфальте

7

Проходит день, другой. Лиза не хочет со мной разговаривать.

Три дня.

Неделя.

Две недели. Для Лизы я будто не существую.

На этот раз все по-другому. Обычно, когда мы ссоримся, она вешает трубку, а теперь просто заблокировала номер. Наконец я явился сам в надежде, что она остыла. Ни машины ее матери, ни развалюхи Карлоса во дворе не было. В доме слышался телевизор, а в окне мелькнул силуэт Лизы. Но сколько раз я ни жал на звонок, она не открыла.

Чертовски больно от этого всего. Так, что хочется слушать грустный ритм-эн-блюз весь день напролет. Диск Boyz II Men крутится у меня без остановки. Лиза была моим лучшим другом, она одна всегда могла заставить меня улыбнуться, и только ее улыбки мне всегда хотелось. Пусть меня назовут слабаком, но мысль о том, что Лиза совсем ушла из моей жизни, просто убивает.

Ма говорит, я брожу по дому как побитый щенок. Ей больно меня таким видеть, но она сказала, мол, заварил кашу, сам и расхлебывай. Хороша каша, будто из камней. Аиша никак не заберет сына. Я дважды звонил, все просит подержать его еще немного, а сколько это – поди пойми.

А меж тем Малой меня конкретно уже достал. И денег на него уходит прорва. Памперсы ему покупай, салфетки всякие, детские смеси, а я почти ничего не зарабатываю, с тех пор как вышел из дела. Ма упросила электрическую компанию подождать с выплатой долга, так что мы смогли разориться на пеленальный столик. Она уже поговаривает о том, чтобы взять в отеле лишние часы по выходным. Дре тоже помогает неслабо, иногда приезжает посидеть с младенцем, чтобы дать мне вздремнуть часок, да еще привозит ему одежду, которую я купить не могу.

Так что предложение мистера Уайатта очень кстати. Сегодня мой первый день в магазине и в школе. Не то чтобы мне так уж хотелось работать, а вот начала уроков я не ждал с таким нетерпением с первого класса. Наконец-то можно вырваться хоть ненадолго из дома, да еще и с друзьями встречусь. Две недели их не видел. Скорее всего, заняты были, но я не обижаюсь. Все равно не смог бы никуда пойти. А в школе сегодня увижу Рико и Джуни. Кинга не будет, его выперли из школы еще в прошлом году.

Перед рабочим днем стоило бы выспаться, но Малой вскидывается в два часа ночи и вопит во всю глотку. Напугал меня до чертиков. Проверяю подгузник: сухой. Кормил недавно… Да что с ним такое? Хватаю младенца и несу к Ма в комнату.

Удивительно, что он ее не разбудил своим криком, хотя Ма, в общем-то, пушками не разбудишь. Из-под горы одеял торчит одна ее макушка: все лето гоняет кондер на полную, а спит вот так.

Трясу ее за плечо.

– Мам, проснись!

– В чем дело, Мэверик? – бормочет она.

– Малой что-то никак не замолчит.

Ма откидывает одеяла и щурится на нас. Младенец вопит и сует в рот пальцы, личико все в слезах и соплях.

– Зубки режутся.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, уж поверь. – Она щупает ему лобик. – Не горячий. Ничего страшного, просто десны зудят. Дай ему жевательное кольцо из тех, что я купила, сразу успокоится.

– А если нет? Мне же в школу с утра. Так хотелось выспаться.

От ее взгляда хочется сжаться в комок.

– Об этом надо было подумать, когда спал с девчонкой. – Она отворачивается.

– Мам…

– Занимайся своим сыном, Мэверик!

Что ж, ладно. Ухожу к себе в комнату и ищу жевательное кольцо.

– На вот, держи. – Сую ему в рот. – Жуй его, понял? Сразу станет легче.

Малой вопит с кольцом во рту, а я сажусь на кровать, качаю его на коленях и тихонько баюкаю, как Ма. Минута проходит за минутой, а коричневое личико все морщится в слезах и ротик жалобно пищит.

– Ну хватит же, ну сколько можно! – умоляю срывающимся голосом. Глаза слипаются, хочется свалиться и уснуть. – Я так устал. Ну пожалуйста! – Он только громче заливается. – Да что с тобой?! Жуй, говорят тебе!

Кричать на него – совсем уж последнее дело, но я больше просто не могу.

Не могу.

Не могу.

Сам уже толком не пойму, что делаю.

Как его успокоить, как?

Я – хочу – спать!

Но мне нельзя.

Укладываю орущего вовсю младенца обратно в кроватку и выхожу из комнаты. Миную коридор, гостиную, останавливаюсь на крыльце. Здесь так тихо и спокойно… Сажусь на ступеньку и закрываю лицо руками.

Что со мной не так? Не в состоянии успокоить такую кроху. Теперь вот бросил его одного, хотя так ему нужен!

Ему нужно чертовски много… а я устал быть нужным, устал!

Я хочу наконец выспаться. Сижу и сам всхлипываю, как маленький, как будто у меня там собственный младенец не заливается.

Не знаю, сколько я так просидел. Наконец входная дверь со скрипом отворяется, и я чувствую на плече мамину руку.

– Извини, – бормочу, хлюпая носом.

– Всем родителям бывает тяжко, – тихо говорит она. – Я его убаюкала, спит уже. Иди отдохни, малыш.

Я все еще для нее малыш, вот так.

Тащусь обратно в свою комнату. Кажется, только успел лечь и закрыть глаза, и вот уже пора собираться в школу. От усталости все тело болит.

Проверяю, как там Малой. Он мирно сопит в кроватке с соской во рту. Надеюсь, еще не понимает, что я ночью его бросил… Люблю его, клянусь, но иногда уже сил просто нет.

Наклоняюсь и целую его в лобик.

– Прости меня.

Пока он спит, глажу себе для школы джинсы Girbaud и красную рубашку-поло к белым кроссовкам Reebok. Косички придется спрятать под банданой. Раньше Лиза точно вышла бы из себя, если бы увидела, как они растрепались. Велела бы зайти к ней после школы, чтобы заплести по новой. А я бы с улыбкой ответил, что на это и был расчет.

Как же мне без нее плохо.

Малой еще спит, так что можно и позавтракать. Намешиваю себе тарелку хлопьев и поглядываю в телевизор, где идет повтор серии «Мартина»[7]. Может, взбодрюсь хоть немного. Ма стоит в дверях гостиной, натирая руки маслом какао. Без этого из дому не выйдет, следит за собой.

– Понимаю, как ты устал, Мэверик, – говорит она, – но сегодня уж постарайся. Первый школьный день задает тон на весь год.

Если так, остаток года мне придется неслабо помучиться.

– Да, мэм, – бурчу в ответ.

– Подтяни штаны как следует, чтоб трусы не выглядывали. Мало я их стираю, так еще смотреть на них!

Ма вечно это повторяет, а я жду, пока она уйдет, и вновь спускаю джинсы на бедра.

– Ладно, – киваю я.

– Смотри, на работу после уроков не опоздай! Сегодня первый день, надо показать, как ты ценишь доброту мистера Уайатта.

– Да понимаю я все, мам, что ты лекции читаешь!

Она упирает руку в бок и слегка наклоняет голову. Это значит «заткнись», и я затыкаюсь.

– Ты должен показать себя с лучшей стороны! – продолжает она. – Делай все, что он велит. Детские вещи уложил для миссис Уайатт?

Само собой, предложение миссис Уайатт сидеть с Малым я не упустил. Иначе пришлось бы отдавать его в ясли по соседству, а там сдерут гораздо больше.

– Да, все собрал, еще с вечера.

– Вот и славно. Попробуй в школе поговорить с Аишей. С глазу на глаз оно всяко лучше, чем по телефону, а тебе не помешает помощь.

Я опускаю глаза в тарелку, где кружатся хлопья. Ма явно намекает на то, что случилось ночью.

– Извини, что сорвался.

– Я уже сказала, Мэверик: всем родителям бывает тяжко. Зато ты теперь знаешь, каково пришлось Аише. С тобой ребенок две недели, а она ухаживала за ним в одиночку три месяца!

Я киваю. Теперь я понимаю, почему Аише надо было перевести дух.

– Заодно подумаете вместе, как его назвать, – говорит Ма, – раз уж тебе не нравится имя Кинг. А то сколько можно: Малой да Малой!

– Я уже вроде как придумал.

– Да ну? И как же?

– Наверное, скажешь, что это глупо…

– Если хорошо думал, то не глупо. Ну, говори же!

Я и впрямь долго ломал голову над именем. После разговора с Дре насчет Тупака сел и почитал про семерку, что она означает. Когда укачиваешь по ночам младенца, заглянуть в книжку – самое оно. Так вот, семерка означает совершенство, потому люди так ее и выделяют. И мне в голову пришла безумная идея.

– Как тебе имя Сэвен[8]?

Ма хмурится.

– Хочешь назвать его цифрой?

– Вот видишь, я так и знал: скажешь, что глупость.

– Да не говорю я так, успокойся! Просто объясни мне, почему ты выбрал такое имя.

– Ну… семерка – священное число, символ совершенства. А среднее имя будет Мэверик. Все же говорят, он на меня похож, а раз так, пускай станет лучше меня – совершенным, идеальным Мэвериком Картером!

– Тогда точно никакая не глупость, – улыбается Ма. – Только обсуди сначала с Аишей.

– Обязательно.

Из комнаты доносится младенческий писк.

– Похоже, Боец наш проснулся, – говорит Ма.

Я вздыхаю: вечно он некстати.

– Голодный, наверное.

Бутылочку с молочной смесью я приготовил заранее, как и пакет с подгузниками, и одежду, даже маленькие кроссовочки Air Force 1, которые притащил Дре. Малыш будет просто загляденье, как и его отец.

Вот только запах в комнате восторга не вызывает. Я зажимаю нос.

– Вот же хрень!

– Не ругайся! – кричит Ма из коридора.

Нюхнула бы сама, не так бы заговорила. Наклоняюсь над кроваткой: малыш весь извертелся, а вонь исходит, ясное дело, из его подгузника.

– Мам, иди сюда!

– Что опять не так… – Она входит и тоже зажимает нос. – Похоже, у тебя проблема.

– Не поможешь?

– Подумаешь, обделался. Без меня обойдешься.

Обделался – мягко сказано, навалил так навалил.

– Ну ма-ам!

– Ничего, Мэверик, привыкай. – Она поворачивается и уходит.

Нашла время воспитывать!

Беру сына на руки… и чуть не роняю. Содержимое подгузника вываливается мне на рубашку, джинсы и кроссовки.

– Черт, чувак! – ору я. – Твою ж!..

Малой заливается во всю глотку, а меня сейчас кто бы самого успокоил.

– Ма-ам!

– Мэверик, сам разбирайся, мне пора на работу.

– А мне – в школу!

– Вот и поторопись.

Проклятье! Тащу Малого в ванную и купаю. Век бы не видеть этих подгузников и пеленок! Затем переодеваюсь в чистое, но гладить уже нет времени. Влезаю в новые джорданы – хотя бы обувка на уровне. Ма уходит, я укладываю Малого в автолюльку, закидываю за спину школьный рюкзак, хватаю сумку с детскими шмотками и, заперев за собой дверь, мчусь к соседнему дому.

Миссис Уайатт уже ждет на пороге. При виде меня смеется.

– Что, тяжелое утро?

Протягиваю ей люльку с младенцем и сумку.

– Да уж. Похоже, у него зубки режутся. Еще и весь перепачкался только что. Вот здесь запасные подгузники, влажные салфетки и одежда. Покормить не успел…

Она ставит автолюльку на крыльцо и берет Малого на руки.

– Все поняла, детка. Давай, беги в школу.

Я мнусь в нерешительности. С тех пор как у меня появился сын, мы ни разу не разлучались. До сих пор стыдно за прошлую ночь, когда я сбежал из комнаты. Вдруг он решит, что я бросил его, как Аиша?

– Все будет в порядке, Мэверик, – говорит миссис Уайатт.

– Окей… – отвечаю я, успокаивая сам себя, но сердце не на месте. Целую сына в лобик. – Все хорошо, папочка тебя любит. Пока-пока.

Миссис Уайатт машет его ручкой мне вслед. Не успеваю завернуть за угол, как они скрываются за дверью.

Как ни трудно было оставить Малого, теперь я чувствую облегчение. До самого вечера не надо думать о подгузниках и бутылочках и гадать в сотый раз, отчего он вдруг развопился. Свобода!

До школы идти пятнадцать минут. Прохожу мимо дома тети Ниты и дяди Рэя. На подъездной дорожке моет свою тачку Дре, а его питбуль Блю разлегся в траве на лужайке и наблюдает. Кузен уже пару лет как завел пса, но ни разу не выставлял на бои, как другие владельцы питбулей. Дре относится к Блю почти как к Андреане.

На урок я успеваю, можно минутку и поболтать. Блю замечает меня первым, лает и рвется с цепи, а когда я подхожу ближе, радостно прыгает вокруг.

– Че как, братец? – киваю Дре.

Он протирает окна полотенцем.

– Че как? Готов к школе?

– Да вроде как. – Отталкиваю пса, который встает на задние лапы и тыкается носом мне в карман. – Спокойно, приятель, сегодня вкусненького нет.

Дре окидывает меня взглядом.

– Погоди. Ты что, решил в первый школьный день явиться в таком виде? Знаешь, Мэв, мне доводилось слышать, что некоторые чудаки рубашку гладят, перед тем как надеть.

Да уж, умеют родственники наступить на больную мозоль. В этом с ними никто не сравнится.

– Забудь. Все выглаженное мне Малой утром обосрал.

Кузен раскатисто хохочет, почти как гиены из «Короля Льва».

– Че, показал тебе, кто в доме хозяин?

– И не говори, – вздыхаю я, почесывая пса за ухом. – Знаешь, Дре, я даже сбежал от него ночью.

– От родного сына?

Я киваю.

– Орет и орет – я уже не мог терпеть, не знал, как его утихомирить. Так вымотался, просто сил никаких… – Качаю головой, осуждая сам себя. – Оставил его в кроватке и выскочил на улицу.

– Потом-то вернулся?

Я поднимаю глаза.

– Само собой.

– Ну так это самое главное. Быть отцом нелегко, братец. Иногда будешь срываться. Важно потом взять себя в руки и вернуться.

– Спасибо, Опра[9], – говорю я и выпрямляюсь. – Ладно, побегу, не то опоздаю.

– Погоди. – Дре подходит, снимает с шеи золотую цепочку и накидывает на меня. Затем снимает золотые часы и защелкивает браслет у меня на запястье. Эти часы когда-то носил наш общий дед, а перед смертью отдал старшему внуку. – Вот, так хоть на человека похож. Только завтра не забудь вернуть, понял?

– Спасибо, – улыбаюсь, – за мной должок.

– Учись получше, вот твой главный должок. И держись подальше от неприятностей, или я тебе задницу надеру. – Он подталкивает меня к калитке. – Все, вали давай!

– Окей, окей, – киваю я, – вечером звякну.

Наша школа носит имя Джефферсона Дэвиса, но ее так редко называют. Я почитал про этого Дэвиса – про него лишний раз лучше вообще не вспоминать. Он был рабовладельцем и президентом конфедератов. В Садовом Перевале всегда жили по большей части чернокожие, и тот, кто решил дать школе его имя, все равно что показал нам средний палец и обозвал рабами.

К черту все это, и Джефферсона Дэвиса тоже к черту.

Поднимаюсь по ступеням к школьным дверям. С первого дня только и мечтал, как бы поскорее свалить отсюда. Кажется, целую вечность учусь, теперь уже глупо уходить ни с чем. Постараюсь не ввязываться ни в какие разборки, сдам экзамены и займусь уже серьезными делами. Например, начну деньги зарабатывать.

В коридорах не протолкнуться, ну первый день же, понятно. Все вырядились с иголочки, будто только что из магазина и от парикмахера. Один я как обсос – благодаря сыночку.

– Че как, Малыш Дон? – бросает мне то один, то другой. В школе я типа как популярен. Только один парнишка злобно сверлит меня глазами. Зовут его, кажется, Ант, а по зеленой бандане, что свисает из заднего кармана, всем видно, что он из Послушников. У нас в округе только одна старшая школа, ходят в нее и Послушники, и Короли, так что терки случаются частенько.

Я без понятия, почему этот Ант на меня так зыркает, да и неохота в первый же день ни во что встревать. Спокойно иду дальше, а он вдруг бросает вслед:

– Скажи, пусть твой сучий кузен побережется!

– Что ты сказал? – оборачиваюсь.

Он подходит ближе. Ростом не вышел, муравьиная кличка в самый раз[10]. Все коротышки отчаянные задиры, комплекс Наполеона это называется.

– Сказал, пускай твой сучий кузен побережется, понял? Задолбал своими гонками, восток – наша террито- рия.

Дре обожает гонять на своей машине за деньги, но на чужую сторону старается не заезжать, сам говорит, что рискованно – там Послушники рулят. Однако по понятиям имеет полное право, и наезжать на брата я никому не позволю.

– Он может гонять где хочет. Короли – хозяева в Садовом Перевале, придурок!

– Ни хрена вы не хозяева!

– Эй-эй! – За моей спиной вырастает Джуни. Наш, из Королей, мы дружим еще с детского сада. – Какие-то проблемы?

Рядом с ним Рико, теперь нас трое Королей против одного Послушника, да и то мелковатого. Джуни сам под два метра, баскетбольные тренеры в колледже с руками оторвут, а Рико мощный, как футбольный полузащитник, – всегда был тяжелее всех в нашем классе.

Ант отступает, не спуская с меня свирепого взгляда.

– Пусть бережет свою задницу, понял?

– А ты до нее дотянешься, коротышка?

Джуни и Рико прыскают со смеху. Когда Ант наконец сваливает, мы трое жмем друг другу руки.

– Клево, что подошли, – киваю я.

– Он и впрямь нарывался, – хмыкает Рико, – в первый же день.

– Наверное, встал не с той ноги и решил разборки устроить, – подхватывает Джуни. – Притом что Послушники недавно огребли.

– Серьезно?

– Ага, по первое число. Помнишь прошлые выходные? – Рико поворачивается к Джуни, и оба хохочут. – Этого они никак не ожидали!

Я перевожу взгляд с одного на другого.

– А что было в выходные?

– На это стоило поглядеть, Мэв, – говорит Джуни. – Некоторые вещи при всех не обсуждают.

– Ясно.

– Да ты не переживай, – говорит Рико. – Сам не заметишь, как вернешься на улицу.

– Старшие как, ничего им, что я дома засел?

– Да нет, все окей, – успокаивает Джуни, – Уж тебя-то Дре с Шоном всяко прикроют, ты же Малыш Дон.

Они с Рико покатываются со смеху.

– Ну вот еще, – морщусь я. Вечно надо мной проезжаются, типа я на особом положении в банде из-за папца. Ненавижу все это.

– Да ладно, мы шутим… Как там твое отцовство, сильно напрягает? – спрашивает Рико.

– Еще как, – признаюсь. – Сегодня утром Малой меня обосрал, пришлось весь прикид менять.

– Эй, погоди, – Джуни таращит глаза. – Как это он умудрился? А в инструкции по младенцам про это есть?

Можно подумать, мы говорим о новой тачке.

– Какие инструкции? На ходу всему учусь. И лажаю то и дело.

– С обувкой ты точно налажал. – Рико нагибается и тычет пальцем в мои джорданы. – Нарочно ты бы в школу в таких не пришел.

– Что с ними не так?

– Сразу видно, подделка.

– Вот еще! Совсем новые урвал.

– У кого?

– У Рыжего.

Рыжий – перекупщик, толкает товар прямо из багажника своей тачки. Я его встретил на прошлой неделе, когда ходил за подгузниками, и обменял на кроссовки пару своих видеоигр, денег не хватало.

– Рыжий тебе фальшивку втюхал, – смеется Рико. – Гляди, у Прыгуна на логотипе щель в заднице.

– Да ты что? Врешь!

Я приглядываюсь, и точно. Прорисованная задница у Прыгуна – верный признак подделки.

– Джорданы с жопой, – хихикает в кулак Джуни.

– Жопо-джорданы! – подхватывает Рико, и оба пляшут вокруг меня, покатываясь со смеху.

– Да хватит вам! – Ну и наваляю я этому Рыжему, пускай только попадется.

– Окей, окей… Кончай, Рико. – Джуни обнимает меня за плечо, но я скидываю руку. – У Мэва и без того полно хлопот, не до прикида.

– Ладно, мир. – Рико протягивает мне кулак, но я не спешу по нему стучать.

– Пошел ты.

– Бро, я, что ли, впарил тебе эти кроссы? На Рыжего злись.

– Уж я с ним разберусь, будь спокоен.

Гремит школьный звонок, и народ разбредается по классам. Мы особо не спешим. Хорошо снова побыть вместе, будто жизнь еще такая, как прежде.

– Паршиво в этом году, – говорит Джуни. – У меня Филлипс классный руководитель.

– У меня тоже, – киваю я. Старичок Филлипс преподает историю, ему уже семьдесят пять. То и дело орет и заводится по сущим пустякам.

– Инопланетянин хренов! – Джуни сплевывает шелуху от семечек. – Звякнул бы уже своим на Марс, чтоб забрали домой.

– Не захотят, там он тоже на хрен не нужен.

Рико поправляет дреды, красиво уложенные волнами.

– Черт, я уже сам домой хочу!

Мимо проходят девчонки, все прикинутые, со стильными прическами. Парни провожают их взглядами.

– Как хочешь, бро, а я остаюсь, – говорит Джуни, и они с Рико стукаются кулаками.

– Я с вами, – вру я. Девчонки зачетные, но для меня существует одна только Лиза. Такой вот я слабак.

Рико уходит в свой класс, а мы с Джуни тащимся в кабинет истории. Пока подтягиваются остальные, Филлипс что-то пишет мелом на доске. Жара сегодня адская, а он щеголяет в шерстяном блейзере – ну точно инопланетянин.

Лейла, лучшая подруга Аиши, как всегда, сосет большой палец, у нее и прикус оттого неправильный. Обычно они вместе, но сегодня Аиши что-то нигде не видно.

– Эй! – трогаю за плечо Лейлу.

Она оборачивается и закатывает глаза. Синие контактные линзы в тон накладным локонам и костюму… ну просто бездна вкуса.

– Тебе чего?

– Аиша в школе сегодня? Мне нужно с ней поговорить.

– Я что ей, нянька?

– Да ладно тебе, просто интересуюсь.