В эту секунду я услышал звук запираемого снаружи замка. Много, господа, лет прошло с тех пор, но уверяю вас, что этот звук стоит у меня в ушах, точно я его слышу сейчас. Чувство холодного ужаса пронизало все мое существо. Такое чувство испытывает, наверное, человек, которого хоронят в состоянии летаргического сна, когда он слышит, как над ним заколачивают крышку гроба, или осужденный, брошенный в подземелье, при звуке захлопываемой за ним навеки железной двери каземата.
– Ну, вот и свет! – проговорил Путилин. Он держал впереди себя небольшой фонарь. Узкая, но яркая полоса света прорезала тьму. Мы очутились в жилище страшного горбуна. Прежде всего меня неприятно поразил холодный, сырой воздух, пропитанный запахом отвратительной плесени.
– Брр! Настоящая могила… – произнес Путилин.
– Д-да, неважное помещение, – согласился я.
Небольшая комната, если только это грязное, смрадное логовище можно было назвать комнатой, была почти вся заставлена всевозможными предметами, начиная от разбитых ваз и кончая пустыми жестяными банками, пустыми бутылками, колченогими табуретами, кусками материи.
В углу стояло подобие стола. На нем, как и на всем остальном, толстым слоем лежала пыль и грязнобурая, толстая паутина. Видно было, что страшная лапа безобразного горбуна не притрагивалась ко всему этому годами.
Около стены было устроено что-то вроде кровати. Несколько досок лежали на толстых поленьях; на досках – свалена куча отвратительного тряпья, служившего, очевидно, подстилкой и одеялом хозяину.
– Не теряя ни минуты, я должен вас спрятать, господа! – проговорил Путилин.
Он внимательно осмотрелся.
– Нам с тобой, дружище, надо быть ближе к дверям, поэтому ты лезь под этот угол кровати, а я, в последнюю минуту, займу вот эту позицию.
И Путилин указал на выступ стены, образующей нишу.
– Теперь – и это главное – мне надо вас, барынька, устроить. О, от этого зависит многое, очень многое! – загадочно прошептал гениальный сыщик.
Он оглядел еще раз логовище горбуна.
– Гм… скверно… Но нечего делать! Придется вам поглотать пыли и покушать паутинки, барынька. Потрудитесь спрятаться вот за ту кучу, – указал Путилин на груду сваленных предметов. – Кстати, снимите ваш плащ. Давайте мне! Его можно бросить куда угодно, лишь бы он не попадался на глаза. Отлично… вот так. Ну-ка, доктор, извольте взглянуть на сие зрелище!
Я выглянул из-под кровати, и подавленный крик изумления вырвался из моей груди.
Предо мною стояла – нет, я не так выразился – не стояла, а стоял труп Леночки, убитой девушки. С помощью удивительного трико телесного цвета получалась – благодаря скудному освещению – полная иллюзия голого тела. Руки и ноги казались кровавыми обрубками, вернее – раздробленной кровавой массой. Длинные волосы, смоченные кровью, падали на плечи беспорядочными прядями.
– Верно? – спросил Путилин.
– Но это… – заплетающимся языком промычал я… – Это черт знает, что такое.
На меня, съежившегося под кроватью, положительно напал столбняк.
– Ну, по местам! – тихо скомандовал Путилин, гася фонарь. – Да, кстати, барынька, зажимайте крепко нос, дышите только ртом. Там слишком много пыли, а пыль иногда – в деле уголовного сыска – преопасная вещь… Тсс! Теперь – ни звука.
Наступили тьма и могильная тишина.
Я слышал, как мое сердце бьется тревожными, неровными толчками.
Из могилы
Время тянулось страшно медленно. Секунды казались минутами, минуты – часами. Вдруг до моего слуха донеслись шаги человека, подходящего к двери. Затем послышалось хриплое ворчание, похожее на ворчание дикого зверя, которое мешалось со злобными выкриками и проклятиями. Загремел замок.
– Проклятая!.. Дьявол!.. – совершенно явственно долетали слова.
Лязгнул засов, как-то жалобно скрипнула дверь, и в конуру ввалился человек. Кто он, я, конечно, не мог видеть, но сразу понял, что это страшный горбун.
Он был, очевидно, сильно пьян.
Изрыгая отвратительную ругань, горбун натолкнулся на край кровати, с силой ударился о стену, кое-как выпрямившись, направился нетвердой походкой вглубь комнаты.
– Что? Сладко пришлось, ведьма? Кувырк, кувырк, кувырк… Ха-ха-ха! – вдруг разразился безумным хохотом горбун.
Признаюсь, я похолодел от ужаса.
Вдруг конура осветилась слабым, синевато-трепетным светом. Горбун чиркнул серную спичку и, должно быть, зажег сальную свечу.
– Только ошиблась, проклятая, не то взяла! – продолжал рычать горбун.
Он вдруг быстро наклонился над кроватью и подтащил к себе небольшой черный сундук.
Мысль, что он меня может увидеть, заставила заледенеть кровь в жилах. Я как-то позабыл, что у меня есть револьвер, которым я могу размозжить голову этому чудовищу.
Горбун поставил дрожащей рукой около сундука свечку в оловянном подсвечнике и, все также изрыгая проклятия и ругательства, отпер его. Свет свечи падал на его лицо. Великий боже, как ужасно было его лицо! Клянусь вам, это было лицо самого дьявола!.. Медленно, весь содрогаясь, он стал вынимать мешочки, в которых сверкало золото, а потом – целую кипу ценных бумаг и ассигнаций. С тихим смехом он прижимал их к своим безобразным губам.
– Голубушки мои… Родненькие мои… Ах-ох-хо-хо! Сколько вас здесь… Все мое, мое!.. – беззвучно хохотал горбун. Его единственный глаз, казалось, готов был выскочить из орбиты. Страшные, цепкие руки-щупальца судорожно сжимали богатства. Затем из его груди вырвался озлобленный вопль-рычание: – А этих нет! Целой пачки нет!.. Погубила, осиротила меня!
– Я верну их тебе! – вдруг раздался какой-то неживой голос.
Прежде, чем я успел опомниться, увидел, как горбун в ужасе опрокинулся назад. Его лицо из синебагрового стало белее полотна. Нижняя челюсть отвисла и задрожала.
К нему медленно и плавно, словно привидение, двигалась девушка-«труп». Ее руки были простерты вперед.
– Ты убил меня, злое чудовище, но я… я не хочу брать с собою в могилу твоих постылых денег. Они будут жечь меня, не давать покоя моей душе.
Невероятно дикий крик, полный смертельного ужаса, огласил мрачное логовище.
– Скорее! Ползи к двери. Сейчас же вон отсюда, – услышал я подавленный шепот Путилина.
Я пополз из-под кровати к двери.
– Не подходи! Не подходи! Исчадие ада!.. – в смертельном ужасе лепетал горбун.
Загримированный труп подходил к горбуну все ближе и ближе.
– Слушай, убийца, – замогильным голосом продолжала «убиенная», – там, на колокольне, под большим колоколом, прикрытые тряпкой, лежат твои деньги. Я вернулась к тебе с того света, чтобы сказать: торопись скорее туда, ты можешь забрать эти проклятые деньги, из-за которых убил меня.
Обезумевший от страха страшный горбун замер.
Путилин быстро и тихо толкнул меня вперед и открыл ногой дверь.
– Беги немедленно, что есть силы! Спускайся по лестнице! К воротам!
Я несся что было духу. Оглянувшись, я увидел, что за мной несутся Путилин и X. Вдруг из логовища горбуна показалась белая фигура и с ловкостью истинной акробатки спустилась с лестницы.
