Планеты

– Да, именно таким я видел Камарлен много лет назад, – произнес он певуче, погружаясь в воспоминания. – Я рад, что от Ихлакита у вас осталась светлая память. А что вы можете сказать о самих ихлаках?

– Только хорошее. Они, как дети, открытые, доверчивые, искренние, совершенно лишенные зла. А такого благородства, великодушия, доброты и отваги я в жизни не встречала. Кто бы мог подумать, что на далекой-далекой планете живут столь необычные, удивительные существа, способные на великие поступки.

Глаза Арона устремились на Юл-Кана, который робко и смущенно оглядывал присутствующих и что-то тихо спрашивал у трайда, стараясь приглушить свой раскатистый низкий голос, и спросил у Дели:

– Я слышал, этого ихлака зовут Юл-Каном? Вы дружны с ним, империта Филадельфия?

– Да, Юл-Кан – мой друг, – подтвердила та, тоже посмотрев на ихлака. – Почему вы спрашиваете?

– Я знал многих из его рода, даже самого Ан-Кора – основателя луйхара, первого вождя. Он был мудрейшим вождем, который поражал меня своей проницательностью и умом. Юл-Кан очень похож на него, на миг мне даже показалось, что это сам Ан-Кор. Славное племя… – т, ахьянец вздохнул и, опустив глаза, принялся ковыряться в своей тарелке.

Девушка, почувствовав, что затронула невольно какую-то глубинную струнку души Арона, спросила, как можно мягче:

– Я вас чем-то обидела, уважаемый Арон?

– Обидели? – удивился тот. – Как вы могли об этом подумать, империта Филадельфия? Я вам очень благодарен за то, что оживили в моей памяти счастливые воспоминания. Но вы рассказали мне лишь малую часть своих впечатлений, не так ли? – Шармалия вновь хитро взглянул на нее. – Я надеюсь, что услышу когда-нибудь и весь рассказ целиком?

Дели недоверчиво посмотрела в лицо т, ахьянца, уловив в его словах подозрительную проницательность, но его глаза излучали понимание, мудрость и лучистое тепло, словно говорили «не бойтесь доверять мне», и девушка успокоилась, поверив ему, сказала:

– Обещаю, вы услышите его, Арон.

Пиршество продолжалось несколько часов, и ни одно блюдо не осталось обделенным вниманием, ни один гость не страдал от отсутствия общества, никого не тронула тень скуки. Все были довольны и веселы, как никогда.

И вот пир закончился, и начались развлечения. Кто-то направился в Зал Ветров, где можно было потанцевать от души. Кто-то сел в нарядные императорские эстелы и яхты и полетел в Орфис, где их ждали всевозможные рестораны, кафе, театры, музеи, магазины, приготовившие массу сюрпризов. Кто-то гулял по дворцовому оккою, о чем ничуть не пожалел.

Дели решила начать с танцев. Зал Ветров – открытая просторная круглая площадка, покрытая блестящим зеркально-гладким белым вульдагоном38 с голубыми прожилками, окруженная массивными вульдагоновыми колоннами, поддерживающими высокий купол, – был шумен и пестрел разноцветьем нарядов.

Посреди зала находился фонтан, – сидящая деллафийская девушка с лави39 в руках – выполненный с таким мастерством и изяществом, что, казалось, в следующее мгновение точеные пальчики девушки коснутся струн, распущенные волосы колыхнутся от набежавшего ветра, и лави запоет свою чарующую песню. Хрустальные струи воды вырывались почти под самый потолок и искрящимся звенящим каскадом рассыпались на мириады радужных капель-звезд.

Легкий свежий ветерок, гуляя по зале, доносил ароматы цветов, деревьев, травы, чей-то счастливый смех. Взгляду открывался Сад Утренней Зари, где в нежной тени деревьев прогуливались деллафийцы, не уставая поражаться увиденному, с восхищением останавливаясь, чтобы поглядеть на кружащиеся пары и послушать бесподобную, ни на что не похожую музыку.

Среди танцующих она с удивлением увидела Юл-Кана, который со счастливым видом неуклюже хлопал в ладоши и притоптывал ногами в такт мелодии, ничуть не стесняясь и не скрывая своей детской радости. Это было такое комичное и трогательное зрелище, что вокруг великана образовалась целая толпа, которая хлопала вместе с ним, скакала, задирая ноги, смеялась и вела себя, как расшалившиеся дети, всецело отдавшись буйному веселью, поддерживая ихлака громкими криками одобрения.

Дели тоже немедленно присоединилась к ним, кружась вокруг камарленца, заливисто хохоча, прыгала и выделывала замысловатые па, начисто забыв о своем высоком присхождении.

– Смотри, Шалкай, я танцую, как вы! – радостно воскликнул Юл-Кан, хватая империту за руки и кружась вместе с ней. Его глаза счастливо блестели. Похоже, он, наконец, сбросил оковы оцепенения и теперь развлекался от души.

– Да! Да! – смеялась девушка в ответ. – Только не отпускай меня, иначе я упаду и разобьюсь!

Офицеры не принимали участия в этой сумасшедшей пляске, сидя в стороне с бокалами в руках и с улыбками наблюдали за происходящим.

– Мне думается, это какое-то групповое помешательство, – сказал Тасури, смакуя вино. – В этой неразберихе сам черт ногу сломает. Если не будет жертв, я очень удивлюсь.

– А, по-моему, все очень забавно, – отозвался Джанулория. – Только посмотрите на эти сияющие лица, вот воистину самые счастливые люди. А Юл-Кан-то как разошелся! Того гляди – лопнет от восторга, как мыльный пузырь. Не уронил бы он империту насмерть.

– Империта тоже хороша: скачет, как новорожденный харуб, – недовольно буркнул констат, который терпеть не мог танцы и не понимал всех этих дурацких кривляний.

Джанулория тихо рассмеялся, пролив несколько капель олии на одежду.

– Тасури, если ты не любишь плясок, то дай другим потанцевать. Наверняка они сравнивают нас с тремя мрачными тенями, что сидят, словно истуканы, и не понимают, как можно оставаться равнодушными, когда вокруг такое веселье.

– Офицерам не пристало кривляться и дергаться, словно в лихорадке. С меня достаточно и того, что я смотрю на это безобразное издевательство над телом, – категорично отрезал имберианец.

Т, ахьянец снова покатился со смеху, окончательно облившись вином.

– А что думаете по этому поводу вы, трайд? – лукаво спросил он, наполняя свой бокал.

Тот стоял, прислонившись спиной к колонне, и задумчиво наблюдал за танцующими. Больше всего его интересовали Юл-Кан и империта, что отплясывали в самой гуще, став самой экстравагантной и зажигательной парой на площадке, и даже получили за это приз – поездка на водопад Санайль в любое время на сутки. Он не сразу ответил, глядя на их ошеломленно-восторженные лица.

– Ты что-то спросил, Джанулория? – наконец отозвался офицер.

– Мы тут обсуждали с Тасури эти дикие пляски, и я поинтересовался, что вы думаете об этом? Еще олии, трайд?

– Да, благодарю, – Марион взял бокал, наполненный желтой жидкостью, посмотрел сквозь него на свет, пригубил. – Что я думаю? Я думаю, что и нам не мешало бы размять косточки и покривляться вместе со всеми. По-моему, эти замысловатые телодвижения очень бодрят.

– И вы туда же, трайд! – воскликнул констат. – Нет, это и в самом деле какое-то всеобщее помешательство! Это же смешно – офицеры КС и вдруг пляшут, как… – он оборвал себя на полуслове, увидев, что к ним приближаются империта и Арбель.

– О, как уютно вы здесь устроились, уважаемые лонды! – с радостной улыбкой вскричал Правитель Орона. – Позвольте называть вас лондами, ведь сегодня вы не офицеры, а гости Императора, как и все мы!

– Разумеется, Арай, – любезно растянув губы, отозвался трайд. – Не желаете ли присоединиться к нам? Места хватит на всех, а чармианская олия с коасаном40 ничуть не уступает знаменитой оронской. Особенно она хороша после столь зажигательных танцев, – добавил офицер, чуть насмешливо глянув на девушку, но та не смотрела на него, а куда-то в Сад, что виднелся между колоннами.

– Вообще-то это мы хотели пригласить вас присоединиться к нам, – неизменно улыбаясь, произнес Арбель. – Но и здесь отличное местечко и хорошая компания, и я, пожалуй, приму ваше предложение. Знаете, эти танцы отнимают все силы, и после них хочешь только одного – спокойно посидеть. – А вы, империта, не желаете передохнуть и отведать глоток вина?

– Вообще-то я не устала, но присоединюсь к вам, – ответила девушка, проклиная оронского Правителя за то, что чуть ли не силой приволок ее к офицерам. Но раз подошла, сразу уйти было бы невежливо и некрасиво, и она присела на край роскошного дивана, мило улыбнувшись, и, не глядя на трайда. Тот же, напротив, бесцеремонно пялился, улыбался во все зубы и, опередив Арая, преподнес ей бокал.

– Благодарю вас, – сухо кивнула она.

– Здесь чудесно, не правда ли? – разглагольствовал между тем Арбель. – Праздники объединяют людей и это замечательно! Вы не находите, что нынешний праздник получился на славу?

– Да, да, славный выдался праздник! – с самым серьезным лицом поддакивал Марион, делая вид, что не замечает сдержанные улыбки офицеров, которые они тщательно маскировали за своими бокалами. – Когда еще нам удастся вырваться из плена повседневных дел и так хорошо расслабиться? Смею заметить, что Император превзошел сам себя.

– А этот огромный камарленец очень органично влился в веселье, – засмеялся Арай. – Вы видели, как он отплясывал? Бьюсь об заклад, в него влюбились все гости! Как, вы говорите, его зовут? Антан?

– Юл-Кан, – поправил его Марион.

– Ах, да, конечно, Юлкан! Какое необычное имя, интересно, что оно означает?

– Рожденный для подвигов, – подсказал офицер.

– Да? Сильное имя, – хмыкнул Наместник Императора и сказал: – А вы правы, эта олия превосходна! Империта, вам нравится это вино или вы предпочитаете розовую олию?

– Они одинаково хороши, Арай, – отозвалась Дели.

– Позвольте тогда налить вам еще бокал? – предложил тот.

– Нет, нет, с меня достаточно, иначе я лопну!

Арбель весело засмеялся, воскликнул:

– Ну, разве не чудо эта девушка? Я просто в восхищении!

– Я присоединяюсь к вашим словам, Арай, и благодарю Императора и Императрицу за то, что они подарили нам такое сокровище – это прелестное юное создание, что милостиво составило нам компанию, – громко, почти во всеуслышание заявил Марион, привлекая внимание гостей. – Давайте же поднимем бокалы за самую прекрасную во всем внутреннем космосе девушку со сладчайшим именем Филадельфия! – он невинно посмотрел на империту.

– Трайд, не стоит все превращать в шоу, – зло прошептала Дели. – Ваши потуги отомстить мне смешны и бесполезны.

– Веселитесь и радуйтесь, империта, ибо праздник, а вы – украшение любого торжества, – тоже шепотом ответил офицер. – Если вы скажете мне упасть перед вами на колени, я это сделаю.

– Такой чести я вас не удостою, не обольщайтесь.

В ответ Марион расплылся в улыбке, а Дели, вскинув голову, окатила его презрительным взглядом. К счастью, никто не заметил их тихого диалога.

– Было очень приятно в вашем обществе, уважаемые лонды, – поднявшись, сказала девушка. – Но праздник в самом разгаре, а я бы хотела еще немного потанцевать. Прошу меня простить, но я покидаю вас.

Тотчас вскочил Арбель.

– Позвольте составить вам пару, империта?

– Буду рада, Арай, – мягко улыбнулась та, и они влились в круговорот танцующих.

Мимо проносились счастливые лица мужчин и женщин, музыка заставляла сердце биться чаще и трепетнее, переплетаясь с мелодичным журчанием фонтана, легкий ветерок овевал разгоряченную кожу, ароматный воздух кружил голову, и время неслось стремительно и незаметно. Ее уже подхватил какой-то незнакомый деллафиец и, широко и открыто улыбаясь, увлек за собой в быстрый шансерт41. К немалому удивлению Дели, рядом, ловко ведя партнершу, танцевал Шармалия, колыхаясь своим просторным одеянием. Он тут же перехватил империту и, молодо поблескивая изумрудами глаз, пропел ей в ухо:

– Никогда не думал, что танцы – такое приятное занятие. Я, словно, скинул несколько сот лет. Великолепно!

Девушка засмеялась.

– Я тоже люблю танцевать. Мне кажется, что я легкая, как пушинка, свободная, как ветер, и самая счастливая! Если бы это ощущение можно было продлить до бесконечности!

Они сделали несколько кругов по залу, когда Дели услышала очередную фразу:

– Позвольте пригласить вас на танец, империта.

Она вскинула глаза и изумленно уставилась на трайда, который пытливо смотрел на нее.

– Вы? – ее бровь поползла вверх, а глаза сверкнули пренебрежением, почти отвращением.

– Отказать вы не можете, поэтому – прошу, – он протянул ей руку.

Девушка вспыхнула, но, сделав усилие, сказала, улыбнувшись холодно:

– Что ж, трайд… – и взяла его ладонь.

Некоторое время они молча кружились, пристально, цепко изучая друг друга, ожидая, кто первым начнет перепалку. Перед девушкой было слегка насмешливое лицо с большими внимательными, но непроницаемыми, как лед, глазами, что сейчас в упор смотрели на нее, хлопая густыми ресницами. А офицер искренне любовался империтой. Безукоризненная, непривычно загорелая кожа, тронутая нежным румянцем, летящие на ветру локоны, небесно-голубые ангельские глаза, тонкие крылья бровей, розовые аккуратные губки, что сдержанно и сухо улыбаются ему.

– Я не говорил вам, что вы сегодня обворожительны? – наконец, подал голос Марион.

– К сожалению, не могу сказать этого о вас, – ледяным тоном отозвалась Дели.

– Мужчине не обязательно быть обворожительным, – улыбнулся тот. – Достаточно того, что этим качеством обладают некоторые молодые особы.

– Зато мужчина, как мне кажется, должен обладать хоть малой толикой вежливости и скромности, но вам это не грозит.

– Вежливость и скромность – удел слабаков, – решительно возразил Марион и, прищурив глаза, добавил: – К счастью, вы, империта, далеко не слабачка.

Глаза той вспыхнули, как звезды.

– Вы намекаете, что я лишена вежливости и скромности? – с нажимом спросила она.

– Разве я говорил подобное? – удивился офицер. – Я лишь сказал, что вы – сильная личность, или вы сомневаетесь в этом?

– Я сомневаюсь не в себе, а в вас, трайд. С каждым разом вы все более и более мне несимпатичны, и сейчас вы портите мне мое прекрасное настроение своим хамством и дурацкими выходками.

Тот с интересом посмотрел на нее.

– На Камарлене вы были обо мне другого мнения, да и вчера мы с вами премило беседовали в Вечернем Саду.

Дели гневно метнула взгляд на наглеца, хотела было бросить его и гордо удалиться, но он лишь сильнее сжал ее, не отводя глаз.

– Что вы себе позволяете, трайд? – возмутилась она, оказавшись с ним едва ли не лицом к лицу, не в силах вырваться. – Немедленно отпустите меня или я вызову офицеров ДОБ и вас с позором выставят из Дворца!

– Вы не сделаете этого, империта, – уверенно заявил Марион, ослабив хватку. – Сегодня любой деллафиец имеет право танцевать с вами, даже офицеры, и вы не можете отказать никому. К тому же вы ведь не хотите испортить весь праздник таким неприятным инцидентом с патрулем ДОБ.

– Скажите честно, трайд, вы пришли во Дворец для того, чтобы грубить мне? – с трудом сдерживая гнев, но как можно спокойней спросила она, хотя готова была убить офицера на месте.

– Империта, – усмехнулся Марион. – Как вы могли подумать, что я способен опуститься до подобного? Я ни за что не появился бы во Дворце, если бы не Юл-Кан. Отказать ему я не в состоянии.

Девушка фыркнула. Танец с трайдом не доставлял ей никакого удовольствия, лишь нарастающее раздражение, и она молила космос, чтобы кто-нибудь другой пригласил ее, но никто не подходил, как назло.

– Завтра вы тоже посетите Дворец, трайд? – Дели не пыталась скрыть своей неприязни. – Юл-Кану ведь очень понравилось здесь.

– Да, ему пришлось по душе веселье, чему я очень рад. Может так он быстрее забудет свое горе. Ну а я завтра буду наслаждаться тишиной и спокойствием в своем доме, к вашему счастью. Юл-Кан же, если захочет, может остаться здесь. Я надеюсь, вы присмотрите за ним?

– Разумеется.

– Вы очень добры, – Марион замолчал, потом вдруг спросил с огоньком в глазах: – А где же ваш меч, империта?

– К сожалению, я оставила его в своих покоях, иначе я бы не удержалась и совершила убийство.

– И кто же тот счастливчик, что сегодня избежал смерти?

– Я бы не сказала, что он счастливчик. «Это самое отвратительное и наглое создание во всем космосе», – произнесла Дели, оглядывая танцующих. – И которое уверенно, что оно – пуп вселенной.

Марион громко и от души расхохотался.

– Я думаю, вы говорите об Арае Арбеле? – хитро поинтересовался он.

– Об Арае? – изумленно подняла та глаза. – При чем здесь он?

– Ну как же, империта. Разве вы не заметили, как бедняга смотрел на вас весь день? Бьюсь об заклад, что он уже видит себя будущим зятем Императора. Вы правы, гнуснейший тип!

– Я говорила не о нем, а о вас, трайд! – Гневно воскликнула девушка. – То наглое отвратительное создание – вы!

– Значит, вам нравится Арбель, раз вы его защищаете?

– А это не ваше дело! По-моему, у вас слишком длинный и любопытный нос!

– Конечно, мне нет никакого дела, просто мне нравится злить вас, империта.

Дели яростно посмотрела в улыбающееся лицо офицера, сказала:

– В следующий раз я обязательно захвачу с собой меч, – после чего покинула Мариона, закружившись с очередным кавалером.

А трайд, тихо посмеиваясь, снова присоединился к энод-арону и констату.

– Правда, хороша наша империта? – протянул Джанулория, взглянув на усмехающегося трайда.

Марион налил себе вина, сказал:

– Хороша-то, хороша, но палец в рот не клади – откусит по локоть.

Уже вечерело, когда империта в окружении гостей отправилась в Сад Утренней Зари. Яркое солнце сменили прозрачные сумерки, наполненные легкой прохладой, нежным запахом цветов, веселым говором отдыхающих и пением птиц. Величественные фларисы42 тихо покачивали пышной листвой и, словно, звали присесть под своей сенью. Небо, налившись густой зеленью, загадочно улыбалось с вышины. Извилистые дорожки, огибая аккуратные клумбы, убегали вглубь тенистого Сада, завлекая, маня своим безмятежным спокойствием и бесконечностью. То тут, то там возвышались скульптуры, созданные лучшими мастерами Союза, уютные, привлекательные беседки и скамейки были практически полностью заняты любителями неторопливых разговоров на лоне природыс бокалом вина, слушая птичий пересвист и шелест листьев. Здесь можно было немного успокоить буйную радость и колотящееся сердце после бурного пира и танцев.

Возле Дели шел Арбель, неумолчно болтая о чем-то. Она делала вид, что заинтересованно слушает, хотя мысли ее витали сейчас вдалеке от него. Взгляд перебирал каждый цветок на клумбах, восхищаясь их естественной красотой, каждый листок, трепещущий над головой, словно живой, слух улавливал малейший звук, будь то далекий неуловимый плеск фонтана или взмах крыльев птицы, сорвавшейся с ветки. Девушка с наслаждением вдыхала ароматный дрожащий воздух, – будоражащий, кристальный, пьянящий, руки тянулись к шероховатым стволам деревьев, желая ощутить их тайную, неутомимую, мощную жизнь, текущую, подобно беспрестанному потоку. Ей неодолимо хотелось слиться с деревом, ток которого сейчас бился под ладонью, с бутоном цветка, что белым глазком смотрел им вслед, с этим воздухом, с этими сумерками, разгоняемыми огнями, с этим темнеющим высоким небом.

Дели остановилась, вглядываясь в небосклон широко раскрытыми глазами. Что-то смутное, необъяснимое теснило грудь, вкрадывалось предательской грустью, но что именно, она не могла понять.

– Арай, вы только посмотрите на это небо! – мечтательно выдохнула девушка. – Как оно красиво! Ах, как я хочу подняться туда – в эту головокружительную вышину, если бы вы знали!

Тот поднял голову, с минуту смотрел, сказал:

– Да, очень красиво, империта, но и на земле достаточно не менее захватывающих зрелищ, от которых замирает дух. А небом наслаждаются птицы, оно для них.

Дели перевела глаза на Правителя Орона и вдруг поняла, какая грусть щемила сердце.

– Уже темнеет, – проговорила она. – Вы не составите мне компанию в Вечернем Саду, Арай?

– С радостью, империта, – с готовностью отозвался тот.

Марион сидел в одиночестве в беседке Сада Утренней Зари. Его невероятно утомила вся эта суматоха, шум, мельтешение лиц перед глазами, беспрестанные разговоры ни о чем. Теперь он блаженно потягивал олию, любезно преподнесенную прислугой, слушая переливчатое пение пташек, созерцал превосходный Сад, постепенно утопающий в надвигающейся ночи, наслаждался долгожданным покоем и умиротворением, которых так не хватает его утомленной душе. Марион очень любил этот тихий Сад, деревья которого всегда первыми встречали утренние лучи солнца, совсеми его фонтанами, аллеями, цветами, скверами, укромными беседками. Любил эту расслабляющую тишину, навевающую отстраненные думы, мечтания, воспоминания, когда никто не нарушал одиночества и очарования.

Где-то слышались взрывы веселого смеха, приглушенные расстоянием голоса, но они не мешали плавному течению мыслей, и офицер свободно оторвался от тяжелых суетных оков и полностью погрузился в свой внутренний, скрытый ото всех мир. Неожиданно из плена тишины его вырвал женский укоризненный голос:

– Я вас везде ищу, трайд, а вы, спрятались в этом далеком уголке.

– Зачем же вы меня искали, прекрасная Анабель? – Его глаза устремились на красивую, стройную деллафийку в роскошном розово-белом платье, держащую большой букет ороний.

Та грациозно и невесомо присела рядом с ним, кокетливо взглянула глубоко-синими глазами.

– Что с вами, трайд? Вокруг веселье и смех, а вы грустите в одиночестве, словно вам не с кем разделить общество.

– Моя милая Анабель, – Марион остановил слугу, несущего вино, подхватил бокал и преподнес своей нежданной собеседнице. – Я уже достаточно сегодня повеселился, посмеялся и натанцевался, чтобы теперь позволить себе немного передохнуть.

– Но почему-то вы даже не соизволили пригласить меня на танец, трайд, – немного обиженно произнесла деллафийка. – И ни разу не подошли ко мне за весь день.

– Простите мою неучтивость и невнимательность, блистательная Анабель, – вполне искренне раскаялся тот и, сорвав бутон алого трасиала, протянул девушке. – Вы можете проклянуть меня, я это заслужил.

Глаза Анабели засияли счастьем, когда она взяла цветок из его рук, губы ее тронула улыбка.

– Ну что вы такое говорите, трайд? Как я могу проклинать вас? Я даже не могу обижаться на вас, когда вы смотрите на меня такими глазами.

– Вы поистине сокровище, моя чудесная Анабель, – улыбнулся офицер. – А теперь скажите мне, что вы делаете здесь одна? Неужели вы скрываетесь от своих кавалеров, что не отходят от вас ни на шаг?

– Конечно же, нет, – засмеялась она. – Хоть эти кавалеры и утомили меня, но не настолько, чтобы бегать от них. А пришла я к вам, трайд, – неожиданно закончила деллафийка.

Марион недоверчиво и удивленно посмотрел на собеседницу, столкнувшись с ее глубокими, притягательными, интригующими глазами, спросил:

– Ко мне? Чем же я так заинтересовал вас, чарующая Анабель?

Она не отвела взгляда, ответила:

– Вы очень красивы, трайд, и, признаюсь, поначалу я купилась на вашу внешность, но вы не только красивы, вы привлекательны своей решительностью, отвагой, мужеством, даже безумием. Вы не представляете, насколько вы завораживаете собой, трайд! Вы – офицер космической службы, вы окутаны завесой тайны, все офицеры чтят и уважают вас, если не сказать, что они просто влюблены в вас. Что же тогда говорить о нас, женщинах? Мы падки на сильных, окруженных ореолом славы и опасности, настоящих мужчин, которым подвластно все, даже космос. И я не исключение. Вы нравитесь мне, трайд!

Марион был немало удивлен этим откровением, которого он никак не ожидал и первое время молчал, обдумывая услышанное. Было ясно, что Анабель расспрашивала о нем у офицеров, а трайд терпеть не мог, когда кто-то из любопытства начинал копаться в его делах – служебных или личных. Это, во-первых. А, во-вторых, его очень позабавило, что деллафийка назвала его «решительным, отважным, мужественным, безумным», вдобавок, красивым, притягательным, таинственным, завораживающим мужчиной с ореолом славы и опасности. Для одного человека многовато, и трайд мысленно усмехнулся, подумав, что еще никто не говорил ему столько хвалебных слов. И было странно слышать их после всех злобных, яростных ругательств империты.

А все же, что делать с этой, безусловно очаровательной, но глупенькой девушкой, наивно думающей, что он – само совершенство во плоти, не зная его ни капельки, клюнувшей на затасканный, старый, как мир, идеал несуществующего, нереального мужчины, коим он, естественно, не является.

Марион серьезно взглянул на девушку, что с тревогой ожидала его ответа, нервно обрывая лепестки своего букета.

– Моя великолепная Анабель, честно говоря, вы застали меня врасплох. Я даже не знаю, что и сказать…

Деллафийка горячо его перебила:

– Скажите только, трайд, могу ли я надеяться на взаимность? Нравлюсь ли я вам хоть немного?

– Разве вы можете кому-то не нравиться, драгоценная Анабель? Стоит вам лишь слегка улыбнуться и все мужчины у ваших ног. Ваши чары неотразимы.