Планеты

А в это время к Императорскому Дворцу слетались гости. Первыми прибыли имберианцы – Король Малуори и его жена Алри в сопровождении нескольких офицеров. Их длинные худощавые тела, облаченные в широкие роскошные накидки, сияющие украшениями и массивными коронами, очень походили на констата Тасури. Хотя для ненаблюдательного взгляда все имберианцы на одно лицо, но это далеко неверно.

Спустя короткое время на посадочной площадке появился легкий т, ахьянский шаттл, из которого шагнул высокий величественный т, ахьянец с пышной темной гривой, где местами проглядывали светлые пряди седины, говорящие об очень почтенных годах ее владельца. Но двигался т, ахьянец по-юношески свободно и стремительно, и его длинное красное одеяние разлеталось от быстрых невесомых движений, вырисовывая поджарое худое тело. Это был Главный Арон Т, ахьяна Шармалия – обладатель всех ступеней Таинственной Силы.

Далее одновременно прилетели Араи из Эссиадана и Фальрона30– Арбель и Фэль.

Наместники были настоящими деллафийцами – красивые, всей душой любящие Деллафию, поэтому и отдавали все свои силы на сохранение ее спокойствия и приумножение благ, заботясь о вверенной им земле не хуже самого Императора, за что последний их ценил и уважал.

А по обширным окрестностям, прилегающим к Дворцу, уже разгуливали праздные жители Орфиса в ожидании начала открытия торжества.

Во время праздников Дворец был открытдля всех, Император лишь усилил внутренние и внешние патрули во избежание беспорядков и суматохи.

А в самом Дворце стоял хаос. В одном его крыле охали и закатывали истерики приближенные Императрицы, в последний момент решившие сменить платье или прическу. В другом крыле прислуга хлопотала вокруг прибывших гостей. В третьем пыхтели повара, призывая все свое умение и фантазию, чтобы угодить всем вкусам пирующих.

Император со своими советниками обходили Дворец, давая последние распоряжения, следя, чтобы все было сделано, как надо, покрикивая на нерасторопных, хваля усердных. В оккое31 наводились последние штрихи приготовлений.

Три часа пролетели незаметно. Громкие фанфары оповестили о начале торжества.

Дели не спешила. Вокруг нее крутились парикмахер, визажист, и она, с удовольствием ощущая их легкие, почти неуловимые прикосновения, не торопила мастеров, позволяя им проявить свое искусство. Наконец, отпустив их, девушка оценивающе взглянула на себя в огромное зеркало, удовлетворенно улыбнулась своему отражению. Да, она задумала поразить всех собой и ей это воистину удастся! С зеркальной поверхности на нее смотрела очаровательная юная особа с безукоризненно-прекрасным лицом, волосами, украшенными капельками блестящей лазури, облаченная в восхитительно-воздушное, небесно-голубое платье, лишенное каких-либо изысков, но от этого еще более чарующее. Оно клубилось, словно манящий туман, покрывая ее завесой тайны, и искрилось при малейшем движении, будто пронизанное светом звезд.

Все просто ахнут от изумления и восхищения, увидев ее, даже сам Император. Дели засмеялась, представив, как расширятся глаза гостей, когда она войдет в Золотой зал. Раз коронации не избежать, то она уж постарается сделать ее хоть немного веселее.

«Империта – это еще не Императрица, – думала девушка, глядя на свое отражение. – Еще не все потеряно, и я еще повоюю. Впереди целых два даальса веселья, значит не время унывать».

Пора было примкнуть к гостям, и империта, словно легкое облако, выскользнула из покоев. Бесчисленные коридоры, лестницы, переходы, в которых можно запросто заблудиться, и вот он – Золотой зал. Огромный, с изящными колоннами, инкрустированными рисунками из хлорисантов32, уходящими в необъятную вышину потолка, откуда лился яркий, но не режущий глаз желтый свет, рассеиваемый многочисленными витражами и окнами. Стены зала украшены такими же узорами из розовых хлорисантов, что и колонны. Весь зал утопал в цветах. Они стояли в массивных вазах вдоль стен, вокруг колонн. Здесь были высоченные стебли рулании, увенчанные бутонами размером с голову, пушистые соцветия набула, похожие на разноцветные воздушные облачка, острые стрелки стамихаля, чуткие лепестки фиолетовой оронии, забавные кудряшки «любимца солнца», яркие, как кровь, ароалы, сгибающиеся под собственной тяжестью этании, белоснежные оладаны, блещущие каплями прозрачного сока «утренние звезды», спящие ориоланы. Были здесь и иссолы, и валуньи, и «смех ветра», и «огненный цветок», и катисы, и много-много других, не менее прекрасных, необыкновенных цветов, что радовали взгляд и дурманили своими тонкими, сладкими, непередаваемыми ароматами, витающими в воздухе невидимой пеленой.

Посреди этого буйства цвета, теряясь в красках и листьях, стояли золотые кресла и диваны для гостей, а на небольшом возвышении в дальнем конце – два трона, утопающих в море ароматных бутонов.

Мелодично журчали маленькие фонтанчики, искрясь серебряными брызгами, наполняя зал приятной прохладой и свежестью, усиливая запахи цветов.

Золотой зал был многолюден. Королевская чета с Имберии и Главный Арон с Т, ахьяна затерялись среди многочисленных придворных и счастливчиков из числа жителей Деллафии, коим удалось попасть во Дворец в первых рядах. Император, видимо, уже произнес торжественную речь, и теперь вместе с Императрицей они переходили от гостя к гостю, беседуя на равных и с имберианским Королем и с простым земледельцем.

Два офицера ДОБ33 из дворцового патруля почтительно пропустили девушку, изумленно и очарованно уставившись на нее. В глазах зарябило от обилия цвета, красок, лиц. Дели остановилась, обводя взглядом великолепный зал, наслаждаясь произведенным эффектом, потому что, едва девушка появилась в дверях, все замерли, устремив на нее восхищенные (а некоторые и завистливые) глаза.

Она заметила среди присутствующих, к своему удивлению, трайда Мариона, энод-арона Джанулорию, констата Тасури и Юл-Кана, слегка улыбнулась им, качнув головой, и шагнула к гостям. Ее тут же закружил хоровод улыбающихся, счастливых лиц, поток голосов, поздравлений, со всех сторон потянулись руки, даря букеты цветов. Кто-то надел ей на шею эма34 из крохотных оранжевых лигонарисов, и империта с удовольствием погрузилась в атмосферу праздника.

Марион стоял чуть в стороне вместе с Тасури, Джанулорией и Юл-Каном. Отсюда ему прекрасно было видно империту. Он, как и все, не мог оторвать глаз от нее, когда она вошла. Невольно офицер сравнил ее с нежным утренним небом Деллафии. Это воздушное голубое платье, так гармонировавшее с огромными счастливыми глазами, трепетало и летело при каждом движении, тонкие руки, которых каснулся темный загар, сияли изящными браслетами и кольцами, хрупкие плечи, волосы, собранные на затылке, подчеркивали длинную шею, лицо, обрамленное мягкими локонами, было озарено каким-то внутренним светом. Марион улыбнулся. Да, Филадельфия хотела удивить, и она это сделала. Перед ними была не взбалмошная девчонка, а настоящая империта деллафийская, достойная наследница Древнего Трона, которой можно только восхищаться.

– Маленькая бестия, – покачал головой трайд, глядя, как она лучезарно улыбается многочисленным гостям.

– Ни за что бы не подумал, что эта богиня и есть та самая беспокойная девочка, что летела с нами на «Эндоре», – проговорил с улыбкой Джанулория.

– Хотел бы я, чтобы и характер у этой богини был, как ее внешность, – вздохнул Марион. – Сущий бес.

К его удивлению, т, ахьянец тихо засмеялся.

К Дели подошла Императрица, держа в руках букет цветов.

– Филадельфия, – негромко произнесла она, глядя на дочь лучистыми глазами. – Император зовет тебя.

– Слушаюсь, Императрица, – также негромко ответила та, и, протянув матери один из своих букетов, произнесла: – Да не оскудеет цветущая земля Деллафии.

– Да будет так, – Дельфина с улыбкой приняла цветы, отдав взамен свои, добавила, понизив голос: – Сегодня ты поразила всех гостей, даже Императора.

– Благодарю, Императрица. Позвольте оставить вас? – Дели направилась к отцу, что сидел на диване в обществе Главного Арона.

Завидя дочь, Фидель пригласил ее присесть.

– Уважаемый Арон Шармалия, – обратился он к т, ахьянцу. – Позвольте представить вам мою дочь Филадельфию, наследницу Древнего Трона. Прошу простить, что не сделал этого раньше, ведь уважаемый Король Малуори уже знаком с будущей Императрицей, но сейчас я исправлю это упущение.

Ярко-зеленые пронзительные миндалевидные глаза Арона с живым интересом смотрели на девушку. Т, ахьянец легким движением выпростал тонкую руку с длинной сухой кистью из просторного рукава, прижал ладонь к груди и, слегка склонив свою лохматую голову, произнес удивительно мягким певучим голосом:

– Главный Арон Т, ахьяна Шармалия. Я счастлив видеть столь прекрасное создание, и еще более счастлив познакомиться с ним. – Он вновь поднял на нее свои пытливые умные глаза. – Я уверен, Деллафия примет с огромной радостью и трепетом свою будущую очаровательную Правительницу.

Дели посмотрела в его глаза на маленьком треугольной формы лице, на котором запечатлелись мудрость неисчислимых лет и глубокая печаль обретенных знаний, сказала:

– Для меня большая честь познакомиться с вами, уважаемый Арон, ведь я столько слышала о вас невероятного, что представляла вас огромным страшным великаном, способным испепелить целую гору одним лишь взглядом. Я рада, что все эти глупые слухи оказались пустым вымыслом, и вы на самом деле вовсе не злобный волшебник, а очень приятный собеседник.

Император рядом гневно хмыкнул и только собирался загладить непростительную болтовню дочери, но тут т, ахьянец залился непривычно озорным мелодичным смехом, сразу помолодев на пару сотен лет. Смеялся долго и искренне, нисколько не смущаясь и не беспокоясь за свою репутацию.

– Клянусь всеми шестью планетами Эльдорадо35, – наконец, успокоившись и отдышавшись, произнес он. – С такой Императрицей, как вы, Союз точно не пропадет. Давно я так не веселился. Вы воистину не только прекрасны, как звезда, но и свободны от каких-либо оков, как ветер, и это превосходно! Император, почему же вы прячете от людских глаз такое сокровище? – обратился Шармалия к Фиделю.

– Я назначил коронацию на завтра, уважаемый Арон, – отозвался тот, сбитый с толку неожиданным весельем т, ахьянца, – на которой Филадельфия будет официально объявлена империтой деллафийской, моей наследницей.

– Это хорошо, – Шармалия, прищурившись, повернулся к девушке. – Позвольте задать вам нескромный вопрос, империта?

– Пожалуйста, – разрешила та, которой понравился этот молодцеватый старик, хоть он и говорил о неприятных ей вещах.

– У вас уже есть Избранник?

– Какой избранник? – не поняла Дели и поэтому слегка смутилась.

Похоже, и сам Арон немного был смущен, он произнес:

– Когда вы примете правление, вам будет нужен человек, который бы разделил с вами груз всей ответственности, и который бы стал отцом вашего ребенка.

– Я еще не думала о таком далеком будущем, уважаемый Арон.

– Будущее может оказаться и не таким уж далеким, империта Филадельфия, – хитро посмотрев на нее, изрек т, ахьянец.

– Филадельфия еще слишком юна и неопытна, – заговорил Император, – но, как вы верно заметили, будущее наступает незаметно и стремительно, поэтому я присматриваю ей достойного Избранника и, думаю, Арай Арбель самый достойный из всех: он знаком со всеми тонкостями правления и может стать отличным помощником для империты.

– Да, я знаю Арая Арбеля, – кивнул головой Шармалия. – Он истинный деллафиец, впрочем, как и Арай Фэль.

Дели слушала их вполуха, вертела в руках цветы, смотрела на довольных гостей, обвешанных эма, и не понимала, для чего ей нужен Арай Арбель.

– Империта Филадельфия, – вдруг повернулся к ней Главный Арон. – Я хотел бы пригласить вас на

Т, ахьян, если, конечно, вы пожелаете посетить мой дом и, если Император не против. Но, будет еще лучше, если вы посетите Т, ахьян всей своей императорской семьей.

– Это было бы просто замечательно! – воскликнула Дели в восторге от его предложения, ведь она ни разу не была на Т, ахьяне, как это ни странно. – Благодарю за приглашение, уважаемый Арон, я постараюсь непременно воспользоваться им! А правда, что на

Т, ахьяне вечные льды и что там вне корабля не прожить и секунды?

– Правда, – засмеялся вновь Шармалия. – Правда и то, что на Т, ахьяне живут огромные великаны с огненными глазами.

– Шутите? А вот я прилечу к вам и узнаю, что, правда, а что – нет.

– Договорились, империта, – продолжал хохотать тот.

В это время объявили о начале пира, и Император пригласил всех в Пиршественный зал. Рядом с Дели шел невесть откуда взявшийся Арай Арбель в великолепных одеждах, высокий, улыбающийся, ясноглазый.

Двери залы раскрылись, и гости ступили в грандиозное пространство, не менее великолепное, чем Золотой зал, – яркое, блистающее, поражающее взгляд, утопающее в цветах.

Бесконечные полосы столов, окруженных резными красивыми стульями, были заставлены всевозможными яствами (да, повара потрудились на славу), блюдами, кувшинами так, что многие по-настоящему перепугались: не проломятся ли столы под такой тяжестью? Но столы не ломались, а притягивали к себе аппетитным, влекущим видом, словно магнит, а умопомрачительный аромат, витавший в воздухе и щекочущий ноздри, сводил с ума. У каждого стула стояла бесстрастная прислуга в праздничных нарядах, с маленькими букетиками в петлицах, торжественная и довольная, умеющая угадывать желания гостей и без слов.

Гости расселись. Император и Императрица возглавили стол, за которым были Король Малуори и Королева Алри, Шармалия, Араи Арбель и Фэль, три советника Фиделя – Вилеон, Амиль и Лолиэл, трайд Марион, констат Тасури, энод-арон Джанулория, Юл-Кан и Дели.

По левую руку от нее сел Арбель, по правую – Главный Арон Шармалия.

За столами стоял неумолчный гул голосов, восхищающихся убранством Дворца, Деллафией и роскошными яствами, раздавался смех, звучала негромкая деллафийская музыка, проникающая в самую душу, поднимающая настроение в заоблачные высоты. Отзвучали поздравительные речи, гости благодарили хозяев, не скупясь на красивые слова, и пир начался.

Напротив, Дели сидел Марион, а с двух сторон от него – Юл-Кан и Джанулория. Тасури был около Короля Малуори. Девушка взглянула на трайда. Офицер был в своей неизменной черной с серебром форме, с сияющим болис, артом36 на груди. На шее его красовался красный эма из ароалов, в котором он явно чувствовал себя очень глупо. И весь его вид выражал крайнюю неловкость и дискомфорт от всего происходящего, хотя офицер всеми силами старался казаться беспечным и непринужденным, как и все остальные гости. Перехватив взгляд Дели, он слабо улыбнулся, но сейчас же отвел глаза, повернувшись к огромному ихлаку.

Юл-Кан же представлял неутихающий интерес всех присутствующих. Еще по прибытии с родного Камарлена в космопорт Орфиса, едва ступив на землю Деллафии, бедняга подвергся бешеному натиску репортеров и журналистов не только из Орфиса, но и из Эссиадана и Фальрона, которые испугали бесстрашного вождя шквалом вопросов, яркими слепящими вспышками. Отделаться от них удалось с большим трудом при помощи патрулей ДОБ. Но уже на следующий день физиономии Мариона, Тасури, Джанулории, Юл-Кана, и даже Дели и Эрго мелькали на центральных каналах всех видеомодулей. И, если офицеры и девушка с пиратом не вызвали особого интереса, то мощная фигура ихлака с необычной внешностью и с внушительным мечом на поясе стала объектом всеобщего внимания, несмотря даже на то, что офицеры всячески оберегали камарленца от назойливых, излишне любопытных глаз.

Но Юл-Кана и пугала и притягивала эта совершенно другая непонятная жизнь, и он, словно ребенок, жадно впитывал в себя все, что его окружало, как губка. Императору пришелся по нраву этот открытый добродушный гигант, и он даже пригласил его на праздник Цветов. Ихлак так рвался на торжество, что офицеры, в конце концов, согласились пойти вместе с ним. Марион же отказался идти наотрез, но Юл-Кан заявил, что никуда не пойдет без него, и трайду пришлось сдаться, чтобы не огорчать старого друга.

Увидев же императорский Дворец, множество гостей, ихлак был поражен до глубины души. Он сразу растерялся, чувствуя себя маленькой пылинкой в этих необъятных залах среди толп людей, которые с нескрываемым любопытством глазели на великана, могучее тело коего было прикрыто лишь куском ткани, обернутой вокруг бедер, да пустыми ножнами. Его огромные глаза перескакивали с живописных стен на невиданные цветы, с лица на лицо, и все это, навалившись на него, словно Большая Вода, заставляло его жаться поближе к офицерам. Он ошеломленно молчал и только бросал на Мариона отчаянные взгляды. А, увидев империту – Шалкай – в ее легчайшем голубом платье, совершенно другую и незнакомую, не решился даже подойти к ней, хотя страстно хотел увидеть ее.

Теперь же ихлак сидел среди почетных гостей, обвешанный разноцветными эма, ловя на себе множество интересующихся взглядов, и с благоговейным ужасом смотрел на ломящийся от еды стол. Ему и в голову не приходило, что ЭТО можно и нужно есть, пока не увидел, как ловко расправляются с пищей другие.

Марион, как мог, поддерживал и подбадривал друга, видя его ступор, и Дели не могла не улыбнуться этой заботе. Ее отвлек голос Арбеля, негромко произнесший:

– Империта, все ждут от вас речи.

– Простите, я задумалась, – она поднялась, держа в руке изящный бокал, наполненный розовой олией37, изготовленной на землях Орона, а оронские земли славятся своей розовой олией, из которой получается лучшее вино во всей Деллафии.

Дели обвела взглядом всех сидящих, улыбнулась Юл-Кану, который во все глаза смотрел на девушку, увидела напряженное лицо Императора, с тревогой ожидающего от дочери новой глупости, дождалась тишины и заговорила:

– Я поздравляю всех деллафийцев и гостей с Имберии, Т, ахьяна и Камарлена с праздником Цветов, воистину любимым праздником всей Деллафии. Я счастлива, что целых два даальса мы будем наслаждаться обществом друг друга, видеть искреннюю радость в глазах соседей, говорить, о чем угодно, но обязательно о приятном. И, возможно, кто-то найдет родственную душу или даже настоящего друга, а, может, просто получит заряд хорошего настроения и расслабится после долгих трудовых будней. И, если это случится, значит, не зря открываются двери Дворца для всех чистых помыслами и сердцами. А сейчас – время веселья и радости, ибо праздник. Да не оскудеет благодатная земля Деллафии! – громко закончила она, поднимая бокал.

– Да будет так! – рявкнули одновременно многие десятки глоток, и Пиршественный зал взорвался бурными аплодисментами.

Дели увидела довольное лицо Фиделя, одобрительно кивнувшего ей, но, лишь бросив на него быстрый взгляд, опустилась на стул, пригубив вино. Напротив, на нее смотрел трайд – чуть удивленно, долго, настойчиво, бесцеремонно, – но девушка решила проигнорировать его.

– Вы произнесли прекрасную речь, империта, – улыбнулся ей Арай Арбель.

– Благодарю вас, Арай, но вы мне льстите.

– Ничуть, вы действительно сказали волшебные слова и очаровали всех, не только меня.

Дели польщенно улыбнулась, разрезая кусок фаршированного мяса.

– Позвольте поинтересоваться, Арай? – спросила она.

– Да? – Арбель не менее ловко разделывал запеченного моллюска.

– Чем вы занимаетесь в Эссиадане?

Собеседник посмотрел на нее ясными улыбающимися глазами.

– Это действительно интересует вас, империта?

– Почему бы и нет, Арай? – она повернулась к нему и их взгляды встретились. – Я ведь не требую от вас раскрыть секрет изготовления вашего изумительного розового вина. – Девушка мило улыбнулась, чем привела Арая в восторг.

– Я очень рад вашему вниманию, империта, и с удовольствием бы рассказал вам о моих делах, но, боюсь, мой рассказ утомит вас, а я бы очень этого не хотел, ведь сейчас праздник и, как вы сказали, это время для веселья, так давайте лучше веселиться и забудем об обыденном.

Дели засмеялась: ее очень позабавило это нагромождение слов, произнесенных Арбелем.

– Вам нравится здесь? – спросила она, делая глоток олии.

– Это великолепие просто не может не нравиться, но вы своей красотой затмеваете и этот грандиозный Дворец, и все прелести Деллафии вместе взятые.

– Вы преувеличиваете, Арай, никто из смертных не может превзойти Деллафию, будь он хоть трижды прекрасен.

– Вы сомневаетесь в собственной красоте, империта? Клянусь Ороном, что во всей вселенной не найти красоты подобной вашей, – убежденно заявил Наместник Императора.

– Я знаю, что я красива, но ведь бывает красота другая, более совершенная.

– И все равно вы останетесь самой восхитительной, я уверен в этом.

Прислуга ловко заменяла опустевшие блюда новыми, наполняла бокалы, следила, чтобы все из гостей были довольны и, не дай бог, обделены чем-либо.

Марион, отведав всего понемногу, теперь не спеша потягивал сладковато-терпкое вино, думал и смотрел. Ему было приятно лицезреть Филадельфию и ему нравилось то, как она себя вела – непринужденно и свободно. Да, она была рождена империтой, и ее с детства учили быть царственной особой, и это сквозило в каждом движении, жесте, взгляде. Но за этой ангельской внешностью таился бунтарский беспокойный дух, который бросал вызов всему миру, и Марион видел это в голубых глазах девушки, которые упорно избегали его или делали вид, что не замечают. Тут ему вспомнилось, как империта рыдала у него на груди, проклиная предстоящую коронацию, и усмехнулся, сравнив вчерашнюю империту и империту, что сейчас сидела перед ним, – два совершенно разных человека, но одинаково прекрасных и непостижимых. О недавней ссоре с девушкой остались лишь воспоминания: трайд был отходчив и не копил зла за пазухой, но его забавляла злопамятность Дели, которая, видимо, так быстро не прощала обидчиков.

И сейчас он нарочно, не отрываясь, смотрел на нее, внутренне улыбаясь тому, как она старательно не замечает его взгляда.

Почему-то подумал о Звездном Призраке, и мысль о смерти империты показалась нелепой и дикой. А все же, что означали те странные слова, произнесенные девушкой в камарленских пещерах? Но, взглянув на лучезарную улыбку Филадельфии, он успокоился и загнал поглубже неприятные думы. Дели была создана для пышных торжеств, и она их обожала, что легко читалось в ее сияющих глазах. Сам же Марион не любил больших шумных скоплений народа и всей этой суеты, ажиотажа и старался посещать такие мероприятия, как можно реже.

Он видел, как империта оживленно беседует с Араем Арбелем, улыбается и то и дело заливается своим звонким смехом, что не раз пронзал воздух Камарлена, подобно серебряному колокольчику. Видел, что ее собеседник, забыв даже о еде, не спускает с нее счастливых глаз. Трайд нахмурился, заметив этот завороженный взгляд. А рядом с ним хитро улыбался, поглядывая на офицера, Джанулория.

А между тем беседа Дели и Арбеля продолжалась.

– А ведь я видел вас, империта, на центральном канале, – сказал Наместник Фиделя. – Вы сходили с фрегата, что прибыл с Камарлена недавно. Сначала я даже не поверил, но это, действительно, были вы в окружении офицеров ПаРаСКоН.

– Да, я была на Камарлене, Арай, – не стала увиливать девушка. – Я никогда не видела этой планеты и решила воочию убедиться, так ли она хороша, как о ней говорили. А репортеры раздули невесть, какие небылицы, по своему усмотрению.

– И вам понравился Камарлен? – полюбопытствовал Арбель.

– Это удивительная планета, – искренне произнесла Дели. – Вы разве не бывали там?

– Нет, к сожалению, – вздохнул тот.

Их диалог прервал Шармалия, который, повернувшись к девушке, проговорил, сияя кошачьими глазами:

– Простите великодушно, что столь бестактно вмешиваюсь, но я услышал, что речь идет о Камарлене.

– Вы совершенно правы, уважаемый Арон, – улыбнулась Дели. – Мы говорим о Камарлене. А вы, судя по всему, знакомы с ним?

– Не только знаком, но и восхищаюсь им, правда, я очень давно не был на этой чудесной планете, о чем сильно сожалею. Не могли бы вы рассказать мне о ваших впечатлениях, империта Филадельфия?

– О, уважаемый Арон, – воскликнула та. – Впечатлений столько, что, боюсь, на их пересказ мне не хватит и двух даальсов!

– Вы только начните, а продолжите, когда посетите Т, ахьян, – лукаво улыбнувшись, предложил Шармалия.

– Я просто не могу вам отказать, уважаемый Арон! – засмеялась Дели, сказала: – Так слушайте. Когда я увидела Камарлен, то у меня даже дух захватило от удивления и восторга! Там так красиво! Лес Фохх, эти огромные огненные деревья, пылающие под жарким солнцем, бурные реки, равнины с красной травой, величественные горы, уходящие в самое небо, луйхары, харубы, лонги! Это было так необычно, здорово и невероятно, что у меня даже нет слов, чтобы все это описать!..

Арон слушал ее с нескрываемым интересом, кивая пышной головой, то ли одобряя, то ли соглашаясь, а Дели продолжала:

– Мы видели даже сурхана и тингоров! А однажды попали под огромный ливень, ихлаки называют его Большой Водой, и это было что-то невообразимое и ужасное. Но, несмотря на все неприятности, мне очень понравилось на Камарлене. Я думаю, что никогда не забуду всех этих оттенков красного, бардового, вишневого, этой жары, этого неба, Халара, этих ночей, полных звенящей тишины и звезд! Да, Камарлен – прекрасная, удивительная планета, о которой можно лишь мечтать! – Девушка ни слова не упомянула о тех опасностях, что пришлось ей пережить, но Шармалия и так все знал, но не подавал вида, слушая ее рассказ.