Сказки

Мальчик-с-пальчик

Жил-был дровосек с женой, и было у них семеро детей, все семеро сыновья. Самому старшему было десять лет, самому младшему – семь.

Они были очень бедны, и семеро детей им были в тягость, потому что ни один из ребятишек не мог ещё ходить на заработки. Ещё огорчало их то, что самый младший был очень деликатного сложения и всё молчал. Они считали его дурачком, ибо принимали за глупость то, что, напротив, доказывало ум.

Этот младший был очень маленького роста. Когда он родился на свет, весь-то он был не больше пальца. Оттого и прозвали его Мальчик-с-пальчик. Бедняжка был в загоне у всего дома и всегда без вины виноват. Но он был самый рассудительный изо всех братьев: говорил он мало, зато много слушал.

Случился неурожайный год и такой голод, что эти бедняки решились бросить своих детей.

Раз вечером, уложив их спать, греется дровосек с женою у огня и говорит ей, а у самого сердце так и ноет:

– Жена, мы больше не в состоянии прокормить ребятишек. Я не вынесу, если они на наших глазах умрут с голоду. Возьмём их завтра, поведём в лес и там бросим: пока они будут играть, собирая хворост, мы потихоньку уйдём.

– Ах, – вскричала жена дровосека, – не стыдно ли тебе замышлять погибель своих родных детей!

Муж принялся уговаривать жену, представляя, в какой они находятся нищете, но та не соглашалась, ибо хотя находилась она и в бедности, но была мать своим детям. Однако, сообразив, как ей будет горестно, если они все умрут с голоду перед её глазами, наконец согласилась и, вся заплаканная, легла спать.

Мальчик-с-пальчик не пропустил ни одного слова из того, что они говорили, ибо, заслышав со своей кроватки, что отец с матерью толкуют о чём-то важном, он потихоньку встал и спрятался под скамейку, откуда всё и слышал.

Улёгшись опять в постель, он всю ночь не смыкал глаз, всё раздумывал, что теперь следует делать. Утром он встал ранёхонько, пошёл к реке, набил карманы маленькими белыми камешками и потом возвратился домой.

Скоро отправились в лес. Мальчик-с-пальчик ничего не рассказал братьям из того, что он узнал.

Зашли они в лес дремучий, где за десять шагов не видать друг друга. Дровосек начал рубить деревья, дети – собирать хворост. Когда они углубились в свою работу, отец с матерью понемножку отошли от них и потом вдруг убежали по секретной дорожке.

Оставшись одни, дети раскричались и расплакались. Мальчик-с-пальчик не мешал им: он знал, как возвратиться домой, ибо по дороге в лес он всё время бросал из карманов маленькие белые камешки. Поэтому он им и стал говорить:

– Не бойтесь, братцы! Отец с матерью нас бросили, а я вас домой приведу; только идите за мною.

Все пошли за ним, и он привёл их домой тою самою дорогою, по которой они отправились в лес. Прямо войти в избу они побоялись, но прислонились все к двери и стали слушать, что говорят отец с матерью.

А надобно знать, что, когда дровосек с женой возвратились из лесу, помещик того села прислал им десять монет, которые с давних пор был им должен и на которые они уже махнули рукой. Это их спасло, ибо бедняки уже совсем умирали с голоду.

Дровосек сейчас послал жену в мясную лавку. Так как они давно уже ничего не ели, жена купила втрое больше мяса, чем нужно для двух человек.

Покушав вволю, жена дровосека и говорит:

– Ах, где-то теперь наши бедные детки? Как бы они славно поели остатков! А всё мы, мы всему причина! Ведь говорила я тебе, что будем мы после плакать! Ну что они теперь делают в этом дремучем лесу! Ах, боже мой, может быть, их уже съели волки! И как у тебя духу хватило загубить своих родных детей!

Дровосек наконец рассердился, ибо она раз двадцать повторила, что будет он раскаиваться и что она его предупреждала. Он погрозил, что поколотит её, если она не перестанет.

И сам-то дровосек досадовал, может быть, ещё сильнее жены, но она ему надоела своими попрёками. Дровосек, подобно многим другим людям, любил спрашивать совета, но терпеть не мог, чтоб ему кололи глаза советами, которых он не послушал.

Жена дровосека так и разливалась слезами.

– Господи, – плакалась она, – где теперь мои детки, где мои бедные детки?

И наконец проговорила эти слова так громко, что дети, стоявшие у дверей, услышали её и разом закричали:

– Мы здесь! Мы здесь!

Мать бросилась отворить им двери и, целуя их, сказала:

– Как я рада вас видеть, мои милые детки! Вы, должно быть, очень устали и крепко проголодались. А ты, Жан, как ты перепачкался! Дай я тебя умою.

Жан был старший сын, которого она любила больше всех, потому что он был рыжеват и она сама была немножко рыжа.

Дети сели за стол и поужинали с аппетитом, что доставило отцу с матерью большое удовольствие. Потом они описали, как им было страшно в лесу, рассказывая это почти все разом.

Добрые люди не нарадовались возвращению своих детей, и радость их продолжалась до тех пор, пока не истратились деньги. Но когда десять монет ушли на издержки, дровосеком и его женой овладело прежнее горе, и они решились опять бросить детей, а чтобы и в этот раз не промахнуться – завести их подальше прежнего. Как они секретно об этом ни переговаривались, однако Мальчик-с-пальчик их подслушал. Он надеялся вывернуться тем же манером; но хоть и встал он раным-ранёшенько, белых камешков не мог он набрать, ибо двери в избе были заперты на ключ…

Мальчик-с-пальчик всё ещё раздумывал, что делать, когда мать раздала детям по куску хлеба на завтрак. Тут ему пришло в голову, нельзя ли употребить хлеб вместо камешков и разбросать его дорогою по крошкам. С такою мыслью он спрятал хлеб в карман.

Отец с матерью завели детей в самую густую, самую непроходимую чащу дремучего леса, и как только там очутились, так сейчас бросили их, а сами ушли секретной дорожкой.

Мальчик-с-пальчик не слишком-то опечалился, ибо надеялся легко найти дорогу по крошкам хлеба, которые он везде рассыпал.

Но как же он удивился, когда, начав искать, не нашёл нигде ни одной крошки! Птицы пролётные мимо летели, да всё и съели.

Попали дети в беду. Чем больше они продирались сквозь лес, тем больше плутали, тем больше уходили в чащу. Настала ночь, поднялся сильный ветер и навёл на них страшный ужас. Чудилось им, что со всех сторон воют и бросаются на них волки. Они не смели ни слова произнести, ни повернуть голову.

Потом хлынул проливной дождь и промочил их до костей. На каждом шагу они спотыкались, падали в грязь, а поднимаясь, не знали, куда деться со своими перепачканными руками.

Мальчик-с-пальчик влез на дерево посмотреть, нет ли вблизи житья человеческого. Смотрит он во все стороны и видит – точно свеча светится, но далеко-далеко за лесом. Он слез с дерева. Глядит – с земли ничего не видно; это его огорчило.

Однако они пошли в ту сторону, откуда виднелся свет, и, выбравшись из лесу, опять его увидали. Наконец они дошли до домика, где свет горел, – дошли не без новых страстей, ибо свет пропадал из виду всякий раз, как они проваливались в какую-нибудь трущобу.

Постучались дети в двери. Вышла старушка, спрашивает, что им нужно.

Мальчик-с-пальчик отвечает, что так и так, они – бедные дети, заблудились в лесу, просят приютить их Христа ради.

Увидав, какие они все молоденькие, старушка заплакала и говорит им:

– Ах, детки мои бедные, куда это вас занесло! Да знаете ли вы, что здесь живёт Людоед? Он вас съест!

– Ах, сударыня, – отвечает Мальчик-с-пальчик, дрожа всем телом, братья его тоже дрожали, – как же нам быть? Ведь если вы нас прогоните, нас всё равно съедят в лесу волки! Так пусть уж скушает нас ваш супруг. Да он, может быть, и смилуется над нами, если вы его хорошенько попросите.

Старушка, подумав, не удастся ли ей спрятать детей до утра от мужа, впустила их и посадила греться к огню, где целый баран жарился на вертеле на ужин Людоеду.

Едва дети начали греться, как послышался громкий стук в двери: Людоед возвращался домой. Жена сейчас спрятала их под кровать и пошла отворить двери.

Людоед спросил, готов ли ужин и нацежено ли вино, потом сел за стол. Баран ещё не дожарился, был весь в крови, но от этого показался ему ещё вкуснее. Вдруг Людоед давай нюхать направо и налево, говоря, что слышит человечье мясо…

– Это, должно быть, вот тот телёнок, – отвечает жена, – я сейчас сняла с него шкуру.

– Говорят тебе, слышу человечье мясо! – закричал Людоед, поглядывая на жену косо. – Здесь кто-то есть.

С этими словами он встал и прямо подошёл к кровати.

– А! – завопил он. – Так вот как ты меня надуваешь, проклятая баба! Вот я возьму да тебя самою съем! Счастье твоё, что ты такая старая скотина! Э-ге-ге, кстати подошла эта дичинка: будет чем угостить приятелей, которых я зазвал на днях отобедать.

И, одного за другим, он вытащил детей из-под кровати.

Дети бросились на колени, стали просить пощады, но они попались в руки самому злому изо всех Людоедов, который не имел жалости и уже пожирал их глазами, приговаривая, что под хорошим соусом это будут лакомые кусочки…

Он уже взял было большой нож и, подойдя к детям, стал точить его на длинном точильном камне…

Он уже схватил было одного, как тут вмешалась его жена.

– И чего ты торопишься, – заговорила она. – Ведь уже поздно. Разве не будет времени завтра?

– Молчи! – крикнул Людоед. – Я хочу сегодня, чтоб им было досадней.

– Да ведь мяса у нас ещё целый ворох, – продолжала жена, – смотри: вот телёнок, два барана, полсвиньи…

– Правда твоя, – отвечал Людоед. – Ну, так накорми их вплотную, чтобы не исхудали, и уложи спать.

Добрая старушка, вне себя от радости, подала детям отличный ужин, но желудок у них не принимал пищи, до того они перепугались.

А сам Людоед принялся тянуть вино, в восторге, что будет чем угостить приятелей на славу. И хватил он стаканов двенадцать, больше обыкновенного, так что голова у него несколько закружилась, и он отправился спать.

У Людоеда было семеро дочерей ещё в ребяческом возрасте. Эти маленькие людоедки имели прекрасный цвет лица, потому что питались человечьим мясом в подражанье папаше. Но глаза у них были чуть заметные, серые, круглые; нос крючком, рот – непомерной величины с длинными, острыми, редкими зубами. Они были ещё не очень злы, но уже показывали свирепый характер, ибо кусали маленьких детей и пили их кровь.

Их уложили спать спозаранку. Все семеро лежали на большой кровати, и у каждой из семерых был на голове золотой венок.

В той же самой комнате стояла другая кровать, такой же величины. На эту-то кровать жена Людоеда положила семерых мальчиков, после чего и сама отправилась спать к своему мужу. Мальчик-с-пальчик заметил, что у дочерей Людоеда на головах золотые венки. Он боялся, чтобы Людоеду не пришла вдруг фантазия теперь же их зарезать. Вот он взял да и поднялся посреди ночи, снял с братьев и со своей головы ночные шапочки, снял также – потихоньку – золотые венки с дочерей Людоеда и надел им на головы шапочки, а себе и братьям венки – для того чтобы Людоед принял мальчиков за своих дочерей, а дочерей своих за мальчиков, которых он хотел перерезать.

Штука удалась, как он рассчитывал. Людоед проснулся и стал жалеть, зачем он отложил на завтра то, что мог сделать сегодня.

Он сейчас соскочил с кровати и, схватив большой нож, сказал:

– А посмотрим-ка, что поделывают наши мальчуганы. Нечего тут церемониться: порешить их сейчас.

Пробрался он ощупью в комнату своих дочерей и подошёл к кровати, где были мальчики. Все они спали, кроме Мальчика-с-пальчик, который ужасно испугался, когда Людоед, ощупав головы других братьев, стал щупать его голову.

Почувствовав золотые венки, Людоед сказал:

– Ну вот! Чуть было я не наделал глупостей! Должно быть, я вчера лишнее выпил.

И он отправился к кровати своих дочерей. Нащупав шапочки детей дровосека, он сказал:

– А, вот где мои молодцы. Кончай их смелее!

И с этими словами он, не задумываясь, перерезал горло своим семерым дочерям…

Потом, довольный своим подвигом, Людоед пошёл спать к жене.

Как только Мальчик-с-пальчик услышал, что Людоед захрапел, он сейчас разбудил братьев и приказал скорей одеваться и идти за ним. Они вышли потихоньку в сад, перескочили через стену и целую ночь бежали куда глаза глядят, дрожа всем телом и не ведая, куда они идут.

Проснувшись, Людоед и говорит жене:

– Ступай наверх, убери вчерашних мальчуганов.

Людоедку очень удивила такая заботливость, ибо, не поняв, в каком именно смысле муж приказывает ей убрать детей, она подумала, что это значит приодеть их. Поднялась она наверх и с изумлением видит, что все семеро дочерей зарезаны, плавают в крови. Она упала в обморок: в подобных случаях все женщины прибегают к этому манёвру.

Людоед, опасаясь, чтобы жена не провозилась слишком долго, тоже пошёл наверх помочь ей. И он изумился не меньше жены при виде страшного зрелища.

– Ах, что я наделал! – вскричал он. – Доберусь же я до этих мерзавцев, да сию же минуту!

Он сейчас прыснул пригоршню воды в нос своей жены и, приведя её в чувство, сказал:

– Давай мне скорее семимильные сапоги; пойду догонять детишек.

Побежал он; порыскал то там то сям и наконец попал на дорогу, которою шли бедные дети. А им оставалось всего шагов сто до отцовского дома!

Видят они – летит Людоед с горки на горку, перепрыгивая через большие реки, точно через маленькие канавки…

Мальчик-с-пальчик заметил неподалёку пещеру в скале, спрятал в неё братьев и сам туда забился; сидит и смотрит, что станет делать Людоед.

Людоед устал от напрасной беготни (ибо семимильные сапоги очень утомляют человека), захотел отдохнуть и присел как раз на ту самую скалу, под которою спрятались мальчики.

Когда он совсем выбился из сил, то через некоторое время заснул и принялся так ужасно храпеть, что бедным детям было не менее страшно, чем когда он грозил им своим большим ножом.

Однако Мальчик-с-пальчик не потерял головы. Он сказал братьям, чтобы, пока Людоед спит, они бежали скорей домой, а о нём не беспокоились. Братья послушались совета и живо пробрались в избу.

Мальчик-с-пальчик же подкрался к Людоеду, потихоньку стащил с него сапоги и сейчас надел их на себя.

Эти сапоги были очень велики и очень широки, но так как они были заколдованы, то увеличивались или уменьшались смотря по тому, на какую ногу их надевали, так что Мальчику-с-пальчик они пришлись как раз впору, точно их заказывали нарочно для него.

Мальчик-с-пальчик пошёл прямо к дому Людоеда, где жена его всё плакала над своими зарезанными дочерьми.

– Ваш супруг, – сказал ей Мальчик-с-пальчик, – находится в большой опасности. На него напали разбойники и грозят убить его, если он не отдаст им всё своё золото и всё своё серебро. Они уже начали было его резать, но он увидел меня и попросил известить вас о его несчастье да сказать, чтобы вы дали мне всё, что только ни есть ценного в доме, не жалея ничего, ибо в противном случае разбойники убьют его без милосердия. Так как время не терпит, то он надел на меня вот эти свои семимильные сапоги, чтобы дело сделалось скорее, а также чтобы вы не сочли меня за обманщика.

Бедная старушка перепугалась и отдала всё, что имела, ибо Людоед хотя и кушал маленьких детей, но был хороший муж и она его любила.

Забрав все сокровища Людоеда, Мальчик-с-пальчик возвратился домой, где его встретили с большою радостью.

Историки не согласны между собою относительно этого последнего обстоятельства. Некоторые из них утверждают, что Мальчик-с-пальчик никогда не обкрадывал Людоеда; он, правда, не задумался взять у него семимильные сапоги, но это лишь потому, что сапоги служили Людоеду для погони за маленькими детьми…

Эти историки уверяют, что знают дело из верных рук, ибо им случалось и есть и пить у дровосека. Они уверяют также, что, надев людоедские сапоги, Мальчик-с-пальчик отправился ко двору, где тогда очень беспокоились об участи армии, находившейся за тысячу вёрст от столицы, и об исходе сражения, которое должно было произойти.

Мальчик-с-пальчик, говорят эти историки, явился к королю и объявил, что, если угодно, он к вечеру принесёт известия из армии. Король обещал ему большой куш денег, если он исполнит поручение к сроку.

К вечеру Мальчик-с-пальчик принёс известия. С этой поры он стал зарабатывать много денег, ибо король щедро платил ему за свои поручения в армию, да, кроме того, он пропасть получал от дам за известия от их женихов. Это в особенности доставляло ему большие барыши. Правда, иногда и жёны посылали его с письмами к своим мужьям, но они платили так дёшево и эти комиссии доставляли ему так мало, что Мальчик-с-пальчик не хотел и считать свою супружескую выручку.

Пробыв несколько времени гонцом и нажив большое состояние, он возвратился домой, где его встретили с такою радостью, что и вообразить нельзя.

Мальчик-с-пальчик обеспечил всю свою семью. Он доставил отцу место, братьям тоже и таким образом всех их пристроил. Да и сам получил придворную должность.

Хохлик

В мраморном королевском дворце был пир – крестили новорождённого королевича. Но его мать и отец были печальны: их маленький сын родился страшным уродом. На голове у него торчал пресмешной хохолок. Поэтому королевича назвали Хохликом.

Его крёстная мать была волшебницей.

– Не горюйте, – сказала она королю с королевой, – не выйдет он ни ростом, ни статью, зато такой будет умница, что, весь свет обойди, умней его не найдёшь. И кроме того, кого бы ни полюбил королевич, тот сразу же сделается умным и рассудительным.

И действительно, рос Хохлик и удивлял всех: такие умные вещи говорил, что только взрослому впору.

А тем временем в соседнем государстве родились у короля с королевой две дочки: одна – красавица писаная, а другая – безобразная. Волшебница и к ним на крестины попала.

Радуется королева на красавицу дочку, глаз не сводит, а фея и говорит ей:

– Принцесса-то и вправду хороша будет, только уж не взыщите: глупа она от рождения, а вырастет – и совсем дурочкой будет.

Опечалилась королева, взглянула на вторую дочь и вовсе расплакалась.

– Что я, – говорит, – с этим уродом делать буду?

А волшебница отвечает:

– Ну, об этой принцессе тужить нечего. Некрасива она будет, да зато умна: такой умницы девушки и свет не видывал.

– Но нельзя ли дать немножко ума и красавице? – попросила королева.

– Я не могу этого сделать, – ответила волшебница, – но даю ей в дар возможность передать свою красоту тому, кого она полюбит.

Подрастают дочки королевские; везде только и слышно, что об уме младшей да о красоте старшей. С годами, к сожалению, росла и глупость красавицы, а младшая царевна день ото дня становилась безобразнее. Старшая дочка ещё и была рассеянна: несёт ли ложку ко рту, всё на себя расплещет; мимо гвоздя ни за что не пройдёт, чтобы платья себе не разорвать; на стул сядет – и тот сломает.

Поэтому младшая, даром что дурнушка, нравилась всем больше красавицы. Например, на праздниках вначале гости подходили к старшей королевне и любовались на её красоту. Но, увидев, что она и двух умных слов сказать не может, отходили к младшей принцессе – хотя и дурнушке, но умнице. Заслушаются они её рассудительных речей – и перестанут замечать её безобразие.

Поэтому младшая дочь раньше нашла себе жениха, славного королевича. Отпраздновали свадьбу. Старшая королевна и тут отличилась: всё платье себе соусом за столом облила. Все смеются, а красавице обидно.

Убежала она с горя в лес, сидит на траве и плачет. Вдруг, откуда ни возьмись, подходит к ней королевич Хохлик. Он видел портреты красавицы и влюбился в неё. Хохлик себя не помнил от радости, что встретил принцессу.

– Я никогда не видел такой красоты, – сказал он с восторгом. – Вы самая прелестная из всех девушек в мире!

– Я глупа, – отрезала принцесса. – Уж лучше б я была таким же уродом, как вы, да родилась хоть немножко поумнее.

– Но именно умному человеку и кажется всегда, что он ещё недостаточно умён. Чем больше в голове ума, тем скорее веришь в его недостаток, – возразил Хохлик.

– Кто вас там поймёт, что вы болтаете, – сказала принцесса, – а только я ваших речей понять не могу, умом я не вышла, оттого и плачу.

– Я могу помочь вашему горю, – живо заговорил Хохлик, – ведь я могу поделиться своим умом с той девушкой, которую полюблю. Мне это было предсказано волшебницей в день моего рождения. А люблю я вас, принцесса, и если вы хотите поумнеть, то вам стоит только согласиться выйти за меня замуж.