Формальность
– Ты чего застыл на месте, как изваяние…, что-нибудь почитать хочешь?
– Ты… – немного оправившись и придя в себя один-пять прошёл внутрь и сел на деревянный табурет, не отрывая взгляда от старика, – откуда ты здесь, как ты здесь очутился? – он просто не верил в происходящее.
– Ты что, из библиотеки в городе за перевалом? – после некоторой паузы спросил старик.
– Да, я там служил.
– Так ты шесть-три-семь по-видимому, мой брат писал мне про тебя.
– Он… брат твой?
– Ну да…, мы близнецы, только в молодости нас разъединили…, теперь он служит там в библиотеке, а меня сюда определили, так с тех пор больше и не виделись, только пишем друг другу. – Он с любопытством смотрел на юношу. – А брат с большой теплотой о тебе отзывался, писал, что ты очень добрый и любознательный…, только вижу, что трудно тебе придётся здесь…, очень трудно. Ни когтей у тебя, ни клыков, да и кожа, смотрю, у тебя очень тонкая, чем биться будешь и защищаться, пока не вижу, но там видно будет, может я и ошибаюсь. Какой тебе плащ дали Хранители, не покажешь?
– Да вот этот, – один-пять снял с плеча свёрнутый плащ и передал его старику. Тот, отвернув уголок начал внимательно рассматривать по канту еле поблескивающие желтоватые точки, потом, свернув его обратно, вернул. Один-пять взял плащ, перекинул его снова через плечо, встал с табурета и стал рассматривать стоящие на полках книги, выбрав одну их них он снова сел на табурет и погрузился в чтение. Старик сидел неподвижно уставившись стеклянным взглядом в пламя стоявшей на столе свечи и лицо его как из воска не выражало ничего, только губы беззвучно что-то шептали. Так в молчании они сидели довольно долго. Во дворе уже стихло и наступила ночная тишина.
– «Итак, чего же я заслуживаю, будучи таковым?… Но вот уже время идти отсюда, мне – чтобы умереть, вам – чтобы жить, а кто из нас идёт на лучшее, это ни для кого не ясно, кроме бога», – шёпотом еле слышно пробормотал старик. Один-пять, оторвавшись от книги, недоуменно повернулся к старику, а тот неотрывно смотрел прямо ему в глаза. – Судья пришёл на Землю, судить он теперь будет всех, так и знай, никому нет теперь спокойной жизни, – старик ехидно засмеялся, коротко и нервно….
– Судья? – юноша решил, что старик немного не в себе, просто заговаривается.
– Время закончилось…, маятник остановился, завод кончился! Он опять, может быть, заведёт их, качнёт и всё сотрёт здесь, и памяти не останется, а захочет и не станет их заводить, а выбросит, как сломанный никому не нужный механизм…, то есть нас! – старик снова, но уже зло как-то, нервно смеялся, – ты знаешь, что такое время? Это просто часы…, да, обыкновенные часы из шестерёнок и пружинок…, с маятником… влево-вправо, влево-вправо…, все эти звёздные скопления, галактики, пульсары, чёрные дыры…, всё это просто точки, записанные на твоём плаще, а ты можешь их прочитать? Вот именно, и я не могу, так только что-то в общем виде. Память стёрта, приходим туда…, или оттуда и не помним ничего…, ничего, понимаешь? Совсем ничего! Тогда как мы можем что-то сделать или нарушить, сломать или…, кого он будет судить? За что? – Старик шёпотом нервно выкрикивал эти бессвязные фразы, обращаясь к юноше и зло глядя на него. Потом вдруг вздрогнул всем телом, как очнулся, – ты только не пугайся, ты тут совсем не причём, – глаза старика потеплели, лицо смягчилось и подобрело, – просто ждёшь, ждёшь… и вот, дождался…, чего-то страшно вдруг стало…. Прости глупого старика…, если можешь!
Старик встал и вышел в маленькую дверь, утопленную в стене. Была абсолютная тишина, юноша тоже встал, положил книгу на место и вышел во двор. Небо было полно звёзд, он постоял ещё некоторое время посередине двора, разглядывая их, потом, улёгшись на своё место в углу, он ещё некоторое время думал о словах старика – о времени: неужели оно может остановиться или сломаться, как обычные механические часы, о суде: кто будет судить, кого, зачем?
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
– В сознании своём иду Я за мечтой
И мысль одна как путеводная звезда
В чём смысл бытия заложенный тобой?
В чём ты надеешься познать себя?
Что знать велишь ты всем но ты не прав
И знаешь ты о том.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Уже во сне ему привиделся огромный, спускающийся с неба маятник, который раскачивался и стирал всё на Земле, и вдруг оказалось, что он стоит прямо на его пути и тот сейчас сотрёт его…, но в этот момент его кто-то выдернул, как рукой, из сна. Он резко проснулся от сильного удара по ноге, перед ним стояла группа молодых людей, они ухмыляясь смотрели на него сверху явно с пренебрежением. Впереди всех стоял настоящий силач, это был видимо тот, кто ударами ногой и разбудил его. Он был выше всех и видно было, что обладал необъятной физической силой, практически это была гора натренированных мышц и природной мощи, он с усмешкой разглядывал, как один-пять, ещё не совсем понимая, что произошло, пробиваясь сквозь сон беспомощно лежит перед ним.
– Ты семь-восемь? – голос был низкий и тихий, как раскаты грома от доносившейся из далека грозы.
Юноша, ничего не отвечая, просто чуть приподнялся на руках, подвинулся и поудобней облокотился спиной о стену, согнул колени и положил на них вытянутые расслабленные руки, потом несколько прищурившись внимательно посмотрел в глаза стоящего над ним борца.
– Я в списке семь-семь, по жребию мы боремся с тобой… – он усмехнулся и с явным призрением к нему продолжил, – жаль, что по правилам нельзя калечить, я бы тебя сломал пополам, – все вокруг громко засмеялись, а силач явно довольный собой медленно развернулся и все компания вышла во двор. Один-пять посидел ещё некоторое время неподвижно, глядя, как над морем поднимается солнце, потом встал и подошёл к краю зала. Внизу на песке уже собрались все борцы и сегодня они были в плащах, почти у всех были белые или темно серые цвета, несколько коричневых, один темно красный. Многие делали различные гимнастические упражнения, явно разминаясь и готовясь к борьбе. Юноша вернулся на своё место, поднял с пола плащ свернул его и по обыкновению перекинул через плечо, потом вышел во двор прошёл на кухню, поел и спустился к морю. Даже не взглянув в сторону борцов, он поднялся к садовникам и продолжил прерванную вчера вечером свою работу.
Схватки борцов продолжались всё лето и должны были обязательно закончиться не позднее дня осеннего равноденствия. Каждый должен был бороться с каждым, так как по окончании турнира составлялся список занятых мест. Смотрители выступали в качестве судей, которые следили за неукоснительным соблюдением правил боя, нарушитель сразу же наказывался направленным в него голубым лучом, из тонкой короткой трубки. Луч оставлял на теле очень болезненный ожёг и потому все старались строго следовать правилам. Один-пять не обращал никакого внимания на борцов, он каждое утро отправлялся к садовникам и работал до вечера, потом купался и шёл в библиотеку, но библиотекаря так больше ни разу и не встретил.
День финальных боев выдался очень жарким. Уже с самого утра солнце палило нещадно, обжигая обнажённые тела борцов собравшихся на берегу, а днём на раскалённом песке уже стало просто пекло. В финале четыре борца сегодня должны были определить – кто же самый сильный и бесстрашный воин.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
– Вот смысл бытия: меня создав – Ты создал смерть!
Познать суть смерти Ты намерен
Из пустоты воздвигнув храм Хранителем
Поставил Ты меня и разделил на части!
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Один-пять по обыкновению трудился в саду и к вечеру вся работа была закончена. Все садовники расположились на большой поляне в тени деревьев, разложили на большом куске материи принесённую провизию и как один, не притрагиваясь к еде, молча смотрели в сторону юноши, как тот неподалёку сворачивает свой плащ собираясь уходить.
– Иди к нам, – раздался голос старшего садовника, – иди сюда, мы отмечаем окончание работ.
Юноша подошёл к садовникам под деревья и остановился.
– Садись с нами, заслужили…, мы не спрашивали тебя, как твоё имя?
– Один-шесть? – присаживаясь с краю, коротко ответил он.
– Это тебе Иерархи дали…, ну, не хочешь говорить и не надо. Мы очень благодарны тебе за помощь, мы ни за что не справились бы без тебя с такой трудной работой, – все садовники с улыбкой закивали головами, наперебой в полголоса соглашаясь со старшим, – бери хлеб, молоко, вот мясо, сыр…, ешь сколько душе угодно…, отдыхай, работа сделана.
Они сидели так вместе, пока солнце не скрылось за горизонтом. Садовники шумно между собой болтали, смеялись, что-то своё пели хором, а один-пять, прислонившись спиной к дереву, молча с удовольствием слушал, не прислушиваясь, да смотрел на море расстилающееся перед ним до горизонта. Солнце скрылось, садовники собрались уходить по домам, все тепло попрощались с ним, ещё раз поблагодарив того за работу и пожелав тому всего самого хорошего и счастья, все разошлись.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
– Ты в творчестве своём – суть истины познанья бытия!
А кто Творца познать готов?
Не ведая законов нет Мне пути
В твоём поступке познания веков!
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Спустившись к морю он с наслаждением искупался и ещё долго сидел на песке, любуясь тёмным зеленовато-синим небом, усеянным звёздами, тишиной и переливающимся лунным светом на воде. Его переполняли необъяснимые чувства какой-то внутренней не проходящей тоски, глубокого внутреннего одиночества и одновременно счастья, непонятно от чего и почему. По его щекам текли слезы, а он и не пытался сопротивляться или скрывать их. Поднимаясь к Храму, уже глубокой ночью, до его слуха доносились громкие голоса, крики, хохот и грубое пение множества бессвязных голосов. Видимо борцы празднуют победы, решил он для себя. Громче всех раздавался громоподобный голос семь-семь, даже не посвящённому было понятно, что он на празднике хозяин. Никто не спал, все толпились во дворе Храма у расставленных вдоль стен столов, черпали что-то из больших глиняных кувшинов деревянными кружками, поднимали их над головой и громко наперебой провозглашали победы достойных. В середине двора стоял стол, сверху на котором сидели трое победителей. В середине стола на перевёрнутом глиняном кувшине выше всех был семь-семь, он громче всех хохотал и несвязно пел. Один-пять, не обращая внимание на всеобщее веселье, пошёл по обыкновению вдоль стены к библиотеке.
– А-а, смотрите, вот наконец-то пришёл самый «достойный» из нас, – голос семь-семь заставил всех замолчать и посмотреть в сторону юноши, тот остановился и бесстрастно смотрел на идущего к нему силача. Все молча расступились, пропуская того, а он, не спеша, с ухмылкой, держа какой-то список в руке медленно шёл к один-пять. Подойдя к нему и глядя сверху вниз, он взял его руку и поднял её вверх над головой.
– Смотрите, вот тот, кто самый первый, – другой рукой он поднимал над головой список, где по порядку сверху вниз перечислялись номера борцов, против каждого номера стояло количество одержанных побед, потом шла красная черта и внизу был написан один номер семь-восемь с прочерком в графе побед, – вот он – первый!, но не среди слабейших, а среди изгоев, тех, кто презреннее раба, он даже не проиграл ни одного боя…, как я! – захохотал вместе со всеми силач, – но не потому что победил, а потому что спрятался от страха, он даже не проиграл бой слабейшему из нас, но в честном бою, потому он всего лишь тот, кто не достоин ни то, что находиться среди людей, а даже жить. – Потом повернувшись к нему и отпустив его руку тихо сказал, с ненавистью глядя прямо в глаза, – когда я стану властелином, то я прикажу таким как ты выжигать клеймо на теле, чтобы каждый свободный или раб знали, что ты достоин только презрения, что хуже смерти. – Неожиданно борец со всей силы ударил сжатым кулаком в грудь юноше, тот от удара отлетел метров на пять и упал на спину на камни. Он лежал некоторое время неподвижно, в воздухе стояла напряжённая тишина, и вдруг встал как ни в чём не бывало. Силач оторопело смотрел на свой кулак, потом на него, не понимая, что произошло. От такого удара он должен был убить любого, раздробив тому все грудные кости, а получилось, что он его просто толкнул, сильно, резко, но не ударил, а всего лишь толкнул. Удар не защищённым сжатым кулаком означал вызов, от которого нельзя было отказаться или уклониться, борьба в этом случае непременно должна была закончиться смертью одного из борцов. Борец быстро подошёл к уже поднявшемуся на ноги и стоящего, как ни в чём ни бывало, спокойно один-пять и снова ударил того кулаком уже целясь в голову, но не попал, тот легко уклонился и кулак пролетел мимо, рядом с ухом. Вдруг неожиданно один-пять сделал быстрый шаг навстречу борцу, вытянул руку, прикоснулся открытой ладонью к груди и слегка толкнул его. Семь-семь на мгновение неподвижно застыл, с занесённой рукой для нового удара, лицо было удивлённым и не понимающим того, что произошло, потом он начал неожиданно пятиться назад и вдруг упал на спину, схватился руками за горло и начал хрипеть, лицо его побагровело, потом начало становиться лиловым, он задыхался. Один-пять стоял неподвижно и совершенно спокойно наблюдал за конвульсиями семь-семь. Сразу же, откуда ни возьмись, появились три Смотрителя, один из них быстро наклонился над лежащим семь-семь, придавив того руками к каменному полу, чтобы он не двигался. Тот судорожно хватал широко открытым ртом воздух, но не мог его набрать полной грудью, удавалось сделать только крошечный вдох, глаза его налились кровью, лицо тряслось и всё тело сводило судорогами. Придавленный Смотрителем к полу он постепенно успокаивался, делая судорожные очень короткие слабые и частые хриплые вдохи. Между один-пять и глубоко потрясённой толпой безмолвно стоявших борцов были два Смотрителя. Потом они, быстро взяв под руки один-пять, завели его в какой-то узкий проход в стене и повели по бесчисленным коридорам, лестницам и комнатам, пока не дошли до небольшой деревянной двери, открыв её они толкнули того внутрь и закрыли за ним дверь. Он оказался в небольшой пустой каменной комнате, где только горела на треножнике масляная лампа.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
– В борьбе Ты заключил тот образ слова
Что дан Создателем как время
Не Ты ли мне сказал что дал мне то
Что смысл обретёт моё стремление к Тебе
Себя познать мне тягостно как путь в пустыне
Не в этом вижу смысл своих усилий
Ты дал мне жизнь!
Что мне в ней для меня?
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Прошло несколько часов, расстелив в углу на полу плащ один-пять лежал на спине, смотрел в потолок и равнодушно размышлял о том, что же теперь будет? Видимо его накажут, за что, не важно, всё в этом мире, куда бы не пошёл и, что бы ни сделал, одно и то же. Потому он не ждал для себя ничего хорошего от случившегося. Тихо заскрипела дверь, заглянул библиотекарь, сказав: «Вставай, иди за мной», – скрылся. Один-пять скатал свой плащ, перекинул его через плечо и вышел из комнаты. Они пришли в библиотеку, дверь во двор была раскрыта настежь, уже был день, никого не было и стояла абсолютная тишина.
– Все получили своё значение и отправлены по своим службам, остался один ты. Хранители видимо ещё не решили, что с тобой теперь делать, – Старик вышел ненадолго и вернулся с миской еды и кувшином воды, – ешь, будем ждать.
Один-пять не спеша поел и отставил миску, потом взял с полки книгу, которую читал каждый вечер и погрузился в чтение. Старик сидел неподвижно за маленьким столом и рассеянно через открытую дверь смотрел на улицу во двор.
– Ты очень жесток, – старик сказал это тихо вполголоса, скорее самому себе, чем кому-либо. Юноша оторвался от чтения и некоторое время задумчиво смотрел на старика.
– Это его выбор, не мой.
– Ты мог с ним покончить быстро и безболезненно, а теперь он будет бесконечно долго, медленно и мучительно умирать, наблюдая беспомощно, как с каждым глотком воздуха его покидает жизнь. Это очень, очень жестоко…. Ты знаешь легенду о Советнике? – спросил старик, при этом очень внимательно посмотрел на него.
– Нет, не знаю…, что-то слышал, но не припомню. Помню только, что библиотекарь как-то тихо говорил что-то несвязное, будто если бы здесь был Советник, то всё было бы по-другому…, иначе….
– Не уверен, может он и прав, а я, наверное, совсем не правильно всё понимаю, но думаю, что тебе, как никому другому, важно знать эту легенду. Может она подскажет тебе, что надо делать, приведёт к какому-то важному решению, или хотя бы пониманию всего происходящего, поможет в трудную минуту. Не скажу, что будет, но знаю точно – тебе знание легенды о Советнике пригодится.
Вдруг в дверях библиотеки появилась чья-то тень, заслонив собою свет, в проёме стоял Смотритель, который кивком головы показал, чтобы один-пять следовал за ним. Они прошли до центрального куполообразного зала со свисающим на цепи колоколом. Так же, как и в прошлый раз Смотритель, открыв узкую дверь и пропустив внутрь юношу, остался стоять снаружи, опустив голову на грудь и смотря строго в пол.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
– Я – чтоб говорить о ней с тобою
Чтоб слышал ты Меня!
– Меня Ты запер в ней – я в клетке
Что я могу творить – сказания о рабстве?
Я Раб! Раба ты создал – Повелитель!
На что мне слышать звон цепей!?
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Юноша вошёл и сразу остановился в нерешительности, потому что в центральном круге стоял высокий человек, одетый в длинные от шеи до пола свободно ниспадающие чёрные с синевой и желтоватыми знаками одежды, а на голове его был очень высокий странного вида головной убор.
– Пойдём в сад, если не возражаешь, прогуляемся, беседа приятней во время пешей прогулки, ты не находишь? – Хранитель говорил тихим голосом, многократно расширяющимся от резонирующего эха в зале, создавая ощущение, что голос раздаётся сверху, заполняя всё вокруг и обволакивая со всех сторон собеседника. Он, чуть наклонив голову, жестом руки приглашал юношу следовать с ним. Они рядом прошли до стены зала, где перед ними раскрылась широкая дверь прямо в сад. Хранитель также жестом пригласил того пройти вперёд и вышел следом за ним. Несколько минут они молча шли по каменной дорожке в тени деревьев. Хранитель был очень высок и широк в плечах, один-пять ростом был чуть выше его локтя и чувствовал себя рядом с этим великаном просто ребёнком.
– Какого религиозного учения придерживаешься? – неожиданно, нарушив молчание, спросил Хранитель, сверху вниз заглядывая в глаза юноше.
– Никакого! – отрезал очень жёстко он.
– Философских взглядов? – так же тихо и спокойно продолжал Хранитель.
– Никаких, – уже более спокойным тоном ответил один-пять.
– Нагим ходишь из принципиальных убеждений, необходимости или иные причины?
Юноша не ответил, только отвернулся, глядя в сторону, образовалась короткая пауза.
– Думаю, что это не протест и не убеждение в чём-то, просто, таким образом, ты даёшь людям вокруг себя понять, что нет разницы между людьми, едины они в своём облике перед природой. Тебя били?
– Да.
– Камнями забрасывали?
– Да.
– Оскорбляли и всячески унижали?
Юноша не ответил, всё так же смотря в сторону.
– Ты владеешь техникой, которая позволяет убить любого одним касанием, или даже одним словом, взглядом, однако ты никогда не использовал её. Что же произошло вчера…, с семь-семь?
– Он сам выбрал, это его решение, не моё! – он поднял голову и, несколько прищурившись, внимательно посмотрел в глаза Хранителя.
– Таким образом ты остановил властелина в его намерение…, именно это ты показал.
– Этот путь приводит только к этому…, раньше или позже, не имеет значения.
– Ты жесток…, очень жесток и мог бы избавить его от страданий.
– Для него страданием является лишь то, что он теперь лишён возможности убивать и истязать…! Я дал ему время. Боюсь только, что всё это ни к чему, физические страдания ничему не учат и ничего не дают, кроме потерь.
– Ты не веришь этому миру, сомневаешься в нём?
– Да.
– Ты не ценишь жизнь?
– Нет.
– Тогда почему ты из последних сил, уже зубами держался за неё?
– Я держался не за неё, жизнь мне безразлична, если она тебе нужна – возьми её, мне ни мгновения не жаль отдать её тебе или любому, кому она необходима. Потерять страшно не жизнь…, цели нет у человека, вот что печалит. Она стала бессмысленной и ничего не стоящей в результате потери её значимости для достижения цели. Войдя сюда я рассчитывал найти эту цель, а увидел всю ту же борьбу за власть! Борьбу – не за жизнь, а за смерть, которую ты вчера видел! Долгую, мучительную и бессмысленную в своём естественном исходе. Сколько жизней я спас вчера? От власти, которую ты им даёшь Хранитель!
– Я даю им возможность проявить себя, ведь, в конечном итоге, не я установил эти правила!
– Да, да не ты…, ты лишь неукоснительно соблюдаешь их – побеждает сильнейший, что тут скажешь, всё естественно.
– Что ты хочешь от меня, да, не я установил их! Правильно, я только обязан выполнять неукоснительно то, что установили здесь те, которых ты видел внизу. Тела их здесь, а дух беспрепятственно может перемещаться между мирами…! Ты не остановишь и не изменишь то, что установлено их законом. На месте одного остановленного, их видишь сколько приходит с одной целью – только для того, чтобы властвовать – убивать и истязать!
Они, некоторое время, ходили по каменным дорожкам молча.
– Испытания закончены, но у меня относительно твоего значения особое распоряжение. Некоторое время ты пробудешь здесь, поможешь библиотекарю, он уже очень стар, ослаб и не справляется. Твой код шесть-три-три, как библиотекаря при Храме.
Хранитель остановился, повернулся к юноше и, поклонившись слегка головой, не спеша направился в другую сторону, оставив того одного в саду.
– Творец, когда закончил свою работу по обустройству всего Мироздания, сначала сам со своими помощниками управлял всеми вселенными, расами и народами. Всё шло достаточно гладко и спокойно под его единоличным управлением, но вот однажды ему пришла мысль, что уже наступило время, когда пора передать управление Мирозданием самому достойному народу – тому, кто способен быть равным Творцу и заменить его, а сам он смог бы тогда уединиться и заняться спокойно в тишине другими своими проектами и идеями, не отвлекаясь ни на что. Но, какой народ может заменить его – самого Творца? Тогда он построил на окраине Вселенной Солнечную систему, которая совсем была не похожа на все остальные системы в Мироздании. Созвал к себе правителей всех рас и народов и предложил выбрать самых достойных из своих собратьев, чтобы они компактно заселили Землю. Для этого он каждому народу выделил на Земле свою территорию, похожую на их родную планету, а потом огласил Закон: «Тому народу, который проявит себя более всех в умении не только управлять достойно Государством на своей территории, мирно уживаться с соседями, но, что самое важное, также сумеет объединить все народы Земли и всей Солнечной системы в мирном сосуществование в рамках единой Цивилизации – тому он передаст в единоличное управление всё Мироздание». Поначалу, пока каждый народ обживал свою территорию, всё шло довольно мирно, а затем началась битва народов за власть над Миром. Война с тех пор не прекращается ни на минуту. Однако, есть один народ на Земле, который живёт своим внутренним миром, и не стремится совсем, как другие народы, к мировому господству, такое впечатление, что они не знают о Законе Творца. Их жизненный уклад очень прост: в каждом селении на протяжении длительного времени всегда единогласно среди односельчан признаётся один, которого все уважают за ум, трудолюбие, справедливость, он в народе признается старшим при решении вопросов, которые имеют общее значение для всех жителей села или города. Потому на общем сходе спрашивают его мнение и поступают, в основном, ориентируясь именно на его совет. По сути всё их управление сводится не к власти, а к некой принятой всеми жителями, по умолчанию, норме очень высокого доверия друг к другу. Когда дело касается решения вопросов, связанных с большими территориями, то старшие своих селений на своём сходе также выбирают от себя наиболее умного и грамотного, который высказывает своё мнение по общим вопросам. В конечном итоге на самом верху рядом с Князем есть некий Совет старших, которые выбирают Советника по государственным вопросам жизненного уклада всех без исключения жителей внутри Государства. Советник и старшие живут своей обычной жизнью у себя в селениях и собираются только для решения возникающих общих вопросов. Советник народом признается выше чем Князь или кто угодно, потому как он выражает мнение всего народа перед Государством, но реальной властью никакой не обладает – но именно он, по сути, истинная власть народа в управлении Государством, носитель традиций и миропонимания, принятого этим народом на протяжении всей их истории. Они живут между собой и с соседями очень мирно, но горе тому, кто пойдёт войной на их Государство – смерть врага всегда неминуема и беспощадна. На протяжении всей истории бесконечных междоусобных и мировых войн за господство в нашем Мире против этого народа, как изгоя, ведётся бесконечная война, но они непобедимы. Тогда враги решили, что раз их не одолеть в бою, то постараемся уничтожить этот народ обманом и постепенно с помощью клеветы стали стравливать и сеять вражду между старшими и добились того, что произошёл бунт и старшие, впервые за всю свою историю, не подчинились приказу Князя. Тогда Князь обратился к Советнику с вопросом: что делать и как поступить, в Государстве зреет война народа друг с другом? Советник дал ему совет в том, что Князь должен беспощадно наказать не старших, которые ослушались и не подчинились его приказу, а свою дружину, за то, что она не предотвратила разногласия в Государстве среди старших. Не послушался Князь совета, пожалел дружину, а наказал старших, и сразу началась внутри этого народа между собой война на радость врагам, которая продолжается и до наших дней. Советник покинул Князя, сказав ему перед уходом: «Вот не послушал меня, теперь не остановишь войну и потеряешь не только Государство, но и народ свой». С тех пор его никто больше не видел и не слышал о нём ничего.