В прицеле – Олимпиада
Правдин усмехнулся:
– Мы в детстве про таких говорили: «Уволен из гестапо за жестокость».
– Именно, – согласился Старостин. – И самая радикальная из этих радикальных группировок – «Аль-Накба». Вы, конечно, знаете, что означает это слово. Для арабов «Накба» то же, что для евреев «холокост» – «катастрофа». Этим термином палестинцы называют свое изгнание во время войны сорок седьмого – сорок девятого годов. Пятнадцатого мая они отмечают День Накбы. На Западе их зовут каламитами, потому что по-английски катастрофа – «кэлемити». Как ни странно, группировка «Аль-Накба» зародилась далеко от Палестины, в Алжире. Там она, в свою очередь, откололась от одной из самых засекреченных организаций – «Вооруженной исламской группы». Некоторое время «Аль-Накба» существовала на правах ячейки «Аль-Каиды», но потом накбаиты начали самостоятельную деятельность. Идеологию этой организации формально определяют крайние салафиты-фундаменталисты. Но ислам для них служит лишь прикрытием, на самом деле идеология накбаитов – сатанизм манихейского толка. Их цель – не освобождение, а уничтожение. Террористические акции накбаитов отличаются чудовищной жестокостью. Руководит организацией «Аль-Накба» главарь по кличке ад-Даджал.
– Как? – удивленно воскликнул Правдин. – Но ведь Даджал в переводе с арабского означает...
– Антихрист, лжемессия, – подсказал Старостин. – Хорошая кличка для террориста. По нашим сведениям, именно он финансировал недавние взрывы в московском метро. Сейчас он готовит целую серию террористических актов по всему миру, в том числе и в исламских странах. Состав банды также интернационален, но военное ядро составляют арабы, пакистанцы и суданские негры. Впрочем, сейчас по всему миру идет активная вербовка новых членов. Для этого в открытую используются различные международные организации вплоть до Организации Объединенных Наций. Один из функционеров ад-Даджала, Усама бен Масих, занимает в ООН высокое положение и прикрывает им свою террористическую деятельность. И при этом свободно путешествует по западным столицам.
Ковригов неожиданно выругался.
– Этот Запад допрыгается! – возмущенно пророкотал он. – Одной рукой они с террористами борются, другой их по шерстке наглаживают...
С ним согласились. Потом перешли к оценке сведений, переданных агентом Дервишем. Они касались местонахождения секретных баз, заложенных террористами в разных странах.
Правдин задал вопрос, интересовавший всех:
– Что мы будем делать с этой информацией?
– Может, возьмем да и прихлопнем эти осиные гнезда? Сами, – предложил Бормышев. – Чем мы хуже америкашек?
– Авантюра, – буркнул Ковригов.
Старостин посмотрел поверх голов в угол кабинета, где скромно сидел старший лейтенант Голицын.
– Денис Васильич, что скажешь?
Поручик встал и вытянулся по стойке «смирно».
– Легко, вашбродь! Пустим их, как барашков, на шашлык, они и мяукнуть не успеют.
– Ну а серьезно? – спросил Правдин.
– Я на работе не шучу, – обиделся Поручик.
– Он не шутит, – подтвердил Старостин. – И сам не шутит, и другим не дает.
Правдин впился глазами в лежавший перед ним список.
– Здесь четырнадцать объектов, в разных концах мира. Уничтожив один, даже два, мы спугнем остальных.
– А мы по-тихому, – пояснил Поручик. – И когда они почувствуют опасность, будет уже поздно.
– Но если что-то пойдет не так, кто за это отвечать будет? – Правдин обвел присутствующих проницательным взглядом.
Услышав про ответственность, Бормышев неуверенно почесал лысую башку.
– Тогда, может, лучше передать информацию нашим зарубежным коллегам? Им на местах виднее. Это же серьезные спецслужбы Англии, Франции, Японии, тех же Штатов! Им же наверняка не понравится, если мы будем работать у них под носом. А если утечка или по-тихому не получится? Тут не просто ответственность, дело чревато международным конфликтом!
Все оглянулись на Старостина, ожидая, что он скажет. Тот ответил, как отрезал:
– Или это сделают мои парни, или не будет никакой операции. Иначе я не смогу гарантировать режим секретности.
Правдин посмотрел на него в упор:
– Считаете, что французы, американцы и остальные плохо знают свое дело? Они как-никак профессионалы. Бен Ладена же убили...
Лицо вице-адмирала исказилось от скорбной гримасы.
– Ну да, профессионалы... ремесленники. Подумаешь, бандита убили! А живым взять не сумели. Нет, тут требуется не ремесло, а искусство. Может, они возьмут террористов, а может, нет. Но моего агента они точно спалят. А что вы сами подумаете, если вдруг одновременно, да еще в разных странах, будут захвачены полтора десятка ваших засекреченных объектов?
– Утечка, – в унисон, хором произнесло несколько голосов.
– Именно! Знаете, когда разведка Черчилля во время Второй мировой войны сумела взломать немецкую шифровальную машинку «Энигма», он предпочел допустить бомбардировку и уничтожение английского города Ковентри, лишь бы не дать немцам понять, что их шифр раскрыт. Спалить ценного агента недолго, для этого ума не надо. А что получим взамен? Накроем десяток баз с оружием и взрывчаткой, ликвидируем несколько десятков боевиков... А сколько останется? К тому же сегодня их ловят, а завтра выпускают. Что им, в конце концов, можно инкриминировать? Может быть, злобные замыслы? А конкретно – ничего. Разве что догадаются наркоту в карман подбросить, да и то вряд ли. Разрабатывать их надо, терпеливо и грамотно. И брать тихо и не всех сразу, чтобы не спугнуть. И потрошить без прессы и адвокатов. А вот когда узнаем все их планы – что, где, когда и чем они собираются взрывать, – тогда и брать можно.
Правдин задумчиво потер мочку уха:
– Допустим, что операцию будут проводить ваши люди. Вы гарантируете, что они смогут узнать секретные планы террористов? Как они это сделают?
Старостин поджал губы:
– Я не в курсе. Мои ребята мне не все рассказывают. Это их профессиональные секреты. Денис Васильевич, – обратился он к Поручику, – вы не хотите поделиться с присутствующими вашими профессиональными секретами?
Поручик дисциплинированно поднялся и вытянулся по стойке «смирно».
– Никак нет, – твердо сказал он.
– Я так и думал, можете присесть, – кивнул Старостин и повернулся к премьер-министру. – Видите, и вам не говорит. Но, если захотят, они все узнают, за это я ручаюсь.
Правдин поднялся:
– Ладно, будем считать, что наше первое заседание прошло в мирной и дружественной обстановке. О том, как лучше распорядиться полученной от Дервиша информацией, пусть каждый подумает и составит записку. К этому разговору мы вернемся через неделю. Я буду лично курировать работу ФАРОСа.
– А теперь прошу всех к столу! – потребовал Ковригов. – На дружеский перекус.
Правдин сдвинул брови. Потом вернул их на место.
– Не годится обижать хозяина, – сказал он как бы сам себе.
Его дружно поддержали. Впрочем, от виски и прочих крепких напитков премьер решительно отказался.
– Я за рулем.
– Как? А водитель? – не понял Ковригов.
– Я за рулем государственной машины, – пояснил глава правительства.
Подумав, с ним согласились. Премьер посмотрел, как собравшиеся наливают себе, и заскучал. В самом деле, один непьющий может испортить все застолье.
– Разве что немного шампанского, – сказал он.
Замечание прошло на ура. Ковригов собственноручно – он явно гордился своим виртуозным умением открывать шампанское – извлек из холодильника увесистый «жеробоам» – трехлитровую бутылку «Кристаль Луи Родерер», снял фольгу с пробки, раскрутил мюзле (кто не знает – это проволочный намордник на пробке-шампанке) и, придерживая пробку салфеткой, принялся считать.
– Пять! Четыре!..
– Стоп! – Старостин гаркнул так, что бутылка едва не выпала из железных рук генерал-полковника. – Не надо отсчета, – попросил он уже нормальным голосом. И пояснил для непосвященных: – Примета плохая.
При этом он взглянул на Поручика. Тот и в самом деле выглядел несколько необычно. Вроде как собрался не выпивать, а драться. Но все обошлось, и старший лейтенант снова расслабился.
– Не надо так не надо, – пожал плечами Ковригов.
Он смахнул пробку, сопроводив движение легким хлопком и дымком, поднявшимся над горлышком бутылки. Поскольку употребление игристого вина заранее предусмотрено не было, то и фужерами не запаслись. Пришлось осуществить розлив куда придется – кому в чашку, кому в стакан. Старостин получил свою любимую алюминиевую кружку, Поручик – квадратный тяжелый стакан для виски, так и не использованный премьером.
Машину премьер-министра вышли провожать все присутствующие на совещании. Проводы выглядели весьма трогательно. Поручик подумал, что неплохо было бы помахать вслед «Хаммеру» платком, но сдержался. Его платок не отличался нужной степенью свежести.
На воротах торчал сам начальник комендантского отделения в чине майора. Бормышев сердито уставился на него пронзительным гипнотизирующим взглядом.
– Какой идиот потребовал удостоверение у премьер-министра? – угрожающе процедил он.
– Ко... Копняк, – проблеял, заикаясь, майор.
– В каком он звании?
– Ста... ста... старший...
Но Бормышев не счел нужным его дослушивать.
– Понизить его в звании, на хрен! Сколько у него звездочек?
Майор вытянулся.
– Т... три...
– Одну долой! – рявкнул Бормышев. – Нет, две долой! Пусть побегает младшим лейтенантом.
Майор неловко закашлялся.
– Так ведь он же не...
Но генерал-майор снова резко оборвал его:
– Будет младшим лейтенантом, я сказал! И никаких возражений, кр-р-ругом-шагом-марш! Не рассуждать, выполнять бегом!
Майор с растерянным лицом пожал плечами, отдал честь, повернулся и ушел в дежурку. Старостин, Ковригов и Поручик поспешно скрылись в здании штаба.
Генерал Ковригов плотно прикрыл наружную дверь и пробормотал себе под нос:
– Конечно, первый блин всегда комом, но после такого бурного начала у нас теперь все должно пойти как по маслу.
У всех появилось какое-то тревожное, нехорошее предчувствие. И только старший прапорщик Копняк, в одну минуту ставший младшим лейтенантом, был абсолютно счастлив.
5. КАК ПО МАСЛУ
Генерал-майор Леонид Яковлевич Бормышев, не глядя, подмахнул приказ о превращении старшего прапорщика Копняка в младшие лейтенанты, собрался и уехал. Направился он прямиком в столицу, в самый ее центр, где на Охотном Ряду высилось здание Государственной думы. Там и находился кабинет международного политика, штатного думского психолога и экстрасенса Семена Яковлевича Бормышева.
Генерал вошел без стука. Брат, увидев его, с явным неудовольствием оторвался от экрана компьютера.
– Леня, на тебе лица нет. Что стряслось? Немцы в городе?
Он поднялся из-за стола. В то, что эти двое являются братьями, верилось с трудом. Старший, Семен Яковлевич, был щуплым, невысоким, почти на две головы ниже младшего, Леонида Яковлевича, зато обладал роскошной шевелюрой. И глаза. Глаза были похожи. Но если взгляд старшего брата, казалось, пронизывал собеседника, как рентгеновский луч, то про младшего обычно говорили: «Нахально вылупился».
– Тобой интересуется разведка, – выпалил лысый гигант.
Старший Яковлевич усмехнулся уголками губ, но глаза смотрели серьезно.
– Хорошо, что не контрразведка. Рассказывай.
Бормышев-младший вкратце передал содержание своего разговора со Старостиным, а заодно и то, что услышал про секретного агента Дервиша. Семен Яковлевич наморщил лоб, прикрыл веки и зашевелил губами. Таким способом он обычно думал. Наконец он взглянул на брата. При этом заговорил с раздражением, чего никогда себе не позволял.
– Вице-адмирал, говоришь? Старостин? Не знаю такого. Да и знать не хочу. И встречаться с ним не имею ни малейшего желания. Ну не нравится он мне. Если хочешь, называй это интуицией. Ладно, давай к делу. Показывай свой секретный материал, что еще за Басмач?
– Дервиш, – поправил младший брат и протянул распечатку.
Но Бормышев-старший уже погрузился в чтение. Читал внимательно, только тихо приговаривал:
– Интересно, интересно...
Прочитав последнюю страницу, он отложил бумаги в сторону. Задумчиво побарабанил пальцами по палисандровой поверхности письменного стола. Потом снова уставился на брата, внимательно и испытующе.
– И как ты видишь дальнейшее применение этих листочков?
Тот озадаченно потер лысину:
– Ну, я думаю, ты как консультант-футуролог поставишь в известность спецслужбы указанных стран. Ты же состоишь при межправительственной комиссии. В результате твой авторитет как консультанта поднимется до уровня – выше некуда. И ты воспользуешься им для того, чтобы сделать меня начальником Федеральной антитеррористической службы. Тогда у меня появятся новые возможности помочь тебе. И ты поможешь мне подняться на очередную ступеньку.
– В премьер-министры, что ли, метишь? Или уж сразу в президенты?
– А как тебе удобнее?
– Меня бы ты больше устроил в качестве президента США. Но ты там не родился, так что проехали. Может быть, сделать тебя Генеральным секретарем ООН? У меня там все схвачено... Ладно, я подумаю. Блин, как же все не вовремя!
Младший брат-генерал насторожился:
– У тебя проблемы?
Семен попробовал уйти от ответа:
– Да как тебе сказать...
Но Леонид не отставал. Наконец, старший нехотя признался:
– Я тут в Питере, в университете, лекции читал. Ну, и познакомился кое с кем.
– С бабой, что ли? – презрительно фыркнул младший.
– С какой бабой?! С девушкой! Проблемы у нее, так я обещал помочь.
– И что за проблемы?
Семен покачал головой:
– Это тайна.
У младшего брови полезли чуть ли не на темечко.
– Ну, ни хрена себе! Я ему государственные тайны выложил, а он от меня интим с мочалкой засекретил!
Несмотря на разницу в росте, Семен Яковлевич посмотрел на генерала сверху вниз. И похлопал по плечу.
– И правильно делаешь, от старшего брата ничего скрывать нельзя. Поживешь с мое – поймешь.
– Как хоть ее зовут?
– У нее красивое имя – Олимпиада.
– А главное – редкое, – усмехнулся Леонид. – Если у нее проблемы, посоветуй ей сменить фамилию.
– Что ты предлагаешь? – не понял Семен Яковлевич.
– «Сочинская». Если ее будут звать Олимпиада Сочинская, то проблем у нее не будет. По крайней мере, до две тысячи четырнадцатого года, – пояснил генерал.
– У тебя прорезалось чувство юмора? Никогда раньше не замечал.
– Жизнь заставляет, – вздохнул генерал.
И он рассказал старшему брату об утреннем приключении на дороге. Тот долго смеялся.
– Значит, ты хотел проучить этого старого козла, а он оказался твоим соратником, да еще старшим по званию? Я же говорю, что ты недостаточно уважаешь старших! Да, забавно получилось, но ты тут действительно ни при чем. Это комизм жизни... Ну хорошо. Сделаю по-твоему, прямо сейчас и отправлюсь, – он еще раз пробежал глазами донесение Дервиша. – Для начала к натовцам, оттуда в Париж, потом в Прагу. Покручусь немного в Европе, дальше махну в Японию, давненько там не бывал.
– А в Афганистан?
Старший брат взглянул на младшего как на дурака.
– Я что, самоубийца? В Брюсселе свяжусь с американцами, пусть они сами свои проблемы расхлебывают. Но сначала заедем в одно злачное местечко, расслабимся немного.
– Немного вина, немного секса, – в тон ему продолжил генерал. – А как же твоя Олимпиада?
– Олимпиада – мечта поэта и романтика, не смей пачкать ее своими грязными помыслами, – с достоинством ответил Семен Яковлевич и повернулся к секретарше: – Мальвина, детка, возьми нам с тобой на завтра билеты до Парижа через Брюссель. Нас не будет несколько дней. Вернемся к выборам. А сейчас я отъеду, мне нужно пообщаться с братом в спокойной обстановке.
Бормышев-младший мельком скользнул взглядом по яркой секретарше, которую его брат даже не удостоил собственного имени. Всех своих любовниц он для удобства именовал Мальвинами. Чтобы не путаться.
На распоряжение шефа секретарша Мальвина ответила таким взглядом, исполненным ненависти и презрения, что заметивший это генерал даже испугался. Но он привык относиться к старшему брату с уважением и полагал, что тот знает, что делает.
Братья спустились вниз и вышли к стоянке. Здесь стояла машина, которую Семен Яковлевич арендовал вместе с мигалкой и спецсигналами у одного из депутатов Государственной думы. Тут генерал спохватился:
– Не советую ехать на твоей машине. У тебя номера «АМР», а быдло на трассе просто звереет, когда видит членовоз с мигалкой. Давай на моей. Буквы «ЕКХ» еще пока уважают. Да и за рулем у меня верный человек. Джигит, орел. Подполковник, между прочим. Он парадным лимузином на Красной площади управлял. Такой не продаст. А если и захочет продать, ему столько никто не заплатит.
Генерал весело заржал и махнул издалека ждавшему в машине подполковнику Берзекову:
– Науруз, заводи! – И повернулся к брату. – Но только запомни – секретность превыше всего. Террористы ни за что не должны догадаться, что у них в штабе утечка.
Семен Яковлевич скорчил гримасу невыразимого страдания.
– Леня, о чем ты? Те, к кому я собираюсь обратиться, – профессионалы высочайшего класса. Секретность у них в крови, на уровне инстинкта.
Он неодобрительно покачал головой, но возражать не стал и последовал за братом в его машину. Мысленно он уже общался с высочайшими профессионалами – руководителями международных антитеррористических сил – и представлял, как поразит их своим даром предвидения.
Ситуацию осложнял один неприятный момент. Дело в том, что господина Усаму бен Масиха, подозреваемого в связях с террористами, привел в ООН сам Семен Яковлевич. Тогда Бормышев собирался использовать его в своих целях. Но вышло так, что где-то просчитался. Позже он пожалел о своем решении и попытался задвинуть своего протеже. Но, оказалось, уже поздно. Теперь Семену Яковлевичу самому приходилось опасаться своего орудия. Не зря говорят мудрецы: «Тот, кто пытается натравить бешеную собаку, может пострадать первым».
Северная Америка
Территория на юге штата Монтана очень живописна. Поросшие травой холмы перемежаются лесами и пересекаются реками. Далеко на западе возвышаются отроги Скалистых гор. Дальний Дикий Запад. Где-то в этих краях индейские воины Сидящего Быка окружили и вырезали до последнего человека отряд храброго, но самонадеянного полковника Кастера. Не пощадили ни людей, ни лошадей. Говорят, из всего отряда выжил только гнедой жеребец по кличке Команч.
На склоне горы стоял дом из толстых сосновых бревен, обнесенный вокруг высоким забором. На туристических картах он значился как этнографическая реконструкция торгового форта середины XIX века. При желании здесь и в самом деле можно было отбиться от военного отряда индейцев и от наряда полиции.
Во всяком случае, главарь террористической группировки накбаитов Абдул Серхан чувствовал тут себя в полной безопасности. Террористы перебрались в леса Монтаны из Сент-Луиса, где группа арендовала склад автомобильных запчастей. Но в один прекрасный день подозрительным складом вдруг заинтересовались агенты ФБР. Пришлось срочно собрать людей, оружие, взрывчатку и забраться подальше в глушь.
Группа Серхана была занята подготовкой серии террористических актов в крупнейших городах Соединенных Штатов: Нью-Йорке, Лас-Вегасе, Чикаго, Лос-Анджелесе, Сиэтле и Бостоне. Города были расположены как на западном, так и на восточном побережье Северной Америки. В этом смысле база на юге Монтаны была удобна еще и тем, что находилась почти в центре страны, приблизительно на равном удалении от предстоящих мест проведения акций.
Абдул Серхан собрал людей для последнего инструктажа. В большом сарае ждала своего часа упакованная в специальные контейнеры взрывчатка. Для переброски людей и груза были задействованы вертолеты. После катастрофы 11 сентября спецслужбы стали проявлять повышенное внимание к самолетам. На вертолеты же пока не обращали никакого внимания.
Группа Серхана собралась во дворе. Абдул приказал им построиться. Выполнение простых команд дисциплинировало и мобилизовало бойцов. Из-за ближних гор послышался шум. К базе приближался вертолет. Серхан напрягся, правда, не очень сильно. Он ждал прибытия арендованных вертолетов, но не сейчас, а немного позднее.
Вертолет приблизился. Серхану его вид не понравился. Он не мог ручаться, но ему показалось, что вместо заказанного транспортника он видит ударный боевой вертолет «Апач». А спустя несколько секунд террорист уже ясно разглядел на пилонах закрепленные ракеты и связки шестиствольных электрических пулеметов.
А еще через секунду «Апач» обрушил на сравнительно небольшую огороженную территорию базы всю свою огневую мощь. Половина бойцов была сразу же скошена и искрошена пулеметными очередями. Следом ударили ракеты, от взрыва которых сдетонировала сложенная на складе взрывчатка. Взрыв получился не таким сильным, как в Хиросиме, но тоже довольно мощным. Пламя бушевало долго, пока не пожрало все тела и постройки. Из числа террористов не спасся никто.
Спустя полчаса, когда огонь немного утих, неподалеку от места взрыва опустился длинный, как автобус, транспортный вертолет «Чинук» с двумя винтами. Но и он был не из тех вертолетов, которые так ждал Серхан. На «Чинуке» прилетели два взвода морских пехотинцев. Они десантировались с борта вертолета и рассыпались по окрестностям. До темноты бойцы тщательно прочесывали склоны горы и соседние перелески, но так никого и не нашли. С базой было покончено.
Париж
Ранним утром по улице Вожирар, которую краеведы-историки считают самой древней и самой длинной улицей Парижа, привлекая внимание встречных мужчин, шла яркая блондинка. Звали ее Далида. Разумеется, это было не имя, а кличка. Подпольная кличка.
Далида была египтянкой, ее родители, функционеры националистической арабской партии «Миср аль-Фатат», неоднократно запрещенной и переименованной, после окончательного запрета организации в 2000 году перебрались во Францию.
Далиду абсолютно не интересовали идеи панарабизма и всеобщей исламизации. Просто ей нравилось жить на адреналине. Но при этом те, кто искал острых ощущений посредством экстремального дайвинга, альпинизма или прыжков с парашютом, вызывали у нее глубочайшее презрение. Нет, она предпочитала идти другим путем. Адреналин должен был составлять основу ее жизни, а не играть роль временного развлечения. И только так.
Поэтому уже в ранней молодости Далида связалась с экстремистами. Причем не с одной группировкой, а сразу с несколькими – с исламистами, леваками, антиглобалистами. Это было гораздо интереснее, к тому же предоставляло возможность выбора.
Но Далиде не нравилось, что все ее новые знакомые все-таки больше болтали, чем боролись. Поэтому время от времени она общалась и с криминальным миром. Бандиты болтали меньше, а стреляли чаще. Но и здесь преобладали понты, а зачастую и коммерческие интересы.
Однажды в гости к ее отцу зашел старый друг. Это был очень уважаемый человек, шейх Усама бен Масих. Точнее, не шейх, а пир. И не простой, а Великий Пир. Он сам просил, чтобы его так называли. Пир – не просто учитель. Он – личный наставник мюрида. Усама бен Масих претендовал на то, чтобы быть личным наставником сотням и тысячам своих последователей. Да и само его имя, точнее, прозвище – бен Масих – означало «сын мессии».
Выглядел он импозантно. Высокий, широкотелый, с черными как смоль кудрявыми волосами. На переносице его имелся едва заметный шрам – следствие операции после ранения в голову. Позже она узнала, что в том бою он едва не потерял один глаз и теперь почти им не видит. Но это только прибавляло ему шарма и величия.
Узнав о широте интересов Далиды, он предложил ей интересную и хорошо оплачиваемую работу. Для начала дал задание познакомиться с популярным журналистом, известным своими разоблачительными расследованиями. Она не только познакомилась с журналистом, но и очень быстро оказалась в его постели в квартире на улице Вожирар.
Когда Усама бен Масих приказал Далиде убить журналиста, она не удивилась. И задание уничтожить информацию на его компьютере восприняла как само собой разумеющееся. К тому же она успела выяснить, где, в каких электронных почтовых ящиках журналист хранит продублированную информацию.
Она застрелила журналиста из малокалиберного пистолета, снабженного глушителем, когда тот принимал ванну. Потом вызвала группу зачистки. Они приехали на красно-белом микроавтобусе «Скорой помощи» с красным шестиконечным крестом и надписью «SAMU». Труп закрепили на носилках, вывезли в пустынное место и закопали. В опустевшей квартире было решено создать временную базу «Аль-Накбы».
Следующее задание, которое получила Далида, было совсем простым. Ей нужно было встретить в парижском международном аэропорту Руасси-Шарль-де-Голль семью «туристов», наркокурьеров-глотателей из Афганистана, и доставить в расположенный на полпути к Парижу пригород Сен-Дени. Когда-то это место было известно монастырем – усыпальницей французских королей. Сейчас район славился необычайно высоким уровнем преступности и являлся обиталищем иммигрантов, преимущественно арабского происхождения. Здесь в одной из дешевых квартирок и находился приемо-пересыльный пункт наркокурьеров.