Кошмары в Салли Хилл
Мать Билла – двенадцатая жертва. Ею заканчивалась адская дюжина. Конечно, мне было это известно, но я не думала, что Билл относился ко всему столь серьезно. Я была уверена, что его желание поймать оборотня – очередной способ поглумиться.
– Мне жаль, – сглотнула я в сочувствии, – но ты же знаешь, что до твоей мамы были ещё одиннадцать человек. Этим я хочу сказать, что все смерти не случайны и чем-то связаны между собой…
Парень, наконец, поднял глаза вверх.
– Хочешь сказать, что их убили намеренно?
– Посуди сам: двенадцать убийств одним и тем же способом – потрошением, и в одном месте – на кладбище. Все говорят, что это волк-людоед, но я знаю, что убийца человек, то есть, почти человек… оборотень.
Брюнет задумался, зажмурив глаза. Да, ему очень тяжело слушать о том, что его мать убита оборотнем, да и в целом мои слова звучали как бред.
– Ты не веришь мне, но я докажу, – твердо кивнула я, – давай поторопимся.
Ничего не говоря, мы продолжили наш путь в полном молчании. Каждый занят своими мыслям. Я все так же шла впереди и не видела выражение лица Хофера, чтобы точно сказать, как он себя чувствовал. Иногда казалось, словно Билл возьмёт и передумает, окончательно для себя решив, что я сумасшедшая.
Вскоре, после нескольких поворотов, мы добрались до пункта назначения. Та же поляна, кусты можжевельника и сосны. На этот раз в воздухе висел запах хвои.
Билл собрал брови у переносицы, осматриваясь вокруг и прислушиваясь к каждому шороху. Из-за лучей солнца его инициалы на тонком пиджаке заблестели подобно драгоценностям.
– У меня дежавю, или мы и вправду здесь уже были? – облизал сухие губы Хофер, поравнявшись со мной.
Так и знала, он помнил.
– Мы здесь впервые встретились. И здесь я нашла то, что поможет мне тебя убедить, – больше не проронив ни слова, я села на корточки и передвинула булыжник, под которым таилась зацепка, в сторону. Огромный след монстра остался нетронутым, однако был уже не таким четким и глубоким, как прежде; некоторые следы когтей и вовсе разгладились.
Билл неожиданно подкрался сзади и, нагнувшись вперед, удивлённо вскинул брови.
– Тебя ничего не смущает? – решила подытожить я.
Брюнет вглядывался в след усерднее. Он, как человек не понимающий в искусстве, пытается понять идею художника.
– Нечеткий след человеческой стопы?.. Эм, что это? – он перевёл на меня растерянный взгляд.
– Это и есть след оборотня. В тот день, когда мы столкнулись, я нашла его, дома у меня есть снимки хорошего качества. Размер этой стопы почти шестьдесят сантиметров. А когти… – я резким движением указала на размытые линии и ямки, – восемь.
– Стоп! Что это? Объясни мне.
Переводя дыхание, я выпрямилась. Неужели, он верил мне?..
– Я могла бы сказать, что это след снежного человека или чупакабры, но это не так. Это точно принадлежит ему.
Хофер перевёл взгляд с меня на получеловеческий след и попятился назад, схватившись за голову. Осознание тяжелым грузом легло на его плечи, он шокирован.
Телефон в моем кармане завибрировал, и я быстро отключила его, проигнорировав маму.
– Допустим, я поверил тебе, допустим… – привлёк мое внимание Билл, выставив перед собой руки. – И что мы будем с этим делать? Пойдём в полицию? Напишем СМИ? ФБР?
Я засмеялась.
– Да, и ты заработаешь репутацию психа, собственно, автоматически став членом моего клуба.
Но Биллу не до шуток: он всерьёз напуган, прямо как я в ту самую ночь на кладбище.
– Это невозможно… – качнул головой он. – Оборотней не бывает… Всему должно быть научное объяснение.
– Хорошо, профессор, твои предположения? Радиоактивный волк-мутант, сбежавший из секретной базы?
– По крайней мере, это звучит реалистичнее оборотня, – жестикулируя, пробурчал Хофер.
– Я видела его, Билл, – помрачнев, я сократила между нами дистанцию. Меня бесил его скептицизм. – И это был не волк-мутант!
Парень, выдерживая мой проницательный взгляд, промолчал. Мы пару мгновений просто глядели друг на друга, пока, в конце концов, Билл не вздохнул. Его внутренняя борьба подошла к концу.
– Слушай, мы должны поймать эту тварь! Поймать и убить.
– Да, хорошая идея, но ты сейчас находишься под потрясением, попробуй успокоиться. Для начала надо понять, в какие дни он охотится, где спит и когда превращается в человека или наоборот. Слишком рано выходить на охоту. Мы безоружны.
Голова Хофера медленно покачалась.
– Как ты живешь с этой правдой?
– Два месяца не могла спать без ночника, – отшутилась я и тут же добавила: – Ты привыкнешь. А сейчас пойдем ко мне домой? Я покажу тебе фотографии, журнал с подробностями о смерти дюжины и книги про оборотней. Может, сможем раскопать что-то полезное?
Билл слегка улыбнулся и почесал затылок.
– Я бы с радостью, но до завтра это может подождать? Во-первых, мне нужно время, чтобы привыкнуть к тому, что я услышал. Черт… У меня встреча с Урией, – подмигнул Билл, и я закатила глаза.
– На эту девчонку у меня рвотный рефлекс…
– Она красивая, – заступился Хофер.
– Да, это так, чего нельзя сказать о её характере.
Мы возвращались назад по тропинке, по которой вышли на поляну. Подул тёплый ветер, и мои волосы растрепались, сверкая рубином на солнечном свету. Билл больше не казался высокомерным, хотя его скептицизм оставался на месте. Но главное, он мне верил, а это уже полдела.
НОВОЕ – ЗНАЧИТ, СТРАННОЕ
На следующий день для всех жителей Салли Хилл у погоды был сюрприз – хоть и ничего не предвещало беды, откуда не возьмись сгустились пугающе черные, увесистые на вид тучи, готовые обрушиться на любого с сокрушающим ударом дождевых капель. Ветер остервенело срывал листья с деревьев, гонял их по кругу, словно вымещая злость, разбрасывал повсюду мусор и тревожил провода на столбах, касавшихся из стороны в сторону подобно лодке в штормовом море. Флюгер сумасшедше вертелся вокруг своей оси и только иногда, вместе с ветрами, менял свое направление. Было что-то многозначащее в сегодняшней непогоде. На самом деле, жизнь подбрасывает много судьбоносных знаков, но люди не умеют их разбирать.
После общего урока истории, мы с Биллом торопливо рванули к выходу, обмениваясь новостями, которые, как нам кажется, должны обсуждаться. Наконец-то все привыкли к мысли, что сын мэра учится в одном учреждении, что и мы, и никто больше не предавал нашему дуэту особого внимания. Конечно, многие до сих пор негодовали как кто-то вроде Билла может водить дружбу с девушкой дурной репутацией. Наша с Хофером слава противоположная, что только доказывает насколько мы друг другу, по мнению той же Урии, несовместимы. Но ничто так не сближает людей, как общая тайна.
Мы вышли во двор и, столкнувшись с холодными порывами ветра, замедлили шаг, не в силах препятствовать им.
– Как тебе новенький? – внезапно прорезал голос Билл, засунув свободную руку в карман своих классических брюк. Второй он крепко ухватился лямку рюкзака с парой тройкой книг.
Пока другие побыстрее пытались спрятаться от бури, забивая автобусы или прыгая в подъехавшие родительские машины, а кому повезло меньше всего, садились велосипеды и уезжали прочь, мы, будто нам все нипочем, оставались хладнокровными.
Новенький парень, о котором говорил Билл, насколько мне известно, переехал в Салли Хилл из Бостона, и имя ему – Генри Ридл. Покинуть большой город ради глуши?.. Это высшая степень мазохизма, но, возможно, на то есть причины? Генри
ходит со мной на английский и испанский, а с Биллом на анатомию, и уже многие с восторгом отзывались о его умственном потенциале – его смело можно добавить в список будущих отличников.
– Симпатичный, – пожала плечами я, поправляя запутанные пряди за уши.
Кожа Билла в тени казалось ещё бледнее, чем обычно, а скулы острее, как лезвие клинка.
– Симпатичный? – усмехнулся он. – Это все, на что ты обратила внимание? Кстати, – быстро добавил тот еще с бóльшим энтузиазмом, – что у тебя со вкусом?
Я закатила глаза на его едкость.
– Почему ты вообще о нём заговорил?
– Ну, знаешь… Новенький… И все дела, – жестикулируя, вкрадчиво пояснил Билл, интонацией демонстрируя полное недоверие.
Мы остановились прямо посередине тропинки, загораживая проход, за что и получали «приятные» словечки в спины.
– О Боже! – нервно посмеялась я над чужими намеками. – Он не оборотень. Ему семнадцать, а переехал он в город только вчера. Не сходится.
Я отвернулась в порыве продолжить шаг, однако тяжелая ладонь Билла меня задержала. Наши взгляды встретились.
– Может, оборотни не стареют и живут вечно, откуда мы знаем? И может он вовсе не переехал, а просто вылез из своей норы? Посерьезнев, Билл изогнул бровь, явно не обрадовавшись тому, что не получил поддержку в своей теории.
Когда-то и я вешала подозрения на каждого второго. Хофер пока с трудом понимал новую реальность – реальность, где существуют оборотни, возможно, вампиры и другая нечисть, которая раньше встречалась исключительно в фильма и страшных историях. Возможно, все, во что мы верим, всего-то обман.
– Ты бредишь. Мы не можем подозревать его только потому, что он новенький в Салли Хилл, – сложив руки на груди, ответила я.
Парень задумался. Над нами послышался оглушительный грохот, и земля тотчас задрожала – с минуты на минуту должен обрушиться дождь.
– Наверное… Не знаю… Черт, это так странно! Странно, что мы вообще говорим об… оборотнях! – Хофер в отчаянии схватился за голову и тяжело выдохнул. – Не так я представлял себе последний год перед колледжем.
Ничего не ответив, я понимающе кивнула. Добравшись до его машины, мы запрыгнули в салон, где приятно пахло мятой, и наконец тронулись с мертвой точки.
Но бурно обсуждая вчерашнее «не свидание» с Фурией, никто из нас даже не заметил стоявшего под козырьком белобрысого парня, провожавшего нас долгим пристальным взглядом.
* * *
Дождь только-только начинался, когда мы остановились возле моего дома. Тучи плыли по небу слишком низко, а в лесной части и вовсе сгустился туман. Взявшись за дверную ручку, я вдруг замерла, передумав выходить. Странное чувство нарушало моё душевное равновесие. Просто это в новинку – иметь рядом человека, который тебе верит.
Билл тем временем вынул ключи из замка зажигания, спрятав их в карман синего пиджака. Солнца нет, и его инициалы не сверкали ослепительным блеском, подобно вспышкам камер на красной дорожке.
– Слушай, – откашлялась я, привлекая к себе внимание, – проведу маленький инструктаж перед бурей… Не обращай внимания на маму и на её странные выходки. Она психолог.
Густые брови Хофера нахмурились в снисхождении, а на губах застыла полуулыбка.
– Твоя мама психолог? Вот жуть.
Не могу не согласиться!
– …А насчёт отца не переживай, тебе повезло – он уехал, – с этими словами я выбралась из салона и тихонько захлопнула дверь.
Обогнув «Хаммер», я поравнялась с Биллом и заметила его застывший на доме взгляд. Он разглядывал цветочные клумбы у крыльца, тропинку с трещинами, из которых выглядывала молодая трава. На зелёных черепицах крыши, у антенны кабельного телевидения, неспокойно кружился вокруг собственной оси флигель в виде стрелы, его Билл тоже заприметил.
– Пошли, – кивнула головой я в сторону парадной и, сунув ключ в замок, открыла нам проход. Внутри стоял аромат запеченного картофеля, из гостиной доносился голос телевизора, поэтому, разувшись, мы направились на шум. Как я и предполагала, на диване лежала мама, увлеченно смотря бразильский сериал своей молодости. Такое впечатление, что сериал этот вечный, хотя актеры давно лишились первой свежести.
В тех частях, где мозаичный паркет не укрыт пушистым ковром, стоило наступить, как пол скрипел. Гостиная примечательна лишь новеньким телевизором и диваном, который мама заказала в разгар скидок. В комнате царил полумрак из-за плотно задвинутых тяжёлых кремовых штор, касавшихся ковра.
Заметив движение со стороны, мама круто подскочила в испуге и, застав меня в компании парня, сконфужено обомлела. Её широко выпученные глаза бегали туда-сюда, а губы раскрылись в попытке выразить мысль.
Так, если я ничего не сделаю, мы так и будем стоять здесь до завтрашнего дня.
– Привет, мам, – помахала раскрытой рукой я, пытаясь привести её в чувство. – Знакомься, это Билл Хофер, мы вместе ходим на историю.
Подробности об оборотне было необходимо опустить.
Мама скинула с себя клетчатое одеяло и впопыхах вскочила на ноги, приветливо улыбнувшись Биллу. Кажется, ему неловко: он заметно покраснел и поднял вверх один уголок рта.
– Здравствуй, Билл, я мама Марго – Мередит, – внезапно для всех мама взяла брюнета за руку и сочувственно взглянула прямо в глаза. – Прими мои соболезнования. Это большая трагедия.
Ага, значит, она узнала сына мэра. Билл опешил, покосившись на меня взглядом «что за черт?», затем запасся самообладанием и вежливо кивнул.
– Спасибо, миссис Ван де Шмидт.
– Ладно, у нас домашка. Нам нужно работать, если позволишь, – взяв того за свободную ладонь, я потянула Хофера за собой и пропуская вперед, толкая в направлении своей комнаты.
– Конечно! Занимайтесь! А я принесу вам чего-нибудь вкусненького! – когда Билл уже скрылся за дверью, мама вдруг коснулась моего плеча и шепотом спросила, – Почему ты не сказала, что дружишь с сыном мэра? Почему не сказала, что вообще с кем-то дружишь?
Началось! Ей невозможно угодить.
– Потому что ты бы и это разрушила, – холодно процедила я, не дожидаясь чужой реакции, быстро направилась в спальню.
Самое мерзкое, что это правда. Когда твоя мать твердит, что её дочь наркоманка, ожидать стоит многого. Это ранит больше всего. Но несмотря на клокочущую обиду, я отмахнулась от плохих эмоций, чтобы Билл не стал свидетелем семейной драмы.
– Ты в порядке? – донёсся до меня его голос.
Осознав, что я все это время стояла к нему спиной, я выругалась и повернулась к гостю всем телом, успев натянуть беспечную улыбку.
– Да-да, все нормально. Мелочи, – бросила рюкзак на пол, а сама прошла к столу с кучей книг и всяких бумаг.
Билл, как обычно это бывает, принялся расхаживать по комнате, в любопытстве рассматривая каждую трещинку в потолке, картины с меланхоличными пейзажами, люстру в виде одуванчика и ковёр на темном паркете. Комната моя довольно просторная, а благодаря сиреневым обоям с белыми бабочками на одной из стен, она казалась нежнее. Одноярусная кровать поместилась в углу, слева от двери.
Парень одобрительно хмыкнул, а значит рубрика «оцени комнату» официально завершена. За прозрачным тюлем с редкими узорами промелькнула яркая вспышка, после которой, как полагается, послышался рокочущий раскат грома. Я бегом рванула к окну, чтобы шторами заслонить вид на мрачную погоду. С детства, как мне сказали «если посмотришь на молнию – ослепнешь», я избегала зрительного контакта с грозой.
– У тебя милая комната, – взял в руки эластичный карандаш Билл и по-детски улыбнулся, играясь с ним.
– Ах, это она просто убрана, – отшутилась я, позволив себе расслабиться. Подойдя к столу, я взяла зеленую тетрадку, распахнула нужную страницу и протянула её Хоферу. – Смотри.
Отложив карандаш, брюнет нахмурился и немедленно принял тетрадь. Повсюду были даты, разные цифры, имена и фамилии. Хофер мало что понимал, поэтому время от времени косился в мою сторону в ожидании объяснений.
– Харпер Уинклер… – задумчиво протянул тот, плюхнувшись на мягкий пуфик.
О да, «чувствуй себя как дома» – выражение не для всех…
– Первая жертва, тысяча девятьсот семьдесят первый год.
Мне приходилось столько раз повторять одно и тоже вслух, что я выучила всю цепочку наизусть. И мне жутко хотелось продемонстрировать свои знания, поэтому я хорошо подготовилась.
– Рональд Купер, – кивнул Билл, – шестая жертва… Мой отец был с ним знаком. Кажется, они даже играли гольф вместе.
Ветер скосил дождь, и теперь капли барабанили по окну со всей мощностью, будто с намерением его пробить.
– Куперы одни из влиятельных семей в Салли Хилл, неудивительно, что ваши отцы дружили.
Брюнет на мой комментарий ничего не ответил, лишь лениво перекинул ногу на ногу.
– Эвелин Гипс… Эвелин Гипс… – надул губы Билл. – Что-то знакомое.
– Эвелин Гипс – третья жертва, семьдесят девятый год. Она была писательницей, – помогла я, доставая из шкафчика стола потрепанную книгу с дурацкой обложкой, после чего с шумом прыгнула на застеленную кровать.
– Точно, её книга «Ложь ветра» до сих пор валяется где-то у меня в чулане, – просиял парень, вновь уткнувшись в тетрадку.
Я болтала ногами в воздухе, листая страницы книги, как внезапно отварилась дверь, и на пороге, как черт из табакерки, появилась мама. Ненадолго её хватило. Я закатила глаза, однако та этого не заметила, потому что обращала внимание только на Билла.
– Может, перекусите? Я приготовила картофельную запеканку, – обнажила в уголке ровные зубы мама, стреляя глазками.
За то время пока мы здесь, она успела переодеться и уложить свою непослушную чёлку. Боже, да она издевается!
– Спасибо большое, миссис Ван де Шмидт, но мы с Марго поели в школе. В другой раз, – вежливо отказался Билл и демонтировано приподнял на уровень носа тетрадь, изображая интерес к записям.
– Ладненько, тогда не буду вам мешать, иначе Марго сейчас меня взглядом прожжёт, – нервно хихикнула мама и прикрыла за собой дверь.
Я недовольно фыркнула на брошенное в мой адрес замечание. Даже сейчас мама пыталась выставить меня грубиянкой.
– Итак, на чем мы остановились?.. – встрепенулась я, листая пожелтевшие страницы энциклопедии.
Хофер любопытно уставился на картинки в книге и, дабы разглядеть получше, держась за пуфик, подкатил к кровати. Было забавно то, как он ковылял своими длинными ногами, и я позволила себе улыбнуться.
– И то, что здесь написано, правда? Это ведь легенды! – ткнув пальцем в картинки, недоверчиво фыркнул он.
– Легенды ведь на чём-то складываются. Слушай, детские байки ожили. Возможно, даже в колыбельной «придёт серенький волчок и укусит за бачок» есть доля правды.
Промолчав, парень задумчиво вглядывался в рисунки, а затем произнес:
– А это ещё что за «Проклятый луной»?
– Это одна из легенд, откуда взялись оборотни. Но я в это мало верю, – я легла поудобнее, чтобы пересказать сказку. – В легенде говорится о двух братьях с одной кровью, одной внешностью, но разными сердцами. Один был ловок, хитер, быстр и умён, а второй отличался силой и добротой. Им двоим не было равных: оба брата сражались с врагами плечом к плечу, не бросая своих друзей на поле битвы. Однажды один брат, тот, что был добр и силён, отправился на охоту в лес, и ему очень повезло – он встретил целую стаю волков. Только он хотел напасть на них, как прямо перед ним волк с диким воем и рычанием превратился в человека. Изумившись из-за увиденного, он упал на землю и склонил голову. Волк представился Бивинием и попросил не убивать его семью, а заключить мир. Добрый брат, ставший свидетелем того, как только что маленькие волчата уже в человеческом облике кувыркались на траве и весело смеялись, не смог поднять оружие. Сердце не позволило. Волк и человек заключили мир. Тогда воин вернулся в деревню ни с чем и рассказал обо всем своему брату. Тот захотел обладать тем же волшебным даром, что и стая. И ночью, когда на небе светила яркая полная луна, он отправился в лес на поиски волшебных зверей. Долго искать брату не пришлось – люди сидели у очага в волчьих шкурах, и, увидев силуэт, узнали в нем своего товарища, не подозревая о подкрадывающейся беде. Хитрый брат этого и добивался. Заполучив доверие волшебных зверей, он просил о даре, но мудрый волк ему отказал. Разозлившись, человек достал оружие и напал на стаю. Многие достойно боролись с ним, однако его ловкости и волки уступали. Те, которые пытались обратиться в животных, сразу погибали от острых копей человека. Когда же почти все были перебиты, один молодой волк сдался в мольбе никого больше не убивать. Встав на колени, поклонившись луне, человек произнёс что-то на своем языке и его глаза облились кровью. Обратившись в волка, он укусил брата и наделил своей силой, а затем, забрав холодные тела родных, исчез за завесой густого тумана.
С каждой секундой жадный брат чувствовал слабость, затем дикую боль – его кровь кипела. Он ещё не понимал, что молодой волк обрёк его на вечные муки. Брат начал сдирать с себя кожу, покрываясь кровью и мехом. Его пальцы скрючивались, а на месте ногтей появились длинные когти. Каждая кость ломалась, и на их месте срастались новые. Душа человека покидала его, заключая в оковы безумного животного. Не обладая собой, проклятый лишь жаждал крови и смерти. Вместо волка он превратился в огромного монстром с животным ликом, но человеческим станом. Его надзирателем стала луна – свидетельница людской подлости и жажды власти. Проклятый волк громко завыл, отчего ото сна пробудился второй брат, узнав о случившемся несчастье. Собрав всех воинов, он пустился вглубь леса, чтобы отыскать чудовище. «Оборотень», – прозвал брат брата и ринулся в смертельный бой. И вот два брата, сражавшихся плечом к плечу, отныне заклятые враги. Сила оборотня была несокрушима, он одолел человека и разорвал его в клочья, не чувствуя ничего, кроме голода. Напившись кровью родных и друзей, проклятый волк пустился в ночь, пытаясь скрыться от безликой луны, но его проклятие было с ним навечно…
Закончив пересказ, я захлопнула книгу и, поджав уста, взглянула на Билла, который с неподдельным интересом слушал меня.
– То есть, в нашем лесу бродит тот самый брат? – он сонно зевнул, и я вместе с ним, прикрыв рот ладонью.
Дождь снаружи немного приутих, однако гром вдали не переставал греметь.
– Это одна из версий и необязательно верная, – цыкнула я снисходительно, – но описание оборотня похоже.
– Черт возьми, я попал в ужастик? Это слишком сложно!
Бурчания парня заставили меня улыбнуться. Он снова взялся за тетрадь с «дюжиной» и, бесцельно листая, грустно вздохнул.
– Двенадцатая жертва… Фрэнсис Хофер, – прошептал Билл, и этот шёпот боли был громче любого вопля.
Я в сочувствии нахмурилась, прекрасно чувствуя, как Биллу тяжело углубляться в тему смерти своей мамы. Я нерешительно опустила руку на его плечо и слегка, чтобы выразить поддержку, погладила. Нам, людям, важно иметь рядом с собой того, о ком можно позаботиться. Это то, что и делает нас людьми.
– Мне очень жаль, Билл.
– В первый день нашей встречи ты сказала, что нашей семье на все плевать. Почему? – он поднял глаза на меня, выглядя серьезно. – Я хочу знать, почему ты так сказала.
Растерявшись, я медленно отпрянула от Билла. У него отличная память, если он запомнил фразу, брошенную мной в порыве гнева. Или же я попросту надавила на больную мозоль.
– Ну… Уже погибло столько людей, а мэр так и ничего не предпринял. Скинуть ответственность на волка-людоеда может каждый, но вот разобраться… Впрочем, никто и не пытается. Кроме нас с тобой…
Последовало подавляющее молчание. В этой тишине слышалось биение моего сердца.
– Может, ты и права, – Билл тяжело вздохнул и, прикусив нижнюю губу, с перекошенной от грусти миной рассматривал мои записи.
Как раз в эту секунду я вспомнила о важных подсчётах и, встрепенувшись, указала на даты рядом с именами.
– Самое важное, что я хотела рассказать! Мне удалось кое-что выяснить. Каждое убийство происходило раз в четыре года, смотри, – я передвинула палец ниже, – Харпер Уинклер – тысяча девятьсот семьдесят первый год, затем Джереми Чарлз – тысяча девятьсот семьдесят пятый, следом Эвелин – тысяча девятьсот семьдесят девятый год. Промежуток между всеми убийствами четыре года, а затем шла расправа!
Хофер задумчиво нахмурился, что-то проговаривая под нос.
– И вправду… Что это значит? Это ведь что-то должно значить?
– Я так думаю, иначе случайностью это не назвать.
Почесав бровь, Билл сказал:
– Получается, что следующее убийство в следующем году? – наладив со мной зрительный контакт.
– Я тебе больше скажу, все убийства имели свой месяц, например, Харпер убили в мае, а Купера – в октябре. И ни один месяц не повторялся. Двенадцать жертв – двенадцать месяцев. Совпадение? Мне так не кажется.
На секунду показалось, что мы близки к разгадке, но этот прорыв лишь увеличил число вопросов.
Внезапно Билл разразился смехом и качнул головой, словно ведя внутренний диалог с самим собой. Я растерянно хлопнула ресницами.
– Точно, как я сразу не понял! – громко воскликнул он, и я испугалась, что на шум прибежит мама. – А ты почему не заметила?
– О чем ты говоришь? – вспылила я.
– Уинклер, Чарлз, Гипс, Хофер, Грин и другие?.. Ничего не замечаешь? Связывающее звено!
Посмотрела на список имён и будто не замечала очевидного. Тут Билл, которого распарило от желания высказаться, подытожил: