Битва при Тюренчене
Новоявленного архивариуса он застал еще на рабочем месте и, не мешкая, проник в мозг. Обоих неслабо тряхнуло, но оба были не в обиде.
«А я решил, что вчера видел сон, – облегченно признался Сергей младший. – Весь день был не в своей тарелке. Вы, вроде, обычно с утра здесь появляетесь?»
«Так точно. Но я весь день провел в редакции «Енисея», вникал в ее дела – с тем, чтобы ты стал их автором»
«Я? Да мне кроме сочинений в гимназии ничего писать еще не приходилось…»
«Лиха беда начало, пообвыкнешь со мною. Попробуем предложить им для печати повесть одного американского писателя о жизни золотоискателей на Аляске – весьма интересное чтиво, зуб даю»
«Чтиво? Эта газета повестей не печатает…»
«А ты их убедишь, что данную повесть будут читать тысячи красноярцев, от мала до велика – но, конечно, не в собственно газете, а в дешевом газетном приложении, страниц на 20-30. При своей дешевизне, доход газете оно принесет ощутимый. И автор публикации, то есть ты, несколько рубликов получит. И так из недели в неделю, по воскресеньям. Лады?»
«Ух, голова кругом. А что это за писатель? Его книга переведена или мне придется переводить самому?»
«Надо будет лишь записывать периодически главы под мою диктовку. Первую из них я уже заучил. Писателя звать Джек Лондон, в твоей России пока неизвестен»
«Но можно ли его печатать, это, вроде, плагиат?»
«Эту книгу он напишет в 1914 г на основе собственных ранних рассказов, которые уже опубликованы в Америке. А возможно, он ее и не напишет, так как мы с тобой с этого дня начнем исподволь менять ход истории, причем не одной России, но и всего мира. Многое пойдет теперь не так и с каждым годом все больше. Надеюсь, что в лучшую сторону. Конечно, встает этическая проблема: можно ли это делать? Мое глубокое убеждение: нужно. А раз так, мелочам вроде газетной версии еще не опубликованной сугубо приключенческой книжки, которых уже написаны тысячи и будут написаны десятки тысяч, нельзя придавать большого значения. Сейчас для нас обоих важно одно: суметь дожить до будущего лета, когда можно будет организовать экспедицию в Северо-Енисейскую тайгу – для того, чтобы перехватить золотую россыпь у потомков, которые открыли бы ее спустя лишь 30 лет. Впрочем, не переживай: золото в обоих случаях окажется в Государственном банке России»
«И все-таки от Вашей инициативы с публикацией нехорошо пахнет. Нельзя ли найти другой способ зарабатывания денег?»
«Конечно можно, уже нашел. Хоть не уверен, что он тебе больше понравится. Время рабочее вроде вышло, пойдем домой?»
«Но что за другой способ?»
«Для этого надо, чтобы ты научился воспринимать из моего сознания зрительные образы. Где по дороге мы можем посидеть и порисовать?».
«Зачем по дороге? Илья Николаевич обычно остается в архиве допоздна и мне, наверное, позволит…»
«Тогда «ноу проблем» как говорят америкосы…»
«Когда я к Вашему сленгу привыкну?»
Елена Михайловна встретила сына встревожено:
– Что случилось, Сереженька, почему ты вернулся позже обычного?
– Прости, мама, пришлось по делу задержаться. У нас многие задерживаются. Впрочем, это ведь ради тебя… Знаешь, на что я в архиве наткнулся? На футуристический журнал двухлетней давности: да, да, в архив поступают и современные документы. Хотя этот журнал, конечно, трудно отнести к документам – непонятно, как он к нам попал. Но оказался необыкновенно интересным…
– Сережа погоди, не части. Мой руки и садись за стол: суп, вроде бы еще теплый. Но уже и не горячий, как ты любишь – сам виноват.
– Так ему и надо, мама, – встряла вреднючая Катенька. – А то он сильно важничает теперь, став архивным грызуном!
– Посмотрим кем ты станешь через пару лет, вертлявая макака… Так вот, этот журнал был выпущен в Петербурге к началу 20 века, небольшим тиражом и весь насыщен представлениями о будущем веке: какова будет архитектура, транспорт, культура, вообще условия жизни и, в частности, мода на мужскую и женскую одежду. Я просто ахнул, это что-то необыкновенное! Да вот лучше посмотри, я многое зарисовал… Журнал этот единственный и мне его на вынос, конечно, не дали…
– Ты попей еще компот с блинами, Варя нам сегодня настряпала, а потом и покажешь.
– Зря ты иронизируешь, это как земля и небо, древность египетская и Эллада!
– Ах ты милый мой, таким восторженным я тебя давно не помню… Так что ты там срисовал?
– А вот давайте тарелки со стола уберем и под абажур эти листики положим: один, а потом другие… Не тяни руки, лисенок, смотри из-за моего плеча, у тебя зрение еще острое!
– Что это за почти голый мужчина? Демонстрирует мужское белье?
– Да, маменька, это трусы – вместо давно опротивевших мне кальсон. Легко, удобно, красиво. И сшить их, мне кажется, легко. Вот вид спереди, сзади и сбоку. Ты-то уж точно справишься.
– Побойся бога, Сережа, это верх неприличия.
– А ходить в белых лосинах, которые ничего не скрывали, раньше считалось прилично? Здесь же под ситцем все скрыто. И кстати, трусы эти – не такой уж футуризм: я еще учась в Питере слышал, что светские люди носят трусы, только никогда их не видывал. А теперь прошу: мама, сшей мне их, пожалуйста. Ситец-то у тебя найдется?
– Подожди, я не пойму, как эти трусы держатся на талии?
– Вроде на тонкой резиновой полоске, сверху обшитой тканью. Впрочем, можно сделать обычный пояс с пуговицей, как у брюк.
– Н-ну, ладно, попробую сострочить. А что там дальше?
– Дальше вот: трусики женские…
– Ой, мамочка, я тоже их хочу! Они из шелка?
– Из шелка, хлопка, льна, чего угодно…
– Катенька, ты-то хоть не сходи с ума, чем плохи тебе саржевые панталоны?
– Плохи, плохи, я теперь вижу! А трусики – такая прелесть… Особенно вот эти: узенькие, облегающие… Из чего они?
– Не знаю. Может, мама поймет?
– Возможно, из трикотажа… Додумались же… Так необычно. И красиво. Но все-таки это чересчур вызывающе, знакомые дамы нас осудят, сравнят с кокотками…
– Мама, на лекциях по философии нас учили, что новое всегда утверждается через отрицание старого. Давай попробуем внедрить это белье, у тебя же школьная подруга, Софья Пантелеевна, – владелица салона модной одежды. Если ты ее заинтересуешь, то сможешь стать модельером салона или даже ее компаньонкой. Тем более, что у меня есть еще новинка…
– Вот эта упряжь?
– Это изобретение, мама, называется бюстгальтер…
Уединившись, наконец, в комнате, реципиент и внедренец расслабились.
«Слава богу, мама загорелась. Теперь не отойдет от машинки, пока не сошьет приемлемые образцы»
«Замечательная у тебя мама, одна на миллион. А ты боялся: не уговорю…»
«Лишь бы модистка эта ее поддержала, выгоду обоюдную поняла…»
«А у нее дочка есть?»
«Есть, еще вреднее Катерины…»
«Ну, какая Катенька вредная, только на язычок иногда, для оживляжа… Вот она этой дочке новинки на себе и покажет. А та потом с маман ликбез проведет…»
«Никак не могу привыкнуть к твоим словечкам: что еще за ликбез?»
«Ликвидация безграмотности: ее лет через 20 социалисты по всей России проводить будут – если мы с тобой не помешаем»
«Двадцать лет еще прожить надо…»
«Мой опыт говорит, что после двадцати твои годы полетят все быстрее и быстрее… Ну, хватит прохлаждаться, тебе сейчас предстоит написать первую главу повести «Смок Беллью». Или всю заботу о семейном благосостоянии ты на материны плечи возложишь?»
«Ладно, сейчас достану бумагу и чернильницу с ручкой. А что за странное название повести: если Беллью сойдет за французскую фамилию, то «смок» – слово английское и означает, вроде бы, дым или курильщик?»
«Смок – это тоже из жаргона, только теннисного, и означает оно «резаный мяч». То есть «крученый», что по смыслу книги ближе: «Крученый Беллью» ! Ну, что, из сознания моего будешь брать или мне просто тебе начитывать?»
«Начитывать проще, конечно. Как диктант в школе…»
«Тогда слушай…»
Глава третья. Что сказал редактор и на что клюнул сапожник
Неделю спустя, в понедельник, Сергей Городецкий (с подселенцем Карцевым) появился часам к 10 утра в редакции «Енисея». День этот был выбран Карцевым намеренно как наименее суматошный: после воскресного выпуска и за день до «срединного». По такому случаю Сережа организовал себе отгул, отработав за понедельник в воскресенье, под руководством бобыля-трудоголика Ильи Николаевича.
Пришел он, естественно, не с пустыми руками, а с полным «переводом» шедевра Джека Лондона. На входе в редакцию его ожидаемо (разведчик Карцев предупреждал) придержал сидящий на табуретке седоусый вахтер казацкого вида:
– Извиняйте, молодой господин, Вы по какому делу в редакцию?
– Я хотел бы говорить с главным редактором, господином Кудрявцевым.
– Извиняйте, а по какому делу?
– Я принес материалы, которые, надеюсь, покажутся ему интересными…
Лишь после дотошной проверки паспорта («Мещанин Городецкий, значит? Сергей Андреевич? А в папке материалы, значит? Сумку-то здесь оставьте, не пропадет…») казак позволил войти в заветную дверь. За которой оказался второй цербер, на этот раз женского пола: пышноватая круглолицая блондина лет 25, в тесном жакете, из-под которого выглядывала крепдишиновая блузка, и в длинной свободной юбке, почти скрывающей кожаные ботинки. Она выжидательно подняла глаза на посетителя.
– Здравствуйте. Егор Федорович у себя?
– У себя. А что Вы хотите?
– Я к нему с предложением, от которого он не сможет отказаться.
– Предложение? Вы что, посредник от Гадалова? Хотя молоды больно… Или Вы с рекламой? Тогда это ко мне…
– Не посредник и не реклама. Так позволите?
– Сейчас я спрошу…
И она скрылась в смежной комнате.
«Вот мурыжат! – заворчал Карцев после пяти минут ожидания. – Во все времена палки в колеса авторам ставят…»
Тотчас дверь открылась, и барышня позвала сладким голосом: – Проходите, пожалуйста.
Войдя в следующую дверь, Сергей наткнулся на любопытные взоры четырех сотрудников редакции, всех с интеллигентными бородками: высокого, представительного, подвижного и лысого.
– Егор Федорович? – вопросительно обвел он всех взглядом.
– Вот он я, – откликнулся подвижный. – Что за предложение такое? Вы автор, что ли?
– Не совсем. Предложение для вашей газеты может оказаться очень прибыльным. Но, может быть, мы обсудим его с Вами наедине?
– У меня от своих сотрудников секретов нет! Впрочем… Проходите в мой кабинет…
И открыл очередную дверь.
Кабинет оказался небольшим, об одном окне: в нем помещались письменный стол, четыре стула вокруг него и два шкафа по стенам. Редактор обошел стол, сел по центру, указал посетителю стул напротив и, оглядев его с большим сомнением, проронил: – Слушаю Вас, молодой человек.
– Я действительно еще молод, но жил около года в Петербурге, где заимел довольно много знакомых, в том числе из числа молодых журналистов. Они много говорили об особенностях издательского дела и строили различные прожекты по его улучшению. Один из них показался мне совершенно реальным и с большой вероятностью прибыльным. Даже странно, что ни в одной столичной газете он так и не был реализован…
– И что это за прожект?
– Они называли его «роман-газета». Это воскресное приложение к газете, в котором печатаются популярные романы и повести – целиком или разделенные на две-три части. Я знаю, что и сейчас ряд газет печатает воскресные приложения к газетам в виде журналов – но здесь соль в том, что «роман-газета» должна печататься на точно такой же газетной бумаге, что и обычная газета, в результате чего ее стоимость будет сопоставима со стоимостью газетного номера.
– Ну-у, пожалуй, будет. Если автор, предоставивший для приложения свой роман, не загнет цену.
– Можно перепечатывать уже изданные книги, в том числе давно умерших классиков, у которых нет алчных родственников. А еще можно печатать переводы малоизвестных писателей, которые не успели прославиться и живут очень далеко – например, в Америке…
– Кто же станет читать малоизвестных?
– Но ведь все писатели начинают с неизвестности – а потом, спустя годы, их первые произведения признают шедеврами…
– Так–то оно так, но классиков большинство моих читателей уже прочло, а делать ставку на будущих зарубежных гениев… Да и где их взять, эти переводы?
– А вот я как раз принес Вам свой перевод одной приключенческой повести, из жизни золотоискателей Аляски… Автор еще молодой человек из Сан-Франциско, пишет необыкновенно легко и увлекательно под псевдонимом Джек Лондон…
– Джек Лондон? По-моему, я о нем не слышал…
– Конечно, ему нет еще тридцати, это одна из его первых книг, которую я купил как раз в Петербурге, в оригинале…
– Вы что, настолько хорошо знаете английский?
– Я там много занимался с репетитором и переводил: наши преподаватели в Горном институте очень рекомендовали знание английского, на котором издается много геологической литературы.
– Простите, я не поинтересовался, с кем разговариваю?
– Меня зовут Сергей Андреевич Городецкий, я родом из Красноярска и был студентом на геологическом факультете Горного института, а сейчас пока работаю в губернском архиве.
– Так Вы сын безвременно усопшего Андрея Городецкого? И Елены Михайловны? Как она, голубушка, поживает?
– У нас все хорошо, благодарю Вас.
– Да уж представляю, как хорошо… Из студентов-то за неимением средств отчислили? Ну а какое жалованье в архиве – я тоже примерно представляю. И Вы решили таким вот способом немного подзаработать? Впрочем, совершенно правильно решили: эта «роман-газета» вполне может оказаться доходной. Надеюсь, что и перевод Ваш нам понравится и мы его, в самом деле, напечатаем. Он у Вас с собой?
– Вот.
– Та-ак, повесть немаленькая. Это не беда, разделим пополам. Если же она нам не «покажется», то не обессудьте. Хотя… сама идея настолько интересная, что мы в любом случае выпустим несколько номеров такого приложения – например, с повестями Брет Гарта, который тоже о золотоискателях писал. Читали?
– Читал, конечно.
– Так вот: если роман-газета раскупаться будет и принесет доход, я Вам обязательно выдам премию. Обязуюсь. Если же и Ваша переводная повесть публике полюбится, то выплатим за нее гонорар по существующим расценкам.
– Спасибо, Егор Федорович. Когда мне можно узнать Ваше решение?
– В конце недели, пожалуй. Но лучше придите ко мне домой вместе с матушкой, в воскресенье к обеду. Ведь моя жена была с ней в молодости знакома…
– Спасибо еще раз. Так я пойду?
– Да, да. До встречи в воскресенье.
На улице Карцев «включился»:
«Во-от, а ты, дурочка, боялась!»
И спохватился:
«Не бери в голову, это у нас расхожее выражение…»
«Ох уж эти Ваши идиомы… Впрочем, Егор Федорович, действительно, ожиданья оправдал. Милейший человек…»
«В вашем веке люди как то проще, контрастнее: тот злодей, а этот добряк… Изощренное лицедейство, видать, не в ходу. Не то, что в нашем: под маской маска…»
«В самом деле так? И Вы со мной лукавите, веревки вьете?»
«С тобой и вообще со всеми вами я отмякаю, даже блаженствую… Будто в девственную природу из города вырвался, где все душе приятно, понятно и предсказуемо… Впрочем, на счет предсказуемости, я, пожалуй, загнул: вариантов существует бездна, как бы не ошибиться, выбирая…»
«А мне кажется, что Вы все наметили – по крайней мере, на год вперед…»
«Далеко, далеко не все. Но пойдем последовательно, по цепочке. И наше следующее звено – обувное ателье».
«Думаете, сапожник сумеет отцовские калоши до моего размера сузить?»
«Сумеет кое-что, надеюсь. И вся твоя семья будет всегда в новой обуви ходить…»
«Да-а, наша стремится к развалу по экспоненте…»
«И жалобе образованного человека внимать может быть приятно… Ну, что, уже пришли? Как у Вас тут все рядом!»
Ателье встретило их смешанным запахом кожи, клея, гудрона и духов(!), а также стуком молотка по колодке. Впрочем, и запах и стук пребывали, в основном, за стенкой, а в приемной царила объемная мадам в цветастом платье, со странным властно-приветливым выраженьем лица, от которой и веяло то более, то менее парфюмом.
– Здра-авствуйте, молодой человек, – сработала на опережение мадам. – Обувку в ремонт принесли? Сапожки или ботиночки?
– Я бы хотел переговорить с мастером. Мой заказ особенный, он должен оценить его сам.
Мадам вздернула вверх бровки, но все же повернулась к двери в мастерскую, приоткрыла ее и крикнула:
– Евлампий! Иди сюда!
Стук прекратился и в приемную бочком протиснулся сапожник: взлохмаченный, низенький, средних лет, в фартуке и с грязноватыми, но ловкими, подвижными руками.
– Вот, с особым заказом к тебе, – чуть раздраженно пояснила мадам.
– Я хочу заказать полуботинки, – слегка запинаясь, начал неотрепетированную речь Сергей, – которые будут держаться на ноге без шнурков или пряжек, а с помощью специального приспособления, придуманного мной.
– Что за приспособление? – озадачился мастер.
– О нем я расскажу Вам только наедине, для сохранения тайны.
– Что за глупости! – возмутилась мадам. – Я жена ему венчанная!
– После исполнения моего заказа вы сможете изготавливать такие полуботинки на продажу – и они, я уверен, будут пользоваться повышенным спросом. Могут появиться и подражатели, а вам это надо? Поэтому чем меньше людей будут знать этот секрет, тем лучше. Особенно это касается женщин, у которых полно подруг…
– Нет у меня никаких подруг! – вновь вскричала мадам, но муж вдруг проявил характер:
– Цыц, Клавдея! Парень прав: дело может быть денежным. А конкуренты нам ни к чему. Пройдем в мастерскую…
В мастерской он выгнал и подмастерья и обернулся к Сергею:
– А в чем Ваша выгода тут будет?
– Если ботинки выйдут удачными, то никаких процентов с их продаж я требовать не стану – просто Вы обязуетесь шить обувь для моей семьи (меня, мамы и сестренки) бесплатно. Мне этого будет достаточно. Даете слово?
– Коли и правда Вы такой секрет знаете, то даю.
– Тогда несите полуботинок, который не жалко.
– Да вот, пожалуйста.
– Отдерите около язычка его внутреннюю подкладку и сделайте два косых разреза по бокам ботинка… Сейчас вот Вам калоша: вырежьте из ее носика два трапецевидных кусочка длиной с эти разрезы… Приклейте эти кусочки с внутренней стороны ботинка к участкам разрезов и прошейте вдоль разрезов, для крепости… Та-ак… Теперь приклейте обратно внутреннюю подкладку – и полуботинок готов. Дайте я примерю… Вот, легко надеваю, крепко держится и резины практически не видно. Хорошо?
– Ну, господинчик, удивил… Дай-ка обратно… Хорошо!! Еще как хорошо! Вот здесь разрез чуток расширить, резину немного отрихтовать, в тон подкрасить и все! И процент с продаж брать не будешь?
– Я же сказал: нет. Держите и Вы свое слово. И еще одно: чтобы иметь с этих полуботинок длительную прибыль, надо защитить их изготовление патентом. За патент придется заплатить, зато все остальные сапожники при изготовлении таких полуботинок будут платить процент Вам. И если заручитесь поддержкой адвокатов, то не только в Красноярске, но в целой России, а то и во всем цивилизованном мире. Как Ваша фамилия?
– Прошин я…
– Дети есть?
– Трое; сын, правда, один…
– Значит, со временем в России будет широко известна обувная фирма «Прошин и сын», помяните мое слово. Кстати, у меня есть еще некоторые задумки по новым застежкам обуви, в том числе сапог, но для их изготовления понадобится очень толковый мастеровой…
– Найдем! Мне как раз знакомы в железнодорожных мастерских очень толковые…
– Я думаю, Вам сначала надо новые полуботинки в серию пустить, прибыль от их продаж получить, разнообразные модели на их основе создать и вновь получить прибыль, уже побольше… Тогда и сапогами с новыми, очень удобными, я думаю, застежками можно будет заняться… Я в этом случае Вас не подведу. Но первым делом Вы должны изготовить новую обувь мне, маме и моей сестре – по одной пока паре, бесплатно. Так?
– Конечно, не сумлевайтесь. Давайте, я Ваш точный размер сниму, и матушку Вашу с сестрой приведите сегодня же…
Глава четвертая. Экспромт-шоу «Как стать богаче»
Возле дома Городецких симбионты увидели несколько колясок с кучерами, а в самом доме – около десятка разряженных в пух и прах дам средних лет, иных и с дочерьми. Большая часть их сидела в гостиной на собранных со всех комнат стульях и табуретах и вела пустопорожние разговоры в ожидании своей очереди, а две находились в комнате Елены Михайловны, откуда слышался частый стрекот швейной машинки.
– Добрый день, сударыни, – приветствовал общество примерный сын своей популярной матери. – Позволите предложить вам клюквенный или брусничный морс?
« Благодарствуем» – раздались голоса, но и «С удовольствием, Сергей Андреевич».
Сергей резво спустился в погреб и вернулся в дом с двумя деревянными кадушками, в которых и был морс, настоенный Варей на самолично собранных им в Дивногогорских горах ягодах. Спроворив чашки из праздничного сервиза, расписной половник «под Хохлому» и соответствующий поднос, он спросил с улыбкой «А кому клюквенный?», ловко разлил морс по трем чашкам и подал их на подносе в соответствии с заявками. Потом сделал новый заход («А кому брусничный?») и наполнил уже четыре чашки. Тотчас раздался робкий голосок («А можно мне тоже клюквенный?»), на который он откликнулся с той же живостью, не преминув, почти смеясь, сообщить: «Сударыни, не робейте, делайте второй заход – морса у нас много». Почти все в ответ хохотнули.
В разговорах наступила естественная пауза.
«Предложи им сыграть в новую игру «Как стать богаче» и считывай дальше с моего сознания» – подал совет Карцев.
– Сударыни, – произнес с обворожительной улыбкой Городецкий. – А не сыграть ли вам в ожидании приема у моей мамы в совершенно увлекательную салонную игру под названием «Как стать богаче»? В Петербурге в некоторых домах ею увлекаются от души…
– «Как стать богаче?» Так это игра на деньги? – спросила величественная матрона лет под 50, увенчанная «короной» из косы.
– Деньги на кону придают игре необходимый азарт, – безапелляционно заявил юнец с едва намечающимися усиками. – Этим и объясняется невероятная популярность казино. Но не беспокойтесь, на нашем кону больше пяти рублей не будет – если все желающие сыграть согласятся внести в банк по пятьдесят копеек. При этом победитель получает все.
– Деньги, конечно, небольшие, – согласилась матрона. – Но в чем суть игры?
– В этой игре побеждает, обычно, тот, кто имеет больше знаний в самых разных областях жизни, поскольку это просто ответы на вопросы ведущего. Ведущим буду, естественно, я, а играть со мной вы будете попарно – по взаимному согласию. При этом я вам буду подсказывать три варианта ответов, из которых лишь один правильный. Если пара, посовещавшись, ответит правильно, я присужу ей 10 очков и задам второй вопрос, дав тут же три варианта ответов. При верном ответе получаете еще 10 очков и так далее. Победителем станет пара, набравшая наибольшее количество очков. Все пока понятно?
– Вроде бы да… А если ответишь неправильно?
– Играть садится следующая пара. Но у вас еще будут три права на подсказку: одно называется «помощь зала» (то есть каждая пара, следящая за игрой, может подсказать ответ, который кажется ей правильным, а играющая пара по сумме этих ответов может сориентироваться); второе называется «исключением одного неверного ответа», то есть выбрать вам останется из двух; третье называется «право на ошибку»: в случае неверного ответа вы можете ответить вновь. Но эти права, повторяю, вы можете использовать лишь по одному за игру. Наконец, последнее: надо бы определить круг тем, по которым я сформирую вопросы. А то начну гонять вас по высшей математике… Ну, предлагайте, буду записывать…
– А по географии можно? – спросил давешний робкий голосок.
– Думаю, обязательно.
– Животные? И растения? – спросила матрона.
– Принимаем.
– Кулинарные рецепты? Вообще продукты питания?
– Пойдет.
– Мужчины и женщины? – вдруг задорно спросила менее возрастная соседка матроны.
– Куда ж мы без вас и вы без нас…
– Одежда, моды и так далее?
– Так вы по этому поводу и собрались…
– Знаменитые люди…
– Конечно. Предлагаю еще сказки. Может, с них и начнем? Вижу, согласны. Тогда разбирайтесь по парам. Какая пара первой определится, будет и в игре первой.
– Нам определяться не надо, – уверенно заявила матрона. – Так ведь, Лиза?
– Так, Евдокия Петровна.
– Тогда внимание! Уважаемые дамы и милые мадмуазели… Мы начинаем игру. Пары, пожелавшие играть, прошу положить на середину стола по одному рублю. Та-ак… Всего 4 рубля и значит 4 пары. Добавлю, что каждый удачный ответ оценивается в полставки, то есть 50 коп. Отсюда максимальное количество вопросов может быть восемь. Евдокия Петровна и Вы, Елизавета…