Битва при Тюренчене
– Петровна…
– Подвиньте стулья поближе к столу, приготовились… Первый вопрос: в какой сказке спрашивают «Кто на свете всех милее, всех румяней и белее?» Ответы: в сказке Перро…
– В сказке Пушкина «О мертвой царевне и семи богатырях»! – перебила матрона. – У Вас что, все вопросы такими легкими будут?
– Нет, нет, Евдокия Петровна. В этой игре первые вопросы бывают обычно разминочными или шутейными. Итак, ставлю вашей паре 10 очков. Теперь вопрос второй: какой город находится ближе к Красноярску – Томск, Енисейск или Канск? Ответы и подсказывать не надо, они перед вами.
– Какой ближе, говоришь? – напрягла брови матрона. – Томск-то точно дальше всех, а вот эти? Ты что думаешь, Лизанька?
– Канск ближе, Евдоша, я и там и там бывала.
– Так в Канск ты по железной дороге ездила, по ней, конечно, быстрее, вот тебе и показалось, что ближе.
– Нет, я перед поездками карту специально смотрела и запомнила.
– Ну, смотри, Лизавета, проиграем – должна мне 4 рубля останешься…
– Не останусь. Наш ответ: Канск.
– Ду-дум! Ответ правильный! Вашей паре присуждается 20 очков.
– Ну, молодец, сестрица, выручила…
– К третьему вопросу на тему «Животные» готовы?
– Давай, издевайся…
– Вопрос третий: какое из этих животных – рысь, соболь и росомаха – не относится к семейству куньих?
– Вот ты вопросы стал задавать какие каверзные… Откуда ж нам знать, мы ведь не охотники…
– Зато модницы и шубки соболиные-то имеете?
– Я знаю, что соболь относится к семейству куньих, – задумчиво произнесла Елизавета Петровна. – Но вот рысь и росомаха… Хоть бы знать, как росомаха эта выглядит…
– Напоминаю, что вы можете либо взять помощь «зала», либо исключить неверный ответ, либо…
– А давай-ка исключи, останется то правильный?
– Конечно. Вы, Елизавета Петровна, согласны? Тогда исключаю росомаху и остается рысь – именно она принадлежит семейству кошачьих! Таким образом, у вашей пары уже 30 очков! Как насчет четвертого вопроса?
Вдруг из спальни Елены Михайловны в гостиную вышли две счастливые женщины (мать и дочь) и тут же с недоумением остановились, застав все общество в полном увлечении непонятно чем.
– Вот! – с сердцем промолвила Евдокия Петровна. – Только разыгрались! Очередь-то наша! Что же будет с нашей ставкой?
– Не волнуйтесь, я дам вашей паре доиграть, когда выйдете от мамы… Хорошо?
– Ну, если так… Пойдем, Лиза.
Однако в этой игре приз так и не был разыгран: вторая пара поспешила и дала неверный ответ уже на втором вопросе, третья засыпалась на четвертом, четвертая дошла до пятого и была вынуждена прервать игру, так как ей тоже пришла пора идти на прием к чудо-швее. Вернувшиеся же сестры продолжать игру не пожелали, но настоятельно пригласили Сергея Андреевича посетить (вместе с мамой и сестрой) вечером в воскресенье подворье Кузнецовых.
– Там и организуем снова эту замечательную игру в большем обществе, да и ставки сделать можно побольше», – посулила Евдокии Петровны. -Деньги же с кона себе возьми, Сергей Андреевич – заслужил.
– Да, да,– согласились прочие дамы. – Развлек нас на славу. Большой выдумщик. Даже ведь не готовился, все на ходу…
Вечером, когда за столом собралось все семейство, совершенно замотанная, но счастливая Елена Михайловна и старавшийся быть сдержанным Сергей стали попеременно делиться своими дневными достижениями и заработками, а пропустившая все основные домашние события гимназистка Катя крутила головой и восторженно ахала. Особенно она возбудилась при виде кучи ассигнаций и мелочи, высыпанных на стол: при подсчете дневной доход семьи оказался близок к 25 рублям! Это ли не счастье?
Полный шквал благодарностей обрушился на Карцева, когда они с Сергеем, наконец, уединились.
«Вы не представляете, что для нас сделали! – восторгался Городецкий. – Мы одним рывком выбрались из нищеты… А дальше будет еще денежнее, надежнее… Да и люди нас стали замечать, в гости наперебой зазывают, протекцию готовы составить! И все благодаря Вам!
«Один из основных принципов и в нашем веке: помоги хорошему человеку, а завтра другой хороший человек или тот самый поможет тебе. Элементарно».
«Помогать людям меня учили и отец и мама, но когда пришли тяжелые времена, реальную помощь мы получили только от Вари, нашей кухарки. Но много ли она может? Вы же просто совершили волшебство, найдя массу скрытых возможностей… И заставив нас поверить в свои силы».
«Будя, будя. Так и было задумано, для того я и подселился к тебе. Главные достижения ждут нас впереди, но их надо скрупулезно подготавливать. На этом пути, кстати, не помешала бы помощь друзей. Есть они у тебя?»
«Есть ребята, с которыми я дружил в детстве – в основном, наши, уличные. Но последние годы в связи с учебой в гимназии и в институте я от них как-то отдалился. Видимся, конечно, но обычно кратко, на бегу».
«Их можно назвать людьми достойными, надежными?»
«Уверен за троих, но они стали рабочими в железнодорожных мастерских, а там настроения, в основном, социалистические. Четвертый теперь приказчик в отцовской лавке, хоть ему там и не нравится. С пятым же я учился в гимназии: он пытается стать музыкантом, играет на фортепьяно, гитаре, а сейчас в духовом оркестрике на похоронах и свадьбах подрабатывает…»
«Ладно, по моим задумкам они нам ближе к лету могут понадобиться… А что, кстати, у тебя с девушками: были, есть или относишь на будущее?»
«Это не Ваше дело, Сергей Андреевич!»
«Как это не мое? Еще как мое… Впрочем, судя по косвенным признакам, наиболее верно третье предположение…»
«А вот на этот раз и Вы не всеведущи: у меня даже невеста была…»
«То есть числилась в невестах, а когда ты в Питер уехал, благоразумно вышла замуж?»
«И тут Вы допустили две ошибки: мы расстались с Наташей еще весной прошлого года и замуж она не вышла…»
«Тебя все-таки дожидалась? Или не шибко хороша собой?»
«Не уродина, как Вы думаете! Ей уже два предложения делали…»
«Значит, если ты к ней подойдешь, она может сменить гнев на милость?»
«Нет, не значит. Она давно любит другого человека…»
«Надо же какие страсти! Из-за этого и поссорились?»
«Да. Прекратите меня выпытывать!»
«Слушай еще одну банальную истину 21 века: пытаясь скрыть сильное чувство, мы загоняем его вглубь родного организма, который протестует и мстит, инициируя заболевание того или другого органа: желудка, печени, почек или сердца… Поэтому выплесни эту эмоцию вовне, пожалуйся или просто расскажи другому человеку: твоему организму это необходимо! Учти, я совсем не шучу, такое воздействие эмоций – установленный и многократно подтвержденный научный факт. Хорошо, отложим пока разговор о девушках. Чем же тогда займемся?»
«А можно я еще к Вашей визуальной памяти подключусь и посмотрю на технические достижения вашего мира?»
«За ради бога! Я на твоем месте тоже бы от этого зрелища долго не отрывался…»
Глава пятая. Дебют в красноярском обществе.
К следующему воскресенью семейство Городецких готовилось со всем тщанием. Елена Михайловна сшила Катеньке из зеленовато-голубого муслина длинное платье с многочисленными сборками, пояском, рукавами-буфф и небольшим, пристойным декольте – однако в скроенный ею бюстгальтер были вставлены две симметричные подушечки, отчего и так приподнятая грудь юницы стала казаться достойной внимания. Очень украсила Катеньку и необычная асимметричная прическа, при которой одно ухо и шея с правой стороны были открыты, а на левой стороне оказалась пышная темная коса, скрученная в кисейном мешочке, расшитом бисером. Наряд дополнили изящнейшие туфельки из зеленой замши на высоком каблучке, которые вне очереди соорудил все более благодарный Евлампий Прошин.
Получил обновки и Сереженька в виде настоящего черного смокинга, сшитого в ателье Софьи Пантелеевны авансом (в счет будущих совместных доходов с уникально даровитой Еленой Михайловной), белоснежной сорочки с пластроном, а также лакированных туфель от того же Прошина. Увидев его при полном параде, да еще модно стриженого, ахнула даже Катенька, а у Елены Михайловны на ресницах задрожали две горделивые слезинки: какого красивого сына родили они все-таки с бедным Анджеем…
Сама Елена Михайловна обновок себе шить не стала, так как у нее сохранилось от прежней счастливой жизни платье черного бархата, не раз, конечно, надеванное. Однако, когда она вышла в этом платье и бархатных туфлях «от Прошина» из спальни в гостиную, «вселенец» Карцев чуть не взвыл от восторга. Впрочем, реципиент его эмоцию пропустил, потому что и сам ощутил подъем чувств при виде столь эффектной дамы, в которую преобразилась его родная маменька.
«А ловко все же бюстгальтер под платьем сидит…» – стал грубовато маскироваться от юноши Карцев.
«Да, – согласился Городецкий, – значительно лучше, чем в корсете. Вид такой подтянутый, прямо Диана-охотница! Никакой дополнительной рекламы не надо: у Кузнецовых тетки приглашенные «мама» увидят и тоже все к ней прибегут…»
Эффект уменьшила повседневная верхняя одежда, которую пришлось надеть в связи с наступлением октябрьской прохлады, но на новую достаточных денег они еще не заработали. Хорошо хоть обувь осеннюю Прошин им тоже спроворил.
В соответствии с договоренностью первый визит Городецких был дневной, к Кудрявцевым. Велико же было удивление милейшего Егора Федоровича, когда в прихожей его дома стали «вылупляться» из невзрачных пальто шикарные светские люди! Когда его первая оторопь прошла, он кинулся с поцелуем к ручке Елены Михайловны, заговорил торопливо, повлек в гостиную, восклицая «Соня! Сонечка! Выйди же сюда!». Один за другим в гостиной (преобразованной по случаю данного визита в столовую) стали появляться домочадцы и тоже ахать или просто умильно улыбаться – в зависимости от степени знакомства с членами семейства Городецких…
Впрочем, обед у редактора прошел для Карцева вполне ожидаемо. Почти сразу Егор Федорович объявил, что повесть о жизни старателей на Аляске чудо как хороша, все сотрудники газеты ее прочитали и сошлись на том, что она произведет у красноярцев большой фурор. Отдельно он расхвалил работу переводчика («у Вас, Сергей Андреевич, американцы получились почти как наши, русские, и это хорошо!») и обрисовал обедающим лучезарное будущее Городецкого и красноярской «роман-газеты». Однако вскоре тему разговора сменила хозяйка, подступившая с вопросами к Елене Михайловне («правда ли, что Вы раздобыли где-то модные фасоны женского белья и сами их шьете?»… «нельзя ли нам тоже их заказать?»). Ответ был дан положительный, и обрадованные фемины клана Кудрявцевых (числом четыре) стали выпытывать подробности этих фасонов… Егор Федорович пришел в смущение, стал было возражать (в том смысле, что за столом надо соблюдать приличия и отложить обсуждение фасонов до кулуаров), но с ним домочадцы привыкли, видимо, не особо считаться.
Тем более, что вскоре в эти обсуждения был вовлечен и Сергей, представленный основным инициатором модных новаций. «Причем тут я? – пытался протестовать он. – Я лишь нашел журнал…» – но женщины предпочли иметь дело с живым носителем нового. « Вы нарисуете нам после обеда какую-нибудь футуристическую вещь? Платье, например, или шляпки?»… «А модные прически там тоже есть?»… «А сумочки…»… «А обувь…»… В общем, после обеда гости были взяты плотно в оборот: Сергей рисовал «умеренно футуристические модели», Елена Михайловна объясняла преимущества и прелестные сюрпризы бюстгальтеров, а Катя, улучив момент, увела в детскую двух младших девочек и там, вероятно, продемонстрировала свои обворожительные трикотажные трусики…
Через какое-то время Егор Федорович (тоже все-таки увлекшийся новинками) узнал, что Городецкие должны быть сегодня на званом вечере у Кузнецовых и что Сергей представит обществу новую салонную игру.
– Так вот в чем дело! – вновь воскликнул он. – Мы с Сонечкой тоже приглашены, что бывает достаточно редко – только если им надо, чтобы события вечера получили освещение в моей газете. Но Вы-то, Сергей Андреевич, каковы: кругом сеете новинки…
– Сам себе удивляюсь, Егор Федорович, – без лишней скромности заулыбался новатор. – Видимо, это тот самый переход количества в качество, о котором писал Гегель: я много читал в отрочестве и многим интересовался в Петербурге…
– Ну, хорошо. Не буду выпытывать у Вас заранее, что это за игра. Но после, если я не все пойму на вечере, обещайте растолковать: мне ведь о ней придется писать очерк… Да, вот еще: я обещал заплатить Вам аванс за повесть и приготовил некоторую сумму… Боюсь только, она недостаточно солидна…
– Егор Федорович… У нас с Вами, вроде бы, не разовое сотрудничество намечено. Сколько дадите сейчас, все будет хорошо. Вот пойдут доходы от публикации – и дополните.
– Да, да. Вы не представляете себе, скольких расходов требует издание газеты. Иногда концы с концами совершенно не сходятся. Но Ваша идея с «роман-газетой», думаю, окупится сторицей. Скорей бы наступило следующее воскресенье, когда я опубликую ее первый номер, с началом Вашей повести…
– Кстати, Егор Федорович, а не стоит ли во всех номерах этой недели дать анонс предстоящего выпуска «роман-газеты»? Чтобы она сразу была раскуплена?
– Точно! А я ведь об этом не подумал. Обязательно поместим. А может, краткие выдержки стоит опубликовать?
– Стоит, еще как стоит. Читатель должен быть в предвкушении…
К Кузнецовым семья Городецких явилась после шести вечера, с намеренным опозданием на двадцать минут, на котором настоял Сергей (с подачи Карцева). Дом Кузнецовых поразил их сразу с прихожей. Что это была за прихожая! Обширный высокий зал с рядом окон «в рост» по фасаду, паркетным полом, уставленным кадками с разнообразными пальмами и разрозненными стульями, множеством зеркал (тоже в рост) на стенах и обширном гардеробе и, в довершении ансамбля, черным лакированным роялем!
На входе их встретила миловидная прислуга в аккуратном, не без изящества, фартучке, помогла с раздеванием, развешала пальто и рассортировала по ячейкам обувь. После того как гости оглядели себя в зеркалах и поправили прически она же (разузнав у Елены Михайловны фамилию и статус их группы) провела их к дверям во внутренние покои дома, открыла их настежь и звучно объявила: – Семья Городецких!
После чего гости не без робости вошли гуськом в столь же обширную гостиную, где в креслах и на диванах сидело с десяток дам и несколько мужчин (среди них Кудрявцев). Тотчас с дивана поднялась хозяйка дома, то бишь Евдокия Петровна, одетая в шелковый халат, завязанный на спине и затканный яркими бабочками, на основании чего этот фасон получил в среде красноярских дам название «кимоно».
– Елена Миха-айловна! Дорогая! – раскрыла радушные объятья хозяйка. – Вас просто не узнать! Какой шик, светский стиль… Мне сразу стало неудобно за свой домашний вид…
– Простите меня, Евдокия Петровна… Я знала, что на Ваших вечерах не принято сверкать нарядами, но на данное время это мое единственное приличное платье. Впрочем, я постараюсь в ближайшее время расширить свой гардероб и появляться в одеждах, подобающих каждому случаю…
– Не сомневаюсь. Вы такая мастерица… Кстати, – понизив голос, шепнула хозяйка, – Вы обратили внимание, что у меня под кимоно бюстгальтер?
– Конечно. Как и у меня под платьем. Правда, удобно?
– Исключительно удобно. Но простите…
И хозяйка оборотилась к Сергею.
– Сергей Андрееви-ич! Вы совершенный денди, светский хлыщ! Такое впечатление, что всю жизнь носили только смокинг! И бальные туфли!
– Это моя спецодежда на сегодняшний вечер, – чуть покраснев, парировал Городецкий. – Если, конечно, Вы не передумали играть в ту детскую игру…
– Нет, нет, обязательно сыграем. Я оповестила уже большинство своих приятельниц. Но они, как всегда, тянутся… А эта барышня – Ваша дочь, Елена Михайловна?
– Да, это моя Катенька…
– Ну, ее впору уже Катериной Андреевной величать, почти взрослая девица. Вон как бюст-то обозначился… Ох, Катенька, прости, не смущайся…
– Господин и госпожа Гадаловы! – вдруг объявила от дверей служанка.
– Верочка! – вновь раскрыла объятья Евдокия Петровна. – Петр Иванович! Рада, что вы откликнулись на мое приглашение. Вы всех здесь знаете, кроме, пожалуй, семьи Городецких, у которых сегодня что-то вроде бенефиса в нашем кругу… Итак, Елена Михайловна и ее дети: Сергей Андреевич и Екатерина Андреевна. Прошу любить и жаловать.
– Я примечал Елену Михайловну в нашем магазине, – молвил Петр Иванович, прекрасно одетый, почти светский человек, но безусловный торговец. – Счастлив познакомиться лично.
– И я рада, – жевнула губами дама в строгом глухом платье из вишневого бархата, отчего казалось, что ей уже за сорок.
Господин и госпожа Серебрянниковы! – оборвала знакомство вещунья.
Сергей обернулся на вход и позвоночник его на мгновенье оцепенел – так хороша была моложавая, статная, улыбчивая дама при высоком господине в до горла застегнутом сюртуке. Евдокия Петровна вновь защебетала, стала, видимо, и тех знакомить с Городецкими, а он смотрел и смотрел, не в силах отвести глаз от искрящихся радушием очей замужней женщины.
«Что, дружок, обалдел? – поддел Городецкого Карцев. – Вот они какие бывают, красавицы-то… Знаешь что чужая, что тянуться к ней нельзя, но сердцу не прикажешь… Хорошо, что я у тебя есть и приказать вполне могу; все, брысь, отвернулся и смотришь на любых других дам. Среди них ведь тоже есть хорошенькие – например, во-он та, в кресле под пальмой…»
Тем временем гости все прибывали и почти заполнили всю немалую гостиную. По знаку хозяйки вошли слуги с подносами, на которых стояли бокалы с шампанским и рюмки с коньком и водкой, а также горой лежали бутерброды: с икрой, красной рыбой, сервелатом, сыром и огурцами… У Карцева вдруг прорезался жуткий аппетит, но застенчивый Сергей взял лишь один бутерброд.
«Нас же двое, не забыл? – почти взвыл подселенец. – Возьми два и коньяк для меня!»
«Ага, пить будешь ты, а пьянеть я?»
«Да что тебе станет, с одной рюмки?»
«Может стать, я уже пробовал… К тому же скоро наш выход, наверное»
И в самом деле, после того как общее оживление, связанное с выпивкой и перекусом, пошло на спад, Евдокия Петровна вышла на середину гостиной, к средних размеров столу и объявила:
– А сейчас состоится основное действие нашего вечера: новая салонная игра, которую нам привез из Петербурга Сережа Городецкий. Как, Сереженька, Вы готовы начать?
– Готов. Игра заключается в правильном ответе на мои вопросы из трех предложенных мной же вариантов. Просьба зрителей без моего призыва не подсказывать. Правила я, наверное, буду объяснять по ходу игры, а начать ее предлагаю вам, Евдокия Петровна и Елизавета Петровна – вы-то с игрой уже знакомы…
– Конечно, конечно. Так ведь, Лизанька? На кон мы предлагаем поставить от всех присутствующих по 5 рублей. Ведущий и его домочадцы не в счет.
Глава шестая. Продолжение дебюта.
Спустя минут десять все расселись: за столом играющая пара и ведущий, прочие вокруг – слуги всех сиденьями обеспечили.
– Простите – спохватился Сергей, – в банке денег достаточно много, но и желающих поиграть тоже, поэтому правила выплаты призов надо бы изменить. При правильном ответе на вопрос паре будут начисляться 5 рублей, но получить она может только 25 рублей, после 5 правильных ответов – это первая несгораемая сумма. При дальнейшей игре цена вопроса возрастет до 10 рублей, но получить будет можно только 50 руб – после ответа на 10-ый вопрос. Ответы на вопросы с 10 по 15 будут стоить по 20 руб, но получить еще 100 руб будет можно сами понимаете когда…
– Так первые все и загребут – хохотнул господин Гадалов.
– Если это случится, мы от души им поаплодируем, – улыбнулся Сергей. – Так как бывает это редко.
– А если они ошибутся? – задала вопрос сногсшибательная Серебрянникова.
– Для них игра окончится. Зато начнет другая пара, – заставил себя не смущаться Сергей.
– Итак, Евдокия Петровна и Елизавета Петровна, детская загадка: – Зимой и летом одним цветом. Варианты ответа: заяц, волк и белка.
– В загадке елка обычно… – не удержалась старшая Кузнецова.
– Волк, – выпалила младшая.
– И это правильный ответ! – громогласно изрек Городецкий. – Ко второму готовы?
– Готовы, – кивнули дамы.
– Какие из этих грибов бывают ядовиты: лисички, маслята или волнушки?
– Ни те, ни другие, – опять нахмурилась Евдокия Петровна. – Это поганки да мухоморы ядовиты…
– Волнушки, наверное, – растерянно сказала Елизавета.
– Не чувствую уверенности в ответе. Может, возьмете помощь зала?
– Волнушки… – тихо повторила Лиза
– Не слышу,– построжел Сергей.
– Ладно, Лиза, – встряла Евдокия. – Попросим ответить гостей.
– Итак, – возвысил голос Городецкий-Карцев. – Кто из присутствующих считает, что ядовитыми бывают лисички? Никого… А маслята? Двое… Волнушки? Больше десяти… На чем остановитесь, госпожи Кузнецовы?
– Видимо, волнушки, – пожала плечами Евдокия Петровна. – Хоть я за жизнь ни разу ядовитых волнушек не встречала…
– Это правильный ответ, – объявил Сергей. – Об этом можно прочесть в кулинарной книге госпожи Штольц, перепечатка Красноярского издательства, 1900 г. Идем дальше?
– Идем, – вяловато согласились сестры.
– Как известно, ревнивые мужья мечтают одеть своих жен в паранджу. А что такое паранджа: головной платок с волосяной сеткой, покрывало до пят или халат с накидкой и сеткой?
– Паранджа… – задумчиво произнесла Евдокия Петровна. – А есть еще чадра…
– Вот чадра – это платок с сеткой, – решительно заявила Елизавета. – Покрывало закрывает все тело, но бесформенный халат с сеткой на лице еще лучше. Паранджа – это халат. Ты как считаешь, Дуся?
– Так же, – важно согласилась старшая.
– Браво. Блестящее рассуждение и правильный ответ. Но денежки еще в банке. Четвертый вопрос?
– Да.
– В дополнение к опере или взамен возникла оперетта. Одна из наиболее популярных – «Орфей в аду». Кто же автор этой оперетты? Варианты…
– Без вариантов, Жак Оффенбах, – заявила Евдокия Петровна. – Я ее слушала в Пари-опера.
– Минус мне, – повинился Городецкий-Карцев. – Я не знал, пока не прочел в «Музыкальном обзоре». Тогда контрольный пятый вопрос?
– Давайте, – воодушевились дамы.
– По переписи населения разных стран установлено, что самым многолюдным городом Земли является сейчас Лондон. Но сколько в нем все-таки жителей? Варианты: около 2 млн. чел; около 4; около 6 . Вопрос непростой, а на кону несгораемая сумма и потому напоминаю, что у вас есть еще 2 подсказки: 1) можно убрать один неверный ответ и 2) можно обратиться к присутствующему здесь авторитетному человеку, который даст свой вариант.
– Уберите один неверный ответ, – сказала Евдокия Петровна.
– Вы согласны, Елизавета Петровна?
– Дуся, все равно придется выбирать с вероятностью 50%. Я бы попросила лучше ответить брата, Иннокентия… Верю, что он знает ответ.
– Ладно, ответь Иннокентий Петрович, – уступила старшая сестра.
– По переписи 1900 г в Лондоне проживало более 6,5 млн. человек, – четко ответил высокий, слегка обрюзгший шатен с внимательными глазами на значительном лице и типичной интеллигентской бородкой.
– Да-да-да-да! Первая несгораемая сумма, 25 рублей, ваша, госпожи Кузнецовы! Хотя все висело на волоске. Теперь к новой вершине? Шестой вопрос?
– Конечно, – хором сказали сестры
– Он тоже больше касается Англии… Кто из венценосных женщин дольше правил своей страной: наша Екатерина Великая, Виктория Британская или Елизавета Английская из династии Тюдор?
– Сколько себя помню, Великобританией правила и правила королева Виктория, – раздумчиво сказала Евдокия Петровна. – У нас три императора сменилось, а она только-только померла. А Екатерина сколько правила, Лиза?
– В 1762 провела переворот, а в конце века ее сменил Павел. Лет 35, не больше.
– А Елизавета Тюдор? В шестнадцатом веке которая, королева-девственница?
– Да были у нее увлечения, мужа только не было. Тоже долго правила, при ней Англия в силу и вошла, Испанию на море разгромила. Но я тоже к Виктории склоняюсь.
– Итак, ваш ответ?
– Виктория.
–Опять в точку! Я начинаю подозревать, что господин Гадалов прав – вы настроены на весь банк. А у меня заготовленный седьмой вопрос совершенно дамский. Декольте, как известно, изобретение французское и впервые появилось в Бургундии 14 века.. Но в какую эпоху оно было наиболее открытым: при Людовике 14-том, во времена Наполеона или в Бургундии?
– Где ваша скромность, господин отставной студент? – с напускной серьезностью отчитала Сергея Евдокия Петровна. – Вот станете солидным мужчиной, с опытом по женской части – тогда такие вопросы и задавайте!
– Одно из правил данной салонной игры предусматривает обязательное чередование вопросов серьезных, познавательных и полушутливых, каверзных – для увеселения слушателей. По-моему, присутствующим мужчинам интересно узнать, каковы были пределы приличий у женщин прошлых эпох?