В лунном свете. Сказки для медитирующих

Бедняк Арун

В одной деревушке жил башмачник Арун, человек тихий и очень любящий свою работу и семью. Однако, к его несчастью, на область, где он жил, обрушилась чума, поразив и его. Язвы на коже Аруна были так ужасны, что даже жена и дети сторонились его. К тому же из-за болезни он стал таким слабым, что не мог больше ничего делать. Лишившись работы и средств к существованию, он, дабы прокормить себя и семью, начал попрошайничать.

Односельчане были обеспокоены тем, что недуг Аруна может перекинуться на них, и тогда старейшины решили встретиться с местным врачом.

– Что нам делать с Аруном, ставшим для нас угрозой? – спросил один из них. – Мы никак не можем позволить ему и дальше жить в нашей деревне.

Доктор согласился с этим, потому что уже пытался вылечить Аруна, но безуспешно. После долгого обсуждения другой старейшина вспомнил, что за городом стоит крошечная разваливающаяся хижина.

На следующее утро Аруна увели прочь от дома и семьи и поселили в этой лачуге. Много лет прожил он там в одиночестве, сидя на пороге хижины и наблюдая, как фермеры на полях готовят посадки риса к весенним муссонам. В сумерках он закрывал глаза и слушал, как вдалеке кричат павлины. Ночью же он прислушивался к звукам ситаров[1], доносящимся из радиоприемника, – эти устройства правительство выдавало каждой семье. Радио должно было каким-то чудом сдерживать стремительный рост рождаемости в стране. Будто люди, слушая радио, будут меньше рожать. Эта мысль только усиливала его тоску по собственной жене и детям, которые не приближались к его хижине.

Между тем жители деревни жалели его и с безопасного расстояния бросали ему остатки еды, чтобы он мог хоть как-то поддерживать в себе жизнь. Арун начал снова делать обувь, но вскоре перестал: все равно никто не купит то, к чему он прикасался.

Наконец Арун, как подобает всем живым существам, вернулся в лоно Брахмы. Врач, тщательно следящий за тем, чтобы после башмачника не осталось никаких микробов, велел жителям деревни кремировать его останки и захоронить прах.

– Сожгите его хижину и выройте вокруг пепелища траншею, – сказал он. – Болезнь могла проникнуть в землю, на которой он сидел.

Час за часом, обливаясь потом под палящим солнцем, рабочие копали землю, пока не вырыли вокруг остатков хижины Аруна траншею глубиной и шириной в метр. Землю из траншеи накидали поверх пепла лачуги. И вечером того же дня приехал врач, чтобы проверить проделанную работу.

– Этого недостаточно, – сказал он. – Копайте глубже. Болезнь могла проникнуть в более глубокие слои почвы.

Мужчины застонали, но продолжили рыть. Спустя час работы лопата одного из рабочих ударилась о твердый предмет. Он разгреб землю и обнаружил старый сундук. Открыв находку острием лопаты, он, к своему изумлению, обнаружил там древние золотые монеты и драгоценные камни.

– Эх, бедный Арун, – проговорил мужчина. – Столько лет он нищенствовал и жил, питаясь объедками, а под ним все это время лежало такое невероятное сокровище.

Вот в чем дело! Помимо временного тела, разума, психе (или души), личности, которую мы идентифицируем с человеческим именем, у каждого из нас есть безымянный вечный дух. Эта часть переживает нашу смерть. Воспринимайте ее как сосуд, куда Существо, которое мы называем Богом или Духом, влило самость. И сосуд этот столь же необъятен, сколь безгранично Существо.

Этот божественный обитатель внутри нас есть не что иное, как наше истинное «Я» – высшая часть нас, ждущая, когда мы откроемся ей, пробудившись духовно. Мы переполнены божественностью и составляем Ее часть, принимая участие в непрерывном акте творения. Это главная тема этой книги, и мы будем часто к ней возвращаться.

Эта скрытая божественность и есть сокровище, которое мы ищем. И подобно Аруну, поглощенному выживанием и измученному ранами, нам не хватает только осознания Ее присутствия.

Мужчина из рассказа, нашедший сундук, очень сочувствовал Аруну. А мы разве не заслуживаем такого же сострадания? Мы прожили свои ранние годы, «питаясь» жалкими обрывками существования, и, возможно были отягощены пристрастиями, неврозами или другими физическими или эмоциональными болезнями. Тем не менее в самом центре нашего существа все это время таилось бесконечное богатство, ожидая, когда мы доберемся до него.

Эта книга – инструмент. Лопата, с помощью которой вы доберетесь до своего центра. Пожалуйста, не откладывайте ее на потом, на «сначала сделаю уборку», не придумывайте сотни других отговорок. И тем более не выкидывайте ее. Начните копать уже сегодня, будьте столь же настойчивы, как рабочие из этой истории, ибо на эту работу уйдет вся ваша оставшаяся жизнь.

Итак, мы начинаем…

Созыв демонов

Однажды ночью, глубоко в недрах ада, вождь всех демонов созвал своих помощников. Он пытался придумать определенную стратегию и хотел услышать мнение остальных по этому поводу.

– Как лучше всего пленить человеческие души и затащить их в наше царство после смерти? – спросил он.

– О Отец лжи, – сказал один из демонов. – Скажи им, что рая нет. Без надежды на воздаяние у них не останется причин быть добродетельными. Их лозунгом станет «Ешь, пей и веселись, потому что завтра умрешь».

– О Мастер обмана, – произнес другой. – Скажи им, что ада нет. Не боясь судного дня, они дадут волю инстинктам, и темная сторона человеческой натуры приведет их к гибели.

Затем поднялся самый старший из демонов и повернулся лицом к собравшимся.

– Если вы действительно хотите пленить людей, – сказал он, – просто скажите им, что спешить некуда.

Нас забросило в это время будто семена на потенциально плодородную почву. Мы здесь, чтобы расти, цвести и в конечном счете по мере того, как взрослеем и приближаемся к неизбежному упадку и смерти, осы́пать землю поколениями собственных семян. Кого-то из нас ждут десятилетия пути, кого-то – краткий миг, точно падение звезды.

Не важно, верим мы в ангелов и демонов или нет, эта история о неотложности подчеркивает мысль из рассказа об Аруне: сегодняшний день вручает нам лопату и нужно приступать к работе немедля. Наша жизнь слишком значима, чтобы тратить ее на детские игры.

Одна мудрая душа однажды сказала, что первое важнейшее событие в нашей жизни происходит тогда, когда мы рождаемся, второе – когда узнаем, зачем мы родились. Разумная жизнь – драгоценный дар, но человеческое существование, трепетное, как пламя свечи, может погаснуть в любой момент. Не следует растрачивать его так, будто на поиски истинной цели жизни у вас есть все время мира. Однажды Будда в экстазе поэтической вольности воскликнул:

Нелегко переродиться человеком. Такое случается реже, чем если бы одноглазая черепаха, поднимающаяся на поверхность лишь раз в сто лет, просунула шею в единственное отверстие деревянного хомута, плавающего на глади безбрежного океана.

Поэтесса Джессика Пауэрс выразилась более кратко: «Тот, кого я люблю, просит лета у меня – той, которой еще далеко до весны».

Помните, что духовный путь, ведущий вверх по спирали, проходит через неожиданные, пожирающие время повороты. Это совсем непросто, и потому чем раньше мы начнем движение, чем скорее сделаем первый шаг на пресловутом пути в тысячу миль, тем лучше.

И сейчас тот самый момент.

Золотая игла

Однажды пожилая швея потеряла золотую иглу, доставшуюся ей в наследство от богатой тети. Обезумев от тревоги, она провела половину дня, перебирая кусты и траву вокруг своего дома, но все оказалось напрасно. Проходившая мимо подруга и спросила ее, что она делает, ползая по земле на четвереньках.

– Ах, – воскликнула женщина, – я обыскала все вокруг, а свою золотую иглу так и не нашла.

– А где ты видела ее в последний раз? – уточнила подруга. – Может быть, я смогу тебе помочь?

– Ну я шила этой самой иглой за обеденным столом и отложила ее, услышав плач внучки. Я отошла, а когда вернулась, иглы уже не было. Наверное, она скатилась со стола.

Подруга удивилась:

– Тогда почему ты ищешь ее во дворе, а не на кухне?

– О, – объяснила швея, – здесь намного лучше видно. На кухне же такая темнота, что ничего не разглядишь.

Многие из нас в начале духовного пути блуждают туда-сюда, повторяя слова популярной песни Looking for Love in all the wrong places[2]. Мы ищем в далеких священных храмах, на семинарах, в различных средствах массовой информации и у многих учителей. А могли бы сэкономить множество шагов и усилий, обуздав свои блуждающие умы и мягко проведя их вглубь сердец, в самый центр своего существа, где пребывает мудрость. Спокойствие и безмолвие – наши лучшие союзники. И пусть мы действительно можем найти подсказки и знаки в кустах за домом, но все они укажут на него самого.

Однако в одном швея из нашей истории была права. В поисках золота мудрости временами будет казаться, что нам мешают внутренняя тьма, неспособность проникнуть в глубинные уголки нашего существа. Конечно, в начале пути так и бывает: наш внутренний ландшафт представляет собой незнакомую местность, границы разума быстро становятся очевидными, и поиск кажется бесконечным.

Тем не менее крошечный лучик света, проникнув в окно духа, отразит золото спрятанной «иглы». Озарение и осознание наполнят наш внутренний мир, если мы будем достаточно настойчивы в поисках и медитациях (а это самые безошибочные пути к Тому, что таит самость). И вскоре мы поймем, что внутреннее божественное любит играть в прятки и приглашает нас присоединиться к этой игре.

Прятки

Иехиэль, юный внук раввина Баруха из Меджибожа, играл в прятки с соседским мальчиком. Когда настала очередь Иехиэля прятаться, он нашел отличное место и притаился, ожидая, когда друг отыщет его. Долгое время он сидел неподвижно, но другой мальчик все не находил его.

Наконец Иехиэль выбрался из своего укрытия, но друга, к его удивлению и разочарованию, нигде не было. И тут Иехиэль понял, что сосед бросил игру и ушел домой, даже не удосужившись поискать его.

Безутешный, он в слезах подбежал к деду и рассказал, что случилось. И когда мальчик излил свое горе и разочарование, старик внезапно тоже заплакал.

Иехиэль сразу же забыл о своей проблеме.

– Дедушка, что случилось? – спросил он.

– То же говорит и Господь, – объяснил раввин Барух внуку. – Я прячусь, но никто не хочет меня искать.

В духовной литературе часто пишут о завесе, которая скрывает Бога от человечества. Божественное существо прячет себя даже от тех, кто ищет искренне, проверяя тем самым чистоту помыслов. Итак, отправляясь на духовные поиски, нужно постоянно напоминать себе о том, что необходимо оставаться верными своей практике и таким образом готовиться ко дню, когда покров приподнимется, периоду, который непременно наступит, если мы будем достаточно упорны.

Ганс Денк писал: «Боже мой, как же так… Ты так велик, и все же никто не может Тебя найти; Твой зов так громок, но никто Тебя не слышит; Ты так близко, но никто не чувствует Тебя; Ты отдаешь всего Себя, но никто не знает Твоего имени. Люди бегут от Тебя и говорят, что не могут найти Тебя; они поворачиваются спиной и говорят, что не видят Тебя; они затыкают уши и утверждают, что не слышат Тебя».

Пришло время обратить внимание на игривое приглашение внутри нас! Нас призывают к удивлению, немыслимому исследованию. То, что мы ищем, – не что иное, как Существо, окутывающее не только нас, но и бесчисленные солнечные системы, галактики и неограниченные просторы физической Вселенной.

Представив себя на фоне этой бесконечности, можно ощутить собственную крохотность. И тогда вместе с псалмопевцем мы, вероятно, зададимся вопросом: «Что есть человечество, которое Ты знаешь?» Мы и сами безграничны благодаря связи с Тем, Кто держит и хранит эту необъятность. Мы акционеры и участники Его продолжающегося акта проявления; наши действия способствуют божественному проявлению.

Самая естественная реакция на это откровение – падение ниц в знак благодарности.

Затерянный город Z

Полковник Перси Фосетт, британский топограф и путешественник, исчез в районе Мату-Гросу на Амазонке в 1925 году. Он безуспешно искал следы затерянной цивилизации, которую называл городом Z.

Казалось, его миссия провалилась, но открытия американского археолога Майкла Хекенбергера и снимки «Google Планета Земля» позволяют предположить, что исследователь, вероятно, стоял в самом сердце древнего города, когда его убили враждебные туземцы. Он не узнал то, что искал, потому что разыскивал руины в европейском стиле и фундаменты каменных стен, однако позже Хекенбергер обнаружил разложившиеся остатки деревянных и пальмовых построек, рвы, грунтовые дороги, земляные насыпи и деревянные частоколы.

На Амазонке не так уж много камней.

В основе духовного пути есть определенная степень иронии. Однако чтобы ее распознать, необходим уровень осознания, недоступный в начале пути. Видите ли, поиск Божественного вне себя на самом деле уводит нас от Абсолютного существа. Божественность уже живет внутри нас, как мы сами, как наше истинное «Я». Как и у полковника Фосетта, у нас уже есть то, что мы ищем.

Лао-цзы писал: «Чем дальше вы идете, тем меньше знаете. А значит, мудрец знает, не двигаясь». Подобное говорил и Руми:

И еще:

И некоторые это понимают. Те, кто влюбляются с первого взгляда и сразу же попадают в сердце любимого. Но большинству из нас нужно пройти долгий путь, прежде чем прийти к такому осознанию. Нам, как и Перси Фосетту, не хватает понимания своего окружения. Обычно мы не видим собственную удачу из-за предвзятых представлений о Боге и о том, как, по мнению эго, должно ощущаться единство с божественностью. Чего полковник не смог понять, так это того, что его поиск требует гибкости, открытости ума и готовности удивляться в любую секунду.

На самом деле поиски уже окончены, хотя вначале нам это не было ясно. А значит, нашей задачей остается повышать осознанность при помощи последовательной медитации и созерцания, пока мы не придем к более широкому и всеобъемлющему пониманию и заново не откроем, не признаем утраченное, сферу, всегда существовавшую в сердце нашего внутреннего мира.

Волшебное дерево

Колин О’Кроэн был меланхоликом, видящим повсюду лишь мрак. Он носил старомодную одежду, громко ворчал и ел на обед холодную картошку. Однако, в отличие от бедняка Аруна, однажды удача все-таки улыбнулась ему. Вот как это было.

Как-то утром Колин проснулся с желанием прогуляться. Он встал спозаранку и отправился в дорогу. Но вскоре с юго-запада подул штормовой ветер, и легкая морось заплясала на его щеках. «И куда тебя понесло?» – упрекнул он себя и, спотыкаясь в сумраке, вошел в гостиницу, кашляя от холода, чего он, впрочем, и ожидал. Весь следующий день Колин брел в тумане по большой дороге в Килларни, пока у подножия горы не заприметил озеро. Он спустился к кромке воды, но из-за тумана была видна только рябь у самого берега. «Тут день и закончу», – проворчал он.

Мужчина сел на землю и прислонился спиной к стволу терновника. «Этой ночью, – сказал он себе, – я хотел бы крепко заснуть, а проснувшись, почувствовать не холод, а согревающие лучи восходящего солнца». Он свернулся клубочком под деревом, не издав больше ни звука, и до самого рассвета спал, пока не пришло время доить коров и яркий солнечный луч не разбудил его. Туман рассеялся. На верхушке терновника заливался целый хор птиц, а посреди озера Колин вдруг увидел манящий зеленый остров Иннисфаллен!

«Черт возьми! – выругался Колин. – Какое славное местечко. Вот бы заиметь тут дом».

И каково же было его удивление, когда, обернувшись, он увидел дом – один в один такой, как себе представлял. Над входной дверью было вырезано его имя: «О’Кроэн». «И что мне с этим делать?» – спросил Колин себя, на цыпочках входя в дом. Он таращился на обитые гобеленами стены, на перину со стеганым пуховым одеялом, на образы из самых смелых своих снов. «Какое чудное место, – подумал он. – И было бы еще чудесней разделить этот дар с кем-нибудь».

И в этот самый момент в дом зашла наипрекраснейшая из женщин, каких он только мог представить: темноволосая, темноглазая и с такой улыбкой, что у Колина радостно забилось сердце. Женщина спросила:

– Хочешь чего-нибудь, дорогой?

Оправившись от неожиданности после ее слов, мужчина сказал:

– Я очень проголодался после прогулки. Можно было бы чего-нибудь поесть.

И, разумеется, вмиг их окружили десятки блюд, таких, что подают самому королю. Желудок Колина заурчал в предвкушении, когда глаза и нос сообщили ему о готовящемся пиршестве.

И так его счастье росло день ото дня, но все же… в каком-то крошечном, боязливом уголке его сознания… слабый шепчущий голос мешал его радости. «Храни тебя господь от всяких напастей, приятель, – твердил он себе. – Будь начеку! Не то тебя унесет дальше, чем ты можешь представить».

Жена почувствовала опасения Колина.

– Не бойся, – сказала она. – Это место в твоей власти.

– Но почему? – спросил Колин.

Она указала на терновник.

– Дерево зачаровано и исполнит все, что захочешь. Но есть одно «но». Тебе нужно внимательно следить за своим сердцем, ибо дерево, исполняя желание, способно воплотить в жизнь и твои худшие страхи. Здесь нельзя думать о плохом.

Колин посмотрел на сучковатое деревце, а потом в его памяти всплыло детское стихотворение, которое часто напевал старик-отец:

И как только внутренний голос произнес последние слова, над озером нависли серые тучи.

– Дорогой, нет! – закричала жена. – Не думай об этом.

Но на терновнике, точно цветы весной, уже появились фейри лунантиши шести дюймов ростом, со склизкой, пятнистой кожей; они сидели на ветках, их чудовищные руки свисали с костлявых плеч, желтые глаза были выпучены, а из раскрытых ртов торчали ряды поломанных зубов.

– Любовь моя, ты можешь их прогнать, просто подумай об этом! – воскликнула жена.

– Они пришли, чтобы забрать меня на остров юных![4] – взвыл Колин.

Он попытался убежать, но споткнулся. Тогда один из фейри спрыгнул с дерева и схватил мужчину за куртку и штаны. Двое других схватили его за уши, а десять – за пальцы ног, и все вместе они утащили его, рыдающего и вопящего, на самое дно озера.

И по сей день на Иннисфаллен можно увидеть женщину, которую местные называют «леди без возраста». Она сидит на камне у озера, где, как говорят, оплакивает своего мужа, утонувшего шесть десятилетий назад. Но если вы заговорите с ней, она подмигнет вам и скажет, что только и ждет, когда муж наконец подумает о другом.

Ах, разум, разум и его друзья память и воображение. Он – источник всех беспорядков, триггер всякого действия, слова или эмоции, когда-либо приводивших нас к беде, вместилище наших чувств и мечтаний. Тревога, одиночество, гнев – все это возникает в уме, в воспоминаниях и фантазиях. Даже физическая боль порой проявляется из-за мыслей или усугубляется ими.