Лорд и леди Шервуда. Том 5
Айлин Вульф
Давно, на заре своей юности, он получил предсказание однажды быть преданным и погибнуть. Предательство уже заступало ему дорогу, и он неизменно одерживал верх. На этот раз от него отступился край, для защиты которого он был рожден. Но его дух не сломлен. В тех, кто остался с ним в Шервуде, он уверен как в себе самом. Его жена, его Светлая Дева снова рядом, явившись в лес Вестницей древних богов в преддверии битвы с войском, посланным королем Иоанном…
Ни уклоняться от битвы нельзя, ни самому искать битвы: тогда и победа будет славнее.
Иоанн Златоуст
Туда приходят и сыновья… Все садятся рядом и ведут разговор, вспоминая свои тайны и беседуя о минувших событиях… И от них-то пойдет столь великое потомство, что заселит оно весь мир… И, верно, покажется тебе чудесным, что солнце породило дочь, не менее прекрасную, чем оно само, и дочь последует путем матери… И если ты станешь расспрашивать дальше, не знаю, откуда ждать тебе ответа, ибо не слыхивал я, чтобы кому-нибудь поведали больше о судьбах мира. Довольствуйся тем, что узнал.
Младшая Эдда
Веардрун
Глава шестнадцатая
Джеффри вместе с теми же двумя ратниками, с которыми задержал Марианну, проводил ее к тому самому месту, где она повстречалась с ними. Обернувшись к товарищам, он приказал им остаться и ждать его, а сам вместе с Марианной поехал дальше – от окраины Шервуда в его чащобы. Они ехали бок о бок в полном молчании, и Марианна, забыв о спутнике, в мыслях вернулась к встрече с Гаем, к нему самому.
Вспоминая все, что произошло, каждое слово, которое они сказали друг другу, облик Гая, она думала о том, что и для него настала пора перемен, и он изменился. Надломленный смертью сына, раздавленный тяжестью вражды, он в то же время вернул себе отблеск тех свойств, благодаря которым он когда-то представал перед ней в выгодном для него свете. Ничего не забыв ему, не простив его, она тем не менее не могла сейчас отказать Гаю в достоинстве, с которым он держался. Она даже признала за ним подобие благородства, толкнувшего его поступиться давней дружбой с Брайаном де Бэллоном ради нее, Марианны. И она испытывала жалость к нему: несмотря на все беды, что он принес Робину и ей, она все равно жалела его, оплакивавшего сына.
– В то утро весь замок проснулся от его крика. Он кричал, как смертельно раненный зверь, – внезапно сказал Джеффри, повернув голову к Марианне, и она поняла, что он говорит о Гае, словно ему передались ее мысли.
Смущенный ее пристальным взглядом, Джеффри признался:
– Простите, леди Марианна, полог шатра не очень плотный, и я слышал ваш разговор.
Она едва заметно склонила голову, принимая его извинения. Осмелившись, Джеффри твердо сказал:
– Он не такой дурной человек, каким может казаться.
Марианна смерила провожатого удивленным взглядом и усмехнулась с откровенной иронией.
– И все же это так, поверьте! – и Джеффри негромко вздохнул: – Если бы вы приняли его предложение десять лет назад, он не стал бы таким. Ведь рядом с вами в нем открывалось все хорошее, что есть в его душе, а дурное, злое уходило.
Тут уже Марианна не выдержала и звонко расхохоталась. Джеффри бросил на нее укоризненный взгляд и с необычайным жаром воскликнул:
– Если бы вы знали, ваша светлость, как мы все молились тогда о том, чтобы дело между вами сладилось и вы вошли бы в замок сэра Гая госпожой и супругой!
Продолжать смеяться значило бы оскорбить его – такого пылкого в своей искренности, с которой он открыл ей то, о чем она никогда не подозревала. Марианна глубоко вздохнула.
– Джеффри, – сказала она и увидела: он польщен тем, что она назвала его по имени, впервые за все годы, что знала его. – Ты ведь многое видел из того, что случилось между твоим господином и мной. Ты знаешь его лучше меня и не можешь не понимать, что если бы я вышла за него замуж, то поплатилась бы за это слишком скоро!
– Мы все понимали это, зная крутой нрав сэра Гая и ваше свободолюбие, – усмехнулся Джеффри. – Но и слуги, и ратники – все до единого! – поклялись защищать вас от его гнева, так чтобы и вы не пострадали, и его чувства остались не задетыми.
Марианна даже не нашла слов от изумления, которое в ней вызвало это признание. Она представила, сколько бдительных глаз следили бы за каждым шагом Гая и самой Марианны, чтобы успеть предотвратить ее неосторожный поступок, его вспышку гнева, – и снова едва не рассмеялась. Но лицо и взгляд спутника не располагали к веселью. И, вспомнив теперь все то, что она не смогла простить Гаю, Марианна печально улыбнулась.
– Благодарю тебя за добрые намерения, Джеффри, но кто знает, как бы вы поступили в действительности. Ведь ваша клятва осталась только на словах, а до дела не дошло.
Он прищурился, посмотрел на нее так, словно хотел что-то сказать, но передумал – плотно стиснул губы и покачал головой, отказав в откровенности не ей, а себе.
Еще четверть часа пути неспешной рысью – и Джеффри осадил коня.
– Все, леди Марианна! Дальше я вам не провожатый. Там уже ваши друзья угостят меня десятком стрел, прежде чем я успею их заметить, да и вас по ошибке могут застрелить вместе со мной.
– Тогда возвращайся, – ответила Марианна, не сводя глаз с тропинки, уводившей в глубь леса. – Ты исполнил приказ сэра Гая в точности, как всегда исполнял.
Джеффри вскинул голову, заподозрив в ее словах упрек, а упрекнуть она его могла бы – если не во многом, то в одном поступке с полным правом. Но Марианна, уже не глядя на него, лишь махнула рукой, указывая на обратный путь.
– Храни вас Бог, леди Марианна! – сказал Джеффри и почтительно склонил перед ней голову.
Они одновременно пришпорили лошадей. Джеффри помчался назад, а Марианна въехала под своды высоких деревьев, которые сомкнулись над ее головой зеленым шатром. На маленькой лужайке она остановила коня и, не спешиваясь, переоделась в зеленую куртку вольного стрелка. Теперь ей предстояло найти Робина и остальных. Сердце подсказывало, что она найдет их в старом монастыре, который и в прежние годы служил домом лорду Шервуда. Она помнила дорогу к монастырю так отчетливо, словно покинула его только вчера. Ее позабавило воспоминание о том, как она плутала по лесу, когда впервые искала лагерь Робина в Шервуде. Сейчас в ее памяти была каждая тропинка, каждый поворот, но все же следовало заручиться провожатым, чтобы случайно не нарваться на неприятности, если ей повстречаются стрелки, с которыми она окажется незнакома.
Придя к этому решению, Марианна направила верного иноходца по одной из тропинок, которая так или иначе должна была привести ее к дозорному посту, даже если Робин изменил систему охраны леса. Ей пришлось ехать дольше, чем она рассчитывала, и она начала сомневаться в том, что правильно помнила принципы, по которым могли размещаться посты, как вдруг почувствовала, что за ней наблюдают. Оглядываясь по сторонам, Марианна медленно натянула поводья, сдерживая иноходца, – и самое время! Возле передних ног коня в землю вонзилась стрела. Иноходец коротко заржал и вскинулся на дыбы.
– Назови себя! – услышала Марианна громкий отрывистый приказ. – Ты в зеленой куртке, но я не знаю тебя! Кто ты, что делаешь в Шервуде? И помни, что ты под прицелом!
Бесконечная радость затопила ее сердце при звуке этого голоса. Марианна рассмеялась и тряхнула головой, сбрасывая на плечи капюшон.
– Меня ты не узнал, но коня-то мог бы признать!
Ее смех и голос разнеслись во влажном воздухе недалеко, но достаточно, чтобы быть услышанными. Сверху стремительно зашуршала листва, и Марианну сдернули с седла руки Вилла.
– Марианна?! – выдохнул Вилл, глядя на нее так, словно не мог поверить своим глазам.
Она улыбнулась, и его янтарные глаза брызнули улыбкой в ответ, ослепив Марианну медовым сиянием. Не сдержавшись, Вилл припал к ее губам быстрым поцелуем, подхватил на руки и закружил, смеясь и повторяя ее имя:
– Марианна!
– Вилл, ты с ума сошел! – сердито воскликнула Марианна, пытаясь вырваться из его сильных рук, но ее глаза сияли радостным серебристым светом. – Немедленно поставь меня на ноги!
– С ума я сошел давно, – с озорством ответил Вилл, – а сейчас я только рад видеть тебя! Бесконечно рад! Да если бы ты знала, как мы все ждали тебя! Убедись сама!
Он громко свистнул, и с дерева спрыгнул Бранд. Увидев Марианну, он радостно ахнул, бесцеремонно вырвал ее из объятий Вилла и прижал к своей груди с такой силой, что Марианна сдавленно пискнула.
– Наша леди наконец-то вернулась! – крикнул Бранд так, словно сообщал эту новость всему Шервуду. – Как же все будут счастливы твоему возвращению, Марианна! А Робин убьет тебя, как только увидит!
Все это он выпалил на одном дыхании, и Вилл расхохотался, увидев, как брови Марианны подпрыгнули вверх.
– Ничего, Мэриан, мы все падем ниц перед Робином, чтобы он помиловал тебя! Бранд, возвращайся на пост, а я отвезу нашу леди домой.
Бранд неохотно забрался обратно на дерево. Вилл подсадил Марианну в седло и свистом подозвал Эмбера, который тут же выбежал к хозяину из густых ореховых зарослей. Они недолго ехали рысью по тропинке бок о бок, пока Вилл не попросил Марианну:
– Позволь, я повезу тебя сам!
Едва она успела ответить, как он подхватил ее с седла и усадил на Эмбера перед собой. Марианна прислонилась спиной к груди Вилла и позволила себе откинуть голову ему на плечо. Ей стало хорошо и спокойно, словно время остановилось и мир вокруг тоже замер в благостной тишине, нарушаемой только птичьим щебетом.
Отдыхая душой и телом, Марианна из-под ресниц смотрела на небо, украшенное кружевами зеленых ветвей, как вдруг поймала мгновенный взгляд Вилла. Он тут же отвел глаза, но она успела заметить в их глубине тень затаенной печали.
– Что, Вилл? – спросила она и, не услышав ответа, повернула голову так, чтобы увидеть его лицо.
