И больше, чем вам, нужны они мне.
Придем мы сейчас к моему шалашу,
Меня не тревожить я вас попрошу.
Не день и не два я буду молчать,
Меня в это время нельзя отвлекать.
Грибуны пошли вслед за Мудреной, разговаривая шепотом, боясь нарушить ее сосредоточенность. Буги исподтишка наблюдал за колдуньей. Она шла, легко переступая босыми ногами, подвластная какому-то особому ритму.
– Волнушка, – попросил он, – кто она такая? Расскажи.
– Никто толком не знает, – ответила та. – Пришла в деревню и все песни пела и пела. Голос у нее добрый. Мы сначала прятались в норах, а потом не выдержали. Она рассказала, что знаки оградительные начертила вокруг нашей земли от всех врагов. И с грибуноглотом справилась. Этот тролль противный – теперь всего лишь истукан каменный. Мы его отнесли в огород – птиц пугать. Я думаю, – Волнушка перешла на шепот, – что это, может быть, сама Вешенка!
– Да ну! – не поверил Буги.
– Как же ты подгорцам попалась, если в деревне такая могущественная колдунья объявилась? – спросил Шумми.
– Она не всегда у нас живет, пропадает иногда. А эти твердолобые мочалки напали на меня в лесу, когда я за медом лазила.
– Ну-ну, продолжай, – усмехнулся Буги, – зачем это ты им понадобилась?
– Значит, понадобилась, – тряхнула челкой Волнушка, – ненужных не ловят. Может, я тайну знаю, тебе-то что?
– А-а-а, – протянул Буги, – тайну значит? А как насчет клада?
– Клад, – подмигнула Волнушка, – это мое приданое. Не скромно об этом выспрашивать. Разве что, ты, Буги, жениться на мне захочешь, когда я подрасту?
– Ни за что, – отскочил от нее Буги, – пусть у меня пятки оглохнут, если такая мысль придет мне в голову.
– Вот и не любопытствуй, – рассмеялась Волнушка, – я свое приданое от всех прячу. Она покосилась на Шумми, но тот не проявил интереса. Шумми считал ее маленькой девчонкой, недостойной его внимания. Волнушка вздохнула.
Они подошли к шалашу, сплетенному из ивовых веток, с конусообразной крышей. Постройка отличалась простотой и аккуратностью. Мудрена вошла в свое жилище, села на циновку и задумалась. Грибуны устроились неподалеку, чтобы охранять ее убежище от посягательств. Может ей удастся вызволить друзей из беды.
Мирэя и Юниэр не вернулись, когда поняли, что потеряли след беглецов.
– Мы их не догоним, – сказала Мирэя, удивленно оглядываясь по сторонам.
– Я никогда не видел такого красивого места! – восхищенно воскликнул Юниэр.
– Я тоже.
И, действительно, было чему изумиться. Повсюду их окружали роскошные цветы благодатного лета: пестрые орхидеи, королевские магнолии, палевые и винно-фиолетовые розы. Гигантские папоротники смыкались и расходились вновь, словно волнистые веера.
Они подошли к небольшому овальному озеру аквамариновой прозрачности; на дне его посверкивала золотистыми чешуйками слюда. Даже разноцветная галька на берегу казалась отмытой до блеска. В центре озера фонтаны взмывали ввысь и, коснувшись лазурного неба, обрушивались вниз светоносной пылью. А на противоположном берегу ленивые водопады, опоясанные радугой, свергали струи с мраморных гор. Ни одного пожухлого листочка не было на деревьях, ни одного изъяна в безукоризненных формах. Любая, даже самая мелкая деталь, поражала изысканностью. И плоды в этом благодатном месте были совершенными: гроздья винограда светились солнечным блеском и оказались медово-сладкими на вкус.
– Может, мы попали на земли шанкар? – предположил Юниэр.
– Это просто сон, – улыбнулась Мирэя.
Целый день они бегали друг за другом, беспричинно счастливые, опьяненные спелым виноградом. Все заботы и тревоги последних дней стерлись из памяти.
Ближе к вечеру они вышли к большому озеру. Над ним клубились туманы, синие и серебристые, а гладкая поверхность воды временами волновалась и сверкала разноцветными бликами.
– Похоже на озера Горудуна, – сказал Юниэр, и тогда Мирэя вспомнила сказку о могущественном маге, мечтавшем создать мир без страданий. Маг считал, что достаточно изъять из мироздания все несовершенное и убогое, а всему приятному и красивому придать завершенность. Любой живущий в идеальном мире будет доволен и благодарен. С этой идеей Горудун пришел к шанкарам и попросил у них поддержки. Но шанкары объяснили ему, что нельзя вмешиваться в Творение Каратара, не ведая его замысла.
– Каратар, – говорили они, – не стремился создать теплицу, где все его творения процветали бы. Он создал мир, в котором каждый свободен и награжден достоинствами и возможностями; и не только красота и способность ценить ее важны, но и любовь, творчество, забота о других, талант, юмор.
Горудун не искал совета у шанкар, а только помощи в осуществлении мечты. Их ответ разочаровал его. Будучи магом, не трудно сойти с ума, ведь маги располагают знаниями, превосходящими человеческие. Пришел день, когда Горудун решился исполнить свой замысел. Но его волшебства не хватило на весь мир и даже – на земли Крора. Только на небольшом участке, вокруг семи озер, мир преобразился в такой, каким его желал видеть Горудун. Умножить красоту и притягательность природы было несложно, труднее было вызвать восторг у населявших эту землю народов.
Конечно, они удивлялись причудливым фантазиям мага, но недолго, и через какое-то время принимали все красоты как должное. А Горудун хотел очаровать их своим творением навечно. Много усилий потратил он, чтобы завлечь путников в чертоги семи озер. Он свил тонкие невидимые сети, которые падали на мысли попавших в его царство, и не позволяли никому вернуться назад. Во владениях мага все становились преданными поклонниками Горудуна, восхищались созданной им красотой и не общались друг с другом. Других чувств у них не оставалось. Чтобы лишить людей свободной воли даже на небольшом участке Крора, Горудун потратил всю свою волшебную силу и не смог ее восстановить. Потом он исчез, и никто не знал куда.
В Сундаре все знали эту легенду, но не верили, что такое может быть на самом деле, и говорили: "Это очередная поучительная история о том, что невозможно противостоять фейрскому богу".
– Уйдем отсюда, Юниэр? – предложила Мирэя.
Ей захотелось оказаться на поляне в обычном лесу, сорвать ягоду земляники и увидеть голубые звездочки незабудок. Она вдруг поняла, что не любовь вела мага, когда он создавал свое совершенное царство, а лишь тщеславие и гордыня.
– Ты что, испугалась? Разве тебе не любопытно посмотреть, что в озере? – возразил Юниэр.
Глаза его блестели, он потянул Мирэю за руку.
– Моя любовь, никакой Горудун не сможет нас тут удержать навечно. Мы только поглядим, что там. Потом будем рассказывать нашим детям про диковинки сумасшедшего мага.
Они вошли в волшебное озеро и сразу опустились на дно. Ощущение было приятным: мягкая, обволакивающая вода не выталкивала, можно было легко передвигаться, а при желании, оттолкнувшись от дна, испытать ощущение полета. Мирэе и Юниэру понравилось это упражнение, они чувствовали себя почти невесомыми и на все способными, как в детских снах.
Подводные пейзажи завораживали. Золотистый свет сверху сливался с голубым свечением дна. Фосфоресцирующие водоросли и кораллы, огромные, как деревья, унизанные росинками, большие улитки, гордо несущие на прозрачных спинах хрупкие раковины, подводные бабочки, цветы, замки, – все казалось безупречным и вызывало восторг.
Иногда им на пути попадались люди и фейры, захваченные в плен чарами Горудуна, но никто не обращал внимания на новичков. Их лица были белы, как маски, губы не улыбались, и каждый был поглощен созерцанием. Глаза не отражали ничего, кроме предмета искусства великого мага, на который они смотрели. Маленький мальчик с серьезным, не детским выражением лица, складывал из тонких ракушек высокий замок, осторожно скрепляя ажурные конструкции и едва дыша.
Долго бродили Юниэр и Мирэя по диковинным землям Горудуна, время летело незаметно. Ничто всецело не завладело их вниманием. Юниэр говорил своей любимой, что нет никого прекраснее во владениях мага, чем она, и что любовь сильнее всяких чар. Они гордились тем, что не поддаются волшебству. Невдомек было им, что летели над ними молитвы Мудрены, мешая сетям Горудуна опуститься и сковать их. Так прошли они через семь озер. Стало темно, и тонкие узоры водорослей засияли призрачным светом, а высоко в небе вспыхнули звезды.
– Здесь тоже бывает ночь! – удивился Юниэр. – Я совсем не жалею, что мы здесь оказались. Это не так уж опасно, если обладаешь твердой волей и не стремишься уйти от мира. По-моему, пора возвращаться, больше смотреть нечего. Захватим что-нибудь на память?
– Нет, не надо. Ничего не бери! – предостерегающе воскликнула Мирэя, которой вдруг стало страшно.
В это время маленькая звездочка сорвалась с неба и стремительно понеслась вниз.
– Загадывай желание! – крикнул Юниэр и подставил ладонь.
– Сделай так, чтобы мы никогда не расстались, – прошептала Мирэя.
Лучше бы они не заметили этой звезды: она упала не с настоящего, а с зеркального неба и желания исполняла наоборот. Звезда шлепнулась прямо в ладонь Юниэра, и он ощутил приятный холодок.
– Какая простая и тонкая работа! – восхитился он. – Спасибо за подарок, Горудун!
Они обнялись и, оттолкнувшись от дна, оказались на берегу. Вернуться в привычную жизнь оказалось трудно: ноги словно приклеивались к земле, и казалось, что кто-то жалобно зовет их и причитает о том, как нужны они в волшебных чертогах, как жестоко предавать красоту. Но Юниэр твердо решил вырваться из совершенной западни Горудуна. Его упрямство помогло Мудрене вытянуть их из Зачарованного леса.
Едва они оказались в безопасном месте, как тут же рухнули на траву без сил. Изнемогла и Мудрена: голова ее упала на грудь, веки сомкнулись. Грибуны уложили ее, укрыли одеялами.
Юниэр проснулся от голода. Солнце сияло высоко, и он определил, что уже полдень. Мирэя спала, и он решил поискать какой-нибудь еды. В кустах шевелилось и пищало что-то белое. Юниэр осторожно подкрался, мечтая о жирном зайце, и схватил животное за бока. Зверь не пытался вырваться. Это был щенок с темными умными глазами и черным носиком. Он вильнул хвостом и лизнул руку Юниэра. Съесть его было бы просто преступлением. Юниэр поднял щенка с земли.
