– Любопытно… – Дюпон просмотрел начало записей Стенсена. – У вас в записях посредник не фигурирует. Вы не могли бы назвать его фамилию?
– Конечно. Только пролистаю договор, – через инп Стенсен связался с ЦРО, затребовал договор купли-продажи на судно и быстро пролистал его. Потом запросил еще кое-какие документы. – Йорг Мейер.
– Договор стандартный или были какие-либо дополнительные оговорки? – уточнил Дюпон, делая пометку в своих записях.
– Стандартный.
– И никакие корректировки в него не вносились?
– Нет, насколько я помню.
– Вы встречались с Мейером?
– Нет. Он вышел на меня, сказал, что готов продать мне судно. Я осмотрел яхту – она мне понравилось, несмотря на то, что требовалась полная замена интерьера. Мы сошлись в цене, и я ее приобрел.
– Все документы на судно были в порядке?
– В полном. В противном случае Регистрационный отдел не пропустил бы договор.
– Простите, но я не в курсе того, как приобретаются космические суда, – оторвался от голографического объема Дюпон, рассеянно взглянув на Стенсена серыми глазами. – Поэтому иногда могу задавать глупые вопросы.
– Перерегистрация судна – любая – невозможна, пока не будут считаны заводские данные как судна, так и его БИС, – пояснил Стенсен.
– БИС?
– Бортовой интеллект-системы – мозга корабля.
– Понятно… Значит, ни о какой незаконности сделки не может быть и речи?
– Однозначно.
– У вас здесь сказано, что судно представляло собой лабораторию.
– Да. Мобильная лаборатория по поверке и ремонту БИС и вспомогательных систем управления.
– И вас не смутило то, что вам продают мощную, как я понимаю, лабораторию, напичканную современным оборудованием.
– Нет, вопросов у меня не возникло. Мало ли кто и что желает продать. Мне нужен был корабль. Поступило предложение – я заинтересовался им и купил. Тем более, оборудование компания демонтировала и забрала себе, согласно договору.
– Наверное, переоборудование судна в подобную лабораторию стоит больших денег, и оно, должно быть, ценно для компании, поскольку необходимо для ее деятельности?
– Возможно, но тогда я об этом не задумывался, – ответил Стенсен, хотя про себя подумал, что действительно стоило бы поинтересоваться.
– Почему вы считаете, будто именно Гройсс, а не кто-либо иной, пытается создать вам проблемы?
– Мне кажется, никто, кроме него, не может столь свободно распоряжаться средствами компании, чтобы арендовать судно в довольно удаленной системе, потратить столько денег и остаться инкогнито. Слишком дорого обходится подобное удовольствие.
– Резонно. Прошу прощения, если не секрет, а дорого – это сколько?
– Около сотни тысяч в день. Снять яхту на Земле обошлось бы раза в три дешевле.
– Прибыльное, наверное, дело, – тихонько присвистнул Дюпон.
– Не настолько, как могло бы показаться. На самом деле в сумму, помимо чистого дохода входят портовые сборы, навигация, питание, энергообеспечение…
– Но разве современные корабли не энергонезависимы?
– В космосе – да, но запуск вакуумных реакторов в пределах атмосферы и орбит планет запрещен. Приходится использовать запасы активного вещества, – пояснил Стенсен и продолжил перечисление обязательных трат: – Из этих же денег формируются фонды на ремонты и регламентные работы. Плюс содержание фирмы, персонала, еще налоги.
– Да, налоги… – понимающе вздохнул Дюпон. – Но почему все-таки Гройсс, а не тот же Мейер? Насколько я понял, он тоже обладает немалыми полномочиями. – Дюпон чуть склонил голову влево и пристально посмотрел в глаза Стенсену. – И именно он фактически продал вам судно.
– Честно говоря, вы меня несколько ошарашили, – растерялся Стенсен. – Я как-то об этом не подумал.
– Тогда, чтобы не зацикливаться на одном человеке и отработать все возможные версии, будем исходить из предположения, что им мог быть сам Гройсс, Мейер или любой другой человек, наделенный достаточными для подобных действий полномочиями. И все же я не думаю, что их количество столь уж велико.
Дюпон сделал еще какие-то пометки в записной книжке.
– Как вы полагаете, – спросил он, облокотившись на левый подлокотник кресла и вытянув ноги под стол, – в чем заключался смысл блокирования вас на Луне?
– Это одна из загадок, которую мне и хотел бы прояснить с вашей помощью.
– В ваших записях есть предположение, будто блокировка была предпринята с целью обследования вашего судна и изъятия некоего предмета, который, насколько я понял, после продажи судна остался на нем. Но попытки проникнуть на судно в ваше отсутствие не было. Я правильно вас понял?
– Все именно так.
– Вы уверены?
– Что вы имеете в виду?
–Я говорю о попытке проникновения.
– Во-первых, судно находилось под охраной портовой СБ. Во-вторых, Ева…
– Простите, кто? – не понял Дюпон.
– Интеллект-систему корабля зовут Ева.
– Ясно, продолжайте.
– Так вот, Ева бы однозначно зафиксировала проникновение на судно или его попытку. Отсюда можно со стопроцентной гарантией заключить, что ни самого проникновения, ни даже попытки не было.
– Дорогой Стенсен, основываясь на немалом опыте работы, могу вас заверить на сто процентов, что на те же сто процентов нельзя быть уверенным ни в чем.
– Но это же абсурд! – воскликнул Стенсен, подаваясь вперед. – Как можно проникнуть на корабль, когда его контролируют совершенно две независимые системы?
– В нашем мире возможно все, уж поверьте мне на слово. Служба безопасности – это люди. Очень разные люди. И среди них не все честны и бескорыстны. А Ева – всего лишь машина, которую специалист из той же «И-Систем» может перепрограммировать или стереть данные о своем посещении, о чем вы даже не узнаете.
Стенсен нахмурился и, размышляя над сказанным, рассеянно поставил пустой стакан на стол. Дюпон, по сути, был прав, но то, что от стройной, пусть и не совсем безупречной версии скоро не останется камня на камне, несколько раздражало Стенсена.
