– И не говори. А зачем тебе понадобился Мейер?
– Дело в том, что именно он, по словам покупателя «Весты», выступал посредником при продаже судна и лично оформлял договор.
– Чушь! Я же тебе уже сказала: договор подписан самим Гройссом. К тому же я не оформляла никакому Мейеру никаких доверенностей.
– Это точно? – обескураженно нахмурился Дюпон. Дело становилось все запутаннее.
– Как дважды два. Патрис, если ты не доверяешь моим словам, зачем тогда ко мне обратился?
– Извини, Эмили, я не хотел тебя обидеть, – поспешил Дюпон успокоить девушку, коснувшись пальцами ее руки. – Дело не вовсе не в том. Просто я окончательно запутался… Ладно, оставим в покое мистического Мейера. Еще меня интересует твой шеф.
– Гройсс? – глаза девушки расширились, а тонкие дуги бровей поползли вверх. – Ты что, под него копаешь?
– Я ни под кого не копаю, поверь, – попытался выкрутиться Дюпон, чтобы не разжигать в Эмили излишних подозрений – девушка могла отказаться говорить на эту тему. – Просто он какой-то странный. Только что я столкнулся с ним у входа в вашу контору, и мне показалось, он не узнал меня.
– Как так?
– Он долго на меня смотрел, что-то мямлил, затем быстро ретировался во флаер.
– Не обращай внимания. У него сейчас мозги пухнут от проблем, – сказала Эмили, поправляя прическу. – А вообще-то, ты прав: он действительно какой-то странный в последнее время.
– В чем же это выражается? – нарочито небрежным тоном спросил Дюпон, стараясь не выдать интерес к этой теме.
– Во многом. Он сильно изменился после покушения.
– После такого шока любой изменится.
– Конечно, но… Как бы тебе объяснить, – Эмили пощелкала пальцами. – Раньше он был какой-то нервный, постоянно выходил из себя по пустякам, кричал. А потом вдруг в один момент стал спокойным, обходительным, уравновешенным – из себя не выведешь. Всегда улыбается… А еще – не поверишь! – курить бросил.
– В каком смысле?
– В прямом. Раньше от своих вонючих сигар не отрывался, а тут вдруг – бац! – девушка эмоционально взмахнула руками. – Приказал выбросить из его кабинета все запасы дорогущих сигар, представляешь? Словно другой человек!
– Занятно, – сказал Дюпон, подергав губу. – Другой человек…
– А еще – вот ты спросил о «Весте», и я вспомнила: Элеонора рассказывала…
– А это кто такая?
– Да из нашего отдела регистрации. Крашеная блондинка. Так вот, недавно мы болтали, и она рассказала занятную историю: Гройсс, возвращаясь из поездки, прямо с орбиты запросил информацию по «Весте». Его интересовал ее новый владелец.
– Он не помнит, кому сам продал судно?
– Тот же вопрос задала себе и Элеонора – он ее очень удивил, хотя, между нами, удивить ее достаточно сложно.
– Почему?
– Особенность блондинок, даже крашенных, – засмеялась Эмили.
– Хорошего ты мнения о подругах, – укорил ее Дюпон.
– Она просто знакомая. К тому же ты и сам это знаешь.
Дюпон едва сдержался, чтобы не ляпнуть, что дело вовсе не в блондинках – это не только их беда.
– И что же конкретно интересовало Гройсса?
– Все. Полная информация по новому владельцу.
– Очень любопытно. А когда это было?
– На днях. Перед самым покушением… – Эмили задумалась. – Третьего или четвертого? Точно! Он вернулся третьего числа.
Они замолчали, поскольку авиетка начала снижаться, и у обоих заложило уши. Эмили начала усиленно зевать, пытаясь вернуть себе способность слышать. Дюпон лишь чуть разомкнул губы и спокойно наблюдал за полетом, повернув голову влево.
Внизу медленно проплыл парк Виктория, сместился влево. Авиетка огибала загруженный участок Лондон Сити, продолжая снижаться. Вскоре внизу промелькнули Олд Стрит, Голден Лейн Эстейт.
Оставив Площадь Рассел и Британский Музей справа, авиетка резко довернула влево градусов под сорок пять и, пройдя почти параллельно Шафтсбери-авеню, наконец опустилась на стоянку на Руперт-стрит у самого перекрестка, невдалеке от ресторана «Паломар».
Дюпон проследил за тем, как были сняты деньги с его банковского счета за перелет, и они с Эмили выбрались из авиетки, погрузившись в бесконечный людской поток, заполонивший Руперт-стрит.
Протискиваясь мимо прохожих – и откуда столько бездельников в Лондоне! – они быстро добрались до входа в ресторан «Паломар» и юркнули в его уютную прохладу.
Автомат на входе подтвердил заказ Дюпона.
– Четвертый столик, пожалуйста, – сообщил он.
Ободок одного из свободных столиков засветился мягким голубоватым светом, и Дюпон с Эмили направились к нему.
– Я здесь ни разу не была, – тихо сказала Эмили, усаживаясь на мягкое сиденье стула с изогнутыми, под старину ножками.
– Я тоже, – честно признался Дюпон, устраиваясь напротив. – Но ты бы знала, как сложно, оказывается, в Лондоне заказать столик в ресторане. Такое ощущение, будто в этом сумасшедшем городе все только и делают, что едят с утра до ночи.
Эмили улыбнулась и неторопливо обвела взглядом помещение ресторана.
Ресторан был выдержан в мягких тонах голубого и светло-коричневого оттенков. Небольшое по размерам помещение освещалось группой прямоугольных светильников, встроенных в стены и дающих яркий рассеянный свет. Вдоль боковых стен располагались места с мягкими диванчиками в виде букв «П» вокруг столов. Остальные столы заполняли пространство зала в шахматном порядке.
У дальней стены во всю ее длину протянулась стойка фута в четыре высотой, за которой хозяйничал шеф-повар – еду готовили прямо на глазах у посетителей.
В отличие от ресторанов прошлого, в современных – за исключением элитных, – приготовлением блюд занимались не люди, а пищевые полуавтоматы, имеющие очень сложную настройку, но это не означало, что искусство готовки как таковое осталось в прошлом.
Пищевые полуавтоматы избавляли шеф-повара от лишнего персонала, ножей, кастрюль, сковородок и прочей кухонной утвари, но при этом позволяли полностью контролировать не только процесс приготовления отдельных продуктов и их смешение, но и проектировать законченный вид готового блюда. Так что шеф-повара и сейчас должны были быть не только отменными кулинарами, но еще и художниками с развитым воображением.
– Что будешь заказывать? – спросил Дюпон, рассеянно просматривая меню на возникшем перед ним экране. Каждое название блюда сопровождало яркое объемное фото.
– Закажи что-нибудь сам. Я не очень-то разбираюсь в ресторанной еде.
– Хорошо.
